«Решил совсем извести меня? Ну же, вперед! Что на этот раз? Опять заставишь бубонтюбер выжимать?». Не смотря на гнойные потоки мыслей, внешний вид оставался до ужаса спокойным и невозмутимым. Глядя на меня, профессор видимо решал, что придумать на этот раз. Молчание, ни намека на блеск в глазах, он снова поменял свое внутреннее состояние, или опять играет в строгость? Казалось, я стою посреди кабинета целую вечность, но на деле, всего несколько секунд, мгновений позволяющих полюбоваться на человека, которого люблю. Абсолютно не красивый мужчина, но и серой мышью его нельзя назвать, разве что летучей. Черные волосы до плеч, черные глаза, черная одежда, только кожа неестественно бледная, словно её хозяин не выходил из подземелий вот уже долгие годы и не смотрел на солнце, может так оно и было. Но этот не выделяющийся пестротой образ был весьма привлекателен. Невыносимый Снейп, суровый, беспристрастный, скрытный, нелюдимый. Но невозможно не восхититься его интеллектом, просматриваемым даже через толщу каменной маски. Глаза выражали ум, опыт, усталость… Ты прекрасен… Пусть только для меня.
— Мисс Кэрроу, займитесь эссе за четвертые и пятые курсы, — спокойно сказал он, делая пригласительный жест в кресло напротив себя. Бровь изогнулась. Пергамент что пропитан соком бубонтюбера? Мужчина проигнорировал мое удивление и уткнулся носом в домашние работы старших курсов. Бесшумно преодолев место до его стола, я села на предложенное место. Мерлин! Его стол, он будет так близко, стоит только протянуть руку и коснуться… Странно, в прошлом, я проверяла работы за другим столом, которого в кабинете не оказалось, предмет мебели куда-то перекочевал, освободив пространство для стеллажа с книгами. Едва сдерживая щенячий восторг, я приступила к работе. Это не наказание, а награда, незаслуженная… задние мысли прекрасно знали, что все это сделано для слежки, ведь он наверняка начал что-то подозревать. Логично, только вот связать свои подозрения пока не имеет возможности, нет главного звена в цепи. Но Северус уже настолько близко, что может ощутить едва заметный холодок ответа, сокрытого на дне каменной чаши в одном из ящиков его кабинета. На мгновение глаза оторвались от бумаг и ненароком переместились на объект вожделения. Отсутствие ответной заинтересованности, это хорошо… Правильно, не смотри, не прожигай дыру в порочной душе, в сердце изверга, нечестивого, что поселился во мне. От его дыхания колыхалась тоненькая прядка волос, отделившаяся от основной массы. Хотелось оказаться на месте черного локона, ощутить легкий бриз, его запах, утонуть в незаметном колыхании, отделиться от тела и воспарить. Лицо мужчины не было расслаблено, об этом говорили поджатые губы, соответствующие мысленному процессу в голове. О чем он размышляет? Быть может вдумывается в каждую строчку эссе написанного аккуратным размашистым почерком, или…
Это моя домашняя работа…
Наклонные строчки ровными рядами распластались на пергаменте. Часть меня, страницы, подвергающиеся перелистываниям его пальцев… Внутри загоралось пламя. Его руки, вновь забыли свои скольжения в моем сознании, прикосновения, уводящие в сладкий дурман, неописуемый восторг, негу… Ни одного исправления, ни единой помарки, дополнения, не извел чернила на мою работу, словно боясь ошпариться. Нет, дело не в этом, эссе выполнено правильно и грамотно, может стоило сделать хоть одну ошибку, чтобы позволить ему вторгнуться в свой мир красными чернилами, дать повод… Глупость, о чем я только думаю?
— Мисс Кэрроу, вы долго будете мешать мне работать? — немного грубо спросил он, поднимая взгляд.
Глаза… Я должна растеряться и потерять дар речи, но ответ созрел мгновенно, нарушая нестабильную идиллию юношеской любви.
— Профессор, вы проверяете мою работу, просто интересно…
— Занимайтесь своими делами, — отрезал он, нехотя ставя «Превосходно».
Невольная улыбка вперемешку с самодовольством, и я вновь опустила взгляд к пергаментам. Грейнджер. Как всегда, отличное эссе, можно не читать даже, однако это было бы неправильно. Быстро пробежалась глазами по тексту и чиркнула в начале высокую оценку, внезапно ощутив на себе неприятный взгляд. Снейп был как всегда недоволен. Почему он не может спокойно реагировать на то, что Гриффиндор выносил такую талантливую студентку как Гермиона? Может он думает, что я завышаю баллы своей подруге? Нет, это вряд ли, профессор прекрасно знает о её способностях. Слово «подруга» отозвалось колокольчиком тепла в груди. Неужели у меня есть друзья? Ребята из красного факультета давно ко мне хорошо относятся, но именно сегодня, посидев за обедом в их обществе, ощутила, что они стали небольшой частью моей нудной жизни, выживания в стенах подземелий Слизерина. И почему раньше я не обращала внимания на это добро, которым светятся лица «золотого трио»… * * * Аллегра прекрасно знает, что её работы лучшие на курсе, но её взгляд не был адресован проверке эссе, она смотрела прямо в душу, или за её пределы. Пыталась проникнуть в него, но не при помощи легилименции, а заглянуть куда глубже, или ему показалось? Он не чувствовал присутствия в голове, быть может девочка и не знает, как обращаться с чтением мыслей, лишь умеет закрываться? Наверное, в этом есть доля правды.
Северус не рискнул давать ей черновую работу, хотя нужно было разобрать некоторые ингредиенты в лаборатории. Или он просто хотел снова пронаблюдать, авось забудет, расслабится, откроет ненароком мысли, а он осторожно, незаметно проникнет в них, но Аллегра была непрошибаема, сильна, чуть ли не как он сам. «Ты точно что-то скрываешь» - носились мысли, копошась стаями летучих мышей где-то в лобной доле. * * * Засидевшись за проверкой эссе, не заметила, как время начало двигаться к полуночи. Снейп отпустил меня, и с чувством выполненного долга я двинулась к себе. Странно, это первый вечер без происшествий, кровавых ран, разговоров с Дамблдором и нервов. Словно все вернулось в привычное русло, и эта отработка была вовсе не наказанием, а моими привычными, слегка подзабытыми обязанностями помощницы декана. С другой стороны этот вечер напряг именно своей пустотой… Неуютно, колко находиться в присутствии человека относящегося к тебе как к пустому месту, как к простой студентке… Хорошего понемножку, больше не будет этих рук, обрабатывающих раны, одержимых разговоров об исследовании крови, не будет ругани, рукоприкладства. Лежа на кровати, я схватилась за щеку, по которой не столь давно получила оплеуху. Извращение, я собираю его прикосновения, как какая-то фетишистка, но приходится довольствоваться только этим. Позволила углубиться воспоминаниям глубже и медленно обняла себя, отдаваясь памяти объятий, которые я по праву не заслужила. Это все было для нее, ради нее. Но так хотелось почувствовать себя той, кем не являюсь. По телу пробежали небольшие колики, и кожа начала вибрировать, неосознанно я превращалась в зеленоглазую ведьму. Волосы отрасли и распластались по подушке мягкими прядями, рыжим шелком, в который мечтает зарыться влюбленный мужчина. Это может принадлежать Северусу, стоит только попросить, хоть разочек попробовать. Рука резким движением откинула одеяло. Какая-то невидимая сила заставила подняться и подойти к зеркалу, мрачно отражающему лишенную света комнату.
— Инсендио, — скомандовала я, направляя поток пламени в камин. Огненные языки осветили силуэт в отражении.
У нее потрясающая улыбка, он так считает, ведь все воспоминания в омуте связаны её мимикой и смущением черноволосого мальчишки. Сняв с себя рубашку пижамы, я осталась в одних штанах. Интересно, какая фигура была у девушки? Были ли у нее родинки, пигментные пятна? Я знаю лишь лицо и примерные очертания, сможет ли Северус обмануться этим? Мысленно приказав себе не думать об этом, подняла с пола упавшую кофту, собираясь снова отправиться в кровать, но что-то заставило остановиться. Странное обжигающее желание неизведанного. Взгляд в отражение… Решение было принято, и передо мной стала матеарилизовываться мужская фигура. Бледная кожа, отдающая молочной пеленой в свете каминного пламени, черные волосы до плеч, такие умные глаза цвета Гагата, угольные, неприступные. Еще никогда я не позволяла себе пользоваться даром в таких низменных целях. Странно было видеть Снейпа в женских пижамных штанах, однако синий шелк ему шел, облегал бедра. «Аллегра, успокойся». Я и не подумала смотреть ниже…
Как-то неосознанно сделала из себя мужчину со всеми достоинствами и недостатками. Если подумать, то еще никогда я не превращалась в особь мужского пола. То, что было скрыто под пижамой, заставило худощавое бледное тело напрячься, а в голову влилась волна нежелательных мыслей, по спине побежали приятные мурашки. Перевела взгляд обратно на лицо. Хмурость — это несмываемая черта, все мимические морщинки расположились так, что придавали ему серьезности, сурового спокойствия, бдительности. Что я делаю Северус, почему смотрю на тебя, свое отражение, и странная боль выскальзывает из закоулков души, забывшейся в теле чужого человека? Неосознанное движение, одна рука потянулась к другой. Изящная кисть провела по коже, и глаза автоматически закрылись, заволакивая в непривычную негу. Твои пальцы, шероховатые, аккуратные, безупречные руки мастера зелий, передвигаются по изгибам локтей к предплечью, и выше, к шее и лицу. Оторвав руку от щеки, я взглянула на ладонь. Интересно, это мои линии, или твои? Я не могу с точностью скопировать все индивидуальности твоего тела, однако воображение само рисует полосы жизни, судьбы и смерти. Как это связано? Глаза снова отправились блуждать по отражению худого силуэта. Откуда я могу знать, насколько строен, жилист, или полноват человек? Как эти неизвестные черты образуются, дополняя эскиз? Верно, неосознанно я представляю тебя таким, или это тоже какая-то странная особенность дара?
Еще несколько минут я смотрела на Северуса, не в силах унять сладкую дрожь, возрастающую с каждой секундой. Переступив через желания, привела себя в обычный вид и нехотя двинулась к кровати. Не хотелось плакать, не хотелось жалеть себя за ошибки, но ощущение того, что я вторглась в чужое личное пространство, рваными эмоциями не давало спокойно уснуть. Свернувшись калачиком, обняла подушку и зажмурилась. Нужно жить, существовать ради завтрашнего дня, который уже так близко. Ради, возможно, последнего урока зелий, во имя еще одной встречи с тобой. Завтра пятница, время неустанно двигается вперед, передвигая мою шахматную фигуру пешки еще на один ход. Безысходность, нужно открыться, сказать, или за меня это сделает Дамблдор… Гнетущее будущее, сложенное из грешного прошлого наступает на горло тяжелой стопой покаяния. Он не простит, не сможет морально, никогда больше не подпустит к себе, оставит плакать на каменном полу подземелья. * * * — Мне кажется, если Снейпу помыть голову, он окажется блондином…
— Минус двадцать баллов с Гриффиндора, мистер Уизли! — раздался грозный голос.
Рыжий парень сглотнул, и повернулся в сторону бесшумно подошедшего Снейпа. Финниган и Поттер будто языки проглотили, глядя на «обожаемого» учителя. Выходя из-за поворота перед входом в большой зал, мужчина услышал свою фамилию. Бравые гриффиндорцы совсем страх потеряли, хохмят неприкрыто. Северус не стал задерживаться в этой неприятной компании и пошел дальше, рассекая воздух полами мантии. И когда эти дети совсем обнаглели? Ах да, они уже родились такими! Настроение испорчено с самого утра, и не надоели им одни и те же шутки? Нет, Северус не обижался на глупости, но снять баллы с красного факультета, да еще и за дело, доставляло ему огромное удовольствие. Это удовольствие было сдобрено странным ощущением, что про него забыли. Темный Лорд не вызывал его уже пару месяцев. Конечно, он был рад этому, однако опасения потоками образовывались в голове. Неужели Волан-де-Морт дал ему отпуск? Снейп усмехнулся внутри себя. Стоило назначить отработку рыжему наглецу, но пока что его вечера должны проходить в обществе Аллегры. Можно было бы отправить парня к Филчу, но у того, кажется и так уже очередь из-за Амбридж, несносно терроризирующей Хогвартс. Вышеупомянутое розовое пятно опередило его на пути к преподавательскому столу.
— Здравствуйте Северус, — елейным голосом поприветствовала мерзкая женщина. — Как вы поживаете?
— Хорошо, Долорес, — словно с высоты птичьего полета процедил он, даже не глядя на силуэт пестрой тумбы на две головы ниже его.
Женщина заняла место рядом с Макгонагал, отчего Минерва едва заметно поежилась. Присутствие министерской крысы, да еще и такой как она раздражало всех. Разговоры за столом сразу же прекратились, не смотря на то, что Северус никогда не участвовал в них, стало явно чего-то нехватать. Ах. Да, эта курица забрала спокойствие из стен школы, все преподаватели ходили как на иголках, а розовая жаба, помешанная на котятах, все больше и больше влияла на учебный процесс и ужесточала школьные правила. Никто не мог и слова поперек сказать, даже Дамблдор раскис.
— Северус, — послышался серебристый голос с хрипотцой.
Снейп отвлекся от тарелки с омлетом и посмотрел на директора, сидящего через стул. Спраут, что занимала место между ними, еще не было.
— Как настроение в этот замечательный солнечный день?
И какого черта, старика приспичило вдруг спросить его о настроении? Может он выглядит плохо, ведь Северус плохо спал, впрочем как и обычно? Почти шепотом он отрапортовал тот же ответ, что сказал минутами раньше Амбридж. Однако во взгляде директора мелькнуло волнение, направленно, чтобы Снейп заметил. Альбус думает об Аллегре, это очевидно, суббота близко, завтра все решится, возможно он узнает какую-то тайну, что скрывают двое, внезапно сгруппировавшихся людей.
— Терпимость — залог успеха, — негромко проговорил директор.
Губы мужчины скривились. На что он намекает? И почему не говорит напрямую, ах да, свидетели, тогда какого черта, он делает намеки сейчас, а не позовет в свой кабинет для беседы? Северус недовольно посмотрел на чашку эспрессо. Альбус не хочет новых расспросов о девушке и загадочном секрете, не желает молчать, глядя добродушными глазами или говорить односложные фразы. Северус больше чем уверен, что зайди он сегодня вечером в гости к директору, его там не окажется. Что же такое он повесил на него, что нужно быть терпимее? Голову проедали параноидальные мысли, не желающие складываться в логичную картину. Тонкий изящный намек, на то, что ближайшие два дня стоит пить успокоительное, готовиться к чему-то из ряда вон выходящему. В этот момент в зал вошла Аллегра. Значок старосты солнечным зайчиком блеснул прямо в глаза преподавателю зельеварения, обращая внимание на свою хозяйку. Сложилось впечатление, что девушка почти не спала. Темные круги под глазами были паршиво замаскированы магией. Осунувшаяся, похудевшая. Она словно повзрослела на несколько лет за последнюю неделю. Черные волосы топорщились в разные стороны, криво спадая с боков. Остановилась, не дойдя до слизеринского стола. Привычка привела её к старому месту, но голова повернулась в другой конец зала, где сидели Гриффиндорцы. Неуверенность, осторожный шаг, и вот, девушка проходит мимо Когтефрана и Пуффендуя, жующих тосты и яичницу. Передвижение замедляется, когда до цели остается несколько метров. Не знает. Хотят ли её видеть вчерашние друзья, но Грейнджер поворачивает голову и улыбается, путь пройден. Аллегра заняла место рядом с Лонгботтомом, по правую руку от Гарри и успокоившись влилась в беседу. Ха, Уизли, судя по выражению лица, рассказывает о происшествии перед завтраком. Милая улыбка, вежливее внимание к инциденту, но нет смеха, или укора во взгляде. Её глаза не выражают ничего. Пустота, отрешенность. И все тот же барьер, не позволяющий влезть в личное пространство свободы мыслей. Северус поймал себя на том, что слишком много внимания уделяет девушке, совсем забыл про еду, остывающую под носом. Переживания сделали его мнительным, может эта тайна не такая страшная вовсе? Он напридумывал себе Бог весть что… Нет, это что-то серьезное, по крайней мере для девушки, возможно все это не связано с кровью, за которую он так яростно вцепился, как за нить Ариадны, способную вывести к ответам. Стоит подождать какие-то сутки, может больше, и ответы придут сами собой. Терпение… * * * О, эта ночь была ужасной, бессонной, мучительной. Внешний вид совсем испортился, не было сил на косметическую магию, лишь пара заклинаний, не хотелось и дар использовать, слишком много лишних движений для неотдохнувшего тела. Проведя завтрак в компании Гриффиндорцев, показалось, что стало легче, однако волна жара накатила снова. Первой парой были зелья. Уткнувшись носом в учебник, старательно пыталась изгнать чувство вины из головы. Вчерашнее превращение в Снейпа заставило играть юношеские гормоны балладу для Аделины разгоряченное тело, к которому было страшно прикоснуться. Физическое возбуждение не давало уснуть, и окончательно измотав себя, я закимарила лишь под утро, но тут же прозвенел истошный будильник кричащий голосом Дженры Смарт, тяжелый готический рок, который обычно будоражил и заставлял просыпаться. Как же я ненавидела эту песню, особенно сегодня…
Взгляд на Снейпа и все, снова волна ощущения и покалывания в животе. Это болезнь такая? Снейпофилия что ли? Интересно, и много подобных душевнобольных носили этот абсурдный диагноз? Не думаю, что Северус мог быть популярным среди студенток, да и вообще, какая женщина может польститься на саркастичного, язвительного мужчину с сальными волосами, похожего на огромную летучую мышь… Это прозвище старо как мир, стоит что-то новое придумать. Может ворон? — Тоже банально, тогда скарабей, или… Ахахаха, паукообразная обезьяна! ТОЧНО! Она практически вся черная и с несоразмерными длинными лапами, как у огромного арахнида, а лицо… Внутри меня все клокотало от смеха, ищущего выход наружу. Серьезное лицо с острыми бровями, придающими забавному существу неприемлемой суровости. Не сдержавшись, я прыснула с характерным звучком. Зажав рот рукой, посмотрела на Северуса, сидевшего за учительским столом с гримасой недовольства.
— Мисс Кэрроу, может поделитесь, что же такого удивительного вас рассмешило? — гневно спросил он.
Именно это выражение лица снова напомнило мне злобную мордашку обезьянки, и не сдержавшись, я захихикала, держа ладони у рта.Если бы не урок, то ржала бы во весь голос. Сдавленный смех пробивал барьеры. Студенты смотрели как на чокнутую, это и выглядело именно так. Закрыв лицо открытым учебником, я давилась, пытаясь сдержаться, пока не хрюкнула… Что тут началось!!! Сокурсники, не взирая на присутствие зельевара начали покатываться со смеху, даже Гриффиндор не выдержал. Мое хихиканье превратилось в гогот, неконтролируемый, со всеми вытекающими последствиями и слезами. Страшно было взглянуть на Северуса, его злобное выражение застыло в сознании, все так же ассоциируясь с той самой обезьянкой. Однако пересилив себя, я посмотрела на него. Удивление выключило смех, словно магией. Профессор уже не сидел за столом, а развернувшись к стеллажу с книгами, кажется пытался сдержать как минимум улыбку. Его плечи предательски подрагивали, выдавая состояние. Спустя продолжительный промежуток времени, он все же повернулся к классу. Немного розоватое лицо, уголки губ, готовые потянуться вверх, едва сдерживаемые эмоции.
— Минус десять баллов со Слизерина, мисс Кэрроу, — выдохнул он дрожащим голосом.
Никто и никогда не видел Снейпа таким. Это был мой личный фурор, пускай и вызванный мерзким звуком хрюканья. * * * Новость о смеющемся Снейпе и моем позоре разлетелась по школе мгновенно, не было осуждающих взглядов, лишь улыбки и сверкающие глаза. Гарри, Рон и Гермиона ржали в голос на обеде, заставляя меня краснеть, ведь я знала, сидя там, за учительским столом, он следил.
Вечер в его кабинете обещает быть интересным, познавательным. Интересно, захочет ли Северус узнать, что так сильно рассмешило меня? Надеюсь нет. После занятий, и ужина я шла в неизвестность, вспоминая образ сурового примата, и улыбалась. Хороший день, возможно предпоследний день в Хогвартсе… Неуверенный стук в дверь, холодное: «Войдите», переживания, шаг внутрь… Снейпа в кабинете не было. Из лаборатории доносился приятный запах трав, он что-то варил.
— Добрый вечер, профессор.
— Мисс Кэрроу, не стойте столбом, измельчите клыки змеиные клыки, или у вас на них тоже аллергия? — язвительно произнес он.
— Наверное, нет, — зачем-то ответила я и подошла к столу, на котором стояли ингредиенты и ступа. — Заживляющее зелье от нарывов?
— Да, вы ведь истратили некоторые запасы, нужно пополнить, — создалось впечатление, что ему лениво разговаривать.
Молчание. Работа. Две пары рук над рабочим пространством, понимание без слов, закончив с клыками, я приступила к подготовке сушеной крапивы, без просьб и поручений. Ловила себя на мысли, что постоянно слежу за порхающими пальцами Северуса, на мгновение теряя нить реальности. Изящество, искусство, вот что он делал с зельями, неописуемый восторг от созерцания его работы. Завораживающие движения, дарующие телу легкую дрожь . Мерлин, как красиво, я не смогу жить без его рук, не смогу не видеть его каждый день на занятиях. Не выдержу отсутствие холода и сарказма, если сбегу… Должна остаться, не имею права лишать себя его присутствия, и не важно на чьей он стороне, я ведь буду под защитой Дамблдора. Один Бог знает, как мне нужен этот странный, нелюдимый мужчина, заставляющий забывать обо всех проблемах, когда я наблюдаю за его руками…
Зелье было готово, и где-то в глубине души начал зарождаться страх предстоящего разговора, предстоящей правды, он нарастал стремительно, оставляя зыбкое ощущение. Нужен был рывок, моментальное признание, я не смогу разжевывать эту тему, а потом лучше убежать, скрыться, исчезнуть. Мы вышли из лаборатории, чтобы сесть за проверку домашних заданий. Я остановилась не дойдя до стола. Острая боль вонзилась в сердце, тошнота подступала. Боюсь… Его реакция, она будет ужасной, ненависть разрушит все, но тянуть больше нельзя, нельзя оставлять все на последний момент, назавтра. Разрушить и без того несуществующие отношения, нет, уничтожить крупицы надежды, едва осязаемые. Я так люблю тебя, Северус, ты так нужен мне… Руки комкали школьную мантию, ладони вспотели, а глаза опустились к полу ища решительности, толчка к действиям. Я слышала, как скрипнуло кресло, когда Снейп сел. Нет, он убьет меня, я не могу, буду мучиться в аду, но мне так хочется жить, жить среди людей и опоры, вступить в ряды Ордена, а не кануть в безызвестность. Душа нестерпимо тянулась к человеку, вознаграждением от которого будет мука и страдания. Не простит эту ошибку… Дамблдор, сможет ли старик помочь, успокоить? Северус, я готова отдать тебе всю кровь, отрубить себе руку, лишь бы быть рядом, смотреть в черные глаза и тонуть в безразличии. Именно безразличие будет единственным светом в будущем, если оно переборет ненависть и ярость. Не удивлюсь, если он не захочет меня больше видеть, но тогда все будет бессмысленно, как склонить его к пониманию, как достичь компромисса с негативом? Что может помочь?
— Мисс Кэрроу, в последнее время вы странно себя ведете.
Мои глаза метнулись к столу, за которым восседал мужчина со скрещенными руками.
— По вашему поведению, я вижу, что вы хотите что-то сказать, — слишком серьезно сказал он, без тени сарказма.
Он понимает, что со мной что-то не так, только не знает насколько низко я пала, играя в любовь, манипулируя его эмоциями в личных целях. Лили, прости меня. * * * Он терпеливо ждал, не торопил. Еще сегодня понял, что что-то должно произойти, когда девушка как полоумная засмеялась на уроке. Её поведение было вызвано нервами, долго же она себя готовила. Сжалась в комок, стоит, глядя на него странным взглядом. Что это? Словно мольбы о прощении просачивались, сквозь завесу скрытности в ясных серых радужках. « Чего ты так сильно боишься, девочка? Я не буду издеваться, если ты признаешься в любви» — сейчас это было очевидно, хотя с чего ей признаваться? Это ведь глупо, нет, здесь что-то другое, что-то более серьезное. Может связанное с Лордом? Или какой-то антислизериновской деятельностью? Но она молчала, никак не могла собраться. Нашкодивший мальчишка…
Северус готов был улыбнуться, уже во второй раз за день, её хрюканье было воистину забавным, давно он не испытывал позитива. Он был готов услышать что угодно, неведение утомило. Внезапно, девушка осела на пол и приложила ладони к лицу. Неужели все настолько серьезно? Сам того не ожидая, он поднялся из кресла и подошел к ней, умоляя, чтобы эта реакция была всего лишь юношеским максимализмом, увеличивающим эффектом раздувания из мухи слона. Но что-то начало саднить в левом подреберье, тревога разлилась по телу.
— Встаньте, — сказал он грозно, но потом смягчил голос, после надрывного стона девушки. — встаньте Аллегра, прошу…
Но она не встала, продолжая утопать в слезах, причины которых были неизвестны.
«Что с тобой, девочка? Что ты натворила?»
Он опустился и взял её за плечи, потянув вверх. Лохматый ребенок пошатнулся, и она едва снова не потеряла равновесие. Ноги ослабли, он ощущал её дрожь. Но справившись с балансом, все же встала ровно, только лицо её было зарыто в ладони.
— Простите меня… — прошептал содрогающийся голос.
Северус вздрогнул и напрягся, так это было чувство вины, но что она могла сделать ему? Его руки все еще находились на ее плечах, и внезапно он отстранился, почувствовав неладное. Нечто холодком пробежалось от кончиков пальцев ног, до головы. Не хотел, прятал ужасные, угнетающие мысли, растворяющие реальность. Мозг начинал плавиться под давлением души… Уверенности не было, но все сходилось. Эти намеки старика, тайны, её взгляды… Череда картинок прошедших дней пронеслась в голове в обратном порядке, пока кадр не остановился на событии, разложившем его душу на обмякшие останки…
— Я не хотела… — срывающийся голосок девушки подтверждал догадки.
Он сделал еще один шаг назад и схватился за край стола, чтобы удержаться на ногах. Нет, она не могла так с ним поступить, но откуда… Как Аллегра могла узнать? Всхлип за всхлипом, секунда за секундой. Он смотрел на нее, прячущую взгляд, не в силах поверить, сколько страданий она принесла… Боль обрушилась, сокрушила, утопила в себе.
— Это была ошибка… — тихий стон, и сквозь пальцы, он увидел блестящие от слез глаза девушки, которую бесконтрольно начал ненавидеть.
Один момент и лохматый мальчишка превратился во врага номер один.
— Покажи… — хрипло произнес он, смешивая ярость, боль, опустошение и некрепкую веру, что такое возможно.
Глаза девушки наполнились ужасом, как бы Северус хотел, чтобы это оказалось лживым образом, уставшего бороться с потерей, сознания. Непонимание, вина, взгляд серых глаз болел отчаяньем, окуная в смятение. Его собственные глаза пытались смотреть на нее, зная, что сейчас произойдет, страх проникал в самые глубины, но он боролся, защищал последние крупицы самообладания, чтобы не упасть на колени и не разрыдаться, или того хуже, прикончить соплячку…
— Сделай это! — неровно скомандовал он.
Ступор, руки упали параллельно телу, словно тряпицы, не ожидала, что он захочет увидеть… Несколько секунд сдавленного молчания и наконец… Мерлин, боль истощала организм мужчины, упиралась в грудную клетку сильными ладонями, стальной хваткой. Он не мог поверить в то, что видел. Лицо Аллегры, словно подернулось мелкой вибрацией, колебаниями, он заметил, как меняются черты и цвет кожи, приобретая мягкость, знакомые линии скул и бровей. Нос немного опустился и стал уже, короткие черные волосы, отрастали, рассыпаясь по плечам, затем стали приобретать красноватый оттенок, светлеть, пока не пришли к варианту, что он видел каждый день много лет назад. Завершающим штрихом перевоплощения стали глаза, немного потемневшие, приобрели зеленый апрельский раскрас. Несколько веснушек охватили лицо, он так хотел целовать каждый дюйм любимой. Лили … Но это была другая, чужая девушка, использовавшая ее образ в эгоистичных целях. Ненависть затуманивала рассудок, он готов выпалить запрещенное заклятие пыток, посмотреть как эта обманщица корчится от боли на полу, вымаливая прощение. Аллегра подсмотрела в омуте воспоминания о ней, воплотила Лили точной копией. Северус покачнулся, но снова удержался на ногах. Рука сама собой потянулась в карман за палочкой, этот жест был машинальным, он осознал это и постарался успокоиться, схватившись второй рукой, за другой край письменного стола. Она стояла перед ним, настоящая, живая, в слизеринском галстуке, как он и мечтал когда-то. Сердце невыносимо болело, учащая пульс рваным дыханием. Глаза видели, но разум понимал, что это всего лишь маска бездушной девчонки, опорочившей светлую память…
— Аллегра, почему… — выдавил он сквозь скованность, близкую к полоумию апатию.
По веснушчатым щекам бежали дорожки слез, наказание за жестокость.
— Я эгоистка… — тихо проронила она на последнем вздохе. — Простите меня профессор…
Но он не мог простить, так же как не мог смотреть в зеленые глаза, отдающие весенней свежестью. Северус забыл где была иллюзия, а где реальность, он так давно мечтал, хотел увидеть её, ощутить, прикоснуться… Рушился мир, разваливались барьеры, на последнем издыхании пела рапсодию душа, исковерканная безрассудством девчонки. Мужчина оттолкнулся от стола и на ватных ногах подошел к ней. Аллегра опустила взгляд, не в состоянии видеть его боль и простить себя… Ладонь сама потянулась к желанному лицу, он взял ее подбородок и насильно поднял вверх с такой силой, что челюсть должна была хрустнуть.
— Больше никогда! — громкий голос озарил помещение. — Слышишь, никогда так не делай!
Он заглянул в заплаканные глаза, родные зеркала души, затуманенные страхом. Внутри образовывалось отвращение, и омерзительная гримаса застыла на лице зельевара. Он с силой оттолкнул от себя девушку, и та упала на пол, не издав не единого звука, смотрела на него, боялась, что Северус достанет палочку и проклянет ее, сделает то, что должен, убьет…
— Убирайся! — рявкнул он.
Глаза полные неподдельного ужаса сверкнули, и на мгновение время остановилось, но потом лицо девушки снова начало меняться, и перед ним уже лежала черноволосая Аллегра утопающая в чувстве вины по взглядом полным жгучей ненависти. Несколько секунд и она вылетела за дверь, по дороге задев плечом дверной косяк. Она заслужила это… Северус осел на полу, схватился за голову, и ему было плевать, что дверь была открыта и его слабость могли увидеть. Он утонул в слезах, побрел по пути отчаяния, забылся от горя…
|
Великобритания, 20.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
