Забытое рождество. N+1 страница уничтоженного дневника Северуса Снейпа. …вом, это ничего не доказывает. Удивительно то, что с изображением могут происходить метаморфозы, т.е. она может заплакать. Ведь художник это не предусматривал, т.е. слёз не рисовал. Но, скажем, сменить причёску (расплести свои дурацкие косички) она не может. Я не понимаю, по каким законам оживляется изображение. Нужно будет попробовать поговорить с другими картинами. И ещё основы красок – нужно посмотреть. Токкет сказал, тема замечательна. Чуть не забыл – химические свойства. Нужно изучить. Зелёный гоблин. Мало времени. Скоро экзамены. Мерлин, только бы вызовов не бы… - Не читай, пожалуйста. Сегодня она ведёт себя как-то странно. Хотя, она вообще странная. Но сегодня особенно. - Что хочу, то и делаю. Коридор общий. Бросаю рюкзак на пол и устраиваюсь у стены. Будет она мне ещё указывать… - Коридор мой! Упрямо выпячивает подбородок. Вредина. - Чем докажешь? - Я тут висю, - топает ногой. Кхм…не поспоришь. - Нет, вешу…или всё-таки висю...а может, висну? Задумчиво накручивает на палец кончик косички. - Зависаешь, - предлагаю свой вариант и расстегиваю рюкзак. Прыскает от смеха и садится на траву. - Ладно, я не буду читать, - отодвигаю рюкзак в сторону. – О чём бы ты хотела поговорить? - Фи, как всё официа-а-а-ально, - тянет она. Начинает раздражать. - Расскажи мне что-нибудь. Аккуратно расправляет складочки на юбке платья. Слишком сосредоточена. - Что? - Ну я не знаю… Расскажи, что ты читаешь. - Это арифмантика. Тебе такое неинтересно. - Ну уж, конечно. Куда мне - кляксе недописанной… - бубнит себе под нос. Веснушчатый и курносый. Ненавижу веснушки. - Слушай, да что с тобой такое? В самом деле, надоела уже! Зануда. - Ничего. Отворачивается, поджав губы. Ну и пожалуйста. Достаю учебник по зельям и открываю двести восьмую страницу. Делаю вид, что читаю. Хотя, конечно, наблюдаю за Грэйс. И что с ней случилось? - Я пропустила Рождество. - Что? – не понял я. - Оно приходило, а я не знала. Говорит очень тихо. Уголки губ опущены. Даже косички не топорщатся. - В следующем году Рождество тоже будет, - замечаю как бы между прочим. - Такого – не будет. - Разве оно не одинаковое каждый год? – честно говоря, никогда об этом не задумывался. - Нет, конечно! – она вскакивает, отряхивая платье от налипших травинок. – Неужели ты не понимаешь?! В прошлом году оно было сахарным, в поза… - Почему сахарным? – чувствую себя полным идиотом. Она что, специально это делает? - Ну как же! – начинает бегать по лужайке, нервно заламывая руки. – Вспомни. Была метель. И снег так вот: фью – фью! И вверх! И вверх! А потом кружится! – запрокидывает голову и начинает кружиться. Юбка надувается колоколом. – И снежинки мелкие-мелкие! И деревья, словно леденцы в кокосовой крошке! И поле для квиддича, как пирог в сахарной пудре! Ну, помнишь?! - Нет, не помню, - чушь какая-то. - А позапрошлое было стеклянным! Смотрит с отчаянием. Ну, не помню я! Не помню! - Тогда всё растаяло, а потом замёрзло. И сосульки гроздьями налипли. И скользко-скользко! Ну, неужели не помнишь…- вздыхает и снова садится на траву. Качаю головой. - Тут вокруг лето, - обводит рукой свой пейзаж. – Поэтому я так люблю Рождество. У меня тут не видно. Но у Ляпсус прямо напротив окно. Она разрешает. А дядюшка Фредерик приносит черешню. Представляешь, его жена написала. А он черешню очень любит. Вот она целое блюдо ему и нарисовала. И не кончается. Никогда-никогда! Жаль, я папе не сказала, что черешню люблю. Как-то не подумала, что всё так выйдет. А у дядюшки Фредерика она красная-красная! И плотная такая. Прокусишь, и сок на язык! – зажмурилась, вспоминая. И мне стало её жалко. Очень-очень. Грэйс заплакала. - Я забыла. Я про него совсем забыла… - шепчет, размазывая по щекам слёзы. Я стою перед ней, как дурак, и не знаю, что сказать. Это ужасно, когда плачет девчонка. Но она нарисованная девчонка. И это в сто раз ужаснее. Я даже не могу дать ей платок и глупо комкаю его в руках. И тут меня осеняет: - Грэйс, я ведь тоже его пропустил. Кажется, я и сам удивлён не меньше её. - Сюда редко ходят. Почти никогда. Им всем, - сморкается и кивает куда-то в бок. – Уже всё равно. Некоторые лет по триста тут висят. Подумаешь, Рождество – такой же день, как и тысячи других. Краски от этого не изменятся. К Ляпсус по праздникам приходит такой господин в цилиндре. У него ещё тросточка … - сморкается. – Тоненькая. Он и рассказывает, что Рождество. И цветы ей дарит. Не лютики, конечно…А вот теперь его всё нет и нет. И я не узнала. А сегодня не выдержала – сбегала в соседний коридор. Оказалось, уже семь дней прошло. Целую неделю назад… - всхлипнула. - Ну а ты почему остался без Рождества? Действительно. Интересный вопрос. Почему я не помню? Неделю назад…что же там было неделю назад? В руке кольнуло. Ох, Мерлин, ну конечно! Вспомнилось письмо. «Сегодня вы получите свой главный подарок, мистер Снейп». Значит, в тот день было Рождество… Ненавижу этот праздник. - Эй, ты тут? Щёлкает пальцами. - Тут я, тут. Незаметно поправляю левый рукав мантии. - Ты не ответил. - Я уезжал…кхм…получать подарки. - Ну и как подарки? - Жуть, - честно признался я. Она шмыгает носом и подпирает щёки кулаками: - Эх, бедные мы бедные – безрождественские дети. Я вздыхаю.
|