Я сижу в полутёмном кабинете. Передо мной в свете свечи обманчиво поблёскивает тёмно-коричневое стекло флакона. Дрожащее пламя кидает скудные блики на поверхность бутылочки и, кажется, что спасительная прохладная жидкость всё ещё покоится внутри этого флакона. Если бы тогда я ЗНАЛ! Но таков Снейп. Не обронит никогда лишнего слова. Не позволит никому вмешиваться в свои решения. Сейчас я и сам себе не смогу объяснить, почему в этот поздний час забрёл именно в его комнату, сижу в его кресле и смотрю на исписанный мелким твёрдым почерком листок, на котором два ровных столбца: слева – пропорции эликсира и воды, справа – расчёты времени действия дозы. Если бы сейчас кто-нибудь увидел меня здесь, то решил бы, что я рехнулся: Поттер и в кабинете мастера зелий Хогвартса! Ну а мне всё равно. Пусть думают что хотят. Сейчас это уже не имеет значения. Сейчас, когда я знаю, что он ушёл из своего кабинета навсегда. Знаю, что он больше не вернётся. Ни в кабинет, ни в Хогвартс, ни в этот мир. Если бы в этом флаконе осталось хотя бы ТРИ капли эликсира! Вот же, в нижней строчке правого столбца значится: «3 капли на 20 миллилитров». А напротив – «снижает силу проклятия в 2 раза».Если силу действия «Авада Кедавра» снизить в два раза, то может человек и выживет. НО КАПЕЛЬ НЕТ… Ни одной. Если бы я только знал, что этот флакон стоял уже 16 лет в ожидании сегодняшнего вечера! Как и следовало ожидать, Дамблдор позаботился обо всём. Зная, насколько сильно рисковал Снейп, мудрый маг нашёл способ обезопасить зельевара, и таким образом смог вселить относительное спокойствие в сердце человека, привыкшего считать каждый свой день последним. Дамблдор не хуже самого Снейпа понимал, что последует за тем, когда Волдеморт поймёт, что зельевар предал его. И хогвартский директор смог найти способ, чтобы уберечь своего единомышленника даже от такого непоправимого заклинания, как «Авада Кедавра» - это эликсир Николоса Фламеля. Директор просчитал всё: и реакцию Волдеморта, и то, что зельевар, верный своему слову, не применит этот драгоценный дар алхимика Фламеля никому во вред. Дамблдор не смог предугадать одного – глупости бестолкового Гарри Поттера, то есть моей непроходимой, непробиваемой тупости. Может, поэтому Снейп ненавидел меня все эти годы? Предчувствовал, что из-за меня попадёт в такую переделку, из которой уже не сможет выбраться… Когда он сегодня уходил, я видел выражение его глаз – он знал, что не вернётся. А произошло всё около месяца назад. Я занимался тем, что так не нравилось декану Слизерина: поздно вечером выбирался за пределы Хогвартса. Наученный горьким опытом, я никого из друзей не стал брать с собой. Слишком уж часто гибли те, кто находился рядом со мной. Мне необходимо было пробраться незамеченным в Хогсмид, чтобы кое с кем переговорить. Но, не пройдя и полпути, я понял, что за мной следят. Каково же было моё изумление, когда шпионом оказалась Элла Монфри, первокурсница и жутко любопытная особа. Как уж я мог допустить, чтобы меня выследила такая глупышка, не знаю. Видимо слишком был занят тем, чтобы Рон ни о чём не догадался. В итоге мне пришлось взять её с собой, не мог же я её одну отправить обратно через лес в темноте! А лучше бы я сделал это. На обратной дороге, когда мы уже добрались до окраины леса, нас, вернее меня, поджидала засада. Всё бы обошлось, если бы глупая девчонка не решила, что знает лучше меня, что делать. Вот же не покорный характер! Когда я меньше всего этого ожидал, она выскочила из укрытия и заряд «Инсендио», предназначенный для меня, попал ей прямо в грудь. Не помню, каким образом я дотащил её до замка. Меня гнала вперёд только дона мысль: «Быстрее найти Дамблдора, он знает что делать». К своему ужасу я выяснил, что ни Дамблдора, ни МакГонагалл в замке не было. Помню только, что нёсся по лестнице в подземелья, а она казалась бесконечной, и время будто остановилось. Я слышал только, как с каждым замедляющимся ударом сердца девочки из неё уходила жизнь. Я перебирал в голове тысячи фраз, с какими можно обратиться к Снейпу. Был готов многое отдать, лишь бы он помог этому маленькому человечку, которого я нёс на руках. Ей было всего 11. Я больше не мог позволить никому уйти из этого мира, тем более столь хрупкому и жизнерадостному созданию. Я забарабанил в дверь кабинета Снейпа как ненормальный. И у меня было готово сорваться с языка десятка два доводов, чтобы убедить своенравного зельевара не терять драгоценные секунды на препирательства и помочь Элле. Пусть потом он орёт или злобно шипит, пусть обвиняет меня как всегда во всех бедах, пусть делает что хочет, но только потом… Когда же Снейп распахнул дверь, я смог ему только сказать: «Помогите ей. Это можете сделать только Вы». К моему удивлению, зельевар мгновенно оценил ситуацию и задал всего два кратких вопроса: «Как?» и «Когда?». Он быстро осмотрел её и, кинувшись к стеллажам со склянками, принёс от туда несколько из бутылей. Но когда и после третьей дозы какого-то сероватого зелья не произошло ни каких изменений в состоянии девочки, я понял по его взгляду, что нет никаких шансов. — Но должен же быть какой-нибудь способ! — закричал я, — Дети не должны умирать! В тот момент я понял, что одно из худших ощущений – это осознание собственной беспомощности, когда ты уже ничего не можешь сделать. Помню, я что-то кричал Снейпу, уговаривал его сделать что-нибудь возможное и невозможное, может, даже угрожал ему. Потом он куда-то вышел и вернулся через миг с этим флаконом. Я навсегда запомнил этот коричневый отлив стекла, когда он по каплям вливал эликсир в бесчувственные полуоткрытые губы девочки. Тогда меня поразил слой пыли на бутылке. Зельевар всегда относился критично к чистоте своей алхимической утвари, а тут пыль и паутина… Тогда я и не знал, что эта пыль скопилась за 16 лет, пока флакон стоял в укромном уголке, спрятанный от лучей солнца. — Вы правы, Поттер. Дети должны жить. Иначе зачем тогда всё? — только и сказал он. Через два дня Элла Монфри поправилась и, казалось, всё вернулось в своё русло. Но прошёл только месяц, и я снова вношу в список своей памяти ещё одно имя, туда, где уже записаны имена моих родителей, Блэка и многих близких мне людей – тех, что погибли по вине Волдеморта. Имя человека, которого я считал врагом, а он оказался другом. Сегодня вечером для профессора Снейпа настал тот момент, который он ждал с опаской все эти 16 лет. Только вот флакон к этому времени уже оказался пуст. Пуст по моей вине. Нет ни одной капли. Ни одной… В его кабинете предельный порядок, все книги и свитки сложены на столе в аккуратные стопки. И только один пустой флакон по середине стола и листок с двумя столбцами пропорций эликсира, которой смог спасти жизнь девочки с золотыми локонами, выбивающимися из-под вязанной шапочки. А в уголке листка приписка: «Дети должны жить». Я навсегда запомню сцену: зельевар своей стремительной походкой выходит из дверей замка, ступает по впервые выпавшему этой осенью снегу и вдруг застывает на месте. А там девочка бегает по дорожке аллеи и ловит снежинки в ладонь. Её золотые волосы треплет ветер, набивая в них снег, а она смеётся. Может в этом и есть главный смысл жизни этого мира: смеющийся ребёнок и кружащееся в воздухе кружево снега?
|
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
