-Очевидно, на Снегга этот запрет не распространялся? - съязвила Гермиона.
-О, нет, барышня, вы не правы. Северус относился к ней с исключительным уважением, как будто она была его коллегой, а не ученицей. Он обращался с ней, как с равной.
Профессор Владышек вновь замолчал, но ненадолго. Было похоже, что он не ушёл в себя,
а просто собирается с мыслями.
-Я должен обратить ваше внимание, милые барышни, ещё на два обстоятельства.
Во-первых, профессор Снегг сильно изменился с тех пор, как познакомился с Пенелопой. Как вы, наверное, догадываетесь, он никогда особенно не заботился о своём здоровье, и ещё меньше его волновало, как он выглядит. Но с появлением в его жизни Пенелопы он вдруг понял, что смотрится рядом с ней в высшей степени нелепо, и предпринял ряд энергичных мер, чтобы как-то сгладить этот нелестный для него контраст. Я не буду долго распространяться на эту тему, скажу только, что его усилия дали определённый результат. О, мисс Скептик, не смотрите так иронически! Конечно, ничего особенного с ним не произошло. Ведь... - тут он опять принял горделивый вид и, сделав изящный жест рукой, прочитал по памяти: ...только в сказках и найдёшь,
Что вдруг сбываются несбыточные грёзы,
Что бедный принц-урод становится хорош...
А мы живём ведь в мире скучной прозы. -«Сирано де Бержерак», - подсказала Полумна.
Профессор Владышек ласково улыбнулся ей и вновь перешёл на прозу:
-Нет, он не сильно изменился. Но он стал чаще бывать на воздухе, домовикам был дан строгий приказ привести в порядок его одежду и впредь как следует убираться в его личных покоях, за собой он стал следить с той же придирчивостью, с какой раньше за своими учениками и даже разорился на новую мантию, хотя подобные, как он сам выражался, «пустые траты» были отнюдь не в его характере. Мантия была обычная, простого покроя, но хорошего качества. Словом, Северус привёл себя в порядок и выглядел теперь вполне по-человечески. Его волосы были тогда в куда лучшем состоянии, да и зубы тоже... Вряд ли с тех пор он ходил к стоматологу.
Последнюю фразу он произнёс совсем тихо, почти пробормотал себе под нос, но девочки расслышали её.
Гермиона не удержалась и фыркнула. Полумна толкнула её локтем в бок, благо сидели они совсем рядом, прижавшись друг к другу, как птички на жёрдочке - в бывшей лаборантской было очень холодно.
Профессор Владышек вдруг закрыл глаза и как будто задремал. Его неугомонные руки перестали двигаться и, опустившись вдоль туловища, исчезли где-то за рамой. Несколько минут девочки не решались прервать его сон. -Ты думаешь, это правда - всё, что он рассказал нам? - шёпотом спросила Гермиона.
-Конечно, правда, - также шёпотом ответила Полумна. - Только бы он успел нам всё рассказать до того, как нас заберут отсюда.
-Но Снегг, которого знаем мы, так не похож на человека в его рассказе!
-Да почему же? С годами люди меняются. Ты просто отказываешься видеть в нём хоть что-то человеческое.
-Не я одна! Впрочем, тебя он не особенно достаёт.
Полумна о чём-то думала и не ответила.
-Да ещё вечно смотрит, как на какое-то насекомое, - продолжала возмущаться Гермиона, - с таким королевским презрением во взгляде... ты ему в глаза-то хоть раз смотрела?
-Думаю, Пенелопа Сфинкс видела в них и нежность, - задумчиво отозвалась Полумна.
Гермиона пожала плечами и кивнула в сторону портрета.
-Давай разбудим его, - предложила она, - а так он до вечера не закончит!
Вытянув руку, девушка слегка постучала по рамке портрета.
-Профессор Владышек! - настойчиво позвала она. - Профессор Владышек!
Старичок встрепенулся, заморгал, зачем-то поправил берет. Похоже, он и вправду заснул.
-Простите, мои юные друзья, - сконфуженно проговорил он. - Старость имеет свои неудобства. В следующий раз не ждите, будите сразу.
-Вы помните, на чём вы остановились? - ласково спросила Полумна.
Старик-профессор казался ей очень трогательным.
-Конечно, - гордо ответил Владышек, сдвигая берет набок, отчего вид у него стал необычайно залихватский, - тому, кто всю жизнь учил стихи, грех жаловаться на память. Итак, я обещал обрисовать вам вкратце два обстоятельства, говорящих в пользу профессора Снегга. Про первое я уже всё сказал. Поверьте, милые барышни, опрятность, чистота и хотя бы относительно здоровый вид любого человека сделают приятным в общении. А что касается любви - она и вовсе не замечает тех шероховатостей в облике любимого предмета, которые так режут глаза окружающим. Для неё это - всего лишь милые черты, придающие возлюбленному своеобразное очарование, отличающего его от других. Вы поймёте это, когда влюбитесь сами. Впрочем, - тут он лукаво по очереди взглянул на девочек, - уверен, у вас уже есть объекты симпатий и, возможно, тоже далёкие от идеала.
Полумна загадочно улыбнулась, а Гермиона слегка покраснела при этих словах.
-И не забывайте о втором обстоятельстве, - продолжал профессор, как ни в чём ни
бывало, - Пенелопа была очень необычной девушкой. Всю свою жизнь она вращалась среди лучших умов нашего мира, начиная с бабки. Цирцея старалась оградить её от всего, что могло бы помешать девочке постигать премудрости маггловской, а затем магической науки. Возможно, в этом была её ошибка. Если бы Пенелопа в детстве больше времени проводила со сверстниками, ей было бы легче найти общий язык с ребятами её возраста. Цирцея сама толкнула её в объятия Северуса. Она, конечно, ни за что не признает этого, да... Я имел честь встречаться с ней. О, это была женщина с большой буквы! Я сразу понял, в кого Пенелопа такая красавица. Но, кроме того, Цирцея была очень властной особой. В чертах её лица словно застыло царственное величие и родовая спесь всех Птолемеев. Не сомневаюсь, что присмотр за Пенелопой был очень строгий, да и вряд ли у неё была возможность сделать хоть одно лишнее движение, фигурально выражаясь - ведь бабушка всегда была рядом... В общем, вы понимаете, что столь своеобразное воспитание привело к тому, что девушка гораздо свободнее чувствовала себя среди взрослых. А профессор Снегг был тогда единственным молодым преподавателем в Хогвартсе. И я надеюсь, вы не отказываете ему в компетентности и высоком интеллекте.
-Он, бесспорно, умён, - признала Гермиона, - но всё это так странно...
-Ничего странного, - пожал плечами Владышек. - Любовь не поддается анализу, поймите это, маленькая упрямица. Это чувство совершенно алогично, и вам никогда не удастся просчитать любовь. Конечно, можно предположить, что Пенелопа видела в Северусе мужчину, напоминающего ей отца - так бывает у девушек, которые сильно привязаны к родителю, но испытывают дефицит его внимания: я уже говорил вам, что отец Пенелопы всё время пропадал в экспедициях, и растила её в основном Цирцея, которая не очень-то стремилась к тому, чтобы сблизить отца с дочерью. Но разве я похож на психоаналитика? И потом, у меня несколько иная точка зрения. Мне кажется, их сблизило то, что оба они были своего рода изгоями, хотя, конечно, положение Северуса в годы его учёбы в Хогвартсе со статусом Пенелопы несопоставимо. И ещё: трудно было найти более разных людей: она нежная и страстная, как пламя, а он суровый и холодный, как снег на севере. А крайности часто притягиваются, вы не замечали?
-Но кто сделал первый шаг? - задала Полумна вопрос, так занимавший девочек.
Гермиона была слишком взволнована всем услышанным, чтобы высказать его вслух, хотя он и вертелся у неё на языке.
-А вы сами как думаете? - поинтересовался Владышек, проницательно глядя на подруг.
Гермиона энергично затрясла головой.
-Меня не спрашивайте. Ваша Пенелопа - чокнутая. До сих пор не могу поверить, что она полюбила такого, как Снегг.
-Так-так, с вами всё ясно, барышня. А что думаете вы, прелестная Полумна?
-Я придерживаюсь более высокого мнения о нашем преподавателе, - улыбнулась Полумна. - Мне всегда казалось, что, несмотря на его скверный характер, в нём есть какая-то внутренняя порядочность.
-И вы совершенно правы! - вскричал профессор Владышек.
Он торжествующе взглянул на Гермиону и продолжал, обращаясь непосредственно к ней: -Вам, мисс Грейнджер, нужны доказательства, и я бы мог их предоставить, тем более, что они, можно сказать, находятся под самым вашим носом, - при этом он почему-то заговорщицки подмигнул Полумне, - но мне бы хотелось, чтобы вы, милая барышня, испытывали немножко больше доверия к моим собственным словам. А иначе, какой смысл мне что-то рассказывать?
-О, нет, пожалуйста, продолжайте! - живо отозвалась Гермиона. - Я верю вам, просто мне сложно осмыслить всё то, что я услышала.
Профессор Владышек откинулся куда-то вглубь портрета, словно опираясь на спинку кресла. Его руки принялись заплетать кончик бороды в косичку.
Чуть помедлив, он продолжал:
-Разумеется, Пенелопа не могла не заметить того внимания, которое ей оказывал Северус. Она также знала от сокурсников, что до сих пор он не носился так ни с кем из своих студентов. Вне всякого сомнения, ей льстило такое отношение. Девушкам всегда приятно, когда за ними ухаживает взрослый мужчина, а профессор Снегг, к тому же, на вид был неприступен, как скала. И то, что она завладела его сердцем, для неё стало очевидно гораздо раньше, чем он сам это понял. Сам по себе этот факт ещё ни о чём не говорит, ибо, сама того не желая, Пенелопа многим запала в душу. Но я думаю, её покорило то исключительно уважительное и трепетное отношение, которое ей выказывал профессор зельеварения. Я неплохо знал его когда-то и могу заверить вас, что он не питал насчёт своей персоны никаких иллюзий. Он трезво оценивал себя и вряд ли осмеливался даже думать о Пенелопе как-то иначе, кроме как о своей лучшей ученице. Он, конечно, столько возился с ней не без задней мысли: Северус надеялся удержать её в Хогвартсе, чтобы через какое-то время она смогла занять его место, а он тогда мог бы получить должность преподавателя Защиты от Тёмных Сил. Да и потом, любой учитель всегда мечтает об ученике, которому он сможет передать весь свой опыт, и профессор Снегг не был исключением. Во всяком случае, он изо всех сил старался держать себя в руках, и это ему удавалось... до поры до времени.
Профессор умолк, задумчиво расплетая заплетённую до середины бороду. Лицо его приняло какое-то ностальгическое выражение.
-Я хорошо помню тот вечер, - заговорил он снова, - когда всё случилось. Их странные отношения, которые только с натяжкой можно было назвать обычными отношениями ученицы и учителя, тянулись уже третий месяц, когда это произошло. Каждый раз, когда они встречались на занятиях, между ними словно проскакивали искры, которые со временем превратились в небольшие разряды, а потом и в молнии. Атмосфера между ними накалилась до предела, в воздухе пахло грозой. И гром грянул...
Владышек вдруг поплотнее закутался в плащ и поёжился.
-Что-то здесь очень холодно, девочки, вы не находите? - спросил он вдруг ни к селу, ни к городу.
-Профессор, пожалуйста! - взмолились Гермиона и Полумна в один голос.
-Гм-гм, - смущённо закряхтел профессор, - что-то я слишком разболтался. Я не знаю, имею ли я право рассказывать вам о таких вещах.
-Но вы же сами были тому свидетелем, разве нет?
-Ну... ладно, - казалось, он решился, - продолжим разговор. В конце концов, я затеял его не просто так. Итак, в тот вечер - это был конец ноября - а вообще-то было уже около часа ночи, так, вот, я тогда уже мирно спал в своей картине, а Северус всё ещё сидел с
каким-то мудрёным трактатом. Он часто засиживался допоздна, так что в этом не было ничего необычного. В общем, был вполне обычный вечер, точнее, ночь, когда в дверь его комнаты постучали. Я проснулся, потому что реагирую на любые звуковые колебания.
-Кто здесь? - спросил он удивлённо, потому что нечасто его беспокоили в такое время.
-Пенелопа.
-Пенелопа? - пробормотал Северус. - Не может быть!..
Тем не менее, он сразу же открыл дверь. Это действительно была Пенелопа, одетая в тонкую ночную сорочку и закутанная в шаль. Я не знаю, что он почувствовал при виде её. Не знаю, что сам бы делал на его месте. Наверное, благоразумие советовало ему тотчас же выпроводить её под любым предлогом или хотя бы захлопнуть перед ней дверь, но он не смог. У него не хватило духу отказаться от подарка, который судьба столь щедро давала ему прямо в руки. Вместо этого он втащил её внутрь, сказав первое, что пришло ему в голову:
-Почему вы разгуливаете в таком виде? Сейчас осень, вы простудитесь.
Тон его при этом был, как вы понимаете, далеко не тот, к которому привыкли вы.
-Вы не спросите, почему я здесь, профессор? - произнесла Пенелопа своим нежным голосом, который я был готов слушать часами, как музыку.
-Жду ваших объяснений, - сказал Северус довольно твёрдо.
Однако он был смущён. Он постарался максимально дистанцироваться от Пенелопы и в то же время жадно пожирал её глазами.
Она заговорила и, могу поклясться, ничего более трогательного и прекрасного, чем это признание, я в своей жизни не слышал. Я даже заслушался, и хотя слова эти были предназначены не мне, я помню их все до единого. Но вы извините меня, если я не буду повторять их вам. Хватит того, что я сам невольно подслушал их. Пусть это останется между Пенелопой и Северусом. Существеннее, что в ответ он пытался протестовать, но это было воистину жалкое зрелище. Я даже не помню толком, что он там говорил, призывая остатки своего благоразумия. Вспоминаю только конец разговора. Кажется, он собрался с духом и сказал в смятении, ибо слова эти шли вразрез с тем, что говорило его сердце:
-Прошу вас, Пенелопа, уходите. Ваше присутствие... слишком... мучительно...
-Вы, правда, хотите, чтобы я ушла? - спросила она, глядя на него в упор.
И он совершенно искренне ответил:
-Нет... Что было дальше, вы при желании можете вообразить и сами. Я понял, что моё присутствие здесь более неуместно, и я должен оставить их вдвоём. Я со всех ног бросился в глубь картины, успев только заметить, как Пенелопа скинула свою шаль, а Северус шагнул к ней. Помню, как красиво смотрелся белый шёлк на её коже... И помню, как был недоволен мой друг, профессор Гранетто - портрет в кабинете зельеварения, когда я ввалился к нему среди ночи. Впрочем, узнав, что послужило причиной столь несвоевременного визита, он извинил меня и позволил остаться до раннего утра, когда Пенелопа тихонько выскользнула из комнаты Северуса и ушла, а я смог вернуться в свою картину.
Профессор Владышек посмотрел на притихших девочек. Их лица выражали смущение, как если бы они сами присутствовали при той сцене. Он тихонько вздохнул, словно не решаясь прервать их мысли.
Так, в молчании прошло несколько томительных минут, во время которых профессор Владышек вновь ушёл в себя.
Первой очнулась Гермиона.
-Просто невероятно, - сказала она вслух, - ученица соблазнила профессора Снегга. До сих пор не могу в это поверить.
-И, тем не менее, это так, - подтвердил профессор Владышек, на удивление быстро вернувшись к разговору. - Но я бы употребил здесь другое слово. Хотя, правду сказать, смелости Пенелопе было не занимать. И, пожалуйста, не думайте, мисс Грейнджер, что она чувствовала себя при этом так, словно приносила себя в жертву дракону.
-Да я и не думаю, - побормотала Гермиона, - я в ауте.
-И как долго продолжались эти свидания? - подала голос Полумна.
-Каждую ночь. И каждую ночь я приходил в гости к моему другу, профессору Гранетто, который из-за меня вынужден был изменить свой привычный режим.
-Но как она приходила к нему? - к Гермионе вернулась способность рассуждать. - Разве никто не замечал её отсутствия? И неужели Филч тогда меньше бродил по ночам?
Пальцы профессора снова выплясывали на ручке трости замысловатые па.
-О, всё было продумано до мелочей. Во-первых, Пенелопа знала некоторые потайные ходы, которые ей открыл Северус и через некоторые помещения могла пройти другим путём, что существенно снижало риск её встречи с Филчем - уж кто-кто, а Филч с тех пор ничуть не изменился и при мне он был точно таким же, как и при вас. Потом, в комнате, которую она занимала с четырьмя другими девушками, у неё всегда было под подушкой саше с особыми травами, которые разливали в воздухе тонкий, но весьма сильный аромат, от которого сразу же клонило в сон. Сама Пенелопа была нечувствительна к его воздействию, ибо Северус собственноручно готовил ей настойку на цветках пижмы с добавлением какого-то вещества - забыл его название, и она выпивала её каждый раз перед тем, как якобы отправлялась спать. Её соседки быстро засыпали, а она тихонько уходила. Ну, а ещё она часто пользовалась Невидимым Зельем, которое, разумеется, вряд ли проходят на уроках зельеварения, но для девушки, чей возлюбленный был столь искусен в этой области, достать такое снадобье не представляло труда. Поэтому особых препятствий для их встреч не было, и всё это продолжалось на моей памяти довольно долго.
Он помолчал некоторое время, задумчиво поглаживая бороду, и продолжил:
-Знаете, впоследствии мне пришлось частенько отлучаться из моей картины. Они доставляли мне много хлопот, о чём я, разумеется, нисколько не жалею. Северус был так захвачен новыми ощущениями, что, кажется, не до конца понимал, ЧТО произошло. Я поясню, что имею в виду. Когда в жизнь мужчины, не избалованного женским вниманием и привыкшего к одиночеству, вдруг входит женщина, которая его любит и принимает таким, какой он есть, ему нужно некоторое время, чтобы освоиться с этой мыслью. Это слишком неожиданное счастье, к которому нужно привыкнуть. Но зато потом... В общем, ваш преподаватель… скажем так, оказался таким же человеком, как и все. Как только он осознал, что Пенелопа выбрала его - хотя мы, мужчины, и мним о себе слишком много, выбирает всегда женщина - как только он понял, что это прелестное создание принадлежит ему безраздельно, чего он не мог представить себе даже в самых смелых мечтах, его желание обладать ею стало безграничным. Он больше не сдерживал себя. Он почти не расставался с Пенелопой и при каждом удобном случае старался остаться с ней наедине. Честно говоря, он вообще не знал меры. О занятиях теперь и речи не было - для них это был лишь предлог, чтобы остаться вдвоём. Кабинет зельеварения, где якобы получала знания будущая преподавательница, чаще всего пустовал. Я видел это так же ясно, как вижу сейчас вас, потому что много раз отсиживался у профессора Гранетто, пока они предавались любви. Иногда я возвращался домой раньше, чем нужно, и, если слышал их, то тут же поворачивал обратно. Мне было неудобно, что я постоянно стесняю моего досточтимого друга, и я принялся наносить визиты другим своим знакомым и даже незнакомым портретам. Это происходило так часто и так внезапно, что я успел всем смерти надоесть. Так что теперь, когда я здесь один, - добавил он с грустной улыбкой, - меня никто не приглашает, а сам я не смею навязывать своё общество.
Гермиону, казалось, терзали сомнения.
-И никто не знал об этом?
-Разумеется. Северус приложил все усилия, чтобы никто не заподозрил о его романе с Пенелопой. Конечно, его тяготило такое положение. Он предпочёл бы жениться на ней и жить с ней открыто, но не забывайте, что Пенелопе едва исполнилось семнадцать. Если бы их связь открылась, разразился бы страшный скандал. Ни его, ни, тем более, Пенелопу никто и слушать бы не стал. Его репутация и так оставляла желать лучшего, так на него бы ещё навесили ярлык растлителя несовершеннолетних. Да что ярлык, он вполне мог попасть под суд. Во всяком случае, Попечительский Совет добился бы, чтобы его с треском выставили из Хогвартса и лишили права преподавать даже в самой захолустной деревенской школе. И Дамблдор ничего не смог бы сделать. Конечно, в исключительных случаях девушка могла вступить в брак, не дожидаясь совершеннолетия, но для этого требовалось разрешение родителей или опекунов, а Цирцея никогда бы на это не пошла. Снегг всё это прекрасно понимал. Понимала это и Пенелопа. Она всецело доверяла Северусу и ничего от него не требовала. Они собирались дождаться, когда ей исполнится восемнадцать лет, чтобы наконец соединиться священными узам брака. Поверьте, что иных намерений у Северуса не было. Хотя, в общем-то, это мало что изменило бы - они давно уже жили как муж и жена. Стараниями Пенелопы комната Северуса приобрела довольно уютный вид, и она часто приходила туда делать уроки да и просто побыть с ним рядом. Он тоже стремился создать ей все условия, и, если кто-то из подруг или воздыхателей приближался к кабинету зельеварения, чтобы повидать Пенелопу, перед ним тут же вырастал неумолимый грозный профессор Снегг. И уж будьте покойны, он всегда находил способ дать им от ворот поворот! «Мисс Сфинкс занята в лаборатории», «Мисс Сфинкс помогает мне ставить опыт», «Мисс Сфинкс готовится к экзамену - не забывайте, что, в отличие от бездарей вроде вас, она занимается по углублённой программе». Ну и всё в том же духе. Они часто обедали вместе, а когда проходили матчи по квиддичу, Снегг, пробыв там для приличия минут десять, тихонько исчезал, чтобы как можно скорее пройти к себе, где его уже ждала Пенелопа. А как он ненавидел утро! Ему приходилось отпускать Пенелопу, и он так злился, что после её ухода у него всё валилось из рук, и он с нетерпением ждал момента, когда снова её увидит. Впрочем, когда наступили Рождественские каникулы, и многие студенты разъехались, они уже почти не таились. Теперь Пенелопа проводила с Северусом практически весь день, начиная с завтрака и кончая ужином. Потом она уходила в общую гостиную Когтеврана, перебрасывалась парой фраз с немногими оставшимися на зиму сокурсниками, жаловалась на усталость и уходила в свою комнату, где она тогда жила одна. Естественно, через некоторое время её уже там не было. Думаю, излишне говорить, что она ждала свиданий с Северусом с таким же нетерпением, как и он. Их страсть была обоюдной и взаимопоглощающей. И я поправлю сам себя: это были не просто свидания, это были отношения. Многие вещи Пенелопы давно уже переселились в комнату профессора Снегга. Я неоднократно был свидетелем их нежной заботы друг о друге и часто наблюдал такую картину: она сидела в кресле, а он на полу у её ног, положив голову ей на колени. Они часто строили планы на будущее и, по-моему, Хогвартс в них не упоминался. Пенелопа мечтала увезти его в Египет и, смеясь, говорила, что стоит ему немного побыть под африканским солнцем, как он, с его телосложением и ястребиным профилем, будет вылитый копт. Это были прекрасные мечты... Я думаю, Северус никогда не был так счастлив, как в тот период своей жизни. Он словно не ходил, а летал, а его уроки превратились если не в приятные, то в весьма сносные, ибо его снисходительность к ученикам была в ту пору безгранична. Я и сам был счастлив за них, мне казалось, что
они - идеальная пара, созданная друг для друга.
Голос профессора Владышека при последних словах стал очень грустным; он умолк с таким видом, будто каждое слово давалось ему с огромным трудом. Он опять словно забыл о присутствии девочек, и даже руки его, вцепившиеся в рукоять трости, судорожно замерли.
Полумна уже собиралась попросить его продолжать, но Гермиона её опередила.
-Я всё же не понимаю, - начала она, - как это никто ничего не замечал? Этого просто не может быть, ведь вы говорите, что Снегг сильно изменился в лучшую сторону. Уверена, были слухи...
Профессор Владышек помрачнел, лицо его впервые выразило явственное раздражение.
-Мисс Грейнджер, ваш скепсис может довести до инфаркта! Вам необходимы подробности? Извольте. Во-первых, на людях Северус старался держать себя с Пенелопой, как с обычной ученицей, хотя это стоило ему огромных усилий. Но, если его отец и правда был актёром, то, значит, он унаследовал его способности. Потом, он предпринял ряд мер, чтобы запутать окружающих. Например, одно время везде в школе стояли комнатные растения в деревянных кадках. Это была инициатива профессора Стебль, хотя, конечно, она не сама до этого додумалась. И, разумеется, она не знала, что растения заколдованы таким образом, что источаемый ими аромат, часто неуловимый для человеческого обоняния, словно невидимая пелена застилает людям глаза, и они не видят очевидного. Или вот ещё: Пенелопа пользовалась специальными духами, которые делали её, несмотря на броскую внешность, незаметной для окружающих. Было ещё много других ухищрений, на которые шёл Северус, чтобы скрыть свои отношения с Пенелопой. Не забывайте: не было такого зелья, которого он не мог бы приготовить. Словом, он проявлял чудеса изворотливости. Конечно, случались и проколы. Однажды - мне рассказал об этом мой друг, профессор Гранетто, чей портрет, если вы не забыли, висел в кабинете зельеварения, - Северус попросил Пенелопу остаться после занятий якобы для проведения какой-то лабораторной работы. Это, конечно, был пустой предлог. Они были заняты не пробирками, а поцелуями, когда кто-то из студентов вошёл в кабинет зельеварения. Наверное, тот парень просто за чем-то вернулся, но, увидев Пенелопу в объятьях профессора Снегга, он начисто забыл, за чем шёл, и застыл с открытым ртом. Северус сориентировался мгновенно - у него вообще всегда была отличная реакция - он выхватил палочку и прежде, чем тот успел что-то сообразить, наслал на него Заклятье Однодневного Забвения. При таком заклятии человек некоторое время стоит словно оглушённый, и у него темно перед глазами. Когда парень пришёл в себя, он не увидел ничего необычного: Пенелопа колдовала с пробирками, а Северус расхаживал по классу. Но даже эта невинная сцена вскоре улетучилась у него из головы, как и все события того дня. Думаю, Северус был готов к таким неожиданностям и заранее продумал, что будет делать в подобных ситуациях. Его невозможно было застать врасплох. Ещё, помнится, он очень неосторожно вёл себя на рождественском балу. Он пригласил Пенелопу на танец, что было совершенно на него непохоже. Думаю, это был единственный бал, где вся школа видела его танцующим. А потом он сидел на своём обычным месте за столом преподавателей и, как коршун, ревниво следил за каждым студентом, с которым Пенелопа танцевала после него. Он запомнил их всех и впоследствии отыгрался на каждом на экзамене по своему предмету (Гермиона понимающе ухмыльнулась при этих словах). Всё это, конечно, давало пищу для размышлений, но не забывайте, что удачно придуманная легенда о том, что Снегг готовит Пенелопу на своё место - тем более, что первоначально у него и впрямь было такое намерение, - служила им надёжным прикрытием. Но лучше всего их защищала репутация Северуса. Конечно, всем бросалось в глаза, что он очень изменился, кое-кто даже злословил, что Пенелопе нет нужды так усердно заниматься, ибо за одну её улыбку Снегг поставит ей высший бал. Много было таких, кто считал, что она может из него верёвки вить, но никому даже в голову не приходило, что прекрасная египтянка отвечает ему взаимностью. Правда нередко бывает так невероятна, что никакая самая искусная ложь не может с ней сравниться. Люди не видят того, что происходит у них под носом, если это настолько несовместимо с их моралью и жизненными представлениями, что они не в состоянии допустить даже мысль об этом. Кажется, только профессор Макгоногалл догадывалась об их истинных отношениях. Во всяком случае, Пенелопа говорила однажды, что в последнее время она относится к ней с большей теплотой, чем раньше, и часто смотрит на неё как-то очень понимающе. Но о своих подозрениях Минерва, к её чести, никому не говорила. И даже, если кто-то видел или догадывался о ночных прогулках Пенелопы, то, скорее всего, считал, что она встречается с кем-то из старшекурсников, но уж никак не с профессором зельеварения. В любом случае, им удавалось очень успешно водить за нос всю школу. Где-то до весны... А потом всё рухнуло.
-Она его бросила?
-Нет... всё было иначе. Я иногда думаю, что Северус любил её так страстно и так жадно, потому что в глубине души всегда боялся, что она покинет его. Он словно торопился утолить свою страсть, хотя, говорят, перед смертью не надышишься. Может быть, он каким-то образом знал? Предчувствовал? Ждал? Впрочем, всё это теперь неважно. Однажды произошло то, что и должно было случиться. Такая пылкая любовь не могла не принести плодов. Пенелопе стало плохо прямо на уроке. Она потеряла сознание и упала со стула. Это было на трансфигурации, и профессор Макгоногалл взялась лично доставить её в больничное крыло. Мадам Помфри очень скоро поняла, что Пенелопа беременна. А потом об этом узнал и Северус. Он повёл себя в этой ситуации весьма разумно и благородно: первым делом навестил Пенелопу и постарался, как мог, приободрить её, сказав, что ни за что с ней не расстанется и, если надо, уйдёт из школы, а потом отправился к Дамблдору и во всём ему признался. По правде сказать, я сомневаюсь, что для Дамблдора это было большим откровением, потому что он знает всё, что происходит в Хогвартсе, но если он и знал, то виду не подал. Он отнёсся к Северусу с пониманием и сочувствием, однако в сложившейся ситуации требовались немедленные и решительные меры. Пенелопу решено было отправить к бабушке, чтобы она могла спокойно родить. Экзамены она должна была сдать потом. Кажется, у магглов это называется «академический отпуск». «Болезнь» Пенелопы представили как химическое отравление, что было вполне правдоподобно, учитывая, сколько времени она проводила в кабинете зельеварения. Когтевранцев даже посадили на карантин. Профессор Снегг испросил отпуск, чтобы сопровождать Пенелопу, и он был ему предоставлен. Его отъезд не вызвал особых толков - все знали, что Пенелопа была его любимой ученицей, а, кроме того, согласно легенде, она пострадала из-за его недосмотра и было вполне естественно, что он поехал лично принести свои извинения родственникам девушки. Пенелопа, надо сказать, не слишком волновалась. Она была полна самых радужных надежд и рядом с ней был любимый мужчина, которому она собиралась подарить ребёнка. У Северуса же были все основания опасаться предстоящей встречи, но он старался не выдать своего беспокойства. Думаю, им владели противоречивые чувства. Не сомневаюсь, что он был рад предстоящему событию, которое наполняло его душу законной гордостью и ещё крепче связывало его с Пенелопой. Но, в то же время, он был озадачен его неожиданностью и не без трепета ждал момента встречи с Цирцеей Бенедиктус.
-Надо думать! - вставила Гермиона.
-Итак, они с Пенелопой прибыли на родину её отца, в Саффолк, где тогда жила семья Пенелопы, и Снегг предстал перед грозными очами Цирцеи. Надо сказать, что потенциального зятя она восприняла довольно кисло, и это ещё мягко сказано. Цирцея была очень недовольна случившимся, потому что ранняя беременность внучки не вписывалась в её планы. Поэтому Северусу был оказан более чем прохладный приём. Как только представился случай, она высказала ему всё, что о нём думает. Точнее сказать - отчитала, как мальчишку. Она осыпала его упрёками, говоря, что он безалаберный тип, которому лично она не доверила бы даже кошки, что он совершенно забыл о преподавательской этике и что такому, как он, человеку с сомнительными нравственными принципами, вообще не место в школе, что, наконец, если даже ему удалось склонить Пенелопу, эту дурочку, к сексуальной связи, причём она не представляет, чем он так прельстил её красавицу-внучку, ведь сам он человек скорее отталкивающий - да-да, так и сказала, без обиняков - то как он мог допустить, чтобы всё кончилось беременностью. «Вы ведь не мальчик, - кричала она, - вы взрослый мужчина, но ваше поведение предосудительно, безответственно! Как вы могли так забыться, что сделали ей ребёнка? Ведь она сама ещё дитя, неужели вы не понимаете это, чёртов эгоист? Такие, как вы, всегда думают только о себе!» Ну и всё в таком роде Она не давала ему и слова вставить, да он и не стремился. Лишь когда её занесло настолько, что она начала угрожать ему всяческими неприятностями, говоря, что ещё докопается до правды и, если, не дай Бог, узнает, что он опоил Пенелопу каким-нибудь приворотным зельем, он вспылил и сказал ... не помню точно, но примерно следующее:
-Замолчите, мадам, вы не знаете, что несёте! Я никогда не пытался воздействовать на чувства Пенелопы колдовством и для меня не меньшая загадка, чем для вас, что она нашла во мне. Но неужели вы думаете, что я мог бы пойти на это? Подобная любовь
немногого стоит, и я не стал бы так рисковать из-за пустой прихоти, ставя на карту свою репутацию.
-Невысока ставка, - пренебрежительно заметила в ответ Цирцея.
Однако она немного смягчилась, когда Северус постарался заверить её в том, что его намерения всегда были честны и благородны, и что он готов на всё, лишь бы Пенелопа была счастлива. К чести его, он ни словом не обмолвился о том, что Пенелопа сама сделала первый шаг к их сближению. Он не пытался развенчать образ коварного соблазнителя, который сложился в представлении Цирцеи, и лишь сказал, что признаёт свою вину и смиренно просит у неё разрешения жениться на Пенелопе. Она не дала ему прямого согласия, сказала только, что, будь её воля, ему бы не видать её внучки как своих ушей, но, что случилось, то случилось, и она не намерена мешать Пенелопе жить так, как та захочет. И если её внучка хочет выйти за Снегга замуж, то она не вправе препятствовать ей. Однако о том, чтобы это произошло до совершеннолетия Пенелопы, не могло быть и речи. В этом Цирцея была тверда. «Пусть сначала родит, - сказала она, - к тому времени ей уже будет восемнадцать, и она сможет сама распоряжаться своей судьбой. А пока я за неё в ответе, ей ни к чему лишние волнения». После этого она повернулась к нему спиной, давая понять, что аудиенция окончена.
|
Великобритания, 19.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
