Об экзаменах, педагогических последствиях и сделках Теперь мы виделись только в Большом зале. Северус сухо здоровался и даже головы не поворачивал в мою сторону. Мне было и тоскливо, и стыдно, и страшно – и за него, и за себя, и от того, что он не придет больше. Просто будет по-прежнему, не отпуская, сверлить во мне дыры тяжелым, недобрым взглядом. Вот теперь мне было этого мало, слишком мало. Я уже, было, совсем отчаялась, но спустя неделю Снейп, как ни в чем не бывало, вышел из моего камина.
Я ждала, что он снова заведет разговор о моей должности, будет грозить мне разрывом или пугать, но нет, он не сказал об этом ни слова. Ни в тот день, ни в следующий, ни позже. Как будто не было этого жуткого разговора, который я все старалась загнать на самое дно памяти. И моей безобразной истерики не было.
Однако опыт мне подсказывал: вероятность того, что Северус забыл или передумал, практически равна нулю. Поэтому еще неделю я ожидала удара в спину, провокации или еще какой-нибудь неприятности, но ничего не происходило – и томительное ожидание, недоверие и страх точили меня день за днем. Только теперь я уже не знала, за кого боюсь больше: за себя, или за Снейпа. Чувство это было незнакомое, но малоприятное. Между тем начались экзамены, и Стивен все-таки завалил нумерологию и, для верности, – чары. Не знаю уж, что он там понаписал, но, по его словам, «превосходно» по этим предметам ему не грозило точно, как и работа в Гринготтс. Ну что ж, я могла только поздравить его и порадоваться. * * *
Но, оказалось, порадовались мы рано. На следующий день после окончания экзаменов ко мне в кабинет влетел растрепанный Стивен Крейг – с перекошенным лицом, покрасневшими глазами – и закричал с порога:
– Они берут меня все равно! Несмотря на результаты! Нет. Невозможно. Мы же… Значит, все-таки не вышло. Где-то мы ошиблись. Поставили, глупцы, на безупречность системы – и проиграли. Вот вам и конфиденциальность и независимость результатов. Вот вам и Гринготтс, где работают только гоблины и лучшие специалисты. Несмотря на тоскливую безнадежность, охватившую меня, все-таки спросила:
– Откуда ты знаешь? – Отец прислал вопиллер сегодня. Написал, что у меня отвратительные результаты и ему стоило огромных трудов добиться для меня места. Он сказал, что разочарован... Кажется, Стивен не ожидал, что будет так тяжело. Все оказалось зря – только отношения парень испортил с родителями. А зачем я в это ввязалась? – Ты уверен, что это правда? Что все уже точно решено? Результаты еще не объявлены! – надо было что-то говорить, сочувственно-успокаивающее, чтобы отвлечь и себя, и его от главного – я не знала, что делать. – Точно. Он не стал бы просто пугать. У него хорошие связи. Видимо, ему сказали, что у меня будут проблемы, – пробормотал Стивен, а потом прошептал с отчаяньем. – Проклятье! Что я скажу теперь мистеру Мэтэрсу? Мне было стыдно смотреть ему в глаза. Зачем, зачем я решила, что мне есть до всего этого дело, что я могу чем-то помочь, знаю, как надо, как будет лучше!? Стивен смотрел на меня и ждал, что я найду решение. А решения у меня не было. – Подожди. Надо подумать. Должен быть выход! Что-нибудь придумаем, – я только и смогла выдавить.
Он закусил губу и кивнул. – Да. Придумаем. И быстро вышел из кабинета. Я поднялась и закрыла за Стивеном дверь. * * *
Больше всего я боялась, что он сделает что-нибудь с собой. Семнадцатилетний мальчишка в отчаянии – это совершенно неуправляемое, безрассудное и очень, очень глупое существо. Но день прошел спокойно, ночью тоже ничего не случилось, и я почти успокоилась. В конце концов, что за беда? Поедет изучать свои Темные искусства чуть позже. * * *
На обед Стивен в Большой зал не пришел. В этом, конечно, не было ничего ужасного: он мог просто опаздывать или заболтаться с сокурсниками. Это все-таки его последние дни в Хогвартсе. Но когда я увидела испуганную мадам Помфри, спешащую к преподавательскому столу, стало ясно: настоящие неприятности только начинаются. Что-то случилось, точно. И мистер Крейг принял в произошедшем самое живое участие. Поппи подбежала к директору и затараторила, всплескивая руками. До меня доносились только отдельные слова, и они ничего хорошего не сулили: «семикурсники», «драка», «больничное крыло», «непростительное заклятье». Дамблдор что-то тихо сказал Флитвику и Макгонагалл, деканы встали из-за стола и вместе с директором и мадам Помфри покинули Большой зал. * * *
Через час я уже знала если не подробности, то хотя бы суть произошедшего. Два семикурсника-равенкловца устроили сначала банальную маггловскую драку, а потом магическую дуэль на глазах у половины школы. Социально одобряемых в подобных случаях заклинаний Stupefy и Expelliarmus молодым людям оказалось недостаточно, и в ход пошли Непростительные. Точнее одно. Cruciatus. Юношей звали Джеффри Блэйд и Стивен Крейг. И кто из них использовал заклятие, можно было не спрашивать. Я и так знала. А о причинах я точно знала больше всех прочих. Сплетни, между тем, распространялись со страшной скоростью. Говорят, студенты поссорились из-за девушки (уж не из-за Мелиссы ли Стоун?). Говорят, дело замять не удастся: Блэйд уже послал сову родителям, а они – чистокровная семья с хорошими связями – непременно обратятся в аврорат. Говорят, что Крейгу грозит Азкабан – он же совершеннолетний. Но дуэль произошла на территории школы, а Крейги – тоже чистокровная семья с хорошими связями. Говорят, Директор собирается исключить мальчишку и сдать его аврорам. Говорят, Директор возьмет всю ответственность за произошедшее на себя.
Я готова была убить Стивена Крейга. Но на ужин он не явился, на завтрак и на обед – тоже. Наверное, что-то более-менее достоверное можно было выяснить у Снейпа, но демонстрировать ему свой интерес не хотелось. Не хватало мне еще его насмешек! * * *
Виновник самого крупного школьного скандала на моей памяти (истории со «сглазом» Мелиссы и сломанной палочкой гриффиндорца Нортона почти не вызвали пересудов) ворвался ко мне в гостиную перед самым ужином, ухватил меня за талию и закружил по комнате в каком-то немыслимом вальсе. – Все получилось, мисс О`Лири! Все получилось! – и Стивен счастливо рассмеялся. Я вырвалась, с трудом подавив желание отвесить щенку оплеуху. – Ты что устроил?! В банк не хочешь, а в Азкабан захотел? Как ты выкрутился, хотела бы я знать! – Я все рассчитал, – гордо ответил мальчишка. – Я еще не окончил школу, за меня отвечает директор. Да и отец бы не позволил меня сдать, он у меня еще и в Попечительском совете! Родители будут недовольны. Кому нужен директор, который ни за что в школе не отвечает, так ведь? Ах ты, дрянь! Еще и Дамблдора подставил! – Но шуму, конечно, должно было быть много. Чтобы все узнали. Теперь меня даже в кабак пиво разливать не возьмут, не то что в Гринготтс! Отец сказал, что я могу ехать, куда хочу! – Интересный способ достижения цели. Просто поговорить было никак нельзя, а заканчивать Хогвартс с «волчьим билетом» и позорить семью на всю Англию – можно! Ты, идиот несчастный, что, не понимаешь, что все твои планы гроша ломаного не стоят! Захоти министерство продемонстрировать суровую справедливость – уже бы знакомился с дементорами! – я, наконец, не выдержала. Кто, кто он мне такой, чтобы я так за него волновалась и боялась?! Стивен как-то сразу сник от моего крика, а я подумала, что, наверное, напоминаю сейчас Северуса на уроке. – У меня получилось. Это – главное, – тихо, но твердо. Где-то я это уже слышала. – Ну и как, понравилось? – только и оставалось спросить. – Что? – не понял Стивен. – Накладывать Непростительное. Сжал губы. Уставился на меня колючим злым взглядом. Обиделся? – Нет. Не понравилось. Я, на самом деле, специально мазал. Просто кричал громко, чтобы все слышали. А этот дурак больше от страха орал, чем от боли. – Откуда ты вообще узнал, как оно накладывается? Сомневаюсь, что мадам Пинс снабдила тебя литературой! И на чарах такому не учат, насколько мне известно, - я чувствовала, как отступает, откатывает злость, и торопилась высказать свое возмущение. – Не скажу, – вдруг ответил Стивен. И правда, не скажет. Дома, небось, есть какая-нибудь запрещенная книга. Если не у него самого, так у приятеля. – Я одного не пойму: почему ты учился не в Слизерине? – Может быть, у меня нет заслуживающих внимания целей? – рассмеялся юноша. – Надо написать мистеру Мэтэрсу, что я свободен. – Как бы он из «Пророка» не узнал! Надеюсь, он не читает английских газет. * * *
Я так и не узнала, читал ли Филипп Мэтэрс английские газеты. За завтраком сова бросила мне конверт в тарелку. В письме некий Джеймс Дедал сообщал мне о кончине мистера Мэтэрса, времени и месте похорон и прилагал копию завещания. Сова опоздала. Похороны были вчера. По завещанию я получала три редчайших книги по рунической магии. Я сунула письмо в карман мантии и ушла к себе – плакать. * * *
После того как слезы кончились, и я в сотый раз сказала себе, что маги не бессмертны, – даже те, которые занимаются темными искусствами, – а мой учитель был уже очень старым человеком, передо мной встал новый вопрос: что теперь станет делать Стивен. Семнадцатилетний мальчишка с испорченной репутацией – и без каких бы то ни было радужных перспектив. Вот теперь отец его точно убьет. Можно, конечно, пойти к Дамблдору и попросить о помощи его. Но тогда придется раскрыть и свою роль в этом деле. Что-то мне подсказывало, что директору она не понравится. Мне обязательно надо что-нибудь придумать. * * *
Стивен отреагировал на известие о смерти Мэтэрса молчаливым отчаяньем. Вероятно, ему надо побыть одному, подумать и, быть может, даже поплакать. Но это все подождет. Дело сейчас прежде всего. – Ты знаешь других магов, которые занимаются Темными искусствами и берут учеников? – Да, конечно… Но они не берут кого попало, без рекомендаций. А времени нет… Я поставила перед юношей чернильницу, положила пергамент и перо. – Запиши имена. И страны. * * * У меня было шесть имен. Знакомые – только Игорь Каркаров, директор Дурмстранга и Эдвард Келли,
американец с крайне дурной репутацией. Ни к кому из них я не могла обратиться с просьбой. Но зато я знала того, кто сможет. * * *
Вечером пришел Северус и я показала ему список: – Тебе знаком кто-нибудь из них? Он пожал плечами: – Все знакомы. – Кого из них ты можешь попросить об услуге? – Какого рода услуге? – колючий, внимательный взгляд. – Взять ученика. – Вот как? С чего вдруг такая тяга к Темным искусствам? К тому же, у тебя есть Мэтэрс. Чего еще желать? Ему приятно, что я прошу, что у меня нет выхода! – Это не для меня. Для одного из студентов. А Филипп умер несколько дней назад. – Мне очень жаль, – совершенно бесстрастно. – Что же это за студент? – Стивен Крейг. – Этот маленький мерзавец, который вздумал использовать в школьной дуэли Непростительное? А в прошлом году чуть не отправил на тот свет эту гриффиндорку – как ее?.. – Разве он первый студент, который использует неподобающие заклятия для решения своих мелких проблем? Глаза Снейпа стали пустыми и холодными. А до меня, наконец, дошло, что именно я сказала. – Я не стану помогать мальчишке. Он не должен мне отказывать! У меня, в конце концов, есть чем заплатить! – Ты хотел, чтобы я уволилась? Я уволюсь. В обмен на рекомендации мистеру Крейгу. – Даже так? К чему такая самоотверженность? Мальчик тебе больше, чем ученик? – засмеялся Северус. Ах ты… – Даже думать не смей! – все-таки он сумел меня достать. – Мне вовсе не обязательно с тобой меняться, ты все равно не вернешься в Хогвартс, – теперь он был совершенно серьезен. – И мне наплевать, что будет с этим недоумком. Но, похоже, тебе важно пристроить Крейга к делу. Но, чтобы сделать тебе приятное, – пожалуй, я согласен. Я напишу Игорю. Надеюсь, мальчишка все-таки не идиот. Ах, это не честная сделка, это великодушный подарок! Но спорить не время: если Снейп возьмет свое слово назад, мне никто уже не поможет, кроме директора. В конце концов, дело сделано, и это самое важное сейчас. А я лучше спрошу о том, что касается только меня. – Но все-таки: зачем тебе мое увольнение? Ты же прекрасно понимаешь, что Дамблдор защитит и замок, и нас всех. Северус на мгновение задумался, а потом ответил: – У меня не так много женщин, я не могу позволить им умирать. * * *
Уже на следующий день Северус отдал мне письмо от Каркарова: приглашение в Дурмстранг, адресованное мистеру Стивену Крейгу. – Мэтэрс, конечно, был бы лучше. Но Каркаров мне должен. Когда будешь говорить с Дамблдором – не вздумай смотреть ему в глаза. Он легилимент. И постарайся придумать убедительную причину. * * *
Разговор был просто ужасный. Директор казался искренне огорченным. А мне было искренне стыдно за ту чушь, которую я несла. Я, знаете ли, выхожу замуж. Когда? Летом. За маггла, представляете? Он живет в Лондоне, это слишком далеко. Он не одобряет магии. Молодой человек из приличной семьи, как можно! Работа? Нет, еще не искала, но вероятно, это тоже будет школа. А может, я стану домохозяйкой. У магглов нет магии, им, наверное, очень трудно жить! Если бы Эдмунд не сбежал, я бы говорила все то же самое совершенно серьезно. Директор только охал, качал головой и подливал мне чаю. Предлагал свою помощь и протекцию в магическом мире и просил писать. Все необходимые бумаги и рекомендации Минерва Макгонагалл, конечно же, подготовит завтра. Я же должна передать привет и поздравления моему жениху: ему повезло. * * *
Я шла к себе, глотала слезы и гладила каменные стены руками. Я не уверена, что была счастлива, как обещаласебе. Но я, по крайней мере, попробовала. И я хочу вернуться, очень хочу вернуться! Но я уже ни в чем не уверена.
| 
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
