Dreaming… So quiet and peaceful
Dreaming… Tranquil and blissful
Dreaming… There's a kind of magic in the air
Dreaming… What a truly magnificent view
Dreaming… A breathtaking scene
With the dreams of the world
In the palm of your hand
Queen "A Winter's Tale"
Грежу…Тсс! Лишь тишина и покой
Грежу… Умиротворенный Судьбой
Грежу…В небе – блеск волшебства
Грежу…Мир есть лучше едва…
Грежу…Это будет с тобой…
Ведь пурпурные мира мечты
На ладони хранишь только ты.
Queen "Зимняя сказка"
Зима подкралась уже совсем близко - по утрам красно-желтый ковер
опавших листьев покрывался тонкой корочкой снега, и ученики, бегущие по
утрам в оранжереи на Гербалогию или к избушке Хагрида на Уход за
магическими существами, поднимали повыше воротники пальто и плащей и
плотнее кутались в шарфы. Осень в этом году и так выдалась на удивление
длинной и теплой. Почти не было противных холодных осенних дождей,
превращающих землю и листья в слякотную кашу, потому прогулки в Хогсмид
приносили особенное удовольствие. Ведь так приятно пройти по засыпанной
разноцветными листьями тропинке, слушая тихий шелест под ногами,
насладиться не по-осеннему синим небом, посидеть в "Трех метлах" у
гостеприимной мадам Розмерты, а потом до вечера гулять по приветливому
и уютному Хогсмиду, наслаждаясь веселой компанией друзей и красотой
окружающей природы.
В один из таких последних дней осени Марина возвращалась в
Хогвартс. Точнее, был уже вовсе не день, а поздний вечер. Девушка с
трудом успела на последний поезд с платформы девять и три четверти,
идущий до Хогсмида, потом со страхом пробежала по темному ночному лесу
и теперь подходила к замку, где светилось всего несколько окошек.
Несмотря на прошедший тяжелый день, Марина не ощущала усталости, все
внутри пело и ликовало. Она сдала экзамен на звание Ученика целителя! У
нее получилось! Марина чувствовала - сегодняшний экзамен показал, что
она может называться волшебницей Жизни, и этим девушка доказала свое
право находиться в магическом мире наравне с другими магами. В этом
новом для нее мире Марине пришлось начинать все сначала, и вот она
преодолела первую маленькую ступеньку на долгом пути волшебницы,
завоевала себе крошечное местечко под Солнцем мира магов, а значит, все
приложенные усилия не пропали даром, хоть впереди мисс Дансинг ждала
еще более трудная работа.
Прекрасного настроения Марине не мог испортить никто. Охраняющий
Хогвартс аврор, которого девушка разбудила, чтобы он локально снял
защиту с замка и пустил ее внутрь (школа была окружена защитным
куполом, как и во время первой войны с Вольдемортом), был не слишком
доволен и бурчал, что никак не дадут отдохнуть бедному работнику
Министерства, потому как бродят тут всякие по ночам. Но Марина не
обратила внимания на его брюзжание, а, послав аврору ослепительную
улыбку, открыла двери и, перепрыгивая через ступеньку, бросилась вверх
по движущимся лестницам к своей комнате. Там девушка сняла пальто,
положила сумку с книгами и документами и поскорее подошла к зеркалу,
чтобы посмотреть на завоеванную честным и кропотливым трудом желтую
мантию Неофита. Если быть точным, то она выбрала не мантию, к которой
все еще не привыкла, а платье свободного покроя, с широкими рукавами.
Такую одежду часто выбирают ученицы, которые либо не любят мантий, либо
считают, что платья лучше подходят их фигуре. Марина закружилась перед
зеркалом, с радостным удивлением разглядывая свое отражение. Ей как-то
не верилось, что эта очаровательная молодая женщина с горящими от
радости зелеными глазами, в длинном платье старинного фасона - это
Марина Дансинг, еще совсем недавно и не помышлявшая ни о каком
волшебстве и целительстве.
Девушка привела в порядок книги на столе, повесила пальто в шкаф
и принялась слоняться по комнате в радостном волнении. Спать совершенно
не хотелось, а хотелось как можно скорее поделиться с друзьями
новостью. Не в силах усидеть на месте, Марина вышла в коридор и
остановилась, раздумывая, с кем можно поговорить и разделить радость.
Увы, ученики и мадам Помфри уже спали, а пароля к кабинету директора
она не знала, да и беспокоить Дамблдора ей было неудобно. Но один
человек абсолютно точно еще не спал, несмотря на поздний час. Марина не
успела как следует все обдумать, как ноги уже сами понесли ее вниз, в
подземелья. К Северусу, конечно. Девушка ничего не могла с собой
поделать, ее неудержимо тянуло к нему. И пусть она каждый раз больно
обжигалась, но не могла иначе, она очень соскучилась по нелюдимому и
одинокому профессору зельеварения, потому что видела его за эти месяцы
слишком редко, и это были лишь случайные встречи в коридорах или
недолгие посещения кабинета Снейпа, когда он готовил нужные
лекарственные зелья. Марина вовсе не хотела докучать Снейпу, но
надеялась, что он, возможно, хоть немного порадуется за нее, ведь
все-таки именно благодаря профессору зельеварения девушка и оказалась в
мире магов. И хоть словосочетание "Снейп порадуется" звучало несколько
нереально, Марина просто знала, что хочет видеть только Северуса.
Девушке, летящей словно на крыльях, по дороге попался один лишь
Пивз. Полтергейст, завидев Марину, непристойно выругался себе под нос и
поспешно убрался прочь. Все дело было в том, что кроме целительства еще
одной специализацией магов Жизни было изгнание всяческой нечисти.
Привидения и полтергейсты, увидев на горизонте мага Жизни, стремились
или поскорее ретироваться, или вести себя тихо. Даже дементоры,
являющиеся порождением Тьмы, не рисковали связываться с сильным,
искушенным в заклинаниях экзорцизма, магом Жизни, если только не имели
серьезного численного преимущества. В один из первых дней учебного года
Пивз попытался вылить на Марину бутылочку чернил и присыпать сверху
мелом, но девушка, не оценившая подобной шутки, вспомнила, о чем
вскользь рассказывали в клинике святого Мунго, и заехала в чересчур
активного полтергейста простеньким заклинанием, называемым "Молот
духа". Юркий Пивз увернулся, но с тех пор не пытался больше досадить
Марине даже исподтишка.
Позади остались коридоры, тускло освещенные факелами, спящие и
изредка похрапывающие картины, и вскоре девушка уже стояла в почти
полной темноте, возле большой железной двери в кабинет Снейпа. Не
колеблясь ни секунды, Марина постучала. В ответ сразу же раздалось
сухое: "Войдите". Девушка толкнула дверь и вошла в слабо освещенный
кабинет. Мирно потрескивали дрова в горящем камине, булькала
неизвестная жидкость в круглой колбе на огне. Сам профессор
зельеварения отвешивал что-то на весах, направив палочку на чуть
покачивающуюся стрелку.
- Профессор, добрый вечер, - радостно начала Марина. - Извините
за поздний визит, но мне просто хотелось поговорить с кем-то...
Снейп вздрогнул, резко обернулся, и улыбка девушки погасла,
столкнувшись с холодной непроницаемостью глаз профессора зельеварения.
Он медленно повернул ручку, чашки весов опустились. Затем черные, как
безлунная ночь глаза, особенно выделяющиеся сейчас на бледном лице в
неровном свете свечей, оглядели фигурку замершей девушки тяжелым
пристальным взглядом. Потом Снейп видимо заметил желтые одежды Неофита
и поднял бровь.
- И вам добрый вечер, мисс Дансинг, - с недовольством в голосе
проговорил он. - Признаюсь, не ожидал увидеть вас в своей лаборатории в
столь поздний час. Однако я вижу, что причина, приведшая вас сюда,
достаточно веская, - витиевато выразился профессор зельеварения и, сняв
с весов листик бумаги с взвешенным веществом, аккуратно пересыпал бурый
порошок в мерную колбу, стоящую рядом.
Снейп замолчал. Марина смотрела на отделку на подоле платья и
гадала, что же еще скажет ей профессор зельеварения. Похоже, он не
слишком сердит, но Снейп не из тех, кто будет испытывать угрызения
совести, если выставит мешающего ему человека за дверь, а также не из
тех, к кому студенты бегают со всеми своими радостями и печалями.
Впрочем, профессор зельеварения относился к той немногочисленной
категории людей, что действуют не словом, а делом. Ученики Слизерина
были за ним как за каменной стеной.
- Значит вас можно поздравить? - раздался голос Снейпа, и Марина
оторвалась от разглядывания носков собственных туфель, решившись
поднять глаза. К ее безмерному удивлению Снейп хитро улыбался. Не
злобно, а именно с хитринкой, и с обязательной для Северуса Снейпа
долей сарказма. - Я не сомневался в вашем успехе, мисс Дансинг, - между
тем продолжал он, параллельно взмахом волшебной палочки убирая весы в
шкаф. - И вам советую не испытывать сомнений в своих силах. В данное
время это может оказаться опасным.
Теперь уже брови девушки поползли вверх. С чего бы это профессору
зельеварения указывать ей на то, как важна сейчас уверенность в
собственных силах?
- Я понимаю, профессор, - ответила она. - Но прошло еще мало
времени, я еще не совсем привыкла к новому статусу волшебницы, и мне
все время кажется...
- Это все глупости, - оборвал ее Снейп, который уже подошел к
лабораторному столу и начал растирать в порошок сухие листья какого-то
растения. - То, что вы сегодня сдали экзамен, уже о многом говорит.
Удивлению девушки не было предела. Эти сухие фразы можно считать
комплиментами, и потому так странно слышать их из уст скупого на
подобные слова профессора зельеварения. Неужели он и вправду ценит ее?
Теперь Марина ощущала себя еще более неловко, но хоть сердце уже
забилось сильнее, девушка не питала каких-либо иллюзий, и кроме того,
она видела, что Северус занят, а ей не хотелось мешать ему.
- Спасибо вам, профессор, - просто сказала Марина, обращаясь,
правда, к спине Северуса. - Я понимаю, что уже поздно. Не буду больше
злоупотреблять вашим вниманием.
Снейп развернулся, держа в руках стеклянную бюретку, и одарил девушку ехидной усмешкой.
- Не за что, мисс Дансинг. Время, как вы правильно заметили, на
месте не стоит, а у меня есть намерение завершить задуманный
эксперимент.
- О... эксперимент... - протянула Марина, вдруг в чем-то
засомневалась и потеребила манжету на рукаве. - Профессор, у меня к вам
есть просьба, - взгляд девушки пробежал по рядам банок с
заспиртованными тварями и остановился в районе большой склянки, аккурат
возле плеча профессора зельеварения, уже насмешливо изогнувшего бровь.
- Вы же знаете, что Ученик целителя обязан сдавать экзамен по
зельеварению, чтобы получить звание полноправного целителя. Этой науке
не обучишься только по книгам… Я говорила с директором, и он обещал
поговорить с вами, но я бы хотела сама попросить вас, - девушка чуть
запнулась, - учить меня зельеварению. Только основам, - поспешно
добавила она, уже ожидая жесткого отказа. И хоть у Снейпа вроде бы было
хорошее настроение, Марина помнила о том, что он не дает дополнительных
уроков.
- Хм…
Профессор зельеварения положил бюретку на стол и в задумчивости
провел пальцем по губам, а затем впился классическим
оценивающе-пренебрежительным "снейповским" взглядом в старательно
изучающую содержимое полок Марину. Он и вправду не знал, что ответить,
потому что в действительности уже давно не давал дополнительных уроков
по зельеварению. Просьба Марины была вполне ожидаема, но все-таки
удивила Снейпа. Главной причиной отказа профессора зельеварения
заниматься с учениками в свободное от занятий время было то, что почти
во всех подобных случаях ученика нужно было подтягивать, вдалбливать
основы, мириться с глупостью, ленью и непониманием. Для нетерпеливой и
прямой натуры Северуса это было невыносимо и могло привести к
неожиданным и неприятным последствиям (одни занятия по окклюменции с
Поттером чего стоят). Особенно Снейпа бесили настойчивые просьбы
родителей позаниматься с их ненаглядным чадом. Этим страдали некоторые
мамаши, избаловавшие свое дитя донельзя. Дитя желало учиться в школе
Авроров или работать на какой-нибудь престижной должности в
Министерстве. По иронии судьбы для такой работы нужны были пристойные
оценки по зельеварению, вот заботливые родители и стремились устроить
сына или дочь на хорошее место и писали просьбы гадкому и нехорошему
профессору зельеварения, осмелившемуся поставить ненаглядному чаду
плохую оценку. То, что чадо было неспособно нормально зажечь огонь под
котлом, ничуть не смущало мам и пап. При этом в их письмах,
переполненных подчеркиванием собственной значимости, явно звучали нотки
презрения к столь ненужному, по их авторитетному мнению, предмету.
Конечно, ведь для зельеварения требуется внимание, усидчивость,
сосредоточенность, требуется включить мозги, в конце концов. Это вам не
квиддич, и не девушки, и не свеженькие сплетни, о которых так хочется
поболтать на уроке противного профессора Снейпа.
С Мариной же все обстояло не совсем так, вернее, совсем не так.
Что касалось практической части зельеварения, то тут Снейп был спокоен,
ведь работа в маггловской лаборатории не так уж далека от алхимии и
приготовления зелий. Во всяком случае, мисс Дансинг может отвесить
нужное количество компонента так, чтобы не пересыпать половину на себя,
стол или соседа. Девушка знает, что фраза "добавить пятнадцать капель
лимфы броненосца" означает именно пятнадцать, а не весь пузырек и не:
"Упс, я сбился со счета, добавлю быстренько на глаз, пока Снейп не
видел, авось получится". Вероятно, сам профессор был слишком уж низкого
мнения о способностях к зельеварению подавляющего большинства учеников,
но, увы, многолетний опыт лишь укреплял подобное отношение. Ученики же
имеющие склонность к тонкой науке приготовления волшебных зелий также
не стремились к дополнительным урокам из-за личности самого Снейпа.
Профессор зельеварения терпеть не мог, когда какой-нибудь молодой и
зеленый неумеха возится в его лаборатории, становился еще
раздражительнее, и вскоре ученики решали, что собственные нервы дороже
драгоценных знаний.
Что же ответить нервно переминающейся с ноги на ногу девушке?
Снейп уже видел ее за работой. Мало того, ему нравилась спокойная
уверенность Марины в обращении с пробирками, дозаторами, планшетами и
прочим маггловским оборудованием, ну, насколько что-либо может
нравиться Северусу Снейпу. Да и почему бы не помочь начинающему
целителю, способности которого сам же и открыл?
- Что ж, мисс Дансинг, - протянул он, продолжая затягивать и без
того уже просто неприличную паузу, - я надеюсь, что вы не нанесете
непоправимого ущерба моей скромной лаборатории, - правда в голосе
послышалась некоторая неуверенность, - поэтому не вижу причин, чтобы
отказать в вашей просьбе. - Профессор зельеварения с трудом удержался
от того, чтобы не поморщиться, слишком уж яркой радостью и надеждой
вспыхнули глаза Марины. Ему были чужды подобные проявления чувств, и
когда он сталкивался с ними, у Северуса часто возникало едкое
раздражение, ведь он считал их слабостью и несдержанностью. Но сейчас
Снейп морщился еще и потому, что от искренней улыбки девушки в душе на
короткое мгновение шевельнулось что-то теплое и давно забытое. Через
секунду ощущение исчезло, но профессор зельеварения знал, что теперь
будет сложнее убедить себя в том, что ему нет совершенно никакого дела
до молодой волшебницы Жизни, и что она вызывает у него одно лишь
раздражение.
- Спасибо, спасибо, это просто замечательно, - расцвела девушка. - Я так вам благодарна...
- Не обольщайтесь, мисс Дансинг, - перебил ее Снейп. - Легкой
жизни я вам не обещаю, слишком уж многое вам предстоит изучить. Думаю,
вы знаете, - криво усмехнулся профессор зельеварения, - что я строго
спрашиваю со своих учеников. Занятия будут два раза в неделю. Жду вас
завтра в семь вечера в своем кабинете.
Разбуженные портреты на стенах с некоторым неодобрением смотрели
на девушку, которая, сияя от радости, тихо напевала какую-то песенку и
дарила улыбки недовольно перешептывающимся дамам и бурчащим что-то себе
под нос рыцарям и монахам, они махали на нарушительницу спокойствия
рукой и опять начинали дремать.
Дойдя до своей комнаты, Марина закрыла за собой дверь, запечатала
ее заклинанием, как учил Люпин, села на кровать и задумалась.
Сегодня краешком глаза и совсем ненадолго она видела другого
Северуса - спокойного, насмешливого и ироничного, а не холодного,
ощетинившегося и равнодушного. Она была рада предстоящим занятиям по
зельеварению. Да, по банальнейшей причине - быть поближе к Северусу, ну
и что с того? Что с того, что казалось навсегда убитая надежда, снова
поднимает голову? Это чувство и вправду умирает последним. После любви.
Жить надеждой, иллюзией, придуманной самой собой, а что еще остается?
***
Реакцию Гарри и Рона на то, что теперь Марина будет заниматься со
Снейпом, предугадать было нетрудно. Рон выразил искреннее сочувствие, а
Гарри вспомнил о собственном негативном опыте уроков окклюменции с
профессором зельеварения и красочно продемонстрировал примеры. Слушая
гриффиндорцев, девушка порадовалась, что только Гермиона (и всезнающий
Дамблдор, конечно) знает о ее теплых чувствах к Северусу Снейпу. Хотя
Марина могла понять и ребят тоже. Уж кто-кто, а она знала, что у
профессора зельеварения характер совсем не сахар, а уж что касалось
работы и учебы, то тут со Снейпом становилось во много раз труднее
общаться. Да что там говорить, сама Марина относилась к близкому
общению с Северусом двойственно, что называется, "и хочется, и
колется", именно эта самая "колючесть" Снейпа и была обратной стороной
медали.
Но именно здесь, в полутемной подземной лаборатории, Марина
узнала еще одного Снейпа - Снейпа-алхимика, Снейпа-ученого, одного из
лучших зельеваров страны. Раньше девушка не представляла, каков он в
работе. Нет, представляла, конечно, но и вообразить не могла, что
сможет еще сильнее восхищаться этим удивительным человеком. Он был
максимально требовательным к Марине, но ничуть не менее требовательным
к себе. Да, его выводили из себя малейшие ошибки или легкое
недопонимание, и профессор зельеварения сыпал едкими комментариями,
недовольно морщился и презрительно фыркал. Да, он никогда не хвалил
Марину, а ведь она не испортила ни одного зелья, которое готовила. При
этом девушка ни за что не променяла бы то время работы рядом с
профессором зельеварения на работу в самой лучшей маггловской научной
лаборатории. И не только из-за личной симпатии к Снейпу, а из-за того,
что рядом с ним оказалось на удивление приятно и легко работать!
Зельвар никогда не стоял над душой, мешая готовить зелье, не давал
советы, как говорится, "под руку", а все необходимые рекомендации и
замечания делал до начала приготовления зелья, а не во время оного
процесса. К Северусу подходила характеристика - строгий, но
справедливый. В отличие от обычных уроков, где профессор зельеварения
частенько был несправедлив по отношению к ученикам, на дополнительных
занятиях Северус не придирался к Марине, но никогда не молчал о
несущественных, с точки зрения любого неискушенного в зельеварении,
недочетах.
Казалось, что нет такого зелья, рецепта которого не знал бы
Снейп, что ни одна тонкость приготовления настоев или проведения
алхимического эксперимента не могла укрыться от его острого пытливого
ума и невероятной памяти. При этом Снейп "чувствовал" каждое зелье
практически на интуитивном уровне, зная, как нужно, например,
модифицировать классический рецепт, чтобы улучшить качество продукта и
упростить его приготовление, а также в случае, если исходный рецепт был
частично, а то и полностью утерян. Все это и отличает истинного
зельевара от простого исполнителя, способного лишь механически
следовать методике, не отступая от нее ни на шаг. Мало того, профессор
зельеварения, как было известно девушке, сам являлся автором нескольких
алхимических разработок и рецептов зелий. Марина узнала об этом из
научных журналов, потому что Северус ни за что бы не похвастался своими
заслугами. Мало кто видел в мрачном и, казалось бы, закостеневшим в
душе профессоре зельеварения творческую искру, а вот девушка видела. И
морщинку на лбу Северуса, когда он, в задумчивости касаясь губ кончиком
пера, обдумывал схему проведения очередного опыта, а потом резко
вскакивал, бросался к столу, и вот в его руках уже мелькали пробирки и
колбочки. Видела и книги именитых зельеваров прошлого и настоящего с
полями, исписанными аккуратным почерком Северуса, где он вносил
собственные изменения и дополнения, а также зачастую давал язвительные
комментарии в своем излюбленном стиле.
Стоит ли говорить, что часы, проведенные в подземельях Северуса
Снейпа, были самыми счастливыми для Марины, напоминая ей то время,
когда они вместе посещали лабораторные занятия в Бирмингеме и жили в
одном гостиничном номере. В те редкие моменты, когда Северус совсем
ненадолго сбрасывал свою обычную ледяную маску, то не было собеседника
более умного, эрудированного и с тонким чувством юмора, чем он. Девушка
наслаждалась каждой проведенной минутой рядом с ним, уже не обращая
внимания на обычные вспышки раздражения профессора зельеварения. Ей
больше ничего не было нужно - Северус здесь, учит ее зельеварению, его
рука иногда случайно касается ее руки, когда он что-то показывает ей, а
порой он слегка задевает ее полой своей черной мантии. Марина
поражалась сама себе - такие простые и случайные прикосновения
затрагивали потаенные струны ее души, заставляя сердце биться быстрее,
и она чувствовала себя подростком, первый раз влюбившимся в
преподавателя. Да она и полюбила в первый раз. По-настоящему. Те
чувства, что девушка испытывала раньше, разве их можно назвать любовью?
Разве можно сравнить их с этим всепоглощающим светлым чувством, когда
даже присутствие любимого рядом - уже великое счастье...
***
Вихрь несущихся с огромной скоростью дней закружил Марину. Занятия
с Северусом, практика и учеба у мадам Помфри, походы с друзьями в
Хогсмид, все эти события, казалось, бесконечно сменяют друг друга, и
девушка не заметила, как приблизилось Рождество. Год назад она тоже
была здесь, в Хогвартсе. Судьба возвратила все на круги своя. Зачем?
Никто не смог бы ответить.
За неделю до Рождества гриффиндорская троица вместе с Мариной
сидели в избушке Хагрида. Вернее, гриффиндорцы сидели, а Марина
старательно накладывала на щеку лесничего мазь грязно-желтого цвета, от
которой почему-то сильно пахло рыбой. Щеку Хагрида украшала огромная
глубокая ссадина, которая в нескольких местах начала гноиться. Гарри,
Рон и Гермиона расположились за столом и старались не смотреть на
лесничего и целительницу. Им было очень жаль беднягу Хагрида. Клык
лежал на полу, уткнувшись носом в ноги Гарри, и изредка тихо
поскуливал.
- Не виноват он, - приговаривал Хагрид и морщился, когда Марина
клала на рану очередную порцию мази. - Уж я-то знаю его. Сердце у него
доброе, просто сил-то много, вот Гроххушка и не рассчитал их маленько.
Я и сам подлечился бы, дык ведь мясо-то драконье у меня закончилось.
Пришлось вот вас, Марина, звать.
Ученица целителя качала головой, гриффиндорцы многозначительно
переглядывались. Воистину, любовь школьного лесничего ко всяческим
созданиям с большими зубами, ядовитыми жалами, острыми когтями и тому
подобными милейшими особенностями, была безграничной. Что уж говорить о
родном брате - великане Гроххе - которому сердобольный Хагрид устроил
жилище в Запретном лесу. Увы, Грохх не отличался высоким интеллектом,
зато сил у него было - хоть отбавляй. И, несмотря на кровные узы,
бедняге Хагриду частенько доставалось от братца. Все попытки Гарри,
Рона и Гермионы пояснить школьному лесничему, что Грохху будет лучше со
"своими", заканчивались ничем. Хагрид называл брата - "кровинушка моя
единственная" и ни в какую не желал расставаться с ним, хотя сам Грохх
так и не приспособился жить среди магов, и ему вряд ли нравилось
существование в чаще леса в огромном шалаше из вековых деревьев.
Марина закончила обрабатывать ссадину, провела над ней рукой и прошептала заклинание.
- Ух, ты, - изумился Хагрид и потянулся было к покалеченному месту рукой, - не печет вовсе, боль как рукой сняло.
- Нельзя прикасаться к ране, - перехватила руку лесничего девушка
и почти повисла на ней, чтобы задержать движение. - Можно занести
инфекцию, будет еще хуже. - Хагрид убрал пальцы от повреждения и теперь
выглядел смущенным. - Я оставлю мазь, и утром вам нужно будет снова
обработать щеку, иначе воспаление может начаться вновь.
- Ой, спасибо, Марина, уважили, - расплылся в улыбке великан и
пожал девушке руку, которую она поспешно выхватила из железной хватки.
- Надо же, словно и нет там ничего. А то мне завтра надо елки в школу
принести, а голова так болела, что свету белого не видел, такая вот
штука.
- Да не за что, - пожала плечами девушка. - Главное не забудьте про мазь.
Клык подошел к хозяину и радостно завилял хвостом.
- Да уж постараюсь, не забуду, - заверил Марину лесничий. - Да
чего же мы сидим, - всполошился он, - чайку сейчас поставлю, и печенье
у меня где-то было...
- Спасибо, Хагрид, - протянула Гермиона. Кулинария была слабым
местом добродушного великана, зато, пожалуй, этот недостаток
компенсировался щедростью и гостеприимством. Друзьям ничего не
оставалось делать, как принять приглашение на чай с каменным по
консистенции и довольно сильно пригоревшим печеньем.
Хагрид разлил по кружкам, объемы которых больше подошли бы для
бочек, душистый чай с травами и сел за стол. Гарри незаметно посмотрел
на часы - скоро уже время отбоя, а значит, придется возвращаться в
школу незаметно. Рон попытался разломить печенье, но его попытки
успехом не увенчались, поэтому он отложил стряпню Хагрида и
сосредоточился на чае.
- Что слышно в Ордене Феникса, Хагрид? - словно невзначай спросил
Гарри, стараясь, чтобы голос звучал буднично. Остальные навострили уши.
Но великан хоть и был простодушным, на такие явные попытки разузнать
что-то отреагировал как надо.
- Ничего особенного, - интенсивно замотал головой школьный
лесничий. - Если бы чего-нибудь важное было, Дамблдор бы точно все
рассказал. А раз ничего он не говорит, то и вам нечего меня
выспрашивать.
- Ну, неужели совсем ничего интересного и важного не было? -
вкрадчиво поинтересовалась Гермиона, заглядывая великану в глаза.
Хитрые гриффиндорцы знали, из кого можно выудить информацию. К счастью
для них и к несчастью для самого себя, Хагрид не слишком хорошо умел
держать секреты от друзей. Впрочем, как и от недругов. Чтобы заболтать
немного наивного великана, не нужно было быть ментальным магом,
достаточно было подольше повыспрашивать, лучше всего под бутылочку
старого доброго огневиски.
- Что ж такое интересное ты имеешь в виду? - заволновался Хагрид
и отпил большой глоток обжигающего чая. - Я вот ничего такого не
заметил.
- Давно хотела спросить у директора, но все никак не получалось,
- после короткой паузы задумчиво проговорила Марина, внимательно изучая
непроглядную темень за окном, - что случилось с "Разделенным духом
Ангаци"? Он все еще в Хогвартсе?
Бедный Хагрид поперхнулся чаем и обмакнул в кружку свою бороду.
- Откуда это вы знаете про "Разделенный дух Ангаци"?! - вытаращил глаза он.
- Нам Дамблдор рассказал, невозмутимо ответил Гарри и даже откусил кусок хагридового печенья. - А Марина, хм...
- В некотором смысле принимала участие в его добыче, - договорила
девушка. - Поэтому меня и интересует, что же сталось с таким сильным и
даже опасным артефактом.
- Незачем это вам знать, - пробурчал лесничий, вытирая бороду. Он
встал из-за стола и начал накладывать в миску еду для Клыка.
Гриффиндорцы и целительница терпеливо ждали. - Чего пристаете? О свитке
никто почти не знает даже в Ордене Феникса. Будет Дамблдор использовать
дух этот разделенный, будет, а пока свиток в надежном месте. Профессор
Снейп его расшиф... Ой, - Хагрид смущенно, как-то по-детски, прикрыл
рот огромной ладонью. - Никто ж не должен знать, что Разделенный дух...
- Так-так, а с этого места поподробнее, - оживились гриффиндорцы, а общую мысль высказал Гарри.
- Зачем Снейп расшифровывает свиток? - сразу спросил Рон.
- И почему именно он? - немедленно поинтересовался Гарри. - Почему Дамблдор доверил это Снейпу?
- Ничего я вам не скажу, - отрезал Хагрид, убирая со стола
полупустые кружки. - Мало того, что вы знаете про свиток, так вам еще и
план Дамблдора подавай.
Гриффиндорцы и Марина одновременно подались вперед.
- План Дамблдора? - от волнения Гарри вцепился руками в край
стола. - У Дамблдора есть план, как победить Вольдеморта с помощью
"Разделенного духа Ангаци"?
- Горе мне, - застонал Хагрид, падая на жалобно скрипнувший стул.
- Ох уж мой язык... Все, ничего я вам не говорил, понятно? И не
допытывайтесь. Лучше уж про вашу учебу расскажите.
Как не пытались друзья выведать еще что-то, но лесничий проявил
неожиданную твердость, и им больше ничего узнать не удалось. Через час
Марина и гриффиндорцы собрались возвращаться в замок. Марина еще раз
напомнила Хагриду о мази. Гарри развернул карту Мародеров.
- Снейп, Филч и МакГонагалл сидят по своим кабинетам, - радостно
провозгласил он. - Нужно успеть добежать до гостиной, пока они не
вышли.
Быстро попрощавшись с Хагридом, гриффиндорцы побежали в школу по
освещенной луной белой заснеженной дорожке. Марина, не спеша, пошла
следом, любуясь черным силуэтом Хогвартса с острыми шпилями башен,
четко выделяющимися на фоне очистившегося от туч звездного неба и почти
полной луны.
***
Легкий взмах руки - свечи вспыхнули желтым пламенем, и матовые
капли воска закапали на гладкую поверхность стола. Северус Снейп
прищурился и передвинул одну из свечей чуть левее, чтобы она встала
точно в центр черного треугольника с рунами внутри. Профессор
зельеварения внимательно осмотрел все необходимые символы и фигуры.
Кажется, все было сделано абсолютно точно.
Сегодня все колбы, мерные цилиндры, приборы для перегонки и
прочее алхимическое оборудование было убрано со всегда заставленного
лабораторного стола. Вместо этого на нем была нарисована светящаяся
красным пятиконечная звезда, возле каждой ее вершины были изображены
замысловатые символы. Чтобы правильно их начертать, требовалось
изрядное терпение и хотя бы минимальный художественный талант. У
зельевара имелось и то, и другое. Несколько свечей стояли рядом с
символами или внутри них, а несколько висели прямо в воздухе.
Пентаграмма медленно пульсировала, то наливаясь кровавым светом, то
угасая. В центре ее лежал "Разделенный дух Ангаци" - свиток из плотного
пергамента цвета слоновой кости, на котором не было заметно ни единой
буквы или мельчайшей точки. Свиток словно спал или же притворялся
спящим, притаившись и не желая показывать свою сущность первому
встречному.
Снейп в последний раз проверил правильное начертание и
расположение всех символов, поплотнее закутался в мантию, будто ему
стало холодно в жарко натопленной комнате, и решительно шагнул к столу.
Вот уже почти полгода профессор зельеварения потратил на
расшифровку "Разделенного духа Ангаци" - детища мага Хаоса, для магов
Хаоса же и созданное. Снейпу открылась только часть, но и она дала
столько новых сведений, о которых он и не помышлял. Свиток великого
мага Ангаци таил в себе множество тайн, и сегодня зельевар пытался
открыть главную из них, от которой зависел исход войны с Вольдемортом,
тайну, которая давала реальный шанс победить мага Хаоса.
Каким же плоским и убогим было представление о свитке, как об
артефакте, дающем способность полностью завладевать чужим телом,
уничтожая дух того, в которого вселяются. Это была лишь крошечная
толика из того, на что был способен артефакт.
Профессор зельеварения склонился над столом, привычным движением
откинул назад упавшие на лоб пряди волос. Кажется, он учел все: дату,
время суток, расположение звезд и планет, расположение компонентов для
ритуала. Если у него все получится, можно бежать к Дамблдору с новостью
- расшифровка великого и ужасного "Разделенного духа Ангаци" завершена,
пускай директор порадуется, у него в последнее время было не так уж
много поводов для радости.
Северус оперся руками о стол, собираясь с мыслями и в последний
раз вспоминая слова нужного заклинания. Зашипели угольки в камине, из
огня выскочило несколько веселых беззаботных искорок. Цепкий взгляд
профессора зельеварения выхватил из окружающей обстановки коробку,
стоящую на одной из полок в шкафу.
"Не забыть дать завтра мисс Дансинг компоненты для приготовления
скелероста. Пусть учиться готовить столь нужное в целительском
хозяйстве зелье, - подумал Снейп, и внутри тут же поднялось
раздражение. Нашел о ком вспомнить, о маггле... Стоп, Северус, пора уже
было давно признать, что Марина - никакая не маггла, а в тебе говорит
твое скверное настроение, и только. А еще нежелание признаться, что
тебе нравится работать с ней, потому что наконец-то появилась ученица,
которой можно доверить приготовление сложного зелья и не бояться, что
вместо целебной настойки для заживления ран получишь сомнительного вида
отраву или еще хуже - печальные последствия в виде взрывов и ожогов.
Еще с Мариной тепло. И куда-то в глубину прячется вечный холод в душе,
тает под светом доброй улыбки. Как с Лили, как с Элин... А что было
потом с ними, помнишь? Снейп прошептал сквозь стиснутые зубы проклятие.
От воспоминаний сердце словно кислотой обожгло. Профессор зельеварения
помотал головой, в безнадежной попытке отогнать их, а потом вытянул
вперед руки так, чтобы ладони располагались над свитком, и начал читать
заклинание. Он то отрывисто выкрикивал, то тянул нараспев слова и
постепенно разводил ладони в стороны. С трудом, словно артефакт
сопротивлялся непредвиденному вторжению. Пентаграмма с каждой секундой
пульсировала все сильнее и наливалась алым, пока наконец из каждой ее
линии не брызнул к потолку слепящий яркий свет. Свиток взлетел в воздух
и завис над начертанным под ним черным треугольником с символами, потом
слегка задрожал, и по поверхности артефакта поползли черные строчки на
неизвестном языке. На лице профессора зельеварения появилась гримаса
боли, но он увидел то, ради чего задумывался этот сложный ритуал,
требующий очень много сил.
Оставалось совсем немного, и вот-вот откроется самое главное. Но
артефакт с неохотой делился надежно спрятанными секретами, и Снейп,
крепко зажмурившись, продолжал водить чуть подрагивающими руками над
"Разделенным духом Ангаци", не прекращая произносить слова заклинания.
Символы, нарисованные на столе, разом вспыхнули разноцветными огнями.
Вот оно, то самое... Профессор зельеварения рассмотрел нужные слова
среди ползущих по свитку строчек, уже замедляющих свой ход.
Вдруг артефакт резко подскочил над столом, черные строчки начали
сливаться между собой в одно черное пятно, которое растеклось по
светлому пергаменту, пока он полностью не поменял свой цвет. Символы
начали меняться, пентаграмма поплыла, превращаясь в бесформенное пятно.
А потом темная волна вырвалась из свитка и ударила Снейпа в грудь,
подняла его, словно пушинку, и отбросила в сторону. Из горла профессора
зельеварения вырвался тихий хриплый стон. Снейпа ударило спиной о шкаф
с ингредиентами. Послышался звон разбитого стекла. Профессор
безжизненной куклой осел на пол.
|
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
