Вот иду сейчас по этим камешкам старым, касаюсь любимых стен, вдыхаю этот пропитанный магией воздух. Незабываемо. Это то, чем я жила последние годы. Пусть по официальной версии их всего десяток. Минуты пусть бюрократы считают... Уж лично я-то знаю, как я просуществовала это время, а больше это и не касается никого. Может, начать дневник? Ага, по системе Брайля. Хотя — почему бы и нет? У меня больше нет собеседников, с кем бы я могла поделиться. Да и делиться-то нечем... Что за придурь, черт возьми, Алазар, какой дневник?! Стареешь, видимо. Накатывает что-то лирическое и ностальгическое, не отделаешься. А некогда мне заниматься самокопанием. Что бы там со мной судьба не вытворила, Хогвартс должен быть охранен. Это время без фактической защиты и так сильно ударила по всем уровням. И восстановить — не восстановишь, а снять и полностью заново — боязно. Мало ли кто придет, а Хог обнаженный. Открой мне. Библиотека... Люблю книги. Успокаивает. Я тут еще со школьных времен все штаны просиживала. А теперь ни разрешение не нужно, ни знаний. Хех... Конченый я человек... Хорошо быть хранителем. Вот захожу в Запретную секцию, ничего не надо — скажу только «открой мне», и все. И так везде. Замок ведь как щенок: игривый, шалопутный и бесконечно верный... Хочу умереть здесь. Ничего не надо, только пусть похоронят на границе. Как жила беспутно, так и могила, если она вообще будет, пусть между двух Миров расположится. И акацию Руби пусть посадит... Она будет так красиво цвести, а осенью желтые цветы и зеленые листья будут опадать на землю, и запах будет стоять упоительный... Да, пусть Хагрид посадит над моей могилой куст акации. А вот камня не надо. Лицемерие это. Не осталось у меня человека, кто бы искренне что-то мог написать. Разве что Минни... Да и не надо. Что за могильный камень: ни имени, ни даты рождения точной... Ерунда какая. Пусть уж лучше акация. Что-то мысли мои как гиппогрифы перескакивают с одного на другое. Что с защитой-то делать? А кто ж подскажет... И спросить некого. Хогвартс, а Хогвартс, что мне с тобою делать, родимый? Как уберечь и защитить? Где взять силы?.. Может, и правда дневник завести? Ага, как у Тома. И с теми же заклинаниями. Как говорит современная молодежь — баян это, дорогуша. И без дневника обойдешься. Странно, почему так мало людей ходит в библиотеку. Гриффиндорцев меньше всего. Странно, а Лил так любила читать... Господи, я прекращу когда-нибудь истязать себя мыслями о Ли?! Сколько же можно?.. Я помню все: каждый ее шаг, каждый миг, каждый вдох, но вспоминая — схожу с ума. Словно вся жизнь на одном человеке сосредоточилась. Впрочем, чего уж там... Так оно и было. Лучше займусь делом, чем засорять голову. Мне нужен ежедневник. Может, попросить Минни... Не хочу идти за покупками. Люди... Они все еще пугают меня. Я так и не привыкла к обществу. Дети... Дети все еще вызывают подспудный, панический ужас, особенно если выбегают из-за моей спины. Теперь вообще не разоружаюсь. Пусть для этих людей война кончилась — у меня своя война. Кстати! У меня кончилось серебро. Купить, купить срочно. Или нет, лучше заказать — пришлют. "Уважаемый м-р Айвор, Сообщаю Вам, что мне безотлагательно необходимы серебряные пули и ультрафиолетовый порошок, а так же список того оружия, что я приложу к письму. Будьте любезны, вышлите мне это незамедлительно. Думаю, на все пяти сотен галеонов хватит. Если нет — известите меня письмом, я пришлю еще один чек. С почтением, А." Иногда полезно иметь полукриминальное прошлое. Это бодрит. И знакомых остается много. Куда не тыкни — везде есть связи, со всеми можно договориться, если знаешь цену. Такое дорогого стоит. Впрочем, «полукриминальное прошлое» всегда стоит чертовски дорого. Письмо — в камин. Ну нет у меня совы! А школьные и трех метров не пролетают: падают насмерть. Что за ерундень — не понимаю, но пытаться отправлять письма с ними больше не хочу. Жалко птиц. Вот Говарда бы сюда... Или Кэйтлин... Мечты, мечты. М-да... Вернулась — а словно и не исчезала. И не было моей клетки, и серых плесневелых стен, и дементоров за стенами, и обнаглевших крыс, и персонифицированных самим Главой Визенгамота заклятий и проклятий... Все те же дела, все те же заботы. Однако... Я научилась бы ценить жизнь... Если бы чувствовала себя живой. Я научилась бы любить, если бы остался в живых хоть один человек, достойный этого. Я научилась бы прощать... Если бы кроме мести меня двигало вперед что-то еще. Все это несбыточно, нереально, как майская роса, а я все грежу. И в самых серых, удушливых обмороках является мне настоящая жизнь. И еще долго я боюсь и не хочу открывать глаза, а когда все-таки делаю это, закрываю их тут же снова: та, настоящая, — эфемерна, а реальна эта — мучительная, бессмысленная, исковерканная. Ненавижу себя за эту слабость. Как выяснилось, девочка с надеждой на лучшее, когда-то нашедшая в Хогвартсе подругу, любовь и себя, сильнее всех прочих чувств теперь умеет ненавидеть. Смешная шутка судьбы — а я уверяла Лил, что ради нее никогда не всколыхну болото своей ненависти снова. А вот сейчас... Это самая безнадежная пучина. И я утонула, растворилась в этом едком растворе без надежды на обратную реакцию восстановления... Ненавижу Альбуса за все, что он сделал. Ненавижу Минерву, что всю жизнь позволяет ему командовать и прощает, хотя он не заслуживает. Ненавижу Лил, что умерла и оставила меня одну. Ненавижу Поттера, что украл у меня Лили задолго до ее смерти. Ненавижу Тома, потому что украл у меня Лили навсегда, а меня обратил в рабство. Ненавижу и будущее, которое все равно наступит, и время, которое идет, и боль, что прогрызает меня изнутри. Но больше всего я ненавижу себя. За то, что выжила. За то, что не уберегла. Что наделала ошибок. Что не хотела, а предала. Что теперь ничего от меня той не осталось, все умерло, все погребено вместе с Лил и сынишкой. А ведь я даже не видела, как их хоронят. Просто — связь оборвалась, и все... И все... И все! Все! Все! Черт... ~~~ Терпеть не могу Хэллоуин. Праздник всех Святых... Что эти святые не оберегли две дорогие мне невинные души, когда много лет назад они погибли?! Не люблю тыквы. Что за дурацкая идея: запихать в пустую тыкву свечку и радоваться, как стайка имбецилов?! Какой высокоморальный и важный праздник, е-мое. Тоже мне. Я провожу его на крыше Астрономической башни, впервые с тех самых пор, когда... Ну, тогда. Крыши — это хорошо. У Хогвартса крепкие и прочные крыши, а значит — мне несложно накладывать заклинания высшего уровня. Защита от всего. Кольцевая. Саморегулирующаяся. Замкнутая на мне. Снять все, на доли секунды оставить Хог беззащитным, чтобы потом одеть его в семикратный утепленный защитный купол. На большее меня все равно не хватит. Сквиб новоявленный, смотрите, любуйтесь, кто попадет камнем в голову — десять очков! Остатки былого величия, осколки самомнения, пыль былой силы — вот она я!.. Только бы не заплакать... Никто не осознает, насколько они важны... Насколько они облегчают нам жизнь. Насколько освобождают... Слезы... Я бы многое отдала за возможность пролить их. Как-то мне сказали, что слезы — это божественное прощение. И пусть даже вечность в чистилище — я бы плакала по себе, по своей загубленной жизни, и с каждой слезинкой бы чувствовала себя чуточку прощенной... Еще одна несбыточная мечта. Все что осталось — мечтать. Дерьмо. ~~~ Моя комната мало изменилась. Книжки, книжки, книжки — все мое богатство на месте. Зеленый кожаный диван — подарок Семерки на крестины малыша. Малыш... Нет, нельзя о нем думать, вообще о них нельзя, иначе раздавит, и я сломаюсь. И тогда... Лучше бы меня дементор поцеловал, ей-Мерлин. ~~~ Минерва постарела. Нет, я понимаю, прошло десять лет, а не минут, но сдала она сильно. Ее силы истощаются, хотя она все так же полна энергии. Дорогая, дорогая моя Минни... Дядя не изменился. Конечно, его жизнь нельзя назвать легкой, но ни он сам, ни Клара (ох, она теперь миссис Норрис, простите великодушно) ни капли не поменяли свой образ жизни. Могла ли я предположить, даря дяде котенка, что это чудо теперь — гроза Хога почище Снейпа? Хотя быть почище Снейпа несложно. Он совсем себя запустил. Нет, я не сужу по его внешнему виду — не могу, это понятно — но запах... Что за дерьмовым мылом он моет голову?! Зельевар, блин. Не может себе шампунь назельеварить. Ну да и Беллиом с ним. Хагрид все так же беспечно — наивен, Синистра доверчиво — жалостлива, а Вектор — суха и сдержана. Ничего не меняется. Я без ума от Хога. ~~~ Сейчас смогла создать фантом. Продержался он, конечно, не очень долго, но это уже — Результат! Горжусь собой. После того, что я и «люмос» не могла вызвать, фантом — это уже ого-го! Альбус злится. Не понимает, почему, если я очень слаба, защита воздвигается с такой скоростью... Это же элементарно! Во-первых, я скорее умру, чем оставлю Хогвартс в том состоянии, в каком он был без меня. Во-вторых, я восстанавливаю его не магией в общепринятом смысле этого слова, а внутренними, душевными силами через наши мысленные и физические связи. И, наконец, в-третьих. Для меня гораздо проще ставить защиту, чем лечиться или атаковать. Поднаторела в этом. Даже концентрации пока никакой особой не надо: одиннадцатый уровень всего-навсего. Пока. Я рассчитываю, что смогу двадцатый — двадцать пятый осилить. А там — как получится. ~~~ Сижу у себя, на подоконнике, мерзну. Зима... Снег, наверное, уже окутал Хогвартс с самого высокого шпиля до подножья. Я люблю слушать звук падающих хлопьев, это так успокаивает... И сразу вспоминаются наши веселые игры в снежки с Лил... И все очарование момента вмиг пропадает, сменяясь мерзким ощущением вины и бессилия. Хреново, однако... простите за мой французский. А где-то в этот момент кто-то борется с крысами и персонифицированными пытками... Как же хорошо, что для меня уже все прошло!.. А скоро Рождество... ~~~ Альбус выдвинул идею. Гениальную. Очередную. Что у меня амнезия, поэтому я не хочу рассказывать, как я сняла персонифицированные чары, когда была в Азкабане. Минни хихикала долго и от души, а я обиделась. Еще чего! Рассказать ему! Ему! Хорошо, что хоть не поставил диагноз «шизофрения». То же мне, умник. ~~~ А я обижалась на амнезию! Этот старый маразматик решил меня отправить на принудительно — воспитательное лечение! Щаз! Тут уже я смеялась, а Минерва обиделась. Вместе показали Альбе, почем фунт лиха и где русалки зимуют. Веселюсь. Завтра в школе праздник. Не пойду, даже носа не высуну. Страшно и холодно. ~~~ Поговорила со Снейпом. Пока — только насчет Квиррела. Ничего путного этот слуга двух господ не сказал. Его мысли сказали мне больше. Он не знает, что там за зверек у этого косорукого в голове прячется, но на всякий случай его опасается. Логично. Это, наверное, одно из того, почему я его уважаю. Наверное. ~~~ На ночь глядя мне вспомнилась моя камера за Порогом. А именно — заклятья, которые там были. Думала-думала, вот результат: некая очень активная и неспокойная часть моего тела влечет меня на крышу, поставить еще один уровень. Зачем? Почему именно сейчас? Почему не из своей комнаты? Спросите ту самую часть моего тела, я лично не знаю. ~~~ Вместе с дровами в камине спалила всю гостиную Минервы. А она рада. Считает, что я очухалась от тюрьмы. Вроде бы так. Пьем чай с лимоном и укрепляющие зелья — празднуем. ~~~ Слетала в Запретный лес. Состоялся тяжелый разговор с Берном. Хм, выбора у него изначально не было. Опять подчинился, голубчик. Потом определяла границу внешней выносной защиты, поэтому до рассвета промоталась по лесу. Вымокла, замерзла, и, похоже, простыла. Бедный Сев. Ему же лечить. Мы вроде помирились. По крайней мере, вчера напились вместе до состояния нестояния. Отмечали Новый год и день рождения Помоны. Филиус свалился первым: физиология подвела, гномы много пить не могут. Остальные продержались дольше. Лидировала, как ни странно, Сибилла. Но она, как оказалось, каждый день пропускает стаканчик, и у нее иммунитет. Из общего зачета ее исключили, поэтому Снейп победил. Он же, как самый трезвый, растаскивал всех по приемлемым для сна горизонтальным поверхностям. Правда, недолго. Альбус демонстративно ушел к себе, а мы все остались у Помоны. Зато было веселое пробуждение, наверное. Я же ближе к трем пополуночи смылась в лес, результат — пятнадцатый уровень защиты замка, а теперь и части леса тоже. Радуюсь. ~~~ Летала в Годрикову лощину. Уже третий раз за этот месяц. Наконец-то нашла в себе силы приземлиться. Нашла могилу. Малыша, видимо, похоронили с ней, и даже надпись не выбили. Или я мерзлыми пальцами не нашла ее просто. Поттер лежит рядом. Решила посидеть немного... Вернулась только на следующий день. Как раз в это время дети играли в квиддич. Чуть не поубивали друг друга. Дурацкая игра. А мне показалось, что Лил меня чуть-чуть простила... ~~~ Погода меняется: у меня болят ребра. Конечно, Снейп их залечил, когда в начале года меня собирал как мозаику, но я уже девочка немолодая, на мне все так быстро не заживает. Болят ребра, и поясница, часто тяжело дышать, и плююсь я кровью, левая рука все еще плохо меня слушается, поэтому защита пока стоит (дальше обязательно нужны обе руки), а головная боль уже не проходит постоянно. Я уже устала держать ментальный блок: после одиночки под Азкабаном такое количество детских эмоций убивает быстрее цианистого калия. Минерва послала меня к Помоне, та вручила какую-то траву, я ее засушила и выкурила. Потом выяснилось, что надо было пить настой из зверобоя (так вот что это было!..), но мне уже все равно. Снейп, конечно, все понял, и теперь усмехается, зараза. Ничего, на ближайший праздник пришлю ему бутылочку Архейского коньяка. Если уж эта забористая дрянь не свалит нашего зельевара с ног, то я не понимаю, почему он стал под знамена Лорда. Мог бы сам в Лорды баллотироваться, с таким здоровьем все по плечу. Хотя, он определенно что-то выпивает перед пирушками. Из своих запасов. Надо бы подловить и тоже из командного зачета исключить. Нечестно же. ~~~ Видела Клемента. Дай мне сил, Боже. ~~~ Первый выход в Темную Аллею закончился неудачно. Если бы не Темная Аллея и камин в магазине Тинатина, меня бы убили, наверное. Показала, на что способна, разбросала Авроров, как кутят. До Хога еле доползла, замяли с трудом, но больше не полезут. То-то же. ~~~ Моя первая весна. Первая за многие годы. Обнюхиваю все, что можно и нельзя. Яблони цветут... Время сажать розы. К осени они как раз принимаются, а иногда даже цвести начинают. Мы с Ли каждый год сажали розы, она их так любила... И тигровые лилии, на которые у меня аллергия. Она приносила весь инвентарь и заставляла меня «работать руками». Будто я без того ими не работала! И мы с утра до вечера копались в земле. Но скучно не было. С ней вообще никогда скучно не было... Смеялись, болтали, Ли пела. Она так любила петь и обожала, когда я это делаю. А я не умею, никогда не училась и не буду. И голос у меня отвратительный. И слух. А она вот любила... Но мы слушали настолько разную музыку, что единственной общей песней для этих садово-огородных подвигов был гимн Хогвартса. Джеймс возвращается с работы, а там — картина маслом: беременная жена сидит на грядке, вся перемазанная землей, и поет гимн школы. А рядом я, такая же «чистая», сажаю эти, будь они неладны, розы. И тоже горлопаню эту песенку... Моя первая весна. Первая, когда я не сажаю розы. ~~~ Сижу под березой. Жду заката, у меня встреча с главным мермадом озера назначена. Очень хочется закурить, но они этого не переносят. Тут Клемент с кровавой дыркой в груди падает прямо на меня. Пока лечила, пока то да се, солнце село, момент прошел. Черт. Оказалось, это орки наглеют. Уже напрямую нападать начали. Вот безмозглые твари. Ночью пришлось через силу ставить защиту от орков. Конечно, их в этой параллели не бывает, но береженого, как известно... ~~~ В школу явился Алирох. Мне потребовались все силы и все самообладание, чтобы не сбежать позорно. Обошлось... Поговорили. Понял. Простил. Пожалел. Принял. Вот за что я люблю своего начальника — так это за то, что после десяти лет отсутствия меня на боевом посту (без всякого предупреждения об уходе), он все равно меня извинил. Я в нем души не чаю. Теперь я опять в Совете, пока только как консультант. Впрочем, старая моя должность пустует, так что... Скоро опять буду работать. Только теперь, чур, по уму. Без крайностей. А то у меня бывает... А, ладно. ~~~ Алирох, как оказалось, пришел не один. А пришел с папой. Пока Али заговаривал мне зубы, мой дорогой отец промывал мозги Альбусу. Теперь зеркало почему-то из директорского кабинета было перенесено, феникс сбежал (!), а Альбус стал еще более агрессивен и угрюм, чем обычно. Гаденько хихикаю и радуюсь. Так ему, так. Чтобы не зазнавался. ~~~ Минерва по секрету объяснила, что за история с зеркалом. Оказывается, папа пришел через Еиналеж, вот Альба и беспокоится, что у него (какая неожиданность, конечно, я об этом не знала! Хех...) уже черти сколько стояла зеркальная дверь в другие Миры. Вот он его в спешном порядке и убрал куда подальше, с глаз долой. Чтобы всякие там отцы Алазар туда-сюда без разрешения не ходили. Логично, на самом деле. Запретила же я приходить в гости всем, кто не относится к Хогу впрямую. Все равно смотрю на Дамблдора и хихикаю. Он бесится, а я хихикаю еще больше. ~~~ Северус пожаловался, что какие-то неугомонные грифы могут полезть за камнем. Проверила. Конечно, они уже там. С Пушком общались. Недолго думая, захотела узнать, чем закончится, невидимой, конечно. Брр... Узнала. А Томми-то, того, живой... Придется зарываться в фамильную библиотеку, чтобы поставить на Хогвартс такую защиту, чтобы клейменные и Томми не пролезли. Черт, а как же Сев?! Блин... ~*~*~*~*~*~*~*~ — Ты уверен в том, что мы делаем, Гарри? — Ну... да. Да, конечно. Именно сегодня Снейп украдет философский камень. Он же зельевар, так? Вот и сварит из него какое-нибудь мерзкое зелье, чтобы стать бессмертным... — Что-то мне не по себе. Рон, ты знаешь, что делаешь? — Я хорошо играю в шахматы, Герм. Не бойся. Мы просто остановим этого гада и все. — Остановим... преподавателя... — Гермиона зажмурилась от ужаса, представив, как борется с профессором Снейпом. Рон нервно хохотнул без особой уверенности: — Не страшнее, чем с троллем, Герм. — Нет, Рон, Снейп — страшнее. Ребята переглянулись и засмеялись. Спустя час — Герми, иди, помоги Рону, дальше я пойду один. — Ты уверен, Гарри? — Да. Да! — Хорошо... Гермиона, постоянно оглядываясь, ушла. А Гарри вошел в комнату, посредине которой стояло уже знакомое ему зеркало. Несколько минут спустя он очень пожалел, что умницы Гермионы нет с ним рядом. Особенно страшно ему стало, когда заикающийся профессор стал разматывать свой фиолетовый тюрбан. В кармане брюк уже лежал философский камень, но мальчик был твердо уверен, что отдаст его только директору... Или своему декану. В зеркале он видел отражение уродливого лица, принадлежащего, без сомнения, Воландеморту. Тот начал произносить речь, но мальчик не слушал. Он смотрел на зеркало, чья серебряная гладь помутнела. По нему пошли волны, которые собирались в изображение человека... Женщины. Через секунду Гарри с изумлением узнал Алазар. Она улыбнулась ему, и он, неожиданно для себя, успокоился. В его сердце поселилась уверенность, что все закончится хорошо. — Одна голова — хорошо, а две — результат неудачного эксперимента? — хмыкнув, Алазар изящно выбралась из зеркала, как будто это было для нее привычным делом. Воландеморт был шокирован. Его серые глаза широко раскрылись, на серой коже появилась пародия на румянец. — Ты? — прохрипел он. — Я, — почти гордо ответила девушка. — Давай разберемся без посторонних? Зачем тебе ребенок, ты же пришел сюда не за ним. А тут я. Сядем, зелий каких-нибудь восстанавливающих выпьем за встречу, поговорим о жизни, — короткий взгляд с головы до ног на тело Квирелла. — Или о смерти — эта тема для тебя более актуальна. Воландеморт взревел. — Ты же должна быть мертва! Мертва! — он дико вращал глазами. Гарри показалось, что если бы он начал сейчас петь рождественские гимны и пародировать учителей, то Воландеморт бы не заметил. Все его внимание было сосредоточено на Алазар. — Мертва. И что? Ты тоже должен быть мертв, — Алазар широко улыбнулась. Воландеморт опешил. Ему стоило больших усилий вспомнить, зачем он изначально пришел в эту комнату. — Тебе же смерть не мешает охотиться на детей и единорогов, почему мне должно мешать спокойно жить дальше? — между тем, на одной ноте продолжала разговор Алазар, медленно обходя Воландеморта и приближаясь к Гарри. Но он разгадал ее маневр и стремительно бросился к мальчику, ревя: — Отдай, отдай мне камень! Гарри в инстинктивном порыве защитить глаза от ударов вскинул руки вверх. Злой маг замахнулся ударить его, но не смог. Он выхватил палочку, но она лишь искрила и отказывалась повиноваться. Тогда он просто схватил Гарри за школьную мантию. Мальчик резко отшатнулся, пытаясь одновременно снять мантию и отскочить подальше. Но Воландеморт не останавливался. Алазар кинулась на него, шипя, как разъяренная кошка, проклятья в его адрес, вспоминая и весь род, и родителей, и самого Воландеморта, и отдельные его части... Тот скинул ее с себя, отбросив в сторону зеркала. Все-таки он был умопомрачительно силен. Но это дало Гарри возможность отбежать подальше, выхватить палочку из потайного кармана и теперь мучительно вспоминать заклинание посильнее, теряя драгоценные секунды. Алазар упала на зеркало так сильно, что оно оглушительно разбилось, осыпая ее градом осколков. Воландеморт замер. На его лице, похожим на плохую маску, было выражение крайне тяжелой внутренней борьбы. Но жажда достижения своей цели, такой близкой и такой далекой одновременно, пересилила все остальные чувства. Гарри на миг показалось, что Алазар погибла. Но она как ни в чем ни бывало вскочила, наскоро отряхнулась от осколков стекла, и напала на Воландеморта снова. Но он был уже совсем близко к мальчику, почти касался его руки. Все закончилось тихо и быстро: Алазар что-то прошептала, повела руками в каком-то сложном, но красивом жесте, и Гарри почувствовал, что горит. Огонь был приятным, мягким и обволакивающим. В ту же секунду руки Квирелла коснулись мальчика, и его тело загорелось, как старая бумага. Мгновение — и от него не осталось даже пыли. А вот темный дух Темного Лорда несся прямо на них, но, отпрянув от огненной защиты Гарри, растворился в воздухе. Поттер с минуту потрясенно смотрел перед собой ничего не видящим взглядом, потом достал из кармана острый кроваво-красный камень, обрезался об него, посмотрел на свою первую царапину, которую получил в этой схватке, на Алазар, с виска которой лилась темно-красная кровь, и... истерически засмеялся. Девушке оставалось только покачать головой и прошептать сонное заклинание. Гарри окутала уютная тьма.
|
Великобритания, 04.05.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
