Воскресенье 29 ноября – понедельник 30 ноября. Всё воскресенье Снейп провел в Лондоне на Диагон-аллее. Это было для него отнюдь не удовольствием, потому что он совершал покупки. Снейп ненавидел походы по магазинам. Иногда ему приходилось это делать так же как сегодня, то есть массово, и это были одни из худших воспоминаний в его жизни. Иногда в такие моменты он думал, что предпочел бы порцию пыточного проклятья. Снейпу вспомнились редкие походы в магазин с матерью в качестве носильщика для сумок. Деньги в семье бывали нечасто, и мать вечно не могла решить, что же покупать, а от чего отказаться. И они торчали в каждой лавке часами, выбирая, сове-туясь и бесконечно возвращаясь к прежде выбранным предметам. Эта бессистемность и не-решительность матери бесила Снейпа-подростка, всегда собранного и методичного.
Несколько раз он составлял компанию Магнусу. Тот вечно пытался «вытащить его ку-да-нибудь» и там «с кем-нибудь познакомить». В магазинах одежды он почти мгновенно на-ходил очередную «страстную любовь» аж на целую неделю. Снейпа бесили «куколки» Маг-нуса, безмозглые до абсурда и хорошенькие до того, что скулы сводило. Всегда с мордашками и фигурками словно сошедшими с обложки модного журнала. Может и со страниц тоже, но Снейп покупал только научные журналы по алхимии, а в «Ведьмополитен» дальше обложки никогда не заглядывал.
В Хогвартсе коллеги женского пола опять-таки пару раз брали его с собой в качестве средства для переноски покупок. Он всегда подолгу отнекивался и вообще не мог понять, какого гоблина они не могут просто уменьшить покупки и положить их в карман. Но они уверяли его, что он не должен чахнуть в своем подземелье в «такой чудесный денёк». В общем это они ему делали такое одолжение, брали с собой на прогулку. Иногда он считал, что де-шевле для его нервов согласиться, но каждый раз жалел об этом несказанно. Без умолку бол-тающие Хуч и Спраут, заунывная маловменяемая Трелони, прямая как палка чопорная Мак-Гонагалл и витающая в облаках Вектор всякий раз доводили его до белого каления.
В это воскресенье Снейп тоже чувствовал себя мягко говоря неважно, ибо первый раз в жизни не знал, что точно ему нужно. Однако профессор методично обошел и внимательно осмотрел ВСЕ магазины на Диагон-аллее. Единственным светлым пятном в этом кошмаре стало посещение лавки ингредиентов для зелий. Как раз туда Снейпу было не особо надо, во всяком случае не для выполнения его плана, но ему просто необходимо было отдохнуть ду-шой в покое и привычной обстановке. Завершением безумного дня стал поступок, повергший в шок самого сурового профессора. Он уже собирался возвращаться в Хогвартс и шел на пло-щадку аппарации, когда увидел мороженщика. Снейп не знал, что на него нашло, но он по-дошел к лотку и безмолвно удивляясь самому себе купил порцию клубничного мороженого. А потом с удовольствием его съел, измазав в процессе кончик длинного носа. Разумеется он его тут же вытер, но представив как он выглядел со стороны профессор тихо ужаснулся: «Кошмар, хорошо, что студенты не видят. Жуткий профессор Снейп с мороженым на носу. Куда я качусь. Еще немного и у меня в кармане заведутся лимонные дольки!» С этой мыслью Снейп аппа-рировал к воротам Хогвартса.
Он был так вымотан своим беспрецедентным шопингом, что мечтал только об одном - лечь в постель. Но в гостиной его ждал еще один, к счастью лёгкий и приятный шок. Помимо привычного уже камина (Снейп даже понять теперь не мог, как он без него жил месяцами?) он обнаружил на кресле черный шарф, накрытый листом пергамента. Профессор немедленно схватил его и внимательно прочитал. «Северус, милый! Я перевязала тебе шарф. Прости Гермиону за ауру, но ты сам виноват. Зачем ты её заставил? Этот можешь носить спокойно, он с тобой ничего не сделает. Спасибо тебе за стихи. Ты очень хорошо читаешь. Теперь я тоже могу дать тебе слово кое-чего не делать. Я обещаю не подслушивать твои разговоры с помо-щью тобой же подаренного Менестреля. Он дает мне слышать тебя, когда я прошу. Это потому, что твой голос для меня самая настоящая музыка. Ты хоть сам-то знаешь, какой он у тебя красивый? Когда я попросила дать послушать тебя, ты как раз читал стихи. Если можно, по-читай потом еще, только предупреди. А то я не хочу тебя подслушивать, это не честно. Все, до свидания, солнышко. Поцелуи домысли самостоятельно P.S. На столе еще ракушка, прости, она розовая, мне самой не слишком нравится, но другой не было».
Снейп улыбнулся, посмотрел на розовую (кошмарный цвет, но что делать, перед ним уже извинились) ракушку, но решил все-таки, что послушает завтра. Сегодня он слишком устал, а завтра понедельник. Мерлин великий! Ему же ещё профилактическую антигормональную беседу проводить! Лучше бы он забыл. Ведь ему теперь кошмары будут сниться. С этими невеселыми мыслями профессор ретировался в спальню.
Его опасения оказались напрасными, неимоверно уставший от посещения магазинов, Мастер Зелий вырубился мгновенно и ничего в эту ночь ему не снилось, ни плохого, ни хо-рошего.
Утром он распаковал и тщательно разложил, расставил и развесил по местам свои по-купки, а потом ещё немного поколдовал. Результат превзошел все ожидания Снейпа и, в об-щем и целом, ему понравилось. Он написал короткую записку, оставил её на столе и отпра-вился на уроки. Он очень надеялся, что она придет. Хотя бы просто для того, чтоб узнать, будет ли он еще читать ей стихи. Снейп надеялся, она догадалась, что он читал вслух только те, что относились к ним.
У него были сегодня довольно простые уроки, если не считать все тот же пресловутый седьмой курс. После урока, буркнув:
- Задержитесь, мисс Гренджер, - он подошел к столу.
- Профессор?
- Вашу работу за вас сделали, - холодно просветил он её. – Сделали превосходно. По-лучившееся изделие меня не только не задушит, но скорее всего простыть даже на полюсе не позволит. – Отвернувшись, чтоб студентка не видела, Снейп улыбнулся, чуть-чуть, самыми уголками губ. – Тем не менее, вы мне здесь сегодня нужны. После уроков вот с этим списком обойдете факультеты и пригласите этих девиц ко мне на беседу. Потом перед их приходом пройдете вон туда, - он махнул рукой на кладовку. – Надеюсь у вас хватит интеллекта не за-имствовать оттуда ничего, как вы это сделали на втором курсе. Перескажете все своей под-руге-маггле. Она очень несвоевременно дала обещание меня не подслушивать, хотя и может. Я ей верю, должен же я хоть кому-то верить, но хочу, чтоб она знала об этом и знала не от меня.
- Вы хотите с ними со всеми сразу говорить, профессор, - удивилась волшебница. Снейп про себя удовлетворенно кивнул. На это и был расчёт, она так разволнуется по поводу его неделикатности, что не вспомнит о том, что ей к тому же предложено подслушивать.
- Да, мисс Гренджер. Поскольку в моих интересах отшить этих девушек как можно не-двусмысленнее, я не вижу причин, по которым должен назначать каждой отдельное свидание. Не хочу давать им повод на что-то надеяться, - с этими словами он постарался как можно гнуснее ухмыльнуться. Судя по выразительному лицу гриффиндорской заучки, получилось блестяще.
- Можете идти, мисс Гренджер, но после уроков я вас жду.
- Да, профессор, хотя не понимаю, зачем вам нужно, чтобы я все это слушала. Мне все равно некому будет это передать.
- Нет уж, мисс Гренджер, я конечно бываю идиотом, но не в этом случае. Вы можете отпираться сколько угодно, но мне достаточно добавить вам в сок Веритасерума, чтоб вы всей школе признались, что она живет именно в вашей комнате. И я бы добавил, но не вижу смысла. Я правду и так знаю. Не в моих интересах, чтоб еще кто-то знал, тот же Малфой и другие слизеринцы к примеру. Вы можете только помочь мне убедить её придти ко мне. Ваши лю-бопытство и лояльность к подруге заставят вас все внимательно выслушать и подробно ей рассказать. И это возможно станет для неё еще одной причиной вернуться.
- Это, конечно не мое дело, сэр. Но почему вы не можете просто попросить её вернуться?
- А она дает мне такой шанс?! Все, идите, мисс Гренджер. У меня урок сейчас начнется. И у вас тоже.
Через десять минут после окончания уроков гриффиндорка положила Снейпу на стол список фамилий с галочками и вздернув подбородок прошла в кладовку. Первая пятикурсница робко просочилась к нему в класс точно в назначенное время. Снейп махнул рукой в сторону парт, приглашая сесть и хмуро уткнулся в ведомости успеваемости. Приближалось Рождество, с ним каникулы, и эти троллевы бумаги загромоздили весь стол. На сей раз Снейп однако смотрел на них, но ни буквы не видел. Он до сих пор понятия не имел, что будет говорить этим юным влюблённым идиоткам. Проблема была даже не в этом. Он много чего мог сказать, просто, он про себя кисло усмехнулся, он не хотел их обижать. Оттолкнуть он мог безо всякого напряжения. Сделать так, что они возненавидят его до самого конца обучения - да пожалуйста. Но он хотел только, чтоб они перенесли свою жажду любить кого-то на другой объект. Ему никогда не приходилось сталкиваться с такой проблемой раньше. Это было просто смешно, столько лет наводить на всех студентов без исключения страх и отвращение, а потом в одно-часье превратиться в объект массовой влюбленности. Он редко бывал в учительской, но знал, что с проблемой записочек такого содержания сталкивались все педагоги, кроме, разве что, Хагрида, но он учительствует недавно. Такие записки получали даже Флитвик и Трелони. Но тролль подери, такое случалось раз в три года! А его в высших сферах кто-то очень не любит, раз ему прислали этого безобразия девять штук за один день. Снейп прикинул, это идет де-вятнадцатый год его преподавательской деятельности, если поделить на три… все равно пе-ребор! Профессор окинул взглядом класс, все, пора. Все уже явились, недоуменно перегля-дываются друг с другом. Надо начинать, нечего тянуть гиппогрифа за хвост, он вам, как вы-ражается Хагрид, за это спасибо не скажет.
Снейп нацепил на лицо свое самое холодное выражение и взмахнул палочкой, заставляя работы разлететься к владелицам.
- Ваши работы надо переписать. Переписать таким образом, чтоб последней части я там никогда больше не видел. Причин этому очень и очень много. Во-первых, разница в возрасте свыше двадцати лет крайне редко приводит к чему-либо хорошему. Во-вторых, такого рода отношения между учителем и ученицей являются абсолютно неприемлемыми, это грозит вам исключением, мне – увольнением без права преподавания в дальнейшем. В-третьих, даже если бы я не являлся вашим учителем, вы все равно несовершеннолетние, так что это незаконно в любом случае. И наконец в-четвертых и главных. Все остальное преодолимо, хотя бы и со временем, да и исключения из правил иногда случаются, но вам совершенно не на что наде-яться просто потому, что место, на которое вы претендуете уже занято. Навсегда. Я ценю ваш порыв, надеюсь, что один раз перестав меня ненавидеть вы не вернётесь к этому в дальнейшем. Это действительно неприятно, когда тебя ненавидят. Но вы должны учесть, что в дальнейшем я буду тем же строгим преподавателем, что и всегда. В заключение я предлагаю вам найти более подходящий и благодарный объект среди сверстников. И прошу помнить, что факуль-тетов в Хогвартсе все-таки четыре. Домашние работы сдадите в переписанном виде завтра, а сейчас все свободны.
Как только ошарашенные студентки ушли, из кладовки показалась Гренджер с круглыми от удивления глазами.
- Что?! – рявкнул профессор.
- Сэр, вы им сказали…сказали…
- У вас, что язык отсох?! Что я такого им сказал?
- Что место занято… это же…
- Правда, мисс Гренджер. Я слишком часто вынужден врать, а я это ненавижу, хоть я и слизеринец. Далеко не все слизеринцы патологические лгуны, возьмите хоть вашего Чиз-хольма. Я не вру, если этого можно хоть как-то избежать. Это делает жизнь проще. Не надо всякий раз вспоминать, кому что врал, это помогает освободить голову для более важных вещей. Все, идите, пересказывайте все это вашей подруге, - ему вдруг стало нехорошо и тре-вожно, Снейп не мог понять что с ним такое. Это не было предчувствие опасности, просто у него закружилась голова. Совсем чуть-чуть, словно эхо настоящего головокружения. Он вы-дохнул, потом уставился в ведомости, словно там должен был вот-вот проявиться ответ на вопрос о смысле существования вселенной в целом и его, Снейпа, в частности. – Идите, мисс Гренджер. Что вы уставились на меня, словно у меня цветы из ушей выросли. От вашего взгляда у меня уже мантия дымится. Вы же не собираетесь второй раз поджигать меня, правда?
Она еще шире распахнула глаза. Мерлин! Чего еще ей надо?!!!
- Профессор, это что, шутка была?
- Нет, мисс Гренджер. Это последнее тысяча первое китайское предупреждение, что если вы немедленно не уберётесь из моего кабинета, то с вами непременно произойдет что-то очень нехорошее. Пока я не знаю, какое проклятье придет мне в голову, если вы еще хоть секунду продолжите меня раздражать своим присутствием, но клянусь, неделей в больничном крыле вы не отделаетесь.
Похоже он был достаточно убедителен, потому что она слегка побледнела и выскочила за дверь. Снейп отбросил ведомости в сторону. Все равно ему сейчас не до этого. Немного по-сидев за столом, он пошел к себе. Всю дорогу его не покидало странное беспокойство. И чув-ство неуверенности в собственных ногах. Он совершенно спокойно добрался до своих апар-таментов, но всю дорогу ему почему-то казалось, что он вот-вот упадет.
Это был бред какой-то. Он постарался припомнить, не накладывали ли на него ка-ких-нибудь проклятий во время последнего банкета пожирателей, но ничего, кроме легкого Круцио от Лорда (так, чтоб не расслаблялся, он потом даже в больничное крыло не ходил) не вспомнил. При воспоминании о банкете его как всегда передернуло. Счастье еще, что он не всегда обязан «развлекаться». Только присутствовать. Но и это выматывало душу хуже пы-точного проклятья. Видеть, как на твоих глазах мучают и насилуют людей и делать вид, что если не одобряешь, то по крайней мере считаешь это нормальным… Все, что он мог делать – это изредка выпрашивать этих жертв у Волдеморта в хоть сколько-нибудь живом состоянии под предлогом, что ему нужны компоненты для зелий. Кровь, например. Пару раз он даже сумел предотвратить таким образом изнасилование. Кровь девственницы очень дорогой и редкий ингредиент. Но он не мог делать это каждый раз и вынужден был терпеть. Сцепив зубы присутствовать на этих банкетах, сидеть в углу и читать книгу, по крайней мере делать вид, что читает. Снейп постарался выкинуть этот кошмар из головы. Дело не в банкете, а в чем, он не понимал. Что с ним происходит? Откуда это странное чувство слабости, подкатывающее волнами, и одновременно ощущение, что это все происходит далеко и не с ним? Он вошел к себе. Записка осталась на прежнем месте. Она не приходила. Новый облик комнат вселял чувство, что он в гостях. Профессор с трудом сдерживался, чтоб не поменять все это на прежнюю привычную обстановку. Нет, рано или поздно она придет. И поймет, что он не может больше без нее. Снейп сварил себе кофе, уселся в свое кресло и раскрыл книгу. На столе ле-жала розовая ракушка. Он не стал слушать ее, ждал. Мало ли, вдруг настроение еще ухудшится, тогда и послушает. А пока есть еще уйма непрочитанных книг. И тех, которые давно хотелось перечитать, как например эту. Снейп уткнулся в «Песнь о Нибелунгах».
|
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
