Гермиона сидела на постели, обхватив колени руками. Она невидящим взглядом смотрела в окно. Холод-ный свет умирающей луны пробивался сквозь стекло, разливаясь на полу серебряной кровью. Небесное светило гибло, чтобы воскреснуть вновь и затопить мир своим сиянием.
— Гермиона. — Девушка вздрогнула и схватилась за волшебную палочку. Ужас в ее глазах был таким, что, казалось он выплеснется сейчас наружу и примет материальный вид. Но в больничном крыле не было никого, кто мог или хотел причинить вред Гермионе.
Профессор Снейп устроился на стуле рядом с кроватью.
— Мадам Помфри сказала, что вы почти не спите. И прогнали мистера Поттера и мистера Уизли. — Северус хотел дотронуться до плеча гриффиндорки, но девушка, вздрогнув, попыталась избежать контакта.
— Я не могу их видеть сейчас. Не могу. — Гермиона отвернулась.
— Они — ваши друзья, мисс Грейнджер. Они хотят помочь. — Черные глаза профессора смотрели внимательно и тепло.
— Вы не понимаете! И они не понимают!
— Так объясните.
— Я… — Гермиона закрыла лицо руками. — Я боюсь…
— Чего?
— Я боюсь кошмаров. Я боюсь воспоминаний. Я боюсь людей. Я боюсь всего. — С каждым словом Гермиона говорила все тише и тише. Потом она совсем замолчала.
— Слишком много страхов для одной маленькой девочки. — Профессор с ласковой силой заставил Гермиону отнять руки от лица и поднять голову. — Давайте-ка, разберемся по порядку. — Мужчина заправил за ухо выбившуюся прядь. — Вы вздрогнули от моего прикосновения. Расскажите мне.
— Я… Я не могу… — В карих глазах снова затрепетал ужас.
— Расскажите. — Сопротивляться спокойному ласковому голосу было не возможно. Профессор, казалось, не замечал умоляющего взгляда девушки. Гермиона закрыла глаза и принялась рассказывать. Она говорила едва слышно и все произошедшее заново вставало перед ней. Лунная полночь, разъяренный оборотень, трое слизеринцев на пути, собственная беспомощность, их руги, нетрезвые голоса, боль от заклинаний, потом замок Воль-деморта, снова боль и темная маленькая камера. Под конец девушка разрыдалась, тогда профессор поднял ее и пересадил к себе на колени. Некоторое время были слышны только судорожные рыдания. Постепенно Гермиона успокоилась и смущенно посмотрела на преподавателя:
— Простите, я не хотела терять над собой контроль.
— Иногда это полезно. — Раздался тихий голос рядом. Профессор и девушка обернулись. Келла стояла, прислонившись к стене. Лунный свет очерчивал ее профиль. — Хочешь, я найду этих ублюдков и принесу тебе их сердца? — Гермиона вздрогнула и посмотрела на женщину. Келла спрашивала совершенно серьезно.
— Н-нет.
— Тогда чего ты хочешь? — Келла подошла и села на кровать.
— Забыть.
— Я могу стереть вам память, мисс Грейнджер. — Сказал Снейп. — Только это не поможет. Кошмары не уй-дут. Избавившись от воспоминаний, вы не избавитесь от страха.
— Забыть, и перестать бояться — это разные вещи, Гермиона. — Келла улыбнулась и ласково провела ладонью по волосам девушки. — И для них нужны разные средства. Так чего ты хочешь?
— Не бояться. — После довольно продолжительного молчания ответила Гермиона. Келла улыбнулась, жмурясь, как сытая кошка. — Но я не знаю как.
— Самый трудный шаг вы уже сделали, мисс Грейнджер. — Гермиона внезапно сообразила, что сидит на коленях профессора, и отчаянно покраснела. Она хотела встать, но сильная рука удержала ее на месте. Черные глаза Снейпа светились улыбкой. — Для начала вам не плохо было бы выспаться.
— Но не здесь. — Заметила Келла. — В свою спальню тебе тоже пока не надо возвращаться. — Она гибко встала. — Думаю, моя кровать достаточно удобная. А завтра утром мы начнем вылавливать и сажать на цепь твои страхи. Договорились?
— Да… Ой! — Профессор поднялся вместе с Гермионой, и девушка испуганно вцепилась в его мантию. Но ронять ее и не думали. Путь до комнат Келлы Гермиона запомнила плохо. Не долгий, казалось бы, разговор полностью вымотал ее. Она почти спала, когда ее положили на мягкую кровать, пропахшую вереском и сигаретным дымом, и накрыли теплым одеялом. Нежная рука погладила ее по голове.
— Ничего не бойся. Я рядом. — Серые глаза Келлы улыбались.
* * *
Келла рассеянно смотрела на доску. Партия была безнадежно проиграна, но женщине не хотелось это признавать. Она протянула руку и передвинула коня.
— Шах и мат. Спасибо, что облегчили мне работу. — Снейп издевательски поклонился бессмертной. — Еще партию?
— Хватит. Приходится признать: я никудышный игрок. — Келла опрокинула своего короля и взяла чашку с чаем. — Ваше зелье там не выкипит?
— Нет. Как Гермиона?
Келла потерла подбородок. За три последних дня юная гриффиндорка здорово изменилась. Она не стала более замкнутой, просто перестала быть открытой. Она стала более резкой в выражениях и более жесткой. Во многом этому способствовала Келла, с которой девушка проводила почти все свободное время.
— Неплохо. В основном по ней ударило поведение Альбуса. Это вы ей рассказали?
Снейп кивнул:
— Да. Это было честно.
— Наверное, вы были правы. Но с другой стороны, она почувствовала себя ненужной, бесполезной. И теперь она стремиться изменить это.
— Лучше уже так, чем она будет медленно сходить с ума от жалости к себе и страха.
— Да. Ее спасает то, что она по натуре боец. — Келла потянулась к пачке сигарет. — Знаете, Она просила меня научить ее обращаться с оружием.
— Вы согласились? — Профессор поднялся и подошел к котлу.
— Да. Хуже от этого не будет. — Келла зачарованно следила, как мужчина помешивает зелье. — Что на этот раз?
— Костерост. — Снейп взял с полки несколько бутылочек и начал разливать в них получившееся варево. — Шестой курс завтра начнет проходить Сращивающие чары. Без несчастных случаев не обойдется. — Профессор запечатал пузырьки и взял из угла гитару. — Вы, кажется, хотели, чтобы я сыграл вам.
— С удовольствием послушаю.
Северус сел в кресло и пристроил инструмент на коленях.
— Что вы хотели бы услышать?
Келла пожала плечами:
— Не знаю. На ваш выбор.
Мужчина кивнул. Длинные тонкие пальцы, лаская, коснулись струн.
— Над болотом туман,
Волчий вой заметает следы...
Я бы думал что пьян,
Так испил лишь студеной воды
Из кувшина, что ты мне подала,
Провожая в дорогу,
Из которой я никогда не вернусь,
Жди не жди — никогда не вернусь...
И не сомкнуть кольцо седых холмов,
И узок путь по лезвию дождя,
И не ищи — ты не найдешь следов,
Что воин вереска оставил уходя.
Словно раненый зверь,
Я бесшумно пойду по струне.
Я не стою, поверь,
Чтоб ты слезы лила обо мне,
Чтоб ты шла по следам моей крови во тьме,
По бруснике во мхе,
До ворот, за которыми холод и мгла.
Ты не знаешь — там холод и мгла...
И не сомкнуть кольцо седых холмов,
И узок путь по лезвию дождя,
И не ищи — ты не найдешь следов,
Что воин вереска оставил уходя.
Ты однажды вдохнешь
Терпкий ладан октябрьской луны.
В сердце сдвинется нож,
Боль подымится из глубины.
Неужели ты ждешь воплощенья беды,
Духа сумрачной стали,
Чтобы снова дать мне напиться воды,
Этой пьяной хрустальной воды?
Но не сомкнуть кольцо седых холмов,
И узок путь по лезвию дождя…
Резкий стук в окно оборвал песню, заставив Келлу вздрогнуть. Снейп отложил гитару и распахнул ставни. В комнату влетела взъерошенная недовольная сова. Сделав круг она, приземлилась на стол и протянула лапу. Профессор снял с нее письмо. Сова ухнула и улетела обратно в ночь. А Снейп развернул послание. Прочитав его, он нахмурился.
— Мне надо уйти.
Келла встала с кресла.
— Что-нибудь серьезное?
— Похоже, что да. — Снейп швырнул пергамент в камин. — Люциус просит о встрече.
— Упивающийся Смертью? Это может быть ловушкой. — Келла протянула руку к мечу
— Может, но я не могу отказаться.
— Мне пойти с вами?
— Нет. — Северус покачал головой, однако черные глаза потеплели. — Не надо. Я справлюсь.
— И все же.
— Не надо.
— Будьте осторожны. Я приберу здесь. — Келла кивнула на стол с ингредиентами.
— Обещаю. Спасибо. Когда будите уходить, просто захлопните дверь. Защита включиться сама. — Снейп подхватил плащ и вышел.
* * *
— Миссис Арчер! — Срывающийся мальчишеский голос разбил тишину коридора. Я распахнула дверь. Дра-ко Малфой стоял на пороге, взлахмоченный, запыхавшийся и перепуганный. — Миссис Арчер!.. — Юноша запнул-ся. Он пытался одновременно восстановить дыхание и сказать, зачем пришел. — Профессор Дамблдор… Он про-сил вас подойти в Большой Зал. Скорее!
Я почти оттолкнула мальчика и побежала вниз. Я боялась опоздать и понимала, что уже опоздала. У дверей Большого Зала собрались ученики. Они недоуменно переговаривались, гадая почему им не дают войти и позав-тракать. Я проскользнула в дверь, уже зная, что увижу внутри. И я ошиблась.
Там не было разрушений, не было луж крови, не было распятого тела. У возвышения образовался полу-круг. Белые, как мел, люди смотрели на преподавательский стол. Я быстро прошла между ними и резким движе-нием сдернула тяжелую черную ткань, покрывавшую…
Кто-то ахнул за моей спиной. Из чьей-то груди вырвался всхлип. Кто-то тихо, но внятно выругался. Вы-пустила ткань и несмело дотронулась кончиками пальцев до бледного лица Северуса Снейпа. Смерть придала коже восковую прозрачность, разгладила складки в уголках губ и на лбу, смягчила черты. Чья-то заботливая рука положила профессору под голову свернутый плащ. На одежде не было следов борьбы, только один маленький разрез в области сердца. Там ткань была влажной.
— Один удар. Чуть ниже сердца. — Я поразилась тому, как хрипло звучал мой голос. Он умер в течение пяти минут. — Я огляделась. — Это случилось не здесь. Его перенесли сюда потом.
— Как предупреждение и вызов. — Синие глаза Блека загорелись нехорошим огнем.
— Нет. — Я покачала головой Если бы это было предупреждение, он бы не лежал так. — Я кивком указала на свернутый плащ. — Его просто вернули домой. Его комнаты запечатаны. Открывать их было небезопасно. Его положили здесь, чтобы мы позаботились о теле.
— Но как его переместили? — Спросил Флитвик. — Неужели защита Хогвартса слабеет?
— Его принесли сюда на руках. — Я указала на едва заметную дорожку из алых капель на каменном полу, тянущуюся от двери до стола.
— Кто это мог сделать? — Миневра Макгонагал старалась не смотреть на стол.
— Тот, кому Северус Снейп был не безразличен при жизни. Либо Люциус Малфой, либо Вольдеморт.
— Вольдеморт не смог бы попасть в замок. — Возразил Дамблдор.
— Значит, Люциус Малфой. — Я снова посмотрела в мертвое лицо Снейпа. — Что ж… Ему это зачтется при нашей встрече. — Что-то блеснуло в свете факелов. Рядом с телом лежал нож. Я протянула руку и взяла его. Лез-вие было в крови. — И это ему тоже зачтется. — Кинжал повернулся в ладони, раня кожу. — Профессор Макгона-гал. — Я повернулась к женщине. — Можно как-нибудь сохранить тело на долгое время? Желательно без исполь-зования консервантов и холода?
Волшебница неуверенно кивнула:
— Да, можно. Но зачем?
Я усмехнулась:
— Знаете, когда-то давно существовал обычай хоронить убитого только после того, как умрет его убийцы. — Губы женщины посерели.
— Келла… — Начал Альбус.
— Не надо. Ты сделаешь так, как я говорю, Альбус. — Я поймала взгляд Люпина. — Сейчас надо унести его отсюда. В конце концов детям надо поесть. — Оборотень кивнул и, достав палочку, сотворил носилки. Безжиз-ненное тело профессора бережно переложили на них и снова накрыли черной тканью.
Поздно вечером я вновь вошла в комнаты Снейпа. Там горел свет. Гермиона Грейнджер сидела на стуле, обхватив колени руками и смотрела на мертвого профессора.
— Так я и думала, что найду тябя здесь, Гермиона. — Девушка повернула голову.
— Это неправильно — оставлять его одного в темноте. Так нельзя.
Я положила руку ей на плечо.
— Ему сейчас все равно, Гермиона. Внимание нужно живым, мертвым до него нет дела. Пойдем.
— Можно еще побыть здесь.
— Профессор Снейп этого бы не одобрил. Пойдем, попьем чаю.
— Он бы снял баллы с Гриффиндора. — Гермиона грустно улыбнулась и встала. Я задула свечи.
— Он тебе нравился? — Спросила я, когда мы шли по коридору. Гермиона покраснела.
— Да. Он был хорошим преподавателем.
— Он тебе нравился не как преподаватель, а как мужчина. — Девушка покранела еще гуще и опустила голову, пряча лицо. — Не надо краснеть и смущаться, Гермиона. В этом нет ничего плохого или неправильного.
— Но он был моим преподавателем.
Я открыла дверь в свою комнату и пропустила девушку вперед.
— Люди… Мы придумываем себе кучу правил и условностей, которые, не спорю, нужны, и начинаем возводить их в ранг абсолютных истин. А потом эти истины ломают нам жизни. Запомни, Гермиона, запомни на всю жизнь: правила нужны до тех пор, пока они не мешают жить. Потом их надо отбрасывать.
— Теперь уже все равно: он мертв. — Глаза девушки были полны боли. Я положила ей руки на плечи и улыбнулась.
— Гермиона, я не волшебница, но я верю в чудеса. Поверь и ты. Все быдет хорошо. Все беды перемелятся — мука будет. Веришь?
— Нет.
— Тогда я научу тебя верить.
* * *
Далеко от Хогвартса на башне старого замка стоял человек. Соленый морской ветер трепал его волосы, но мужчина не замечал этого. Глаза цвета стали не видели мглы, несомой ветром. Он не чувствовал холодных ка-пель дождя.
Вчера погиб его друг. Сильные пальцы сжали зубец стены. Старый камень начал крошиться.
Вчера погиб его друг. Северус Снейп был единственным, кого этот человек назвал своим другом за много лет. И теперь его не стало.
Человек, которого когда-то называли Доминик Траут, закрыл глаза, вызывая в сознании болезненные вос-поминания.
Если бы он узнал о записке чуть раньше! Он опоздал на секунду, на миг. Он не успел остановить кинжал, брошенный неумелой рукой. Не успел подставить свою спину или грудь. Он успел лишь подхватить оседающее тело.
— Север!…
Лезвие вошло чуть ниже сердца, ниже на столько, чтобы Северус не умер сразу, ровно на столько, чтобы его нельзя было спасти. Доминик хорошо знал такие раны. Здесь была бессильна даже магия.
Первым его порывом было бросится за убийцами, но Доминик не мог оставить умирающего друга. Он опустился на колени, бережно придерживая Северуса.
— Север… — Он пристроил голову мага на своем плече. Длинные ресницы дрогнули, открывая обсидиано-вые глаза.
— Больно…
— Я знаю. Потерпи, скоро пройдет. Это просто царапина.
— За триста лет можно было научиться врать. — Сереющие губы профессора искривились в подобии улыб-ки.
— Ты понял…
— Да. У вас с Келлой одинаковая привычка: вы оба облизываете губы, когда задумываетесь о чем-то серь-езном. Ты говорил, что учился в Думстранге.
— Я действительно там учился, почти триста лет назад.
— Не так давно… Зачем ты ее оставил? Келлу? Она же любила тебя.
— Потому что я испугался. Я боялся привязаться к ней слишком сильно.
— Дурак. Из-за твоих страхов теперь плохо вам обоим. Она все еще любит тебя… — Дыхание давалось Се-верусу с трудом. Доминик чувствовал, как под его ладонью спотыкается сердце.
— Дышать тяжело… — Пожаловался Северус. — Кинжал… Вытащи его, пожалуйста…
Доминик подчинился, пачкая руки в крови, которая казалась черной в свете месяца.
— Спасибо… Странно… — Слабеющая рука мага коснулась клинка. — Я видел… его… В Париже… у Кел-лы… правда она оставила его там… в заднице одного бессмертного… Не хотела убивать… Он был младше ме-ня… Лет тридцать…— Северус закрыл глаза и уронил руку. С губ по его подбородку потекла струйка крови. Сердце сократилось в последний раз и не нашло сил расправиться снова.
Доминик еще долго стоял на коленях на маленькой лесной поляне, держа в объятьях своего мертвого дру-га. Потом он поднял ставшее внезапно таким тяжелым тело и аппарировал к воротам Хогвартса. Дальше было бесконечное путешествие до дверей школы. Тысяча двести шестьдесят один шаг. Тысяча двести шестьдесят одна вечность с мертвым телом на руках. Беспощадная память подбрасывала все новые и новые воспоминания. Доми-ник вспомнил, как десять лет назад в Париже они бродили по Катакомбам и Северус, невероятно чувствительный к свободной магической энергии под конец свалился в глубокий обморок. Тогда Доминику тоже пришлось нести его на руках под смех и шутки их товарищей, а потом отпаивать алхимика виски. Он вспомнил, как Северус за-крыл его собой в стычке с аврорами, как тот же Северус несколько суток не отходил от котла, чтобы сворить сложнейшее зелье для его сына. Таких воспоминаний было много. На много больше, чем шагов до двери.
Сперва Доминик хотел отнести тело в подземелья, но одумался. Запирающие заклятия алхимика под час не мог снять даже Доминик с его трехсотлетним опытом. Он оставил Северуса в Большом Зале, предварительно сте-рев с лица кровь и подложив под голову свой плащ.
Потом Доминик вернулся в замок Вольдеморта. Он не сомневался, что найдет здесь тех, кто устроил ло-вушку для Северуса. Он не ошибся. Эвери, Хвост и этот юный придурок с идиотским мечем даже не думали скрывать содеянное. Доминик чудом удержался от соблазна прикончить всех троих. Но жизнями поплатились только Упивающиеся Смертью. Мальчишка остался жив по одной очень простой причине: Доминик не мог по-вторить то, что когда-то сделал для Келлы. Передать энергию можно один единственный раз в жизни. Во второй раз передающий погибнет вместе с тем, кого спасает.
Жжение на предплечье вырвало Доминика из воспоминаний. Он спустился с башни и без стука вошел в маленькую комнату.
— Ты звал?
— Да. — Вольдеморт кивнул и указал бессмертному на кресло. — Через три дня. — Он протянул Доминику бокал с вином.
— Хорошо.
— Я… — Вольдеморт оборвал едва начавшуюся фразу. — Ты справишься?
Доминик пожал плечами и посмотрел в окно, туда, где волны разбивались о скалы. Он вспомнил серые глаза девушки, которую бросил двести лет назад, бросил потому что испугался влюбиться в нее. Келла… Они не были любовниками. У него хватило совести не тащить ее в постель. Вместо этого Доминик просто ушел из ее жизни, отказался от нее, запретил себе даже вспоминать о ней. А потом снова и снова разыскивал ее, потому что должен был знать, что она жива. Это было легко, ведь Келла никогда не обрывала все связи. Всегда оставались люди, смертные люди, которые знали где ее искать. Но они никогда добровольно не рассказывали о ней. Доми-ник всегда заставлял их с помощью магии, а потом стирал память, чтобы они не мучались от своего невольного предательства. Келла… Черноволосая бестия с серыми глазами и звонким именем… Келла… Скоро они встре-тятся вновь. Как противники.
* * *
Но знаю, знаю я кого
Повесить надо на сосне,
Чтоб горца, друга моего,
Вернуть горам, лесам и мне.
Келла смотрела на звезды. Ночь была ясной и темно. Тонкий серп месяца почти не давал света, но напол-нял глаза бессмертной призрачным сиянием.
— Мне нужен тот, кто убил Северуса Снейпа. — Женщина опустила голову. Мерцающие глаза оглядели людей.
— Уйди с дороги, маггла.
— Помолчи, смертный. Не вмешивайся. — Келла даже не повысила голос в ответ на оскорбительный тон, хотя мгновенно вычислила говорившего среди одинаковых черных плащей и серебряных масок. Наверное, в другое время она проучила бы нахала, сломав ему несколько костей, но сейчас ей это было неинтересно. — А ты, мальчик, наберись, наконец, мужества и выйди сюда.
В толпе возникло движение. От нее отделилась темная фигура. Человек начал движение неловко, словно его кто-то от души толкнул в спину. Келла подняла губы в усмешке. Она, казалось, рассматривала лес за спиной парня, но на самом деле она подмечала каждый его жест, каждое движение. И ее губы презрительно кривились. Мальчишка был очень высоким, почти на голову выше Келлы, и наверняка очень сильным. Но он еще был глупым и самонадеянным. И никогда не получал отпора. Одним словом: дурак. Келла на его месте была бы уже на другом материке. Хотя вряд ли это спасло бы. Бессмертные спокойно относились к своим внутренним разборкам, так же спокойно они ввязывались в воины смертных. Они легко убивали. Но ни один бессмертный никода в здравом уме не тронет близких и друзей другого бессмертного. Потому что посягнувшего будет искать не только пострадавший. Как правило их находили в течение недели. Келла встряхнула головой, отгоняя прочь ненужные мысли.
В ночном свете сверкнула сталь. Женщина перевела взгляд на оружие противника и ее лицо исказилось от отвращения. Бастард — меч-ублюдок, тяжелое неаккуратное неуклюжее оружие. Мечи редко бывают такими, но бывают. И дело даже не в том, что это бастард, (эта помесь легкой шпаги и тяжелого эспадона в массе своей очень даже неплохое оружие), дело в том, что этот конкретный меч обладала всеми пороками, какие только могут быть: от некачественной стали до пузырей внутри. Благодаря Доминику и другим своим учителям Келла хорошо разбиралась в оружии, и поэтому знала, видела, слышала, чувствовала все изъяны меча. И теперь она была на сто процентов уверена, что этот парень не был учеником Доминика. Нельзя сказать, что это что-то меняло, жизнь бессмертного глупца все равно закончилась бы здесь, перед замком Хогвартс, но теперь… теперь Келле было легче.
— Angard. — Келла мягко подняла Деймос. Она двигалась медленно и лениво, сберегая силы. Она играла с парнем, как кошка играет с мышкой, то отступая, то стремительно набрасываясь. Келла развлекалась, гоняя противника по жухлой траве. Она с легкостью отклоняла страшные удары бастарда. Ее меч без усилий находил бреши в обороне, построенной чужим оружием. Светлые холодные глаза искрились злым весельем и вспыхивали каждый раз, когда Деймос как бы невзначай касался тела парня. В такие моменты казалось, что лезвие облизывается, пробуя кровь. Минут через пятнадцать Келле надоела эта игра. К тому времени парень тяжело дышал и обливался потом. Его тело было испешерино мелкими, но многочисленными и болезненными ранками, которым требовалось время, чтобы зажить. А Келла даже не запыхалась. Внезапно ее Деймос, словно бы обвился вокруг запястья женщины и мягко вошел в землю. Келла подняла пустые руки. Бастард со свистом рассек воздух. Его хозяин обрадовался внезапному преимуществу. Келла даже не подумала уклониться. Она просто шагнула вперед, под удар. Ее ладонь легла поверх руки парня, сжимающей рукоять, и слегка повернула ее. Теперь меч летел плоской стороной. Но все равно ему не суждено было долететь до шеи женщины. Ребро ладони остановило его на полдороги. И сталь разбилась, налетев на живую плоть. На руке Келлы не осталось даже царапин.
— Опыт, мальчик, ничто не заменит, даже звериная сила. — Сияние месяца затопило глаза Келлы. Деймос послушно скользнул ей в ладонь. Последним, что увидел в своей глупой короткой жизни молодой убийца, был вертикальный шрам на горле женщины. Потом Деймос снес ему голову.
* * *
Тело осело на землю. Я резким движение стряхнула с лезвия несуществующие капли крови и снова вогнала меч в землю. Мышцы напряглись в ожидании боли. Два вздоха, двенадцать ударов сердца. Высвобождение энер-гии происходит не сразу. Я запоздало сообразила, что забыла предупредить магов о том, что высвободившаяся энергия поглощает все действующие источники в радиусе ста метров. Оставалось надеяться, что никто сейчас не вздумает колдовать.
По траве побежали искры. Быстрой змеей метнулся разряд. Потом еще один. И еще. Словно живые, они крались ко мне. Осторожно и несмело слабенькая молния коснулась моей ноги. Я успела подумать, что забыла снять часы, теперь их можно будет выкинуть. А потом все мысли смыло. Волна энергии поднялась подобно цу-нами, нарушая бег планет, звезд и галактик, сдвигая с места Вселенную, сметая сами основы мироздания. Я рас-кинула руки в попытке устоять перед этим напором. Но я знала, что все равно упаду, стоит только потоку ослаб-нуть. Вокруг бушевала электрическая буря. Разряды пронзали мое тело. Весь мир и я сама стали чистой энергией. Я упивалась этим чувством, я упивалась этой болью. Здесь и сейчас я была по-настоящему живой.
— Северус! — Имя не прозвучало, потому что здесь не было звуков.
И мир разбился от беззвучного крика. Тысячи его осколков посыпались в никуда, отражая звездную над-пись на небе, в которую обратился крик. Этот мир не мог существовать долго. Для таких, как я, существует лишь два варианта, либо поглотить этот мир, либо отказаться от него. Первый и единственный раз в жизни я отказа-лась.
Боль затопила сознание. Боль возрождения, которая оказалась несравнимой ни с болью смерти, ни с болью убийства. Каждая клетка, каждая молекула, каждый атом моего тела стал болью. Я упала на колени, судорожно цепляясь за меч. Острое лезвие ранило пальцы. И это казалось почти насаждением.
А потом все кончилось. Иссяк слепящий свет электрических разрядов. Прекратилось буйство энергии вокруг. Планеты восстановили свой размеренный бег. Вселенная вернулась на место. Мир восстал из руин.
Я с трудом поднялась. Отголоски прежней боли текли по венам. Соленая влага капала с ресниц. Я стерла ее тыльной стороной ладони.
— Как же больно! Неужели ты пережил то же самое, Доминик?
Я посмотрела на человека, стоящего в десятке метров от меня. Серебряные глаза светились под капюшоном.
— Тогда тебе было так же больно, как мне сейчас? —
Я вытащила Деймос из промерзшей земли. В руке Доминика сверхновой вспыхнул Фобос. Я улыбнулась и медленно пошла ему на встречу.
— Сними маску, Доминик, я хочу видеть твое лицо.
Черная ткань плаща стекла с мощных плеч. Серебряная маска отлетела в сторону. Мужчина тряхнул головой. Белые волосы рассыпались по черной ткани.
* * *
Черной бронзою окованы холмы,
Через сердце прорастают тени тьмы;
Тени-оборотни, темно-серый мех —
Ох, Господи, не введи во грех —
Я ударюсь оземь, да рассыплюсь в прах,
Но я знаю — тебе неведом страх... Они двигались плавно, словно танцуя. Две темные фигуры в звездном свете. Мягко скользя по траве, они обходили друг друга, рассматривая, изучая, привыкая. Черная гибкая пантера и мощный тяжелый ирбис крались друг к другу, раздвигая холодный ночной воздух. Тяжелые мечи, подобно хвостам, чертили непредсказуемые жутковатые узоры. Одинаково холодные улыбки кривили губы. Одинаково холодные глаза смотрели одинаково насмешливо и нежно.
Круг постепенно сокращался. Ритм плавных движений сменился внезапно и почти не уловимо. Мечи взле-тели вверх. Сталь ударилась о сталь, вызванивая тревожный набат.
Два человека кружили по жухлой мертвой траве. Вперед. Назад. В бок. Мягко развернуться. Короткое движение — обманка. Припасть на колено, уходя от удара. Подставить меч. Так легко и просто. Не надо ни о чем думать. Обо всем уже подумано. Весь мир не важен. Значение имеет только противник и его меч. Разве не это означает жить?
В какой-то момент Доминик, или лучше Люциус, запнулся, зацепился за что-то, и упал на колено. Деймос мгновенно нашел образовавшуюся в непробиваемой стене брешь. Фобос отлетел в сторону. Казалось, все закончилось. Но Келла остановила меч, едва коснувшись шеи мужчины. И мягким широким полукругом отвела лезвие.
Люциус, не торопясь, поднялся, подобрал меч и снова встал в стойку. На короткое мгновение противники замерли.
“Вот видишь, ты не смогла меня убить.”
“Да, не смогла. А ты сможешь убить меня?”
“Не знаю.”
“Давай выясним?”
“Давай…”
Сталь снова ударилась о сталь. Это больше не было развлечением, игрой, забавой. Теперь Келла дралась за себя, за свою жизнь. Теперь у нее был противник равный ей по силе и мастерству, а может и превосходящий ее. Теперь удары были уже нешуточными. Келла с трудом удерживала выпады Фобоса, который был в половину тяжелее ее собственного меча. Она отступала, медленно, неохотно, но неотвратимо. Она сражалась за каждый шаг, но все же стена из лезвий вынуждала ее отходить. Все чаше сталь касалась одежды и тел, оставляя прорези и в том и в другом. Кровь вытекала из ран, обессилевая, предавая людей. Она струилась по стали, туманя скрывая гладкую поверхность.
Люди заворожено следили за странным жутким и прекрасным танцем, который танцевали на мерзлой траве двое бессмертных. Никто не посмел вмешаться. Волшебники чувствовали, что сейчас на их глазах разыгрывается сцена из спектакля, который был придуман еще на заре человечества. Здесь и сейчас они были лишь зрителями. Все, что им разрешалось, это смотреть.
Все закончилось так же внезапно, как началось. Люциус пробил брешь в защите Келлы и ударил ее по за-пястью плоской стороной, разбивая кости. А потом на излете небрежно, почти ласково, он коснулся внутренней стороны колена. И Келла выронила Деймос и упала на раненую ногу. Фобос сверкнул в свете звезд. И остано-вился в миллиметре от шеи женщины. Келла подняла голову и посмотрела на мужчину.
— Чего ты ждешь?
— Не знаю… — Люциус свободной рукой отбросил с лица светлую прядь. — Келла, а нам нужна эта война? Разве она наша?
— Не знаю, Доминик. Моя война закончилась больше двухсот лет назад, но я все равно сражаюсь.
Мужчина разжал ладонь. Меч соскользнул из нее и воткнулся в землю. Люциус наклонился и осторожно помог Келле подняться. Женщина морщилась, прижимая к телу искалеченную руку.
— Дьявол! Доминик, обязательно было резать мне сухожилья?! Они же теперь срастаться будут до второго пришествия! — Келла попробовала опереться на пораненную ногу и к гневной тираде добавилась пара руга-тельств. Люциус усмехнулся и покачал головой.
— Переживешь.
— Пережить переживу. Но все же неприятно.
— Пошли отсюда?
Келла задумалась, потом оглянулась на замок и людей возле него. Она вздохнула:
— Чуть позже, Доминик. Мне не нравится, когда убивают детей.
— Ты всегда была моей совестью. — Люциус наклонился, чтобы подобрать оба меча. Деймос он вернул Кел-ле. Потом он повернулся к Упивающимся Смертью. — У вас есть шанс уйти отсюда целыми и невредимыми. Я даю слово, что никто и никогда не узнает имен тех, кто был сегодня здесь. Прости, Том, с этой войной надо завязывать. И мы оба это знаем.
Вольдеморт покачал головой и взглянул в глаза бессмертному.
— Ты тоже прости меня, Люциус. Я не могу поступить иначе. Каждый следует своей судьбе. — Повинуясь его кивку Упивающиеся раздвинулись, выпуская двоих. Светлые волосы Драко Малфоя почти светились в темноте. К его горлу был прижат нож. Даже реакции бессмертных не хватило бы, что бы спасти его.— Жизнь твоего сына на твою, Люциус. Или ее. Тебе решать.
— Глупец! — Люциус подался вперед. — Я не смогу этого сделать еще раз. И она не сможет. — Келла посмотрела на мужчину. Впервые в жизни она слышала в его голосе отчаяние. Решение пришло само. Деймос взлетел, вспарывая ночь. Люциус упал на колени, схватившись за разрезанное горло. Это было почти не серьезно. Такие раны заживали в несколько минут. Но больше и не требовалось. Келла воткнула меч в землю и хромая подошла к Темному Лорду.
— Отпусти мальчика. И ты получишь то, что хотел.
Вольдеморт внимательно посмотрел на женщину. Она ответила ему спокойным взглядом хрустальных глаз.
— Гарантий требовать не стоит, я думаю.
— Отпусти его.
Вольдеморт коротко кивну державшему юношу.
— Миссис Арчер!.. — Молодой человек хотел сделать шаг к Келле, но холодный голос остановил его.
— Иди, Драко. Иди и не оглядывайся. — Келла напряженно следила, как мальчик медленно идет к Люциусу. Вот он поравнялся с ним и остановился. Женщина повернулась к Темному Лорду.
— Чего ты ждешь?
Вольдеморт взмахнул палочкой. В его руке появился легкий и быстрый эсток. Келла улыбнулась им обоим.
— Ну же. — Ее голос спустился до мурлыканья.
Сверкание стали отразилось в серых глазах. Взмах.
— Ты проиграл.
Одновременно со словами над миром, заглушая все, прокатился чистый звон. Одна долгая нота звучала, отскакивая от стен Хогвартса, проникая в души людей, уносясь в небеса. Это Деймос рассыпался на осколки, не пережив свою хозяйку ни на миг.
|
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
