Гарри впервые был на Прорицании за последние две недели. За это короткое время произошло столько событий, что все уроки для него были в новинку. Он несколько отвык от требовательности профессора Макгонагалл, голоса и манер профессора Снейпа и особенно антуража кабинета Трелони. В этот раз она была неподражаема: Гарри должен был умереть, срочно, болезненно и семью разными способами. — Видимо, ты можешь выбрать, — спокойно пояснил Рон, в то время как Гермиона кипела: — Да она просто шарлатанка! Как только директор не видит! Гарри ничего не ответил. Его вера в непогрешимость профессора Дамблдора хоть и была сильна, но сильно пошатнулась. Прошло больше пяти дней после нападения на Алазар. Конечно, Гарри никто ничего не объяснял, а позавчера и вчера его даже не пустили к хранительнице, но он видел осунувшееся лицо профессора Люпина и рваные движения Пабло... Это удручало. Хороших новостей мальчик не ждал. Когда через два дня стало ясно, что самостоятельно Алазар в себя не придет, слишком сильна и глубока была рана, а клятва отняла очень много сил, Гарри начал молить небо просто дать Алазар жить. Гриффиндорец больше всего боялся остаться один. Его маленькая семья — его друзья — были единственной, но самой значимой ценностью в его жизни. И Алазар давно входила в этот круг. Он часто вспоминал свой сон, но знал, что этот Мир слишком зыбок, чтобы верить всему. Он не намерен был делать хоть что-то, пока не услышит от самой Алазар и не удостоверится лично, что все в порядке. Следующая трансфигурация принесла Гриффиндору двадцать семь баллов и одобрительный кивок декана. Они действительно неплохо поработали. Когда до конца урока осталось несколько минут, Гарри поднял голову от пергамента и стал смотреть в окно. Задание было выполнено, он был готов сдать свою работу. За окном было бесконечное серое небо. Снег падал ночью крупными хлопьями, земля была одета в белый пуховой халат. Такая погода стояла уже дольше двух недель, и ничего не менялось. Гарри вздохнул. «Если сейчас выглянет хотя бы лучик солнца, то Алазар станет лучше к концу недели», — загадал ребенок и напряженно уставился на тучи. Ничего. Никаких проблесков света. Зато Гарри приметил маленькую черную точку, с огромной скоростью превращающуюся в птицу... сокола. — Говард! — изумленно прошептал он, наблюдая, как тот приближается. Класс замер, когда, подвластная магии сокола, оконная рама резко распахнулась. В проеме находился огромный черный сапсан, гордо держащий голову. Он медленно, манерно поклонился профессору Макгонагалл, на что она только растерянно кивнула, и нехотя чуть наклонил голову в сторону Гарри. Мальчик, словно во сне, дрожащими руками отвязал большой черный конверт, серебряными нитями прикрепленный к левой лапе темнокрылого почтальона, и медленно вскрыл его. «Малыш!», — прочитал он первую строчку косых размашистых букв и осел на свое место, стараясь унять радостно-нервную дрожь. Короткая записка гласила: «Малыш! Я скоро вернусь. Только решу проблему со своими работодателями, которые неуважительно насылают на работников Карателей. Не переживай за меня. А.» — Мистер Поттер, будьте добры... — профессор требовательно протянула Гарри руку. Гарри протянул ей бумагу, недоуменно смотря перед собой. Что за глупость?! Как это понимать? — Хм... — профессор выглядела на удивление довольной. — Мистер Поттер, останьтесь. Остальные свободны. Класс, переглядываясь, медленно собирал вещи, поглядывая на Гарри. Тот игнорировал заинтересованные взгляды, напряженно пытаясь вникнуть в смысл нескольких неровных строк, видимо, начертанных хранительницей в большой спешке. — Мистер Поттер, — начала профессор после того, как камином вызвала директора и спрятала записку в стол. — У меня хорошие новости. Она могла бы и не говорить: лицо всегда сдержанной преподавательницы светилось ликованием. Гарри угрюмо решил, что он единственный, кто еще не сошел с ума в этом мире. — Здравствуй, Альбус, — вежливо приветствовала вошедшего мага профессор Макгонагалл, подмигивая ничего не понимающему гриффиндорцу. — Утро доброе, Минерва. Что случилось? — Директор элегантно вышел из камина, отряхнул пепел с мантии и сел. — Письмо Алазар с нами случилось, Альбус. — Профессор за спиной директора сделала Гарри знак молчать. — Оно сгорело после прочтения, но там она говорит, что скоро вернется, я видела. Сапсан со скучающим выражением «лица» зорко наблюдал за всеми участниками сцены. Альбусу потребовалось больше минуты и все самообладание, чтобы вникнуть в смысл. Но спустя шестьдесят секунд привычная улыбка потухла, сменившись угрюмым ожиданием. — Что-то случилось? — Гарри повторил вопрос Альбуса, понимая, что чего-то не знает. — Алазар сбежала из лазарета два дня назад, перед полнолунием. — Директор вздохнул и отвернулся. — Ей было опасно находиться в школе... Гарри не смог выдохнуть. Что?! Он повторил вопрос вслух. Не дожидаясь ответа, он стал сверлить профессоров взглядом и почти закричал: — В ней есть кровь всех чистокровных существ, ведь так? И оборотней! — мальчик вскочил, про себя удивляясь предусмотрительности профессора трансфигурации (Директор не был человеком, которому Гарри доверил бы содержание писем Алазар). — Тогда почему? Почему это так опасно?! — выкрикнул он, сам не понимая, что его так задело. Он же знал, что это был не оборотень, а Каратель, а Дамблдор просто заблуждается... Вопрос снова повис в воздухе. — Теперь... — директор опустил плечи словно под тяжестью свалившихся на него бед. — Теперь внутренний баланс в крови Алазар нарушен... Вервольф преобладает... Мы не можем рассчитать последствия, Гарри... Но ты все равно должен... Гарри невежливо перебил: — Вы ее искали? Директор пораженно посмотрел на мальчика, потом снял очки, медленно протер стекла, надел их на место, снова поднял глаза на третьекурсника, выглядя уже намного старше, чем несколько минут назад. — Нет. И не собираюсь. Минерва охнула от неожиданности. — Что в письме было такого ужасного? — Гарри вдруг почувствовал себя очень старым и невероятно усталым. — Гарри, — профессор трансфигурации развела руками, кидая короткие предостерегающие взгляды на директора. — А если Алазар причинит кому-нибудь вред? Она же себе этого не простит... — Многообещающе, правда? — профессор-анимаг и директор непонимающе уставились на него. — Вы бы этого хотели, не правда ли, профессор Дамблдор? — Гарри успокоился и начал собирать учебники в сумку. Он не понимал, откуда он знает желания и эмоции директора, но был уверен, что Алазар все объяснит, как только вернется. — Бред. — Минерва всплеснула руками. — Гарри, что ты говоришь?! — Хм... — директор долго смотрел мальчику в глаза, но тот не отвел взгляд. — Я пойду? — Гарри хотелось поскорее уйти, чтобы не видеть сгорбленной спины директора и плохо скрытое разочарование в его глазах. — Да, конечно, мистер Поттер. Идите...
***
— Что там? — Рон и Гермиона, конечно же, ждали его у дверей. — Алазар скоро вернется. — Гарри широкими шагами перескакивал со ступеньки на ступеньку. Друзья еле поспевали за ним. — Ты куда так быстро, дружище? — даже высокий Рон ускорил шаг, что уж говорить о миниатюрной Гермионе? Она вынуждена была почти бежать за друзьями. — В библиотеку, — ответил Гарри. — Найти что-нибудь о Карателях. — Пошли, я знаю, где это может быть. — В библиотеке обычно Гермиона чувствовала себя куда более уверенно, чем ребята, но сегодня все было наоборот. — Рон, возьми на себя верхние две полки, я — нижние, Герм... — Гарри внимательно посмотрел на подругу. — Ты средние. Через два с лишним часа в их руках была лишь короткая выписка «Каратель — слаер слаера». И все. Дети уходили донельзя огорченные. — Завтра поищем? — Рон потянулся. — Мерлин с этим... Алазар вернется — объяснит. А может, погуляем сегодня вечером? — Гарри захотелось поозорничать. — Ночью, ты имеешь в виду? — глаза Рона заблестели. — Конечно, друг. — Гарри уже широко улыбался. — Мерлин, мальчики, конечно же, н... — Но, встретив два просительных взгляда, Герми продолжила: — ну, хорошо. — Йо-хо! — Рон подпрыгнул на месте, тряхнул рыжей шевелюрой и подмигнул другу. Гарри ответил широкой улыбкой предвкушения.
***
— Давайте в библиотеку заглянем? — шепот, больше похожий на колебание занавесок ветром, был еле различим в мрачной тишине Хогвартских коридоров. — Ни за какие галеоны! — возмущенный возглас, несомненно, принадлежал юноше. — Мы там сегодня уже были! — Защита на Запретной секции очень сильна, — продолжил другой голос. — А остальное мы можем посмотреть и завтра, — закончил первый мальчик. — Если захотим, — закончил второй. — Я все-таки хочу попробовать пройти в запретную секцию, — шепотом говорила девочка. — Мне кажется, я знаю, как обойти защитные чары. — Ох... — оба мальчика синхронно вздохнули. — Пошли, трусишки! — девочка тихонько засмеялась, и тень за статуей Ульрика Плаксивого качнулась. Шагов почти не было слышно: в этом зале были ковры.
***
— И зачем мы сюда приперлись?! — Рон, это риторический вопрос. С нами же Гермиона. — Гарри! Рон! Подойдите сюда. Рыжеволосый и темноволосый парнишки переглянулись: неужели у нее получилось? — Дай нам руку, Гарри. — Гермиона бойко схватила мальчика за левую ладонь, а Рона заставила взяться за правую. Оба гриффиндорца вздыхали и полностью полагались на подругу, тем более что она почти всегда была права. — Пошли. Втроем они переступили через защитное поле, а дверь открылась тройной «алохоморой». Они оказались в святая святых библиотеки — в Запретной секции.
***
— И вот эту. И вот эту. И эту. Ого! И вот эту тоже! Вздох. Шепотом: — Гарри, а когда Герми перестанет перечислять, что она хочет прочитать? Мне становится страшно! — А должно быть стыдно, Рон. — Гермиона шла между стеллажами, с восхищением оглядывая богатство, стоящее на них. — Ты никогда не прочитаешь половину этих книг, я уверена, если не будешь больше времени тратить на учебу. — Вот именно: тратить. — Рон усмехнулся. Гарри тоже оглядывал корешки старинных фолиантов, но они все были сложными и заумными. Но одно название все же привлекло его внимание. «Переступая через пороги». Гарри протянул руку и, не подумав, вытащил книгу. Гермиона вскрикнула, Рон уставился на друга, когда «золотой» гриффиндорец спокойно открыл ее. На первой же странице Гарри прочел: «О подмастерье, жаждущий погрузиться в великие тайны мироздания! Ты держишь великое Знание в руках своих. Используй его. Но помни, что добро влечет за собой зло, а зло — оборотная сторона добра. Границ нет, есть лишь пороги. Переступая — думай. Да осветит твой извилистый путь Святая Истина». Нельзя сказать, что Гарри все понял, оценил и прочувствовал. Эту книгу он забрал в спальню, провожаемый недоуменными взглядами друзей, совсем не поэтому. Нет, конечно же, нет. Просто в оглавлении среди прочих непонятных и почти непонятных слов и выражений значились: «трансферт», «порог смерти», «пороги мира», «слаеры», «храмы правды» и «Триумвират». Что-то он слышал от Алазар, что-то от Пабло, что-то от их друзей и коллег на своем «дне Таинства». В любом случае, эта книга приближала его к миру хранительницы — а потому была бесценна.
***
— И кто тебя погнал в библиотеку? — шипел Рон на следующее утро, наблюдая, как Гарри завтракает, не отрываясь от книги. Похоже, друг всю ночь не спал, и Рона это очень беспокоило. Впрочем, Гермиону тоже. Таинственная книга очень их настораживала: они-то не видели в ней ни слова. Лишь пожелтевшие от времени плотные страницы. Но Гарри увлеченно водил пальцем по невидимым строчкам, кое-где останавливался, поднимал глаза, обдумывал и принимался читать снова. Девочка первым делом проверила книгу на особые чары, но их не было. Рон даже не посмеялся над этим, хотя все книги в библиотеке, хоть и не были полностью безопасными, угрозы для жизни не представляли. Слишком далеким сейчас казался Гарри. — Не знаю... — чуть не плакала Гермиона. — Рон! Рон! — прошептала она спустя несколько минут, когда Гарри отодвинул тарелку, смахнув кубок Симуса с соком и не заметив этого, не отрываясь от книги ушел из Большого зала. — Я боюсь. — Я тоже. — Рон мрачно извинился перед однокурсником за друга и встал. — Нет, ты не понимаешь! — Гермиона обхватила себя руками, будто хотела согреться. Рону этот жест невольно напомнил Алазар, и он интуитивно повернул голову к окну. Но место около него пустовало. Гермиона тем временем продолжила: — Я чувствую, чувствую! Эта книга... она перевернет всю нашу жизнь. Гарри словно ушел... Они уже вышли из зала, и Рон, предварительно оглянувшись, обнял подругу, пытаясь дать ей понять, что его это тоже беспокоит, и не меньше. Гермиона шумно выдохнула и пробормотала: — Спасибо. Спасибо, Рон. — Ты же ненавидишь предсказания, — попытался пошутить Рон, что получилось довольно нелепо, но помогло разрядить обстановку. — Полюбуйтесь: вот так рыжие соблазняют девушек. Тренируйся, тренируйся, Ронни, может статься, к восьмидесятилетию она тебе даст! Драко Малфой, скрестив руки на груди, стоял прямо перед ними. Рон моментально залился стыдливой краской. А бедная Гермиона в этот раз могла посоревноваться с ним. Верные телохранители Малфоя стояли за его спиной и гнусно улыбались. Можно было не сомневаться, что на следующей паре (а это были зелья!) весь Слизерин будет подыхать со смеху. — Да ты... Как ты смеешь?! — Рону не хватало воздуха, чтобы ответить, поэтому его словно качнуло, понесло волной, мальчик попытался ударить обидчика, но Кребб и Гойл, конечно, не позволили. Завязывалась драка, которую и дракой-то назвать сложно. Скорее, Рона бы просто избили. Но в этот момент мимо шли близнецы, которые, увидев, как брат в одиночку отбивается от двоих громил, в то время как Малфой наблюдает за всем в стороне, скрестив руки на груди, не могли пройти мимо; поэтому, подивившись такой несправедливости, яростно включились в драку. Кребб и Гойл, таким образом, остались в меньшинстве и были быстро оттеснены к стене, где им и поставили в общей сложности одиннадцать синяков и кровоподтеков, а так же сломали один нос и рассекли две брови — на двоих. Примерно такого содержания сбивчивый рассказ испуганной Гермионы выслушала, несколько минут спустя, декан факультета Гриффиндор, профессор Минерва Макгонагалл. Она не сильно удивилась. По крайней мере, на удивление времени у нее не было, потому что они обе торопились к драчунам. — Мистер Уизли, мистер Кребб, мистер Уизли, мистер Гойл, мистер Уизли! — на едином дыхании прошипела Макгонагалл, чарами разнимая соперников. — Мистер Малфой, — добавила она несколько секунд спустя, подмечая и аккуратную форму, и щегольски отглаженные манжеты рубашки, и уложенную волосок к волоску прическу. Все это свидетельствовало, что Драко в драке не участвовал, хотя Минерва была уверена, что он был зачинщиком. Спустя час, когда мадам Помфри отпустила Рона на занятия, напоив его перед этим целебными зельями, он был зол, как тысяча чертей. Идти на занятия в подземелья не хотелось смертельно. Но, придя на уроки, мальчик был испуган и поражен: лучшего друга на месте не было, а язвительные и обидные замечания, в этот раз не достигавшие цели, объяснили Рону, что Гарри урок прогуливает. Солнцеволосый гриффиндорец посмотрел на Гермиону, девочка мрачно кивнула в ответ, и в душе Рона поселилось мерзкое чувство, что она была чертовски права.
***
«Так называемый Порог Смерти — место, где воплощаются в реальность самые ужасные страхи человечества; где кончается жизнь, но еще не началась смерть; где вечность являет свой серый лик любому, кто еще сохранил свой разум и еще не поддался бесконечной бесцветной агонии души; где преступника находит расплата, а праведника — искушение; бездонная бочка, вечное падение, без стражей и надежды на избавление. Ни одно наказание не может сравниться с осуждением на существование за этим Порогом. Переступивший однажды — да не вернется назад. Поворот невозможен. За этим Порогом нет ни жизни, ни смерти — лишь безграничный миг умирания, мгновение между. Мгновение — навеки» Гарри устало протер глаза и снова погрузился в чтение, обещая себе, что обдумает он все потом, сначала надо без эмоций все прочитать и усвоить. Он пролистал несколько страниц вперед. «Порог Мира — лишь условная линия между Миром и Междумирьем. Там стоят прекрасные Храмы Правды. Они украшены голубыми розами, привезенными из далекого Делисиона, параллели желаний и наслаждений. Порог Мира призрачен и загадочен, не имеет даже четких границ. В этом чудном месте невозможна ложь, клятвопреступление или иллюзия. Все договоры, пакты и сделки, желающие быть совершенными, должны иметь место там. Входящий туда чист помыслами» Тут все ясно. Гарри зевнул. А некоторые вещи он просто не смог прочитать: так сложны они были. Книга была явно рассчитана не на третьекурсника. Гарри в который раз перевернул страницу. Заголовков не было, словно это не первая страница темы. Но мальчик уже сутки читал «Переступая...». «Слаер перешел черту. Он — тень, что вызывает ледяную дрожь в яркий летний денек. Он — страх, рожденный во тьме и уходящий во тьму. Он — суд, исполненный без зачтения приговора. Он — карающая десница Богов Темного Пантеона. Он — отражение луны в воде, рождающее туман. Он — иллюзия безопасности и нож убийцы. Он переступил порог, но его путь во искупление не закрыт, он лишь стерт и бледен. Слаер — мститель, беспристрастный хладнокровный душегуб. О подмастерье, берегись делать то, что пересечет твой путь со слаером» Ох... «Слаер — не один. Каждый из нас носит как ангела и черта, так и слаера в сердце своем. Лишь трое высших знают, как сойти с пути, перейдя такой Порог. Но Знание хранится как Беллиом Пресветлый, достичь его, не будучи углом, невозможно» Что за чертовщина... Одно Гарри понял точно: он абсолютно солидарен с Пабло в вопросах выбора Алазар работы.
| 
Великобритания, 04.05.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
