А заклинания так и не действуют Итак, что я имела? Я находилась где-то в Альпах. В чужом замке. В компании нескольких домовиков, двух приведений и мага, вечно раздражённого, самодовольного и преследующего собственные цели. Причём я сомневалась в благородстве этих самых целей. Ещё в ранней юности я усвоила, что намного выгоднее контролировать ситуацию, чем быть безвольной игрушкой в чьих-то руках. Покинуть самостоятельно эту заброшенную в заснеженных скалах цитадель мне не представлялось возможным, связаться с Алексом и попросить о помощи не было ни малейшего шанса, поэтому я решила действовать по-другому. Владеющий информацией — король положения. И я стала искать пути заполучить эту самую информацию. Я осаждала Бинни миллионом вопросов, маскируя особо важные под обезоруживающей улыбкой, следила за каждым жестом Снейпа, в надежде приметить его тайники (конечно, когда он бывал в замке, последние дни он забегал сюда не больше чем на полчаса). Вела задушевные беседы с Персивалем Олджерсом. Так звали приведение, с которым я так неудачно познакомилась в первый же день моего пребывания в замке. Его воспоминания были бы интересны, если бы касались интересующей меня темы. Но это было редко. В основном он делился сведеньями тех времён, когда Генриетта Клорг, последняя официальная хозяйка этого замка, была ещё жива. Но тогда Снейпа ещё не было на свете, поэтому все эти истории ничем не могли мне помочь. К моему удивлению, Персиваль проникся ко мне большим доверием и симпатией. Никогда ещё дружба ни с одним существом не приносило мне столько теплоты и спокойной радости. Он умел слушать, к месту давал дельные советы и искренне радовался, когда мне что-то было нужно вновь у него узнать. Причина этого была очевидна: много лет в этом замке, никого кроме домовиков не обитало. Второй призрак был крайне не общительным, и бедолаге было невообразимо скучно влачить своё призрачное существование. Порой его доверие ко мне доходило до такой степени, что он позволял себе жаловаться на Снейпа. С улыбкой слушая о том, что зельевар ни в кнут не ставит мнение местного приведения и порой ведёт себя далеко не позволительным образом для потомка знатной фамилии, я представляла себе выражение лица хогвартского преподавателя, услышь он то, что о нём думают его окружающие. Я тоже привязалась к Персивалю, и только одно было невыносимо для меня — от призрака всегда веяло таким холодом, что было малость не уютно.
Дни шли, и я всё больше скучала по Алексу. Не зная, что он думал про меня после того, как я организовала побег Снейпа, я с беспокойством представляла нашу с ним встречу. Мне хотелось думать, что парень не находит себе места от беспокойства и жаждет меня увидеть. Но, слишком хорошо зная жизнь, и не меньше особенности мужского характера, я убеждала себя не строить слишком больших иллюзий на этот счёт. Я несколько раз спрашивала у Снейпа не знает ли он Александра Стелтона, и не слышит ли он где мимоходом чего либо о нём. Но всякий раз эта тема не вызывала у зельевара ничего кроме раздражения, и мне пришлось рассуждать об Алексе только в присутствии Персиваля. Толи по тому, что Снейп не любил авроров, то ли по какой другой причине, но на имени Алекса стоял негласный запрет в наших коротких беседах с владельцем замка. Вообще-то Снейп был не многословен, и чаще я добивалась от него запретов на что-то, чем позволений. В итоге я перестала с ним вообще советоваться, а делала так, как было надо мне. Зельевар предпочитал не замечать моих проделок, и между нами существовали относительно мирные взаимоотношения. Но каждый день этот мир висел на волоске, и только благодаря его дальновидности и моему БЕЗГРАНИИИЧНОМУ терпению, мы не вели открытую войну против друг друга. Временами Снейп был даже очень мил. Например, когда считал возможным мне растолковывать некоторые особенности магического мира, или когда посмеивался над моими рассуждениям по поводу их магической лени относительно домашнего хозяйства. Сколько раз я наблюдала за тем, что вместо того чтобы встать и снять с полки какую-то книгу, он просто её подзывал заклинанием. Или пару раз мне пришлось быть свидетелем того, как призванная им вещь из какого либо шкафа проламывала дверцу из драгоценного чёрного дерева, потому что та оказывалась запертой. На мои возражения, что не стоит ломать зря антикварную мебель, он заявлял, что всё равно ведь её можно будет позже починить. Я, конечно, отдавала себе отчёт, что придираюсь к таким вещам только исключительно по тому, что сама была ни в состоянии совершить ничего при помощи волшебства, но ведь Снейпу-то об этом знать было совершенно не обязательно. Я старательно скрывала, насколько мне было неприятно замечать его снисходительный взгляд, когда он видел полную мою непригодность к магии. И хотя я знала, что маглы не хуже магов, но снейповское презрение ко мне подобным меня сильно задевало. Один раз я даже попыталась его убедить, что маглы достигли больших высот в своём интеллектуальном развитии, но большинство моих доводов потонуло в его абсолютном неведенье о чём идёт речь. Его настолько забавляло моё возмущение и постоянные протесты против несправедливого отношения ко мне с его стороны, что при малейшей возможности он делать всё от него зависящее, чтобы вызвать в очередной раз у меня приступ гнева. И что самое обидное, сам он был абсолютно непробиваемым! Ни что не могло его задеть, ни какие мои намёки его не огорчали и даже моя манера посылать ему вслед фразочки типа: «как же я ненавижу Вас!» он пропускал мимо ушей.
Убедившись, что магия и я вещи несовместимые, от нечего делать я увлеклась наукой зельеделия. Увлеклась, конечно, громко сказано. Заклинания на меня так и не действовали. Что порой сильно раздражало зельевара. Не раз он пытался заклинанием заставить меня замолчать, когда ему надоедала моя трескотня, а порой наложить на меня «Тоталус», чтобы я не схватила опасную субстанцию голыми руками не зная о её обжигающём свойстве, но всё было напрасно. Я продолжала тараторить, хватать всё без разбора на полках с его зельями, а потом охать и причитать, когда он смазывал мне ладони снимающей ожоги мазью. Я даже выработала у него привычку отзывать от меня опасные предметы, так как меня он остановить не имел никакой возможности. Заклинания на меня не действовали, его доводы я не воспринимала, угрозы и злобные взгляды тоже не имели желаемого эффекта, и порой, он чувствовал себя весьма неловко, осознавая, что не имеет никакой власти надо мной. А мне именно это и было нужно. И как ему не нравилась моя победоносная улыбка в этот момент! Из всей магии моя натура воспринимала только зелья. Успокоительное и ранозаживляющее действовало даже лучше, чем все наши лекарства вместе взятые. Только вот к отвратительному вкусу и запаху зелий я привыкнуть так и не смогла.
Ну, так вот, сообразив, что зелье можно варить и без помощи палочки, я с головой окунулась в учебники по зельям, благо, что таковых в замке было великое множество. Воспользовавшись отсутствием Снейпа, я пробралась в его лабораторию и попробовала сварить успокоительное. Я бывший химический лаборант, и уж смешивать, растирать и кипятить вещества умею. Каково же было моё разочарование, когда вместо сероватой с перламутровым отливом субстанции у меня вышла ядовито-жёлтая гадость такой густоты, что было сложно её отскрести от стенок котелка. Решив, что, возможно, все дело в том, что вместо порошка какой-то неизвестной мне лукрии я добавила щепотку измельченных цветков спаржи ложнолепестковой (на мой взгляд она была весьма похожа на эту неизвестную лукрию), я решила всё исправить. Моей настойчивости в поисках этой проклятущей лукрии мог бы позавидовать любой эксперт химического анализа. Но я своего добилась! Чувствовал ли Снейп, как я была ему признательна в этот момент, за то, что он скрупулёзно подписывал все свои ингредиенты, я не знаю, но то, что я рылась на полках, он непременно обнаружит. Выудив из глубин старинного шкафа коробочку с долгожданным ингредиентом, я принялась опять за работу. И снова меня постигло разочарование. На этот раз я непонимающе смотрела на сине-зелёную бурду, издающую тошнотворный запах. И что же не так? Все ингредиенты верные, закипало на медленном огне, помешивала я и по часовой стрелке и против (хотя эту часть руководства я считала полной чушью, какая разница, в конце концов, куда вращать размешиваемую субстанцию?), а вот результат… Решив проверить, не растеряла ли я все свои навыки относительно неорганической химии, я приготовила Ортоклаз, для чего мне сначала пришлось получить хлорид алюминия. На этот раз всё было таким, каким ему и следовало быть. Решив поэкспериментировать, я приготовила снова то же зелье, из тех же ингредиентов, ничего не меняя в процессе. Результат меня ошарашил. Передо мной в котле оранжевела густая неприглядная ерундовина. Я сварила зелье опять. Малиновая масса издевательски булькала в такт моим проклятиям, которые я посылала в адрес тех, кто вообще придумал зелья. Скрывая следы моей работы в лаборатории, я твердила себе, что моя бесталантность здесь совсем ни при чём. Я ведь всё-таки весьма дельный программист, не плохой химик-лаборант, и вообще кому нужны эти противные зелья? Уговоры не подействовали. В неимоверно паршивом настроении я вернулась в свою комнату. Может сбежать от Снейпа, попросить Алекса стереть мне все воспоминания об их столь сложном мире, уехать в деревню под Архангельском и жить себе там в полное удовольствие без всех этих загадок? Я с тоской смотрела на дождь за окном и пыталась представить себе, чем там занимается Алекс. Я страшно соскучилась по его доброжелательному взгляду и мягкому голосу.
Настало время ужина, и я побрела в столовую. На душе скребли кошки, настроение было таким же сумрачным, как и погода, и мне сейчас хотелось только забыться и ни о чём не думать.
Опять всё тот же громадный стол, накрытый на одного человека, сегодня не было даже Бинни. Всё одно и то же, без каких либо просветов. Мой взгляд упал на старинный графин с вином. Плюнув на все приличия вместе взятые, я, не смотря на неодобрительные взгляды домовихи, которая тут же неслышно нарисовалась за моей спиной (зачем же ставить на стол вино, если его нельзя пить?), осушила в два приёма добрую половину графина. Когда я потянулась за третьей порцией великолепного красного вина, услышала за спиной вопрос:
— Что празднуем?
Как и следовало догадаться по колкости интонации, это был Снейп.
— Моё загнивание в этом никому не известном и донельзя надоевшем мне месте! —ответила я в тон ему, осушая и этот бокал.
— Как думаете, может развеять весь этот Ваш скептицизм привет, переданный Вам от некого Александра?
Я решила, что ослышалась. Я попыталась определит по взгляду зельевара, не издевается ли он надо мной. Но перед глазами всё плыло, в голове был туман. «Ничего себе вИна у магов! Вон как шибануло в голову. Не помешает раздобыть рецептик», — подумала я удивлённо.
— Представляете, Ваш обожаемый Стелтон чуть не прикончил меня, когда я сообщал ему, что с Вами всё в порядке! Обещал лично позаботиться, чтобы дементоры не выпускали меня из Азкабана всю мою оставшуюся жизнь. Премного Вам благодарен за то, что на меня кроме побега повесили ещё и Ваше похищение. Этот дурачок никому не сообщил о вашей роли во всей этой истории. И ещё дико ненавидит меня… Интересно, что такого Вы ему сказали? — в его глазах прыгали лукавые искорки.
«Алекс набросился на Снейпа? И угрожал Ему? Такой сдержанный и спокойный парень? Это что же должен был ему такого сказать Снейп, чтобы довести того до такого состояния?», — размышляла обескуражено я.
— А где Вы его видели?
— Я был по делам в Лондоне и решил навестить его…
— В Лондоне? Вы спятили? Вас же разыскивают все ищейки Англии!
— Разве я Вам не говорил, что авроры не отличаются большим умом? Они разыскивают меня в Шотландии, что пока не принесло им ощутимых результатов, — заявил самодовольно Снейп, опускаясь на один из стульев и взмахом палочки сооружая себе тарелку с едой.
— Как он?
— Стелтон? Должен уже очухаться от «Invertum» и выпутаться из «Incarcerous».
— Ах, Вы… Как Вы посмели?!
— Да успокойтесь Вы! Ничего не случиться с вашим ненаглядным. Должен же я был остановить его. Хотя честно сказать, защищается он так себе…
И Снейп непринужденно стал уплетать бифштекс.
Зачем Снейпа понесло к Алексу? Точно уж не для того, чтобы сообщить ему о моём благополучии. Зельевар никогда ничего не делает необдуманно. Решил у него кое - что разузнать обо мне? Ох, ну зачем я ему сболтнула, что знаю Стелтона уже несколько лет?
Вино оказалось забористым. Горло першило, желудок свело до боли. Да из чего они делают свои вина?
— Где Вы раздобыли вино? — спросил мой сосед по столу, кивнув на почти опустевший графин.
— Спросите у своих домовиков. Большей гадости я в жизни не пробовала, — проворчала я, схватившись за голову. Затуманенные мозги потихоньку отказывали.
Снейп нахмурился.
— Бинни? Я же ясно распорядился, чтобы напитки в замок не доставляли!
— О, извините, хозяин, я думала, что это госпожа принесла с собой… — запищала растерянно домовиха.
Снейп вопросительно уставился на меня.
— Я же сказала, что я тут ни при чём. Что стояло на столе, то я и пила! — все эти разборки выводили меня из себя. Мне и так уже было отвратительно, желудок горел, горло стало опухать, а перед глазами поплыли тёмные пятна.
Снейп схватив графин, стал его рассматривать.
— Он был полный?
Я только кивнула.
Ох, по-моему, это было какое-то неправильное вино… И что меня дёрнуло нажраться именно сегодня? Теперь я не смогу подробнее расспросить его об Алексе.
— Ох, похоже, мне совсем дурно, — еле слышно пролепетала я, глядя на не на шутку встревоженного Снейпа.
— Что с Вами?
— Мне плохо! — разозлилась я. Что я ещё могу сказать? Пристал с глупыми вопросами…
— Ясно, что не хорошо! Во рту привкус металла есть? Горло? Жжение? — закричал он, вскакивая и бросаясь ко мне.
— Всё горит и… в вине был еле заметный привкус жжёного коулината… — вспомнила я и до меня стало кое-что доходить, в то время, как организм впадал в отключку. Я успела заметить, как Снейп кинулся куда-то из столовой, и отрубилась…
|
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
