СОДЕРЖАНИЕ:

»Статистика:

Фанфикшн » Romance (33) » Les Memoires (Воспоминания)

---

Глава 19

Lune Qui là-haut s’allume Pour Éclairer ma plume Vois Comme un homme peut souffrir… Luc Plamondon “Notre Dame de Paris”* К утру воскресенья Северус уже чувствовал себя как обычно. Проверил работы учеников, навестил Люпина, уточнил, не нужно ли будет заменить его завтра? Нет, не нужно. Утешил себя тем, что представил выражение лица профессора при виде двадцати рефератов об оборотнях. Вот только кто их сделал? Разумеется, никто! Правда, Люпин скис от самого задания, но все равно Северус пребывал в отвратительном настроении, когда третий курс ввалился в класс и принялся за приготовление очередного зелья. И кривляния Драко, который решил поупражняться в остроумии, изображая дементора, отнюдь не способствовали улучшению этого настроения. Северус старательно обходил угол, где расположился Малфеныш, давя безумное желание снять очки с собственного факультета, более того – с собственного любимца. В ту секунду, когда желание стало просто невыносимым и Северус уже открыл рот, чтобы произнести «Пять очков со Слизерина, мистер Малфой, за нарушение дисциплины», что-то темное просвистело в воздухе и звучно шлепнулось шутнику в лицо. Наступившее облегчение было вполне достаточным для вызова патронуса средней мощности. - Пятьдесят очков с Гриффиндора, мистер Уизли, за вашу возмутительную выходку. Подберите крокодилье сердце и как следует вымойте его, прежде чем отваривать. Люпину положительно не везло в этом году: его превращение припало на Рождество. Хотя когда улыбающийся Дамблдор протянул Северусу хлопушку, из которой вылетела островерхая шляпа с поеденным грифом, Снейп пожалел, что не может поменяться местами с коллегой. Он бы предпочел лежать в волчьей шкуре возле камина, тихонько урча под нос «Mon beau sapin**», чем кривить губы в принужденной усмешке и бороться с желанием натянуть эту шляпу Дамблдору по самое никуда. Не добавляло радости и сидение за одним столом с Поттером, и соседство Трелони. В общем, за весь двухчасовый банкет он произнес два слова: когда Дамблдор спросил, приготовил ли он зелье для Люпина, ответил «Да, директор». Интересно, что бы сказал старина, ответь Северус «Нет, директор» с тем же выражением лица? Рождество принесло потрясающую новость: Поттеру подарили «Молнию»! Северус искренне забавлялся, глядя на МакГонагалл, разрывающуюся между желанием заполучить суперметлу для суперловца и опасением, что подарок может быть с сюрпризом. Требования безопасности пересилили, и с помощью профессора Флитвика безобидная метла была разобрана по прутику. Слизерин меж тем выиграл у Рейвенклова, близилась игра с участием Гриффиндора, лица Минервы и Вуда становились все печальнее, а Флитвик сопел все усерднее, тестируя детальки метлы на проклятия и заклятия. До матча оставалось совсем немного, когда однажды вечером он с облегчением сообщил, что проверка завершена, и вручил метлу сияющей МакГонагалл. Северус поднял нос от рефератов. - Право слово, профессор МакГонагалл, я уж думал, что Поттер будет выступать на той допотопной «Комете». Боюсь, в таком случае у Гриффиндора не было бы никаких шансов получить кубок. Заметьте, восьмой год подряд. - Спасибо за любезное напоминание, Северус, - раздраженно ответила МакГонагалл, - полагаю теперь, когда мы убедились, что «Молния» безопасна, у нас есть все шансы. Снейп покивал. - Кстати, я никогда не рассказывал о так называемом заклинании обнаружения? Энергоемкая вещь, зато позволяет сэкономить массу времени. Особенно эффективно для выявления следов черной магии, но в принципе показывает любое магическое воздействие. Странно, что вы не воспользовались им для тестирования метлы: на вечер работы. У Минервы затряслась нижняя губа, но она не спросила «Что же вы раньше молчали?». Она уже знала ответ: «Так вы не спрашивали». - Удачи вашей команде в субботнем матче, - добавил Северус и вернулся к пергаменту, едва не коснувшись его кончиком носа. Видать, в добрый час сказал… Гриффиндор действительно выиграл с разгромным счетом, а Малфой, Кребб, Гойл и Флинт опозорили факультет так, что Снейп едва сдержался, чтобы не добавить им наказание сверх пятидесяти очков, отобранных торжествующей Минервой. Это отвратительное происшествие никак не способствовало улучшению его настроения, которое в этом году побило все рекорды. Впрочем, неудивительно, учитывая, что ему приходилось терпеть, от дементоров до Люпина. Северус совершенно не удивился, когда со следующим полнолунием совпал приступ жестокой бессонницы. Полная луна и бессонница. И кто сказал, что полная луна действует только на оборотней? У этого маленького, холодного и, в общем-то, малозаметного в космических масштабах небесного тела есть потрясающая способность беспокоить больную память. И хотя в подземелье не проникает ее безжалостный свет, от этого не легче: там, наверху, она есть, она сияет, она заливает призрачным светом Запретный лес и Хагридову избушку, а коли так, то хватит ворочаться в противно нагретых простынях, вставай, натягивай мантию, бери палочку и вперед. Если повезет, застанешь в пустом классе парочку, предающуюся запретным утехам, пока дотянешь до кабинета, пока прочитаешь нотацию, пока придумаешь наказание, глядишь, и полегче станет, и до рассвета не так далеко. Северус набросил мантию, выбрался в коридор и неслышно заскользил вдоль стены. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы понять: это была одна из тех немногих ночей, когда в Хогвартсе спали все. Первогодки, утомленные домашними заданиями, старшекурсники, напуганные предстоящими СОВами, учителя, замученные проверкой бесконечных рефератов. Любовные свидания, вылазки на кухню за сладостями, попытки проникнуть в Запретную секцию библиотеки, тайные тренировки и ночные походы в совятню с частной перепиской, - все было забыто и принесено в жертву сну. Даже неусыпный Аргус Филч спал беспокойно, но довольно крепко, как и его кошка, свернувшаяся в ногах кровати. Маленький рыцарь Кэдоган свернулся неподалеку от своего пони, что-то невнятно бормоча и порываясь вскочить, но вновь опускался на вечнозеленый луг своей картины. Резко, словно жестью о жесть, всхрапывали доспехи в коридорах и даже привидений не было видно. Более того, колония летучих мышей, прочно обосновавшаяся под Хогвартскими сводами, до сих пор наслаждалась зимней спячкой в полном составе. Северус брел по спящему замку в особой, состоящей из ровного дыхания, тихих всхрапов и сонного бормотания тишине, которую не нарушал даже звук его шагов – научился шастать беззвучно на свою голову. Становилось жутко. Он торопливо свернул в коридор и через несколько минут оказался в учительской. Ткнул палочкой в камин и парящие в воздухе свечи. Синеватое сияние за окном сгустилось, темнота прыгнула к частому переплету, тишина мягко свернулась возле двери, не входя, но и не выпуская наружу веселое потрескивание огня. Северус вдруг представил себе замок со стороны: темная громада, окруженная черными тенями дементоров, одно из узких окон светится желтым огоньком, единственное на мили вокруг, единственное над всей сонной, мертвой Англией, над залитым лунным светом миром… - Глупости, - сказал он вслух раздраженно и резко, придвинулся к камину. Разбуженные тени заплясали по углам, а в приоткрытую дверь заглядывали темнота и тишина. Глупости? Ну-ну… Северус поплотнее завернулся в мантию, уставился в огонь. Это был не первый и не второй раз, а он так и не знал, что делать с такими вот ночами. Сонное зелье? Попробовал как-то, бродил как сомнамбула не только всю ночь, но и целый день, все валилось из рук, мысли не держались в кучке, ни блока не поставишь, ни воспоминаний не остановишь. А они и рады стараться – хлещут потоком веселеньких ассоциаций на каждое заклинание, на каждый камень и угол в школе. Доведенный до отчаяния, он увеличил дозу – и уснул, и проснулся через сутки в больничном крыле, бледная мадам Помфри собирала склянки дрожащими руками, а Дамблдор тихим и серьезным голосом попросил больше такого не делать, и в следующий раз, когда станет невмоготу, сначала прийти к нему. «Я не нарочно, директор». Кажется, не поверил. Ну да, чтоб Мастер зелий да с дозой снотворного ошибся… А как тут не ошибиться, если в голове по кругу: Поттер, Блэк, Люциус, Темный лорд, Азкабан, Эрмион… Он вздрогнул всем телом. Просто переждать, другого способа не было. Напялить мантию, обойти замок вместе с Филчем, слушая его жалобы на учеников, зайти в кабинет к МакГонагалл, засидевшейся над контрольными, или даже в теплицу, помочь профессору Спраут пересадить какую-нибудь ползучую ерунду, которую нужно пересаживать строго с двух до трех пополуночи. Мерлин, в такие ночи он готов был пойти даже к Хагриду, но и тот сейчас спит, аж избушка сотрясается от мощного храпа. Один, сжавшийся в кресле, вздрагивающий от звуков собственного голоса, вслушивающийся в сосущую пустоту в груди, которая не дает дышать, но и помереть не дает, надсадно требуя отмщения. Только сейчас даже мысли о мести не приносят облегчения, слишком невыносим лунный свет, тишина и одиночество. Что-то холодное и мокрое ткнулось в тыльную сторону руки. Собачий нос. Вернее, волчий. Северус выпрямился в кресле с невнятным звуком. Огромная серая зверюга сидела перед его креслом, настороженно подняв уши, внимательно глядя в его лицо умными карими глазами. Северус несколько секунд молчал, пытаясь унять беспорядочно колотящееся сердце. Темнота и тишина словно отступили еще на шаг, в камине трещал огонь, луна закатывалась за верхушки деревьев. - Что, Люпин? Волк прижал уши и шевельнул хвостом. Ничего, так просто. Отошел, крутнулся вокруг себя, удобно устраиваясь на ковре. Положил морду на вытянутые передние лапы. По-прежнему было тихо, но это была уже совсем другая тишина. Молчать вдвоем было интересно. Волк шумно вздохнул и прикрыл глаза. - Люпин! Уши разом взметываются над головой, мохнатый лоб берется складочкой, когда глаза вопросительно смотрят вверх. - Вы приняли зелье? Крупное тело взлетает на все четыре лапы грациозным прыжком. Он растерянно облизывается, переступает передними лапами, бежит к двери, поскуливая, возвращается к камину, садится, наклоняет голову и осторожно берет зубами подол мантии. Тянет к двери. - Это нужно понимать как «нет»? Подрагивающий хвост с кисточкой на конце подбирается под задние лапы, едва заметно намечая движение влево-вправо. Волк бросается к дверям, на секунду зависая в воздухе тяжелым телом, мягко приземляется на лапы, поворачивает голову. Уши вновь прижаты, но уже настороженно, верхняя губа приподнимается достаточно, чтобы оценить размер клыков. - Не надо сердиться, коллега, я не менее вашего заинтересован в том, чтобы как можно скорее влить в вас порцию снадобья. Идите к себе, я подойду. Когда несколькими минутами позже Северус переступает порог кабинета профессора Люпина с бокалом в руках, волк сидит у стола, но бросается навстречу вошедшему, взвизгивая и отрывая передние лапы от земли. У, Ремус, вервольф ты наш ручной… Псинка ты моя игривая. Вот только в честь чего я притащил тебе эту посудину, если твоя морда туда ни за что не пролезет? Ладно, поставим пока на стол. Волк без труда ставит лапы по обе стороны бокала и с тревогой наблюдает за Снейпом, шарящим по кабинету. Не нужно следить за мной пристальным взглядом, коллега, я всего лишь ищу подходящую емкость, чтобы перелить ваше зелье. У вас вообще посуда в шкафах есть? Может, в этом, под столом? Когда Снейп протянул руку к плотно прикрытым створкам, волк за его спиной коротко тявкнул. - Что это было, Люпин? – он обернулся, все еще протягивая руку. Волк тихо, но выразительно зарычал. Он уже не вилял хвостом, а предупреждающе щерил уголки пасти. - Что такое? Я могу проникнуть в нечто тайное, а? Северус криво улыбнулся и распахнул дверцы шкафчика. Тело Эрмион вывалилось на пол с глухим стуком. Голова на безвольной шее повернулась, глядя на попятившегося Снейпа широко открытыми глазами. Вернее, глазницами. Он забыл приготовить зелье, он не успел дать ей вовремя новую порцию снадобья, и смерть, которую он обманывал так долго, остервенело набросилась на тело, давно покинутое душой. Не отрывая глаз от ужасного зрелища, Северус продолжал пятиться, пока не прижался спиной к стене. Дальше отступать было некуда, оставалось молча смотреть на гниющее тело в нелепо новом больничном халате, розовом, у нее был даже розовый лак под цвет этого халата, красивые лощеные ногти… Серая тень метнулась между ним и шкафом, и тело женщины с легким хлопком превратилось в серебристый шар. Богарт. Волк с тихим скулением отступил вбок, и шар, снова с тихим хлопком, обернулся высокой фигурой в темном плаще. Капюшон с легким шуршанием упал на плечи, обнажив белую голову с красными змеиными глазами. - Ридикулюс! Какой, к черту, ридикулюс, если от медного вкуса ужаса во рту поташнивает и палочка едва не выскальзывает из мокрой ладони. Хлопок! – и темная фигура неуловимо меняет очертания, из широких рукавов высовываются гнилые длинные пальцы, воздух в легких сворачивается в ледяную жижу, стены кабинета сдвигаются в каменный мешок Азкабанского карцера. Патронуса! Сознание лихорадочно перелистывало воспоминания в поисках того, на которое можно опереться, но они рассыпались, Эрмион открывала пустые глаза, и воздуха в груди больше не было… Зато она была, и упоительная скачка на гиппогрифе была, и семь взяток Малфою на мизере было, и сладкий поцелуй в исчерканном прожекторами небе над Розуэллом тоже был. Expecto patronum! Лже-дементор попятился, путаясь в длинных полах мантии, юркнул в шкафчик и Северус с облегчением захлопнул за ним дверцу. Хмуро взглянул на зверя в углу кабинета. Что и говорить, облажался по полной программе, сражался с богартом как третьекурсник какой-нибудь, и сподобился только загнать его назад в шкаф. СОВу за такое стыдно ставить. Пошарил в навесном шкафу, нашел там подходящую миску, вылил в нее зелье. Хотел было переставить на пол, но руки дрожали, еще расплещет. Тем более, что огромный волк уже снова опирался лапами о столешницу. Снейп придвинул миску поближе, брякнулся на стул, привычно завернулся в мантию. Эх, завернуться бы сейчас в крылья по самые ушки, шмыгнуть вон в ту замечательную щель под потолком, и ищите мне замену до апреля, директор. Мокрый нос ткнулся в колено. Не за что, коллега, всегда пожалуйста. Дрожь проходила и мерзкий вкус во рту постепенно исчезал. - Как мило, Люпин, богарт в шкафу. Он ручной? Отзывается на кличку? А больше ничего нет, может, пара красных колпаков под кроватью? Волк оскалился вполне дружелюбно, отошел, свернулся клубком на коврике возле камина. Северус не уходил, продолжал сидеть, привалившись боком к столу. Не держал блок, позволив мыслям спокойно плыть как им заблагорассудиться, так же, как это делал Люпин. Думал обо всем подряд, положив морду на лапы, и не нужно вынимать палочку и бормотать «legilimense», его мысли не нужно взламывать или корректировать, пусть себе идут, как маловыразительный фон. Богарт в шкафу, Гарри бледнеет, когда тот превращается в дементора, серебристая дымка отделяет мальчишку от черной фигуры. Серебряный олень закрывает мальчишку на «Молнии» от черных фигур на квиддичном поле. Так вот чем вы тут занимались! Что ж, Люпин, нечего сказать, вызывать материального патронуса в тринадцать лет – у дедушки Дамблдора борода затрясется, когда он узнает. Уже затряслась? Откинув увенчанную ветвистыми рогами голову, олень несся вдоль опушки Запретного леса, его догоняли волк и черный пес размером с доброго медвежонка. Прыжок, еще один, и грациозное животное оборачивается к преследователям, наклонив грозные рога, ударяя копытом в землю. Волк, обошедший пса на корпус, затормозил, приседая на задние лапы, пес врезался в мощную спину, опрокинув его, через секунду два огромных зверя покатились одним визжащим рычащим клубком, отпрыгнули, замерли друг против друга, припав на передние лапы и скалясь. Внезапно черная псина взвилась в воздух, перепрыгнула волка, оттолкнувшись от него передними лапами, и понеслась в лес, оглушительно лая. Тот беззвучно ринулся за ней, догнал, прыгнул, оттолкнулся, – пес на миг захлебнулся лаем – обернулся через плечо, улыбаясь до ушей, мирно прижатых к голове. Олень встряхнул головой и помчал догонять резвящуюся парочку. - Как трогательно, Ремус. Давлюсь слезами. Волк повернул крупную голову, навострив уши. Северус молчал, и зверь вновь улегся. Олень осторожно переступал копытами по аккуратной лужайке за домом, а молодая женщина с пышными темно-рыжими волосами обнимала его за шею, гладила бархатные уши и протянутую к ней морду. Скотина! Северус до боли стиснул переплетенные пальцы. Зачем женился на ней, если не смог ее уберечь?! Лили слегка хлопнула оленя по крупу и подошла к дому, где под натянутым тентом в плетеном кресле сидел Ремус. Молодой, но бледный и изможденный. Через щеку тянулась длинная ссадина, одна рука была забинтована, в другой… Нет, об этом лучше не думать… - Да нет, это как раз самое интересное! Северус скользнул на пол, – волк встревожено приподнялся – ухватился за густую шерсть по бокам головы, вцепился черным взглядом в карие глаза. Зверь глухо зарычал, но Северус уже поймал край мысли и не отводил глаз. … в другой был бокал с укрепляющим зельем – обычная болтушка, которую дают ослабленным больным для поднятия тонуса и пополнения кровяного запаса. - Пей, Ремус, ты должен выпить целый бокал сейчас и еще один через два часа. Пожалуйста, давай. Я понимаю, тебе надоело, но оно хоть не так отдает дубовой корой, как то, которым нас пичкали в Хогвартсе. Я постаралась отбить этот вкус, как могла. - У тебя прекрасно получилось, Лили, - он послушно опустошает бокал. Лили осторожно прикасается к повязке на руке. - Дай, я посмотрю, как твоя рана. Она очень аккуратно разматывает бинт, бережно отлепляет пропитанную целебным зельем ткань от глубокого укуса на предплечье, накрывает его свежим бинтом. - Уже гораздо лучше. Еще пару раз сменим повязку, и будешь как новенький. Ловко бинтует руку, не замечая, что Ремус почти не дышит, замерши от ее ласковых прикосновений. - Вот так. Что с тобой, Рем, больно? Я сильно затянула? - Нет, нет, все хорошо, - пробормотал он, поспешно вытирая глаза рукавом. – Просто… Лили, ты так добра ко мне, к оборотню… - Ну, перестань, мы сто раз на эту тему говорили, - она притворно нахмурилась, перехватила его взгляд, он таял и тонул в ее зеленых глазах, таких красивых. – А если бы со мной случилось такое несчастье, что меня бы укусил оборотень, что, вы бы отвернулись от меня? … Лили старательно прятала красные припухшие глаза, но резковатые движения выдавали ее с головой. Ремус был приглашен к семейному обеду, и вот, прибыв, обнаружил, что Джеймса нет, а лицо Лили хранит следы недавних слез. Он попытался сослаться на срочные дела и уйти, но Лили искусственно веселым голосом напомнила ему, что он был приглашен заранее и никакие дела не могут увести его сейчас из дома Поттеров, а Джеймс должен появиться с минуты на минуту. Она сервировала стол и расспрашивала Ремуса о делах, а он тревожно размышлял о том, что могло произойти, и отвечал невпопад. Джеймс и вправду появился через несколько минут. Заглянул в комнату, сказал: «Привет, Ремус! Лили, можно я заберу тебя на минутку?». Вытащил жену в коридор, и Ремус слышал тихие голоса, когда они вернулись, Лили сияла, и в голосе ее больше не было деланного веселья, а искренняя сердечность. Потом из камина выбрался Сириус, они вместе обедали, непринужденно болтая, и только когда неразлучная пара удалилась, извинившись, обсудить какое-то министерское дело, Ремус осторожно взял женщину за руку и задал вопрос, мучивший его весь вечер: - Вы из-за меня поссорились? - Нет, - ответила она с таким удивлением, что он сразу понял, она не лукавит. – Это из-за моей работы. Ты же знаешь, Джеймс не хочет, чтобы я работала в клинике, боится из-за моей впечатлительности. А что мне делать? Сидеть дома, носки ему вязать? Мне нет возвращения в мир магглов, друзья и соседи захотят узнать, где работает муж, и почему у нас нет машины, и еще кучу других вещей. Джеймс предлагал мне подыскать работу в министерстве, ну, ты понимаешь, в одном из этих загончиков сидеть, бумажки перекладывать и строчить доклады про квоту на вырубку берез на прутья для метел, - но я там с тоски зачахну. В клинике я хотя бы помогаю людям… Можно было бы остаться в Хогвартсе, но это значит неделями не видеть Джеймса. Да и кто тогда позаботится о тебе? Он поднес к губам ее руку, которую все еще держал в своей, благодарно поцеловал, быстро взглянул – не рассердилась ли она. Но Лили улыбнулась, высвободила руку, потрепала его мягкие волосы. - Ничего, Ремус, я уверена, мы найдем способ вылечить тебя. Новые открытия в медицине происходят довольно часто. Поможешь мне? И принялась убирать со стола… … Слушай, Джеймс, а плохо, что этой штуки не было в Хогвартсе, верно? – Сириус с непреходящим любопытством наблюдал за Джеймсом, который возился с телевизором. – Вот это развлекуха, только почему тогда у магглов фотографии не двигаются? Они смотрели телевизор втроем: мистически-эротический триллер про славного парня, красавицу и оборотня, дешевый набор маггловских страхов, сдобренных обнаженкой. Лили пришла в разгар финального приканчивания оборотня обоймой серебряных пуль и разозлилась не на шутку: как Джеймс и Сириус могли смотреть такую гадость, не думая о чувствах Ремуса! … И знаешь, Лунатик, старина, она всегда кривится, когда Сохатый уходит со мной, чтобы просто побегать, размяться, хочет, видать, чтоб он прирос к ее юбке и шагу не делал без резолюции миссис Поттер, а в этот раз даже сменила гнев на милость, сама попросила тебя навестить, как, мол, себя чувствуешь и что делаешь, к чему бы это, а? - Просто она дала мне сонного зелья, чтобы посмотреть, не облегчит ли это превращение. - Ясно. Ох, смотри, Лунатик, вылечит она тебя, что мы тогда будем делать? Кто будет гонять с нами чудесными лунными ночами? … Это было просто невероятная удача, что ты пришел, Ремус, мне совсем не с кем было оставить Гарри, сам понимаешь, я не хотела обращаться в бюро услуг – мало ли кто там может работать. А Джеймс прислал срочную сову, Сириус уволок его куда-то по страшно важному делу, я и заикнуться не могла про своего парикмахера, он, может, в лицо ничего бы не сказал, а потом опять рассказывал бы Джеймсу, что я его к юбке привязываю. Прости, я не должна так говорить о вашем друге. Спасибо тебе. - Ну что ты, Лили, это совсем не трудно. Ребенок, сосредоточенно кряхтя, дергал его за полуоторванную пуговицу на мантии, заулыбался, когда Ремус потормошил его, протянул «Муни». - Сириус уже научил его этому прозвищу, - сокрушенно вздохнула Лили. – Ты не обижаешься, Рем? - Я не думаю, что он сможет выговорить «Ремус», - засмеялся Люпин … Мне так жаль, Рем, прости, - она шмыгала носом в попытке удержать слезы, но это плохо получалось, она вообще легко плакала, - это я виновата. Нужно было обсудить это с Джеймсом, я хотела поговорить с ним сегодня, но он первый сказал мне, что пригласил Сириуса в крестные… - Да я знал, Лили. Так лучше, сама посуди, какой из меня крестный. Что скажут люди – крестник оборотня? Лили решительно помотала головой. - Ты будешь крестить нашего второго ребенка, и я поговорю с Джеймсом заранее. Ты не обижаешься? Она подняла заплаканные зеленые глаза, успокоено вздохнула, увидев улыбку на его лице, положила ладони на плечи и легко прикоснулась губами к щеке… Мощный удар в грудь опрокинул Северуса на спину, через секунду тяжелые лапы прижали его к полу, оскаленная морда нависла над лицом. Он оттолкнул оборотня заклинанием, вскочил на ноги, прижался спиной к двери. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом волк с тихим ворчанием вернулся на коврик, свернулся клубком спиной к Северусу. Снейп опустился на стул. - Ты любил ее, Люпин, - он произнес это не вопросительно или укоряюще, даже не обличающе. Просто сказал. – А бедняга Петтигрю любил Джеймса. Вот как забавно получается: не будь Джеймса, она могла быть счастлива с тобой (Волк крутнулся, теперь опять смотрел на Северуса). Такой безобидный ручной оборотень… Она бы варила тебе зелье, – у нее бы получилось, особенно если готовить с любовью – ты бы сдувал с нее пылинки, ел из рук и целовал прах под ее ногами, вы вдвоем воспитывали бы маленького Гарри на примере погибшего отца… если бы только с Джеймсом что-нибудь случилось… А Темный лорд был большой специалист по случайностям. С другой стороны, не будь Лили и ее выплодка, наш бедный нестандартный Хвост мог бы быть счастлив с Поттером. Он бы марал штаны от восторга, наблюдая, как ловко его звезда управляется со сничем, хвалил бы его за каждый жест, восторгался и восхищался двадцать четыре часа в сутки, а Джеймс попробовал бы кое-чего весьма пикантного… если бы что-нибудь случилось с Лили… У вас обоих были причины, но крайним оказался Блэк. В результате оба Поттера и Хвост – в лучшем мире, Бродяга – в Азкабане, мы – в Хогвартсе, и неясно, кому больше не повезло. Слушай, Люпин, - Снейп нагнулся вперед, заглядывая в обеспокоенные карие глаза. – А может, вы оба его подставили, а? Как это было шикарно – одним махом двух зайцев. Убрать Джеймса и Сириуса, Великолепного Блэка, который интересовался тобой только потому, что ты оборотень, и это могло раз в месяц развлечь его скучающую персону, что-то вроде потешных карликов при аристократических дворах? Утешить бедную вдову, а ведь она с тобой была бы куда счастливее! Ты бы никогда не ругался с ней, никогда не пренебрегал ею ради друга… Теперь Петтигрю: убрать семью Джеймса, которая не дает ему возможности познать пряный вкус запретного плода, а заодно и красавчика Блэка, который семь лет развлекался тем, что унижал толстячка-недотепу, если, конечно, под рукой не было меня. Подтрунивал над его чувствами к Поттеру, оттачивал на нем свое остроумие… Теперь сведем эти ваши желания в одну точку, и получим то, что имеем – Блэк обвинен, а Поттеры мертвы. Оба. Накладка технического плана. Северус выпрямился в кресле, свел кончики пальцев. - Единственная неувязка моей блестящей логической конструкции – твоя абсолютная невиновность. Но это не отменяет того факта, что неразлучные Мародеры были, на самом деле, не более чем осиным гнездом, перегрызшими друг друга пауками в банке. Увы. Снейп вышел в коридор – до рассвета было уже недалеко. Мародеры – анимаги, ну-ну… Северус подавил первое глупое желание доложить об этом Дамблдору – толку-то? Куда вернее будет следить за собаками, околачивающимися возле замка, и, поймав с поличным, торжественно притащить пред ясны очи правосудия. Но главное – не спускать глаз с Поттера: он подозрительно легко перенес тот факт, что его друзья ходят в Хогсмид, а он – нет. Вообще-то Северус любил те недолгие часы тишины и абсолютного спокойствия, когда все старшекурсники уходили в Хогсмид. Полутемные коридоры Хогвартса освобождались от бестолковой толпы учеников и вороха их путаных мыслей, можно было расслабиться и бездумно бродить по замку, не напрягаясь в постоянной поддержке блока. Немного отдохнуть, прежде чем ученики начнут возвращаться и нужно будет стоять в дверях, выдергивая из толпы тех, у кого в голове крупными буквами горит: «Хоть бы Снейп не заметил, что у меня под мантией «Чарующая плоть» и коробка «горячих пчелок»!». Правда, в этот раз полностью расслабиться не удастся: нельзя допустить, чтобы Поттер сбежал в деревню. Ее набили дементорами, так что насчет Блэка еще неясно, а вот на них нарваться у мальчишки шансы очень большие. Так что, Северус, прочесывай школу и следи, чтобы мальчик был в гостиной… Мантию-невидимку ему дарить не надо было!!! Северус убедился, что Лонгботтом прилепился к Поттеру, как банный лист (надо же, и от тебя временами бывает польза!), пугнул обоих, проследил, чтобы они направились в гостиную и внимательно оглядел статую, возле которой крутился Поттер. Не обнаружив ничего явного, он поспешил в кабинет, где варилось зелье для Люпина. Ну что ему, разорваться надо было? Все внутри сжалось от неприятного предчувствия, едва лишь в кабинет влетел задыхающийся Драко, забрызганный грязью, с выпученными от ужаса глазами. Он не мог говорить, но яркая картинка в его сознании была куда красноречивее любых слов. Северус поспешно усадил дрожащего Малфеныша, сунул ему в руки стакан успокоительного напитка, счистил заклинанием грязь с его головы и помчался к статуе горбатой ведьмы так быстро, как только мог – а это было очень быстро. Еле успел. К счастью, само шуршание его шелковой мантии действовало парализующе: мальчишка обернулся и обречено застыл, впрочем, попытавшись спрятать свои перемазанные землей руки. - Ну и? Невинное личико, паника в глазах. Пойдем-ка в кабинет, мальчик, пока директор, обрадованный твоим возвращением, не отобрал у меня мой законный трофей. Северус усадил нарушителя в кресло, сам оставшись на ногах. Замечательное средство, действовавшее безотказно: возвышаясь над учеником, который, как правило, еще и голову в плечи втягивал, он контролировал ситуацию даже с семикурсниками, которые, гады, повадились перерастать его к концу учебы. Что же говорить про сопливого гриффиндорца, на чьем лице написано «Влип»? Поттереныш выбрал в качестве защиты молчание. Ладно, зададим прямой вопрос. Не было еще в Хогвартсе ученика, который бы сохранял спокойствие под немигающим взглядом профессора Снейпа. Так что же случилось в Хогсмиде, мистер Поттер? И чем это я, по-вашему, похож на гиппогрифа? - Я был в гриффиндорской гостиной, как вы мне и приказали. - А кто может это подтвердить? В яблочко! Беда в том, что через несколько секунд безмолвной паники мальчишка понимает, что никто не может это опровергнуть. Его никто не видел, если не считать Малфоя, а тот, бедняга, сейчас в таком состоянии, что Северус ему и сам не поверил бы, если б не видел в голове Поттера идентичной картинки. Что ж, остается один путь – вывести мальчишку из равновесия, благо он давно знает, что его отец учился вместе с ненавистным зельеделом. Северус пускал шпильки, пока Поттер не взорвался: - Он спас вашу жизнь! Если бы не он, вас вообще не было бы здесь! Дамблдор, ну и кто вы после этого? Так мило изложить мальчику правду… вовремя оборвав свой рассказ. А тому и в голову не пришло уточнить, от чего такого страшного спас своего никчемного одноклассника Великолепный Джеймс Поттер! От другого своего одноклассника, но если я расскажу тебе об этом, мне не поздоровится. Северус кожей ощутил, что побледнел. Он подозревал, что это было неприятное зрелище, и рассчитывал, что гнев мальчишки сменится страхом, но тот лишь растерялся. Ладно, тоже неплохо. - Выверните карманы, Поттер! Немедленно или мы идеи прямиком к директору. Зря это сказал, но, как ни странно, подействовало. Похоже, надежда волшебного мира еще не понимает, что директор скорее выкинет его, Снейпа, из Хогвартса, чем отругает юного Гарри Поттера. Итак, побрякушки из «Зонко» - несомненное доказательство нарушения… А это что? Поттер вздрогнул, когда Северус взял кусок пергамента и едва не подскочил, когда его рука сделала обманное движение к камину. Какая дешевка, Поттер, а ты ловишься! Но что же это? Что-то от Уизли? Холодно, несмотря на то, что мелькнула мысль о близнецах. Невидимые чернила? Тепло, забеспокоился. Инструкции, как выбраться из Хогвартса, минуя дементоров? Горячо! Северус расстелил пергамент на столе, погладил его пальцами. Неказистый свиток был напоен магией, она покалывала кончики пальцев, мощная магия, он узнавал это ощущение, как узнает ювелир работу талантливого коллеги. Точно такое же он ощутил, когда взял в руки Тайную Книжку Мародеров. * Луна, сияющая в небе, чтобы осветить мое перо, посмотри, как может страдать человек… ** Моя прекрасная ель («Oh Christmas tree»).

[К оглавлению] | Добавил: blue-crystall (22.01.09) | Автор: Gabrielle Delacour

Просмотров: 437 | Рейтинг: 0.0/0 | - Оценить - Отлично Хорошо Неплохо Плохо Ужасно

Всего комментариев: 0

Имя *:
Email *:
Код *: