Сквозь воспоминания И как раз вовремя!
Мгновение спустя в кабинет ворвался Снегг. Гарри никогда не видел его таким разъярённым. Затаив дыхание, он вжался в угол.
Видно, Снегг опять поскандалил с матерью. Он слегка дрожал от возбуждения; казалось, каждая клеточка его тела источает ненависть.
Схватив со стола графин с водой, маг сделал несколько жадных глотков, а затем со всей силы швырнул его в стену, к счастью, противоположную той, рядом с которой находился Гарри. Зазвенели осколки, но Снегг даже не шелохнулся. Его блуждающий взгляд обвёл комнату, и Гарри прочёл в нём страстное желание бить, крушить, убивать.
В таком состоянии декан Слизерина, пожалуй, представлял собой не менее опасного противника, чем Волан-де-Морт.
Гарри проклинал свою медлительность.
Что ему стоило уйти минутой раньше! Зачем было дожидаться финального аккорда виденной в Омуте сцены, тем более что это не доставило ему удовольствия и не добавило ничего нового к тому, что он уже и так знал? Да, ему крупно повезло, что он сумел вернуться из Омута Памяти Снегга до его прихода. Просто чудо, что тот так задержался, ибо пребывание незваного гостя в его самых сокровенных воспоминаниях длилось явно больше пятнадцати минут. Но что делать теперь? Как выйти из кабинета под самым носом Снегга, когда он в таком состоянии? Гарри нутром чувствовал, как сильно Снегг напряжён. Слух у него сейчас, наверное, обострён до предела, да и другие чувства тоже. Пытаться сделать хоть шаг было бы чистым безумием.
Снегг вдруг вперил невидящий взгляд прямо в тот угол, где он находился.
Гарри похолодел. Он некстати вспомнил, что Грозный Глаз Грюм может видеть сквозь невидимую мантию, и от этой мысли сердце бешено запрыгало у него в груди. А что, если и Снегг научился этому? Он зачем-то представил, как Снегг хватает его, и на лбу у него выступила испарина. Вот влип! Да Снегг сразу поймёт, где он только что был, а если захочет убедиться наверняка, то сыворотка правды у него наготове. И тогда...
Стиснув зубы, Гарри пытался сообразить, что может сделать. Он не сомневался, что, обнаружь его Снегг сейчас, ему крепко не поздоровится. В его жизни уже не раз, и не два были ситуации, когда он находился на волосок от гибели, но в эту минуту ему казалось, что хуже положения ещё не было. Надо так нелепо попасться! Запалиться из-за собственного нездорового любопытства! Да он и палочкой-то взмахнуть не успеет - у Снегга реакция куда быстрее, как он недавно убедился воочию. Оставалось уповать на свою счастливую звезду. Авось, пронесёт и на этот раз…
Снегг всё смотрел в его сторону, и Гарри чувствовал, что напряжение становится невыносимым. Тело затекло, по спине струйками сбегал пот, а он не смел даже лишний раз вздохнуть. Положение было ужасным.
Внезапно Снегг резко оторвался от стола, на который до сих пор опирался, и стремительно шагнул к шкафу, где стоял Омут Памяти. Гарри едва подавил вздох облегчения. Он чуть-чуть переменил позу, не сводя глаз с профессора.
Снегг тем временем достал палочку, опустил её почти к самой поверхности чаши с воспоминаниями, и тотчас же лёгкое серебристое облачко поднялось из Омута и затрепетало в воздухе.
- Мементос Корасон! - произнёс Снегг севшим голосом, и облачко плавно двинулось в его сторону.
Оно словно вплыло ему в грудь, исчезнув в складках мантии, и в тот же миг Снегг сдавленно вскрикнул. Он пошатнулся, нетвёрдым шагом подошёл к креслу, но не смог в него опуститься. Его правая рука была судорожно прижата к груди – будто он пытался облегчить терзающую его боль. Он опять покачнулся и упал на пол, извиваясь под действием чудовищной судороги. Ему было очень плохо.
Гарри наблюдал за происходящим со страхом и изумлением. Что творилось со Снеггом? Это было очень похоже на эпилептический припадок или даже пытку заклятием Круциатос, но ведь он всего лишь вернул воспоминания обратно! Лицо профессора помертвело – оно выражало сейчас такую муку, что, казалось, ещё немного - и он умрёт прямо на глазах. Свободной рукой Снегг делал какие-то нелепые движения, словно пытался что-то схватить, но у него ничего не получалось, и весь его вид являл картину ужасающего бессилия.
Страх Гарри улетучился, уступив место состраданию: было невыносимо смотреть на такие мучения. Он почувствовал острое желание помочь Снеггу, не дать ему умереть. Не то, чтобы он вдруг проникся к нему симпатией, но он не хотел, не мог оставаться безучастным, видя, как на его глазах человек гибнет под действием таинственной и страшной силы. Он уже собирался откинуть мантию и обнаружить себя, не представляя ещё толком, чем может помочь, когда Снегг издал дикий вопль, конвульсивно дёрнулся и затих.
Гарри был ни жив, ни мёртв от волнения.
«Неужели умер?!»
Он подошёл к Снеггу и, склонившись над ним, приподнял его левую руку за запястье. Слабый пульс едва прощупывался. Гарри вздохнул с облегчением. Значит, Снегг всего лишь без сознания. Надо пользоваться моментом и уходить.
Но что-то удерживало его. Он потянулся, разминая мышцы, и после секундного раздумья отошёл обратно в свой угол, оказавшийся вполне безопасным местом, твёрдо решив, дождаться момента, когда Снегг очнётся. В крайнем случае, подумал он, скажу, что пробрался в кабинет, как раз тогда, когда Снегг был без сознания. Это звучало вполне убедительно, и Гарри приободрился.
Он ждал.
Прошло несколько томительных минут, прежде чем Снегг наконец пошевелился. Рука, на которой Гарри нащупал пульс, дрогнула, глаза открылись, и профессор глубоко вздохнул всей грудью. Он медленно приходил в себя. Боль понемногу отпускала его, и вот он уже осторожно, с усилием приподнялся. Гарри заметил, что рука, на которую он при этом опирался, сильно дрожала. Сам Снегг был бледен, как мертвец, хотя бледнее, казалось, уже некуда. Кое-как уцепившись за край стола, он встал на ноги, и, тяжело опираясь на столешницу, через несколько секунд рухнул в кресло. Его била крупная дрожь, он тяжело дышал и вообще выглядел так, словно только что вернулся с того света.
Немного придя в себя, Снегг поднял валявшуюся на полу палочку и указал ею куда-то вглубь класса.
- Акцио настойка полыни, - произнёс он слабым голосом.
Вскоре нужная склянка была у него в руках, он откупорил её и, морщась, отпил больше половины. Потом отставил её в сторону и устремил застывший взгляд в пустоту.
Через некоторое время целебный отвар подействовал: взгляд Снегга снова обрёл осмысленность, и он глубоко вздохнул всей грудью, словно прогоняя остатки боли. Его недавнего гнева как не бывало, и лицо выражало теперь бесконечную печаль, так что Гарри с любопытством рассматривал его. Он никогда не видел Снегга таким.
Снегг, казалось, окончательно оправился. Он приложил руку к сердцу и, удовлетворённый его ровным биением, облегчённо вздохнул.
- Жизнь жестока, моя кошечка… - тихо произнёс он, - ...да и бессмысленна.
Гарри вздрогнул от этих слов. На короткое время он забыл о том, что видел в Омуте, потрясённый припадком, случившимся со Снеггом, но эти неожиданно сказанные вслух слова разом освежили его память. Он вглядывался в лицо преподавателя и не находил в нём привычной озлобленности на весь мир. Напротив, Снегг показался ему усталым и сильно постаревшим. На бледном лице застыло отчуждённое выражение - как там сказала старуха? - словно смерть уже простёрла над ним свою тень. Но поразительнее всего на этом мёртвом лице были глаза. Это были не те два холодных тоннеля, в которые Гарри не мог смотреть без внутреннего трепета. Эти глаза были живыми, и в них словно собралась вся скорбь мира.
Гарри почувствовал невольную жалость к этому человеку. Конечно, у него не было причин любить зельевара, но сейчас он впервые задумался о том, что, в сущности, почти не знал его. Душа Снегга представлялась ему некой мрачной бездной, которую никогда не освещал даже слабый лучик света. Но теперь он знал – убедился своими глазами, что столь категоричные выводы были преждевременны. Он смутно догадывался, что Снегг пережил нечто очень плохое, что навсегда изменило его жизнь. С той девушкой у него явно ничего не получилось, но он до сих пор помнил её. Да и сцена с матерью красноречиво свидетельствовала о том, что он был очень мало счастлив в этой жизни. Каково было не знать материнской ласки, каково было потерять любовь и жить с этим? Гарри был рад, что не ушёл, ибо ему представился удивительный случай увидеть Снегга без вечной маски ненависти, беззащитного и отчего-то ужасно близкого.
Он испытал странное и горькое чувство, увидев врага таким несчастным... и таким сломленным.
Снегг меж тем окончательно пришёл в себя. Он не без усилий взял себя в руки, и лицо его сразу приняло обычное угрюмое выражение. По-видимому, он опять вспомнил встречу с матерью: кулаки его непроизвольно сжались, а на лице появилось привычная гримаса холодной ярости. Он снова был самим собой, хотя теперь Гарри уже не был уверен, что это его истинное лицо.
- Филч! - загремел Снегг, поднимаясь с кресла, и Гарри вздрогнул от его крика. - Филч!
Профессор принялся расхаживать по кабинету, и Гарри в который раз пожалел, что до сих пор не убрался отсюда. Он вжался в угол, надеясь, что сейчас придёт Филч, и Снегг отвлечётся на него.
Но Филч не появлялся.
Снегг начал выходить из себя. Ему было необходимо сорвать злость на ком-нибудь.
- Где застрял этот идиот? - прошипел он.
Круто развернувшись, Снегг подошёл к двери и пинком распахнул её.
- Филч!!! - заорал он в темноту. - Где вас черти носят?
Раскаты его гневного голоса эхом отозвались в подземном коридоре, а потом Снегг, к огромному облегчению Гарри, решил сам отправиться на поиски нерадивого смотрителя.
Оставшись один, Гарри немного подождал, потом неслышно прокрался к двери, которую Снегг оставил распахнутой настежь и вышел в коридор. Соблюдая величайшую осторожность, он выбрался из подземелья. Снегг, к счастью, ушёл в другую сторону, так что Гарри беспрепятственно добрался до ближайшей лестницы, а уже оттуда со всех ног понёсся в гриффиндорскую башню, где, как он точно знал, его дожидались верные друзья.
|
Великобритания, 25.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
