Как сказала бы Грэйс: «С тех пор растаяло много снежинок…» Мрачно. Холодно. И сыро. Всё, как надо. Как он любил. «Гармония внутренних ощущений и внешнего восприятия». Кривая улыбка. Ночь обещала быть хорошей. Он всегда ходил по одному и тому же маршруту: подземелья, по основному коридору, затем наверх – к астрономической башне, потом через третий этаж к Гриффиндорской, развилка, левый коридор… Впереди мигнуло. Он остановился и внимательно присмотрелся. Ещё раз. «Так, так, так…» Главное осторожно. И тихо-тихо… - Гарри, убери палочку, там дальше светлее, - шёпотом. «Грэйнджер». Злая улыбка. - Гарри, с меня мантия сползла, подожди… «Вся компания. Чудесно». - Кажется, для троих она уже маловата, - сокрушённо. - Гарри, посмотри на карту. - У библиотеки никого нет. Филч сейчас у себя, кошка его на втором, а Снейп… - запнулся. – Он… Он… Когда Северус медленно выскользнул из-за поворота, все трое разом побледнели. - Профессор? – Поттер тяжело сглотнул. - Какая наблюдательность, мистер Поттер, - сладко так, что Грэйнджер передёрнуло. А вот к тому, что случилось потом, Снейп был явно не готов. С диким воплем «Бежи-и-и-и-им!!!» Уизли кинулся вниз по коридору, а Поттер и Грэйнджер, подобрав мантию, бросились за ним. Тут Снейп опомнился и кинулся следом, но гриффиндорцы уже скрылись за поворотом. Снейп чертыхнулся. «Ну ничего…» Этот этаж он знал досконально. «Они уже вышли в основной коридор, я успею вперёд, если поверну вот здесь…» И Северус повернул. А потом ещё и ещё. Пока не понял, что свернул куда-то не туда и, кажется, заблудился. «Да что ж это такое?!» Поняв, что дорогу обратно он теперь тоже найдёт вряд ли, потому как со злости поворачивал куда придётся, Снейп постарался успокоиться и трезво оценить ситуацию. «Мерлин, да откуда здесь вообще этот коридор?» - недоумевал он. Наконец очередной поворот вывел его к маленькой переходной башенке. Круглая, с одним большим окном и двумя выходами – в Хогвартце таких полно. И противоположный выход, кажется, вёл к лестницам. Снейп уже собирался спуститься, как вдруг… - Люди!!! Подскочив от неожиданности, он выхватил палочку и развернулся. - Так замечательно, что вы тут! Ну просто вот прям чудесно-пречудесно! «Не может быть…» И когда он увидел… увидел её… пол под ногам стал медленно растворяться, в глазах зарябило… Стук сердца глухо отдавался в ушах. Всё реже и реже… И будто совсем остановилось. Всё замерло. Вокруг, и там – внутри. Как двадцать лет назад… Вот он стоит, как идиот, а она улыбается счастливо-счастливо и всё говорит, говорит, тараторит что-то… И рука с палочкой дрожит, а она поправляет шляпку… И смотрит исподлобья и весело. А в глазах искорки – задорные и смешные. Две звёздочки… он помнил. - Я уж боялась, никогда никто, а тут вы… Представляете, одну, сюда, так пыльно, так темно! Только окно вот тут есть. Там-то, конечно, с окнами было плохо, но зато не одна ведь! А тут – кошмар! Раскраснелась. Говорит всё что-то, а он ни понять не может, ни ответить. В голове только стучит: «Она. Она. Она. Грэйс.» - Скоро Рождество, - хрипло. - Правда? – удивлённо. – Когда? Ну когда же?! Ах, тут же нет никого, ничего не знаю, ничего не вижу! Заперли! Скрыли! Иза… изо… как же это… изолировали! Вы только не уходите, я… я… вы только скажите… - Какое в этот раз, Грэйс? - Что? – запнулась. - Рождество. Каким оно будет? – горло перехватило, слова давались с трудом. - Снежинок много. Красивые. Всё за окном мягко, пушисто… но нет, оно будет грустным. Он кивнул. А потом подошёл поближе, как тогда – к самому холсту. А она стоит – маленькая-маленькая, с лютиками в руках, и косички… медные, яркие, торчат, словно тоненькие проволочки… - А помнишь, когда-то было: сосульки гроздьями, как стеклянные, и поле для Квиддича, как пирог в сахарной пудре… А сам забыл, как дышать, когда она обмерла, вздрогнула, отступила – в глубь – и вся дрожит. И глаза блестят, как и у него сейчас, должно быть… Только он сдержался, а она заплакала. «И да, Грэйс, это Рождество будет грустным…»
|