Суббота 19 декабря поздний вечер – воскресенье 20 декабря. Я не приходила к Северусу по независящим от меня причинам. Похоже зима и мое новое физиологическое и гормональное состояние оказали на меня странное воздействие. Я все время чувствовала себя слабой, и довольно регулярно пыталась сползти вниз по стенке. При-ступы потемнения в глазах заканчивались почти моментально, но ходить по движущимся ле-стницам Хогвартса мне, да еще с моей боязнью высоты, настоятельно не рекомендовалось. Гермиона хотела плюнуть на конспирацию и уговаривала меня сходить в больничное крыло, но я валила все на погоду и пониженное давление и просто предпочитала пересидеть в комнате, надеясь, что само пройдет. Само никак не проходило. Прошло больше двух недель, а у меня по-прежнему в любой момент подкашивались ноги. Единственным положительным моментом во всем этом стало то, что я еще немного похудела. Я очень беспокоилась о Северусе, но просто физически не могла добраться до подземелий.
В эту субботу я уже собиралась ложиться спать, когда снова заявился Кровавый Барон. Не вдаваясь в реверансы он сообщил, что призрак Толстого Монаха видел профессора Снейпа, который быстрым шагом шел к выходу с черным свертком в руках. Вероятно его вызвали, и у него был обеспокоенный вид, так что хорошего ждать не приходится. Он предложил бы по-дежурить снаружи у края Запретного Леса, поскольку именно оттуда профессор аппарировал чаще всего. Я поблагодарила любезное привидение и попросила его найти Гермиону. Кро-вавый барон справился быстро. Гермиона прибежала через десять минут. Услышав в чем дело, юная колдунья не стала ругаться, хотя я подозревала, что она проводила время со своим Эриком. Она просто предложила сходить с Эриком попатрулировать край леса и ворота. Я сказала, что тоже пойду, особенно если Кровавый Барон составит мне компанию, и предло-жила привлечь к этому и Гарри с Роном. На мои предложения Гермиона согласилась не без внутреннего сопротивления. Она не знала, как её друзья отнесутся к тому, что она влюбилась в слизеринца, а я, как она знала, по-прежнему плохо себя чувствовала. Но прагматизм победил. Она пошла в спальню мальчиков. А я в стрессовой ситуации как всегда рассталась со всеми проблемами. Они не вернутся до того момента, как я удостоверюсь в безопасности Северуса.
Погода была премерзкая, был ветер, и шел дождь со снегом, но все согласились, что идти необходимо. Если уж на вечно каменном лице Снейпа даже призраки заметили обеспокоен-ность, то лучше перестраховаться. Выйдя из замка мы разошлись по своим местам.
Мое дежурство можно было бы даже назвать приятным, если бы не погода. С другой стороны, каким бы интересным собеседником ни был Кровавый Барон, он был призраком, а значит в его присутствии невозможно было чувствовать себя комфортно. Зато в этот момент холод все равно пробирал до костей и никак нельзя было обвинять в этом Барона, так что наше общение протекало со взаимной пользой и приязнью. Оказалось, что призраки очень любо-пытны, от нечего делать они часто подглядывают за живыми, так что я очень многое узнала о привычках профессора Снейпа. Что он заказывает у эльфов на завтрак, как проводит свобод-ное время, во сколько обычно ложится спать и когда встает. Все эти подробности были из-вестны призракам, только их обычно никто не спрашивал. Тем более о профессоре Снейпе. Часы в Хогвартсе пробили полночь. Потом час ночи, а потом два. Пару раз мы сходились нос к носу с Гарри и Роном, которые патрулировали другую часть опушки. Чертыхаясь говорили, что все без изменений. Я начинала все сильнее нервничать, когда раздался хлопок и что-то рухнуло на меня, так что я упала прямо в мокрую снежно-ледяную кашу. Кровавый Барон тут же полетел за помощью. Ребята сбежались быстро. При свете палочек, мы увидели полураз-детого Северуса, и вид у него был… Моя бабушка про такое говорила, краше в гроб кладут. Но он был жив. Слава Богу жив. Гермиона наскоро зашептала раны, чтоб остановилась кровь. Я завернула его в свой плащ, а Эрик быстро соорудил носилки. Затем ребята левитировали Снейпа в больничное крыло. Я не могла пойти с ними, невидимке в такой толпе не место, поэтому велела им всем после больничного крыла идти в гермионину комнату, только сперва все узнать. Сама я отправилась к Северусу в комнаты и без зазрения совести забрала у него из бара две бутылки красного вина, мы все здорово замерзли.
Ребята вернулись к готовому глинтвейну. Каждый получил по кружке и все уселись поближе к огню. Гарри и Рон, похоже свыклись с наличием Эрика в гермиониной, а значит до некоторой степени и в их, жизни.
- Как он? – спросила я, как только убедилась, что никто не стучит зубами. Гермиона вздохнула.
- Плохо. Сломано несколько костей, большие внутренние повреждения. Мадам Помфри говорит, сперва его били чем-то вроде плети, потом кололи и резали ножом, не сильно, но чувствительно. Потом его оглушили, а потом долго били простым маггловским способом, вероятно ногами. Она все залечила, но это не заклятья, поэтому быстро не пройдет. Сейчас он еще без сознания. Пойдёшь?
- Конечно, пойду. Куда я денусь.
- Может, с утра?
- Нет, я столько не выдержу. Там уже тихо?
- Конечно, думаю, уже и МакГонагалл ушла.
- Тогда я вас покину.
- Дай я хоть чары подновлю, - сочувственно сказала Гермиона и пробормотала заклятья. Я бесшумно вышла.
В палате Северуса к счастью было кресло, которое я передвинула поближе к кровати. Приглядевшись, я поняла, что он не лежит на кровати, а парит в нескольких сантиметрах над ней. Прежде чем сесть, я внимательно осмотрела его. Он был бледен, на лице синяки. Как ни странно не под глазами, а на лбу и подбородке. На щеке порез, который на глазах затягивался. Пока я смотрела, он исчез. Северус лежал спокойно, кажется, спал. Гермиона сказала, что за ночь кости срастутся, а остальное, как Мерлин даст. Я поцеловала его в лоб, села рядом и принялась вязать. Плащ отложила в сторону. Ну их всех к дьяволу. Увидит меня мадам Пом-фри, значит так тому и быть. Спать мне не хотелось. В таком нервном состоянии я никогда не сплю. Сколько времени прошло я не знаю, но в какой-то момент я услышала тихий шепот:
- Ты вернулась, Алёна.
- Я и не уходила, Северус.
- Ты пряталась от меня.
- Ну, извини, я на этих условиях здесь живу, чтоб никто ничего обо мне не знал.
- Я хочу попросить прощения.
- Северус, потом попросишь. Тебе надо сначала выздороветь.
- Нет, ты сама говорила, нельзя ничего откладывать.
- Я не об этом говорила. Спи.
- Все равно.
«Вот упрямый пенек», - подумала я раздраженно. – «В гроб ведь себя загонит».
- Ну хорошо, я тебя прощаю. Теперь спи.
- Я не хотел тебя обидеть. Я только хотел, чтоб ты уехала, туда, где безопасно.
- Я поняла. Только давай это обсудим потом, когда ты сможешь нормально функцио-нировать.
- Я все равно не могу спать.
- Почему?
- Больно.
- Где?
- Везде, - он сделал довольно жалкую попытку фыркнуть. И вдруг попросил. – Поцелуй меня, пожалуйста. Я так соскучился по тебе.
- Хорошо, но Северус, милый, пожалуйста попробуй потом заснуть. Или может мне по-звать мадам Помфри?
- С неё толку не будет. Она уже дала мне обезболивающее зелье. Без него было бы еще хуже.
Я нежно поцеловала его. Губы, щеки, глаза, лоб… снова губы.
- Знаешь, а я тебя совсем не вижу, - сказал вдруг Северус.
- Как это не видишь? – удивилась я. На столике возле кровати горел ночник
- Я ещё хотел спросить, по какому случаю здесь такая тьма египетская, но, похоже, дело во мне, - его шёпот был таким спокойным, что мне стало жутко. Что же это с ним такое? Что с ним сделали? И кто это был? Увижу, порву на лоскутки.
- Солнышко, а тебя по голове не били?
- Меня везде били. Они умеют, сволочи! А почему ты спрашиваешь?
- Может ты поэтому не видишь, так бывает от сильного удара по голове. Кто это был? МакНейр?
- Откуда ты его знаешь? – удивился он.
- Про вас у магглов книжки пишут, - отмахнулась я. – Так кто это был?
- Сначала – Арисса. Прости, я был под Империо и…
- Оставь, - я дотронулась до его руки. – Главное, ты вернулся. А ей я потом морду рас-царапаю. Как она смеет моего любимого мужчину…- Я скрипнула зубами.
- Потом нагрянули авроры. Я уже не был в состоянии защищаться, а среди них был один, имеющий лично на меня зуб. Так что он сперва немного добавил и только потом вышвырнул меня к Хогвартсу.
- Но разве так можно?! Он же тебя почти убил! Ему что, ничего за это не будет?
- За что? Это я от Волдеморта пострадал. А он тут совершенно ни при чем. И приятели его подтвердят. Они вообще меня спасли.
- Сучий потрох! Встречу, изуродую как бог черепаху.
- Не горячись, - он попытался улыбнуться. – Во всем есть своя хорошая сторона. Если бы не это, ты сейчас по-прежнему пряталась бы от меня.
- Все равно изуродую. Вырублю сковородкой по затылку, а потом паяльником его, па-яльником. Никакая магия ему не поможет.
- Какая ты сегодня кровожадная. Не надо. Потом тебе это будет сниться, как мне, не дай Мерлин.
- Надо его допросить под веритасерумом!
- Он аврор, а я - бывший «пожиратель». Его слово против моего. Этого достаточно. Давай закроем тему. Я здесь больной, меня надо холить и лелеять. И выполнять мои желания, а я хочу чувствовать тебя. Ты можешь лечь рядом?
- Боюсь, что постель слишком узкая, Северус. Но я могу передвинуть кресло и взять тебя за руку. А вообще-то, тебя точно стукнули по голове. Теперь я не сомневаюсь. Если уж ты требуешь себя лелеять…
- А что тут такого?
- До сих пор каждый раз, как ты что-то получал, у тебя был такой вид. Типа, «Это же не мне, я ничего подобного недостоин, наверняка тут какая-то ошибка».
- Я пересмотрел свою точку зрения как раз перед тем, как меня вызвали. Тс-сс! Одевай свой плащ, Поппи идёт.
Я сочла за лучшее последовать его совету, и действительно, через минуту в палату вошла мадам Помфри.
- Вы пришли в себя, Северус, это хорошо, - профессиональным голосом сказала меди-коведьма.
- Поппи, у меня тут проблема. Я ничего не вижу, - сообщил он.
- Сейчас посмотрим, - она вынула палочку и забормотала заклинания. – Теперь лучше? – осведомилась она ещё через пару минут.
- Да, но видно нечетко.
- Завтра прилетит колдомедик из больницы святого Мунго. Специалист по маггловским повреждениям. Я больше ничего не могу сделать. Дайте-ка, я посмотрю, как наши кости.
После непродолжительного осмотра, во время которого Северус то и дело издавал бо-лезненное шипение, мадам Помфри заявила, что все в порядке и собралась уходить. Но он остановил её.
- Поппи, пожалуйста, не могли бы вы расширить эту троллеву кровать. Я как-то не привык спать на насесте, мне все время кажется, что я вот-вот свержусь на пол, а мне совер-шенно не хочется на пол. Я там недавно уже был, когда меня молотили чем и по чем попало.
- Не выдумывайте Северус. В больничном крыле совершенно нормальные кровати. Ни один преподаватель не жаловался.
- А я жалуюсь! Поппи, жалко вам что ли?
- Ладно уж, но я все равно не понимаю, с чего такая блажь. Свалиться у вас не получилось бы при всем старании, вы же левитируете.
Она взмахнула палочкой, и кровать немедленно приобрела двуспальные размеры, хотя раньше не являлась даже полуторной. В завершение визита медиковедьма левитировала на место передвинутое мною кресло, бормоча что-то о том, что Минерву надо предупредить, чтоб наводила за собой порядок.
Как только мы снова остались одни, я сняла плащ.
- Ты теперь можешь лечь, - тихонько сказал Северус, и даже сумел шлепнуть кистью по одеялу.
- Хитрый слизеринец, - протянула я со смесью нежности и насмешки.
- Вредная маггла, - не остался он в долгу. – Ну, иди сюда. Не вредничай. Пользуешься тем, что у меня все болит и я не могу пошевелиться.
Я вздохнула и как была в платье легла рядом.
- Надеюсь ты не планируешь заняться со мной любовью немедленно? – прошептала я, и он тихонько фыркнул.
- Жаль, но мне снова придется потерпеть, - он грустно улыбнулся. – У меня такое чувство, что как только я поправлюсь, ты опять убежишь и спрячешься.
- Звучит заманчиво, - я сунула руки под одеяло и осторожно положила одну ладонь ему на живот, а другую просунула под спину. – Не больно?
- Нет. Скорее как в тот раз. Там, где ты касаешься, боль уходит.
- Вот и хорошо, - я принялась нежно поглаживать его. Северус благодарно вздохнул, потом проворчал:
- Троллева рубашка. Зачем только Поппи наряжает в это серое безобразие каждого, кто здесь оказывается?
- Целомудрие, Северус, основа морали.
- Целомудрие, это когда вид обнаженного тела не наводит на пошлые мысли, - продолжал он ворчать. – А это – просто ханжество! Я из-за неё лишён таких ощущений.
- Наверстаешь ещё. И вообще, тебе спать пора, - я зевнула.
- Тебе тоже. Не уходи, поспи здесь.
- Куда я денусь, - пробормотала я. Глаза закрывались сами собой. Ладонь замерла где-то в районе солнечного сплетения Северуса. Последнее, что я услышала было:
- Спокойной ночи, любимая. Утром я убежала до того, как он проснулся. Ни к чему было, чтоб колдомедик из Мунго застал меня в его постели. Навещать Снейпа пошёл Эрик, потому что присутствие слизеринца в палате его бывшего декана смотрелось наиболее логичным. После обеда он встретился с Гермионой, и она принесла мне новости, согласно которым колдомедик был несколько не в духе. Он не видел особой причины вызывать его, поскольку больной практически в норме, его повреждения если и были, то благополучно прошли. Но вообще-то, он довольно резко вы-сказал сомнения в компетенции мадам Помфри. Теперь старушка плачет, и её утешает ди-ректор.
- А что случилось мадам Помфри не понимает, - закончила Гермиона. – Я тоже не по-нимаю. Я же изучала книги по колдомедицине. Смотри, если раны нанесены режущим про-клятьем, то существует антизаклятье, которое почти моментально вылечивает их. Даже следа не остается. Профессор Снейп весь был изрезан. Но я смогла только зашептать кровь. Мадам Помфри бормотала, что это маггловские порезы. И профессору вчера действительно было плохо. Очень плохо. А сегодня Эрик сказал, что он уже сам садится. Через пару дней всё будет в порядке. Как ты думаешь, что случилось?
- Не знаю. Он говорил, что я могу лечить его. Что я вылечила его в тот раз.
- Так у тебя все-таки есть магические способности?!
- Нет, похоже дело не в этом. Я, кажется, могу лечить только его. Не знаю, что это значит. В любом случае, я рада, что он поправляется.
- Пойдёшь к нему вечером?
- Пойду. И не только вечером. Гермиона, я, кажется, переезжаю.
- Куда? – удивилась девушка и тут же фыркнула. – Постой, догадаюсь. В подземелья?
- Да. Смотри, что я нашла вчера, когда ходила за вином, - я протянула записку, найден-ную на столике в его комнате. «Ты права, жить действительно надо каждый день. Поэтому дай мне, наконец, последовать твоему совету и глядя тебе в глаза сказать, что я тебя люблю. Сколько можно откладывать, в самом деле? А если что-нибудь случится, и я так и не успею? Приходи, пожалуйста. Я без тебя больше не могу. P.S. Если тебе что-то не понравится в об-становке, я переколдую». Снизу был нарисован длинный ряд печальных смайликов.
- По одному за каждый день, что меня не было, - прокомментировала я. - И знаешь, в его комнатах сейчас все совсем по-другому. И перед камином два кресла.
- Ну что ж, теперь будем ходить друг к другу в гости. После такой записки просто не-возможно дольше бегать, - согласилась Гермиона. – Надо наверное, директору сказать.
- Сначала я с Северусом поговорю. Поднови мне чары, и дай какое-нибудь укрепляющее зелье пожалуйста. Мне в больничное крыло пора, а ноги опять подкашиваются. Этот доктор уже улетел, наверное.
- Да, Эрик там был до самого его отъезда. Беги. Боже, хоть теперь я тебя в полной мере понимаю.
И я побежала. Когда я тихонько подошла к двери в палату, оттуда раздавались голоса. Северус спорил с кем-то. Дверь была плотно прикрыта, поэтому я могла догадаться о том, что это именно спор только по возмущенному тону своего профессора. Но вот двери открылись и мне стало ясно все, и предмет спора, и то, что упрямый Мастер Зелий переспорил своих оп-понентов: Минерву МакГонагалл и Пенелопу Помфри. Пожилые дамы сухо поджав губы ле-витировали перед собой носилки с пришедшим в себя и не в меру разошедшимся больным. Северус настаивал на том, чтобы болеть у себя. Значит там и поговорим. Нечего ждать у моря погоды. Я собиралась сперва с ним поговорить, а потом перенести вещи, благо их было не-много. Но сейчас решила сто раз по лестницам не ходить. За ним все равно кто-то должен ухаживать.
Гермионы в комнате уже не было, слиняла на свидание к Эрику, я полагаю. Я побросала вещи в пакет, взяла шкатулку, черкнула пару строк, чтоб девушка не волновалась, и со спо-койной душой пошла вниз в подземелья. Добравшись без больших проблем (всего два раза пришлось привалиться к стенке и передохнуть), я тихонько пробормотала все пароли и вошла в комнату. Комнату с белым сводчатым потолком, и стенами, сменившими цвет с гряз-но-серого на очень светло-сиреневый. С двумя креслами перед камином, в котором жарко пылал огонь. Рядом стоял теперь красивый набор для камина, куда делась одинокая старая кочерга я не знала. Зато я уже знала, что в ванной комнате цвет кафеля поменялся с черного на синий, а размеры помещения и самой ванны увеличились втрое. Появилась полка с кучей магической косметики (в том числе и мужская линия), и в углу скромненько приткнулся не-большой водопад с туфовыми камешками, растениями во впадинах и золотыми рыбками в чаше, куда падала вода. А на крючках висели ДВА полотенца и ДВА халата. Бросив в кресло вещи и скинув плащ, я собралась уже пройти в спальню, как вдруг увидела еще одну деталь, не замеченную раньше. В углу у двери стоял обувной ящик. Я заглянула туда и обнаружила не-сколько пар одинаковых черных ботинок на одной полке и одинокие тапочки на другой. Раз-мер и фасон не оставляли ни малейших сомнений, это было для меня. Я сменила обувь и только после этого пошла, наконец, в спальню. Он спокойно спал, вымотался, должно быть, пока убеждал их в том, что болеть можно и дома. На полу рядом с кроватью валялась упрямо скинутая серая больничная ночнушка. Я улыбнулась, подобрала её и тихонько вышла. У меня еще не до конца свитер был довязан.
Усевшись в своё кресло я отчетливо поняла, что я дома. Это было все, о чем я когда-либо мечтала. Уютная комната, свое кресло непременно перед камином, я очень любила открытый огонь. Любимый мужчина рядом… Я, конечно, не мечтала, чтоб он так себя чувствовал, но это пройдет, он поправится, с ним все будет хорошо, я об этом позабочусь.
У меня так долго не было возможности заботиться о ком-то. Именно заботиться, и о том, кто в этом взаправду нуждается. А на меня раз за разом западали маменькины сынки, которым хотелось не заботы даже, а опеки, как их мамочка от всего неприятного огораживала, так те-перь пусть жена суетится. Мне всегда хотелось дать им то, в чем они действительно нуждались - хорошего пинка в мягкий, прилипший к дивану зад, чтоб начали шевелиться самостоятельно.
Я никогда не была чрезмерно ласковым человеком, родителям было просто не до того. Не была приучена даже к готовым завтракам и обедам. Мать с отцом работали в три смены по скользящему графику, их вечно не было дома, я с раннего детства привыкла к тому, что если хочешь поесть, то вот тебе холодильник с продуктами, вот кастрюля – вставай к плите и вари суп. И такой же самостоятельности я ждала от окружающих. Для меня забота была не чем-то само собой разумеющимся, что, к примеру, обязана делать жена, а желанием порадовать. А Северуса хотелось радовать, он по-настоящему радовался любому знаку внимания.
От размышлений меня оторвал шорох в спальне. Я быстренько спрятала вязание и за-глянула в соседнюю комнату. Мой мужчина уже сидел, спустив ноги с постели.
- Тебе не рано вставать, милый? - поинтересовалась я таким тоном, словно мы живем вместе уже лет десять. Разумеется, я не собиралась его останавливать. Во-первых, все равно без толку, во-вторых, жираф большой – ему видней. Это было просто ради его реакции. Что он скажет и сделает, когда увидит меня? Он ничего не сказал, просто улыбнулся и протянул ко мне руку, приглашая подойти. Я подошла и села рядом на край постели. Северус все так же молча обнял меня за плечи и прижал к себе. Слегка повернув голову, я увидела, что глаза у него закрыты. Некоторое время мы молчали, потом он спросил:
- Тебе тапочки понравились?
- Да. А почему ты спрашиваешь?
- А там были такие мохнатые, в виде зайчиков, ежиков, слоников и прочего такого. Я подумал, что тебе бы понравилось, но купить так и не смог. Это было сильнее меня.
Я посмотрела на его собственные тапки, такие же новые, как и мои. Они были черные, кожаные и, пожалуй, элегантные, если это слово применимо к шлепанцам. Представив у него на ногах каких-нибудь розовых зайцев, я фыркнула. Нет, это действительно не лезло ни в какие ворота. Все равно, что бегать с ним за руки по полю васильков и колокольчиков. Бред.
- Слава Богу, ты их не купил. Знаешь, они мне действительно нравятся, но только пока стоят на полке в магазине. Кто бы их ни надел, вид у него становится глупый донельзя. Я бы такое, пожалуй, только Риддлу подарила. В назидание.
- А почему ты все время Волдеморта Риддлом называешь?
- А по привычке. Не люблю ролевые имена. Как он себя ни назови, а все равно он – Том Риддл. Все остальное выпендреж. Иногда новое имя ложится лучше старого, это я могу понять. Это когда человек сам толком не помнит, как поименован был в детстве родителями. Но этот маньяк прекрасно помнит, что на самом деле он – Том Риддл, полукровка. Вот и пузырится ядовитой пеной. А чего ты вдруг спросил?
- Просто вспомнил, как ты первый раз его так назвала. Я потом каждый раз, как меня вызывали, говорил себе, надо идти к этому, который в девичестве Том Риддл. Знаешь, стано-вилось как-то легче, - он хмыкнул. – Я боялся, что не успею сказать тебе, что люблю. Ты по-чему так долго не приходила? Я волновался.
- Никак не могла справиться с лестницами. Последнее время что-то с давлением, у меня часто голова кружится. А высоты я боюсь, вот и вынуждена была сидеть в комнате. Я тоже беспокоилась, как ты без меня тут.
- Ты ходила в больничное крыло? Как бы там Поппи ни рыдала из-за этого надутого индюка из Мунго, она прекрасный специалист и…
- Не ходила, - перебила я его. – Северус, не забудь, меня здесь нет. Обо мне и так знают шесть человек, два призрака, один портрет и домовой эльф. Не стоит посвящать в это еще и мадам Помфри.
- Ты уверена, что ничего не болит? И что никто не мог наслать на тебя порчу?
- Единственный, кого я знаю недавно – Эрик Чизхольм, но он мне понравился, так что нет, никто меня не проклинал. Не бери в голову, я в начале зимы часто себя неважно чувствую, просто на этот раз все как-то затянулось.
- Ладно, приду в себя, через пару дней сам тебя осмотрю. Хорошо, что ты пришла, стыдно признаться, но без тебя я ковылял бы в соседнее помещение на четвереньках. Поможешь?
- Естественно. Потом он убедил меня лечь рядом наплевав на время суток. И даже уговорил не надевать ночную рубашку. Не то чтобы мы планировали чем-то там особенным заниматься, не то у него еще пока было состояние, но нам обоим хотелось максимально чувствовать присутствие друг друга, поэтому мы просто обнялись. Он скоро заснул, а я лежала еще некоторое время, пе-риодически гладя его волосы. Потом… потом я проснулась от более чем приятных прикос-новений губ в области бюста. Некоторое время я наслаждалась, потом строго спросила:
- Профессор, мне показалось, или вы с утра были не вполне здоровы?
Он в ответ только заворчал и мотнул головой, так что пряди длинных черных волос мазнули мою кожу, заставляя её покрыться мурашками от удовольствия.
- Северус, правда. Я-то не против, мне нравится, но может тебе все-таки чуть-чуть по-больше отдохнуть. Кто-то тут на четвереньках пару часов назад ходить собирался.
Он поднял голову, серьезно посмотрел на меня и заявил:
- Не мешайте мне проводить исследование, мэм. Я к вашему сведению серьёзный ученый. Мне, можно сказать, жизнь не мила без полевой практики. А вы совершенно не умеете себя вести в лаборатории. Имейте в виду, издавать здесь звуки не относящиеся к эксперименту строго запрещается. Возражения есть?
Возражений больше не было. Я предоставила экспериментатору свободу действий и могу сказать, что результаты были более чем удовлетворительными. В общем, к тому моменту как мы оба полностью удовлетворились, была уже глубокая ночь. А кто сказал, что надо было торопиться? Нет, Северус привнес в процесс чисто научную методичность и основательность. Он исследовал меня долго и тщательно, что доставило мне массу приятных моментов. И когда мы оба засыпали он бормотал сквозь сон что-то о том, что опыты требуют непременного по-вторения для закрепления полученных результатов, а я вторила, что во имя науки требуется непременно провести сходную серию опытов на другом материале силами независимого исследователя и собиралась заняться этим сразу как проснусь.
|
Великобритания, 28.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
