Северус раздраженно перечеркнул целый абзац в эссе второкурсника-хаффлпаффца. За восемь лет работы в должности профессора Зелий он так и не привык к тупости студентов и ничего, что могло бы его примирить с педагогикой, не предвиделось. Пребывание в должности декана Слизерина немного сужало круг болванов, которых можно было по праву называть болванами. Нет, своих он тоже считал таковыми, но высказывать это мог не всем, да и то в узком кругу слизиринской гостиной, или вовсе наедине. Хотя, именно деканство было тем самым якорем, который удержал его не только в школе, но и вообще «на плаву».
Машинально рисуя трилистники в обычной маггловской тетрадке, которая всегда лежала на рабочем столе, он вспомнил первый месяц пребывания в Хогвартсе. Еще ни один сентябрь в его жизни не был таким невозможно жарким, как тот первый в школе, в новой должности. Он приходил к себе в комнаты, выжатый, как Daphne mezereum* в зелье. Не спасали ни холодный душ, ни крепкий кофе. Северус чувствовал себя, как на настоящей войне: постоянно преследуемый косыми взглядами, как в тылу врага; уворачивающийся от возмущенных и насмешливых фырканий МакГонагал, как от заклятий на передовой; стоящий, как приговоренный у стены, под прицелом десятков пар глаз студентов. Он пахал, как раб на плантациях, старался выстраивать уроки насыщенными и познавательными. Молодой профессор зелий не помышлял о завоевании юных душ и умов, он просто пытался оправдать свое пребывание в школе. Северус был готов донести все свои знания и сделать это с максимальной отдачей, на совесть. Но студентам они в таком количестве, и с такой подачей нужны не были. А он сам, со своей угрюмостью, внешней суровостью и неприветливостью, был совершенно не нужен детям. Все это Снейп понял спустя три недели преподавания. Он обратился к директору, внутренне, даже приготовясь слегка подумать над стилем общения и критериями оценок. Но Дамблдор только усмехнулся в усы, на его попытку воспитать студентов в уважении к зельеварению, и предложил ему чаю с лимонными дольками. Присутствовавшая при беседе коллега МакГонагал привычно фыркнула и разве только не зашипела. Северус побелел лицом, на что директор участливо заглянув ему в глаза, еще настойчивее предложил чаю. Переваривать откровенную насмешку, зажевывая ее сластями было выше его сил. Окинув гриффиндорцев хмурым взглядом, Северус, резко развернулся на каблуках и пошел вон из директорского кабинета, через плечо, бросив невнятные благодарности за совет и угощения. В сущности это было невежливо, но здесь от него хорошего никто и не ждал. День все же прошел не зря. Как говорится, не было бы счастья… С этих пор резкий внезапный разворот на каблуках и развевающаяся черная мантия – стали его «визитной карточкой». Выглядело это завораживающе и пугающе, вызывало трепет и восхищение. Неделей позже открылось еще одно откровение. Студент шестикурсник из дома Слизерин чуть не вылетел из школы за недостойное поведение. История и впрямь была гнусной, и «змееныш» заслужил наказание, но…. Северус бился за него, как за самого себя. Он с мрачной обреченностью выслушивал бравые обвинительные речи гриффиндорской деканши, мягкие, но очень неодобрительные монологи Флитвика, возмущенное кудахтанье профессора Спраут и даже навязчиво демократичные советы директора, и стоял на своем. Доказывал, что юношу не так поняли, что сложившееся негативное отношение к студентам-слизеринцам не способствует объективности высказываний, что в конфликте всегда небезупречны все замешанные стороны. Парень отделался отработками, возросшим пренебрежительным отношением преподавателей и большинства студентов других факультетов и беседой с родителями. Остракизмов удалось избежать, за что родители, кстати, предложили «благодарность» от которой Снейп отказался, очень стараясь не съездить кулаком по чистокровной физиономии папаши. Он таки вызвал к себе этого «героя». Парень был совершенно никчемушным, наглым и негодящим чистопородным красавчиком, не лишенным, впрочем, зачатков здравого смысла. Когда Снейп брезгливо кривя губы, чтобы не разораться, и пряча за спиной руки, чтобы не надавать мерзавцу оплеух, тихим шипящим голосом высказал ему свои довольно жесткие условия, змееныш не стал спорить. Потом, к слову, он покинул школу, не оставшись на седьмой год обучения. С этих самых событий жизнь потихоньку стала налаживаться. Следующий месяц еще больше укрепил его в мысли, что деканство – работа способная принести не только усталость, но и удовлетворение, как красиво сваренное зелье. Понимание это пришло на поле для квиддича. К чести МакГонагал, надо признать, гриффиндорская ведьма была честна и порядочна. Никто, кроме нее не сказал Снейпу, что декан любого дома всегда присутствует на первой тренировке своей команды. Она прибежала к нему в подземелья, стала неистово колотить в дверь и прямо на пороге, пылая негодованием, выговорила, за то, что его команда вышла на поле и не увидела на трибунах своего декана. «Это неприлично!» возмущенно фыркала Минерва. Северус тут же подхватился за ней. Всю дорогу она отрывистыми и рубленными фразами давала ему ценные указания по поводу того, что обязан делать декан в отношении квиддичской команды и игроков. Перед самым выходом их замка, где во дворе всегда кишмя кишат студенты, она резко остановилась и на удивленный взгляд Снейпа коротко хмыкнула: «Не за руку же мне Вас на поле вести, коллега!» Удивительно, но ему тогда вовсе не захотелось проклясть гриффиндорскую кошку. Напротив, он был ей почти признателен, даже за такое неуклюжее проявление солидарности и поддержки. Тем более, что его появление на поле в развивающейся черной мантии было встречено приветственным улюлюканьем, свистом и, как ему показалось, радостными криками. Во времена своего студенчества Северус не жаловал квиддич. Он мог бы играть, так как летал вполне прилично, а реакции его мог позавидовать сам Поттер. Но становиться мишенью для насмешек еще и в воздухе он не жаждал. Конечно, Снейп смалодушничал, но быстро убедил себя, что это не самая большая его ошибка.
Зато несколько следующих месяцев были сплошным белым вязким и холодным, как туман, пятном в сознании и в душе. Отчетливо помнились только тупая боль, бормотание бабушки, зелья, и сон, похожий на смерть. Совсем не сразу Северус понял, что сделала для него Августа за несколько дней, пока магическая Британия ликовала. А когда, спустя многие месяцы до него дошло, что Августа каким-то своим умением помогла ему сформировать прочный, почти непробиваемый блок на этих воспоминаниях, кинулся к директору. Северус сказал, что срочно должен отлучиться и, спустившись в подземелья, бросился к камину. Августа не удивилась его появлению, только изогнула тонкую бровь недоуменной дугой. Он мялся, собирался с мыслями, но так и не нашел слов и просидел около часа, из-под свисавших прядей волос, наблюдая, как бабушка читает. Когда он, неловко переминаясь с ноги на ногу, подошел попрощаться, бабушка стрельнула в него цепким взглядом и Северус склонившись, прикоснулся губами к ее тонкой и жилистой руке и ушел, больше ничего не сумев сказать. Воспоминания не стерлись совсем, не исчезли. Они были надежно закрыты в душе и сознании непроницаемой ледяной броней, вызывая грусть, тоску и даже боль, но уже не лишая возможности жить. Северус стряхнул с себя грустные размышления и скривился, увидев, что нарисованные им трилистники внизу странички напоминают глазки на веточке. Разглядывая орнамент из строенных глазков, он с удивлением отметил, что все они получились разными, и если призвать на помощь больное воображение, вполне можно каждому глазу найти хозяина среди знакомых. «Вот этот левый прищуренный, в первом трилистнике, явно похож на дамблдоровский», - мрачно констатировал он и отодвинул тетрадку. Углядев в каракулях «недремлющее директорское око», Северус почел это как напоминание о неисполненном деле. Несколько лет назад директор припряг его к очередному своему неведомому плану. Дамблдор за несколько дней до начала занятий вызвал его к себе и настоятельно попросил оказать помощь в индивидуальном обучении зельеварению одного студента. Хоть идея эта совершенно не нравилась молодому преподавателю, ничего необычного в ней он поперву не нашел. Ровно до того момента, как директор обмолвился, что обучение будет заочным. Северус был настолько ошеломлен явной абсурдностью подобного, что не преминул высказаться весьма недвусмысленно. Вначале Дамблдор снисходительно и дружелюбно старался втолковать неопытному профессору зелий, что в этой затее нет ничего странного. Однако, резкое и категоричное несогласие зельевара, быстро согнало добродушную улыбку с лица Дамблдора. Директор настаивал, объяснял, даже уговаривал, но к приказаниям или угрозам не прибегал. Спор прекратился внезапно после того, как Снейп громко высказался, что даже самого Мерлина можно превратить в сквиба или маггла, заочно обучая зельеварению. Великое имя, прозвучав будто заклинание, заставило обоих спорщиков замолчать. Директор, подумав немного, уступил, взяв, однако, с Северуса слово, что помощь в этом деле он оказывать все-таки будет. Снейп покинул директорский кабинет, согласившись повесить себе на шею еще одного потенциального болвана. Он обещал готовить планы индивидуальных занятий, предоставлять вопросы для контрольных тестов и индивидуальные задания. Также Дамблдор выдавил из него обещание проверять и делать подробный разбор этих тестов и заданий.
Северус подтянул из горки пергаментов голубоватый свиток, запечатанный пустой тускло-синей печатью. Тяжело вздыхая, он явно кривил душой. За эти годы Снейп успел привыкнуть к своему неведомому ученику и порой готов был допустить, что в ряде случаев заочное обучение возможно и по его предмету. Этого студента «Х» несомненно, учил очень сведущий, образованный и грамотный непрофессионал. В любом случае чувствовалось, что обучение зельям начинается не с чистого пергамента. И, хотя было заметно явное влияние другого (других) учителя (учителей), Северус не мог отказать себе в удовольствии, зачислить на свой счет несомненные успехи «Х». Студент вовсе не был гением, скорее, слегка «выше ожидаемого». Зато он обладал живостью, чувством юмора и живой раскованностью. И это был единственный его студент, которому он что-то позволял. Конечно, дело было только в удаленности ученика и учителя и в необычности процесса обучения. Таинственность, окружавшая это странное ученичество, перестала его раздражать. А тайн хватало! Начать хотя бы с того, что все свитки с эссе и тестами писались специальным зачарованным пером. Еще на них были наложены мощные, с применением высшей магии, чары, предотвращающие слежение. И с этим поработал профессионал, не понаслышке, кстати, знакомый с Темной Магией. Северус, любопытства ради, попытался применить безобидные «распознавалки». Результатом его действий стала такая нестерпимая головная боль, что к этому свитку он так и не смог больше притронуться. Посрамленный, он дождался следующего и сделал короткую приписку с просьбой повторно направить ему «утерянную» работу. Его «потоптали» еще больше, когда в следующем послании он обнаружил небольшой флакончик с прозрачной жидкостью, резко и пряно пахнущей и жгучей на вкус. В свитке была приписка четким почерком с подробными инструкциями к применению и краткими сведениями о составе зелья. Целую неделю одного взгляда на проклятый флакон было достаточно, чтобы лицо Северуса начинало пылать пунцовыми пятнами. В конце концов, зельевар взял верх над юнцом с болезненным самолюбием, и он с одержимостью фанатика бросился изучать присланный образец. Сперва приняв прозрачную жидкость за один из разновидностей «семейного» средства от головной боли, он был восхищен многослойностью препарата. Очевидная простота используемых ингредиентов предполагала такую же простоту в изготовлении и применении. Он пару дней ломал голову, пока не «почуял» какой-то неуказанный в составе компонент. Ключевое слово – семейный рецепт – должно было сразу прийти на ум и снять все вопросы. Снейп поразмыслил и с удивлением понял, что ему легко и комфортно считать все произошедшее не насмешкой, а лукавой улыбкой. Он с удовольствием убрал флакончик в потайной ящик в спальне и со временем стал относиться к нему, как к подарку.
Сосредоточившись, профессор Снейп развернул свиток и принялся читать.
***
«Свобода! Джина лысого - тебе свобода!» - возмущалась Регина, закладывая очередной вираж, круче прежнего. «Вместо того, чтобы изображать из себя птеродактиля, гоняться за совами и пугать домовых эльфов, лучше бы почитала что-нибудь», - ворчал брат. Всегда либерально настроенный мистер Люпин тоже неодобрительно относился к предложениям полетать вокруг дома. Про мисс Прайс и говорить нечего было, та просто закатывала глаза всякий раз, когда речь заходила о метлах. В ее представлении юная леди на метле была воплощением зла, и что самое страшное – воплощением крайнего неприличия. На ехидные вопросы юной леди о том, воплощением чего мисс Прайс представляется Леди Абигайль, летающая вместе с внучкой, Присцилла скептически поджимала губы. «Леди Абигайль», - возмущенно отвечала она, - «что бы ни делала, всегда выглядит, как Леди! Даже на метле, дорогая Абигайль – вылитая Мария Стюарт в седле!» Бабушка раньше чаще усмехалась, теперь – чаще хмурилась или вовсе досадливо советовала не заводить споров.
«Вот и получается, что всей свободе – кнат цена! Мало того, что только ленивый не учит меня жить. Так еще каждый норовит замучить советами! Как же это здорово у всех получается – помнить, что, кому и в каких количествах я должна!» - растравив себя окончательно, вслух крикнула Регина. Резко остановив метлу, она направила древко вверх. Послушная верная Валькирия беспокойно дернулась, но «ослушаться» не посмела. Рина усмехнулась, не отрывая рук от древка, ободряюще погладила метлу пальчиком. Еще мама, когда учила их с сестрой летать, объясняла маленькой Регине, что метла, как волшебная палочка, чувствует хозяина. Тогда она конечно, ничего не поняла, пока Абигайль спустя два года не заказала Рине метлу в «Валькирии». Метлы там делали на заказ. Мужчины в семье всегда покупали метлы в обычном магазине, а вот женщинам из дома Ризергам – метлы заказывали в «Валькирии». Сначала у Регины была «Валькирия», потом она летала на «Моргане» и вот совсем недавно уговорила бабушку, снова заказать Валькирию. В зависимости от настроения, погоды или степени сложности полета, Рина обращалась к метле, называя ее то Валли, то Вэл, то Кири. Был ли в этом смысл, или нет, в любом случае про маленькую ведьму можно было сказать, что она родилась не только с палочкой в руке, но еще и с метлой, вместо погремушки. Пожалуй, Регина и Валькирия были подругами и сообщницами. Очевидно, именно поэтому летние месяцы и короткие рождественские каникулы, проводимые всей семьей в Ризергаме, Регина почти не выпускала метлу из рук и даже по дому иногда носилась на метле, распугивая подвернувшихся эльфов.
Рина закончила праймери** в десять лет, никакой, кстати, магии! Абигайль просто чуть-чуть «поправила» документы. Теперь на будущий год ей предстояло сдавать GCSE - Cambridge examination board (higher)**. Таким образом, одна половина года выпадала из-за маггловского образования, другая – с вероятностью девяносто девять процентов может выпасть из-за магического. Она уже несколько раз натыкалась на взрослых, обсуждающих ее отправку в Хогвартс. Сначала Рина с интересом подслушивала. Правда недолго, так как кузен, и почти постоянно присутствовавший и занимавший очень активную позицию, мистер Люпин, обладали поистине нечеловеческим слухом и обонянием. Регина усмехнулась этой мысли и выровняла метлу. Покружив еще немного над Ризергамом и в конец замерзнув, она решила, что даже ее гениальная затея - словить сову и на лету отобрать у нее почту, не стоит последствий в виде перечного зелья, приправленного кудахтаньем мисс Прайс, неудовольствием бабушки и затрещин Эрика. Почти у самой земли она случайно заметила вдалеке темное пятнышко, совсем невнятное в зимних сумерках, зависла, прищурилась и удовлетворенно фыркнув, взмыла верх навстречу долгожданной птице. Ошеломленная Глазена, не успев сообразить, что за чудовище пытается отнять у нее ношу, угрожающе защелкала клювом. Ласково обругав сову «дурой», Регина выхватила у нее свиток и рванула обратно к дому. Мягко опустившись на землю, она водрузила метлу на плечо и бодро зашагала к парадному входу, чувствуя себя победительницей. На ходу юная волшебница цокала языком, извиняясь перед летевшей рядом возмущенной совой. Сунув свиток в карман широкой «полетной» накидки, она вытащила из другого кармана припасенное печение и протянула его птице в знак примирения. Мир был восстановлен тремя печенюшками. Сова взмыла вверх и бесшумно улетучилась.
В своей комнате Регина сбросила накидку, и рванула в кухню, искать верного Юсси. Его можно было уговорить, по тихому приготовить чаю на липовом отваре. Потом она устроила все для приятного чаепития и уселась ждать, задумчиво вертя в руках голубоватый свиток.
В прошлом году они с Эриком попали в Театр Ее Величества на премьеру Призрака оперы***. С тех пор она все время мурчала какую-нибудь из запомнившихся мелодий. И придумывала, придумывала невероятные приключения героев мюзикла, разумеется, отправив к гоблинам Кристину*** и заняв ее место. Буквально три дня назад, ей в голову пришел замечательный поворот событий. В нем безликий учитель зельеварения представал в виде Призрака Старого Замка, в маске и черном плаще. Так было романтичнее и таинственнее, и уж точно, веселее, чем унылая, даже не переписка, а обмен пергаментами. Подумать только, она даже не знала, как его зовут! И скорее всего, он совершенно не интересовался – кто его ученица. Рина, убедив себя в том, что это приключение, возвела неведомого учителя в Призраки, воспользовавшись удачно подвернувшимся Вебером. Неторопливо разворачивая свиток, она внимательно читала замечания на полях. Очевидно было, что Призрак остался доволен ее работой. Он не поленился и расчиркал ее эссе, отмечая отдельные абзацы «А*»**. «Играем!» - обрадовалась она и принялась за чай.
В одном из эссе, где ей пришлось расписывать свойства целого стога трав для сложного зелья, в описании свойств Василистника желтого -Thalictrum flavum, семейства лютиковых - Ranunculaceae Juss, Регина не удержалась и схулиганила, написав, что:
«…в исключительных случаях, целесообразнее и эффективнее использовать Аспирин (Acetylsalicylic acid+Ascorbic acid), вместо приготовления отвара из корней Thalictrum flavum, тк:
1. необходимость воспользоваться жаропонижающими свойствами отвара может возникнуть в момент, не подходящий для сбора сырья;
2. токсичность сырья требует повышенного внимания при изготовлении отвара, что затруднительно в условиях, когда принятие отвара показано;
3. заготовленное заранее сырье быстро теряет свои жаропонижающие свойства и, напротив, увеличивает токсичные, даже при хранении его в условиях оборудованной лаборатории;
4. при длительном использовании, отвар, приготовленный из любого сырья, может послужить причиной расстройства некоторых функциональных систем и органов человеческого организма;
5. Acetylsalicylic acid гораздо быстрее снимает лихорадочное состояние, прост в применении и не такой противный на вкус».
Она с нетерпением ждала оценки своей работы, а дождавшись, напугала весь квартал, по словам мисс Прайс, своим победным воплем. Учитель перечиркал все ее эссе, а в конце свитка убористым четким почерком перечислил семнадцать побочных эффектов применения Acetylsalicylic acid+Ascorbic acid. PS – ом, в качестве дополнительного задания, было велено «подобрать корректирующее зелье, или собственно сырье, компенсирующие перечисленные вредоносные действия, возникшие при использовании аспирина». Отметки за эссе не было, а Рина для себя записала: «1 : 1».
Замечтавшись о призраках с чувством юмора, Регина чуть не пропустила обед и, охнув, кинулась в гардеробную. Никаких приемов, слава Мерлину, на сегодня не намечали. Но снова выслушивать «дорогую Присциллу» с ее наставлениями о внешнем виде и манерах юной леди, Регине становилось все невыносимее. Отчаявшись заручиться поддержкой, хотя бы брата и Римуса, юная леди предпочла не связываться и стала одеваться к столу по-присцильски. Уже через пятнадцать минут, безнадежно опаздывая, Регина влетела в столовую, на ходу декламируя извинения. По дороге к своему месту она как заученный урок, поведала собравшимся о причине своей небрежности. Застыв, словно статуя около высокого стула, нахалка состроила «англицкое выражение лица», жестом остановила домовика и выжидательно окинула взглядом обоих джентльменов. Пока смущенный и слегка неуклюжий Люпин собирался подойти с другого к края стола, Эрик, привыкший к выходкам кузины, уже отодвигал ее стул.
- Прошу Вас, Леди! – с трудом сохраняя подобающее выражение лица, вкрадчиво и почтительно сказал он. Регина, не удостоив его даже взглядом, но чуть склонила голову к левому плечу, где в ухо зажурчал жаркий голос братца. Лицо мисс Прайс засветилось умильным счастьем, и она восторженно произнесла: «Ах, только взгляните на них, дорогая Абигайль! Как же это чудесно, когда молодое поколение так почтительно относится к традициям и способствует сохранению настоящего Британского духа!».
- Ну, Эрика только слепой и глухой может заподозрить в стремлении поддерживать Британский дух. – фыркнула миссис Тоттенхэм. - К тому же менее британской внешности и манер и представить себе нельзя. Ты, дружочек, - обратилась она уже к внуку, - скорее походишь на тайно пиратстствующего идальго.
- Вы так думаете, Моя Леди? – изобразив лицом крайнее удивление, спросил внук.
- Тут и думать нечего! – хихикнула Регина, с которой тут же слетала вся английская чопорность, едва появлялась возможность покуражиться над братцем. – Только похожи Вы, синьор, не на идальго, а скорее на жигало. Интересно, своим студенткам ты также математические премудрости на ушко нашептываешь?
- Мисс Ризергам!?! – взвизгнула мисс Прайс и даже, кажется, подпрыгнула на стуле. – Как можно??? Юной Леди совершенно невозможно произносить такие ужасные слова! Даже знать их неприлично! А уж употреблять их в отношении мистера Ризергама – просто недопустимо! Извинитесь сейчас же! Иначе, я буду просить Вашу бабушку побеседовать с Вами о Ваших манерах!
- Мисс Прайс! – Регина вскочила, поймав гневный взгляд Абигайль, - Пожалуйста, простите меня! Я даже и не знаю, что означает это слово! Просто оно звучит очень по-испански! А Эрик так похож на тетю Эстер, а она – испанка, вот я и подумала…. Эриииик! – заныла она, совершенно натурально демонстрируя готовность зарыдать, - Ну скажииии, ты ведь не обиделся?
- Глупая белка! – равнодушно и невозмутимо процедил молодой человек. Он старался держаться так, будто отмахивался от назойливой мухи. Все, кроме, пожалуй, мисс Прайс, поняли, что кузина «зацепила» его своими словами. – Прежде чем говорить, убедись что понимаешь, что болтаешь! Кстати, gigolo слово итальянское и к родине моей матери отношения не имеет. А то, что ты имела в виду, у нас называется Ildefonso**** , или Alfons****. А если ты не это имела в виду, то тебе стоило сказать еl bailador de pago****.
- Рик! Ведь благородный кабальеро не станет обижаться на глупую белку? – спросила Регина, подлетев к брату и чмокнув его в щеку. Затем тихонько добавила: – Может это сподвигнет тебя сбрить эти усишки, или уж отрастить к ним эспаньолку! Чтобы не походить на то, что у вас называется еl bailador de pago….
- Садись уже и питайся! – усмехнулся Эрик, стряхивая с себя регинины руки. – Кстати, как там твой счет с Призраком учителя? – догнал ее насмешливый вопрос брата, когда юная леди, наконец, приступила к еде.
- В его пользу! – заглатывая кусок пудинга, ответила Рина. – Он поставил мне за эссе маггловскую отметку.
- С юморочком парень! Может хоть кому-то удастся научить тебя придерживать характер. – сварливо констатировал Эрик. - Римус! – обратился он к мистеру Люпину, который до сих пор продолжал чувствовать себя весьма неловко, когда эта странная парочка общалась, - Ты готов? Дамы, позвольте нам вас покинуть? Мы присоединимся к вам за чаем, чтобы не утомлять скучными разговорами о политике, финансах и педагогике. – Эрик отвесил изящный поклон бабушке, Регине и мисс Прайс и увлек подошедшего Римуса к двери.
- Эрик, стой! Ты забыл про билеты в театр! Ты обещал! – Регина просительно глянула на брата.
- Изучайте матчасть, юная Леди! Вы переросли Джульетту по возрасту, но имеете сознание и манеры глупой белки! Вам еще рано прикасаться к прекрасному! – язвительно добавил он, увидев искренне удивленную физиономию Рины. Эрик хохотнул и, изобразив характерный жест, смачно сказал «Yeeessss!». Дверь за джентльменами закрылась, а Регина плюхнулась на стул, обдумывая план мести. «Наверняка отправились в оранжерею. А к гроту совершенно невозможно подобраться!» - раздраженно подумала она, - Хотя….
***
В оранжерее с выступа самой настоящей скалы падал небольшой, но самый настоящий водопад. Здесь было всего понемногу – и магии, и природы, и маггловских технологий, но все вместе создавали потрясающий эффект. Скала была невысока, и нависала довольно зловещей глыбой, образуя вполне мирный и симпатичный грот. Со скалы с приятственным шумом, как струи ливня с зонта, стекал неведомо откуда поток. Звук и тон его можно было «регулировать», выбирая по желанию серебристый звон колокольчиков, шум дождя, естественный звук хрустально струящейся воды, грохот Ниагары. Правда, последнее попробовала только Регина, за что Абигайль «отлучила» ее от грота на целый месяц. Грот любили все обитатели Ризергама. Однажды Юсси по секрету поведал приставучей Рине, что домовые эльфы иногда назначают в нем свидания. Здесь любила дремать мисс Прайс, неизменно таская с собой вышивание. Она убеждала всех, что чарующий пейзаж способствует вдохновению, а прикрывая глаза можно воображать новые узоры для вышивок. Очевидно, пейзаж наводил на нее не только чары творчества. Затейливые рулады ее мелодичного похрапывания были несомненно навеяны мелодиями падающей воды.
В грот можно было попасть, проскочив через частокол довольно холодных струй, если входить в оранжерею через обычную дверь. А можно было попасть в грот сразу из потайного коридора. Чаще всего грот оккупировала Регина. Она часами просиживала там, отмахиваясь от причитаний мисс Прайс о раннем ревматизме, артрите и прочих радостях. Девочка даже приложила палочку к его благоустройству. Это тоже была одна их шалостей малолетней бандитки. Несколько раз застигнутая Римусом за чтением магических книг сомнительного или явно вредного для ребенка толка, она долго хмурилась, бубнила, торчала в библиотеке, надоедала брату и наконец – устроила такое… ! В грот, если в нем кто-то находился, вдруг стало невозможно пробраться через коридорную дверь. Это была простенькая «замочная» защитка, которую с легкостью мог вскрыть даже сквиб. Но!!! Ее нельзя было удалить! Гадкая дверь не пускала следующего пришельца, визжа как мартовские кошки на крыше. Маленькая ведьма лишь ухмылялась, потирая ручки! Цель была достигнута – никто не может подкрасться к человеку, сидящему в гроте незамеченным ни спереди, ни сзади. Дверь предупредительно мяукала, а через струи воды все было прекрасно видно. Возмущенный мистер Люпин, не смогший урезонить нахалку, кинулся к миссис Тоттенхэм. Там его ждало еще одно разочарование. Абигайль, с усмешкой выслушав молодого человека, спокойно спросила: «Скажите, мистер Люпин, что вызывает в Вас большее возмущение: то, что Ваша ученица действовала вопреки Вашему замечанию, или то, что она Вас попросту перехитрила, установив простейшую, но действенную сигнализацию? Если последнее – Вам, напротив, стоит гордиться ученицей! Она дивно усваивает Ваши уроки. И первое не должно Вас смущать. То, что она почерпнула свои знания не только из рекомендованных Вами книг, вселяет уверенность, что у ребенка пытливый ум. А уж в том, что именно Вы сможете научить ее разбираться, что хорошо, а что дурно – я не сомневаюсь». – Римус, - сказала пожилая дама немного устало, но твердо. – Не надо бояться знаний. Просто для всяких знаний есть свое время. Наша с вами задача – научить Рину отвечать за свои поступки, слова и даже мысли».
***
Осторожно пробираясь поближе к гроту, Регина пыталась сообразить зачем она с упорством садового гнома стремиться проникнуть в беседу брата и мистера Люпина. «Где-то я слыхала, что подслушивать недостойно», - усмехнулась она про себя и прислонилась спиной к здоровенному дубу. «Удивительно устроена оранжерея», - продолжала размышлять Регина.
Она присела на корточки и принялась разглядывать муравья, ползущего по своим муравьиным делам. Девочка не раз приставала к бабушке с расспросами о магии, которой устроена эта домашняя сказка. Абигайль обыкновенно отмахивалась и не стремилась пуститься в объяснения.
«Еще бы! Куда там, какой-то белке понять, как устроить в доме совершенно натуральный лес с настоящими живыми деревьями, мурашками, пичужками- зверушками. Магия – ясное дело! Но как же тогда смена времен года? Вечное лето? И никто в спячку не впадает, и деревья зеленые все время? Ни тебе весны, ни зимы, ни осени! И дождей не бывает! Стало быть - они не настоящие! Сплошная иллюзия? Или, того хуже: они живые, но живут в таком ритме, что долго не протянут. А когда просто умрут, их заменят на других, таких же обреченных. Чего тогда стоит этот рай, где для всего живого своя плата за тепло, «светло» и «счастливо»? Эрика, разве спросить? Так он не скажет, даже если знает. А мистеру Люпину такое, похоже, вообще не по зубам. В таком раю – искушению – самое место!» - Регина снова невесело усмехнулась. – «Точно, белка! Да еще и глупая!» – зло сказала она, поднялась и уныло побрела по тропке прямо к гроту. Джентльмены действительно сидели за прозрачной завесой струй и о чем-то оживленно беседовали. Они были так увлечены, что совершенно не смотрели по сторонам. Еще шаг вперед… Еще пара шагов… «Интересно, что это?» - размышляла новоявленная шпионка, - «Беспечность? Или доверчивость? Допустим, они ведут себя достойно – значит, они достойные люди и считают, что все вокруг них – должны вести себя также. А может, наоборот, они так поступают, потому что тут все исключительно достойные люди, и они вынуждены вести себя соответсвенно? Ни фига себе проблемка! Прямо-таки вечный вопрос – что есть начало: курица, или яйцо. Ну да!» - фыркнула юная схоластка – «И с какого конца его есть? Дуализм какой-то, хотя, не уверена, что правильно в этом разобралась. В любом случае», - поразмыслив, решила она, - «Не ошибается тот, кто ничего не делает! А праздность, как известно – мать всех пороков! Стало быть – буду делать и…. Да здравствуют ошибки! Тем более, что потом всегда можно раскаяться!» - удовлетворенно улыбнулась Регина, потому, что эта философия ей понравилась. «Вот странные люди!» подумала она, подобравшись к гроту совсем близко и застыв, - «Ну ладно мистер Люпин, он физику не учил. Хотя не мальчик уже, мог бы быть понаблюдательнее и давно бы понял. Но Эрик! Преподаватель! Оксфорд! Бестолочь, да и только! Неужели не знает, что мне слышно их и воду, а вот им – только воду и…. друг друга!»
***
- Ты становишься несносным в преддверии полнолуния, друг мой Lupus! – спокойно сказал Эрик.
- Вот как? Зато меня «выносит» на три дня, а ты – невозможен по определению! – тут же парировал его собеседник.
- Смотрите-ка! Какая ирония! – отвратительно медовым голосом протянул Эрик. – Набрасываешься на меня, как дикий зверь, - хитро прищурившись, продолжал он, - причем, совершенно во внеурочное время. То есть не тогда, когда бы это было продиктовано голосом, так сказать, крови. Это можно было бы понять. А так, сэр, я не нахожу разумного объяснения Вашей агрессивности.
- Брось издеваться, Маугли-переросток! – огрызнулся Римус. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Зачем ты все время задираешь ребенка? И манера общения у вас…ммм … по меньшей мере странная.
- Оооо! Общение с моей кузиной сказывается! – расхохотался Эрик. – Она не только глупая белка она еще и ехидная и язвительная. Вот ведь противный зверек! Вы только подумайте, маугли-переросток. Скажи, Римус, ты сам читал, или Рина рассказывала? Впрочем, - не дождавшись ответа, уже серьезно продолжил он, - действительно Маугли, да еще и переросток. Очень образно и емко.
- Ну, - Римус смущенно опустил глаза, - ты же понимаешь что по сравнению со мной…. Я хотел сказать, что ты совершенно нормальный… Нет, абсолютно здоровый человек, немного метеозависимый. А вот я…
- А у тебя тоже был такой же выбор! – резко окрысился мистер Ризергам. – Тебе предлагали! И сейчас ты бы тоже был просто метеозависимый!
- Но тогда бы я лишился…, - тихо начал Римус.
- Вот и я говорю, - резко перебил его Эрик, - выбор у тебя был. И ты его сделал! А за меня в свое время это выбор сделали другие…, - еле слышно добавил он. ***
Что бы тело ни хотело,
Что бы разум ни решал,
Думаем мы «грешным делом»,
А ответствует душа. Ты решаешь неумело?
Для других – изволь, пляши!
Никому тут нету дела
До глубин твоей души! Жизнь земная быстротечна.
И сомнений не страшась,
От рождения и вечно
Выбор делает душа. * Daphne mezereum- Волчье лыко - кустарник с ядовитыми плодами и корнями
** Праймери - (primary), (secondary) – начальная (с 5 до 11 лет) и средняя (11- 16) ступени образования в Великобритании.
** GCSE - Cambridge examination board (higher) - подготовленные экзамены Кембриджского университета. Сдаются не по всем предметам - есть обязательные и факультативные. Набор обязательных предметов несколько различается.
**. «А*» - (A-level) - в британских школах приняты оценки (по убыванию) A, B, C, D, а также A* (A-star) - пять с плюсом и U (undone) или F (failed) - единица.
Для экзамена по каждому предмету существует два уровня сложности: базовый и продвинутый (basic и). Учитель вместе с учеником и родителями решают, какой экзамен реально сдать данному ученику по данному предмету, причем решающее слово здесь (как и вообще во всем в британской школе) принадлежит учителю. Экзамен, как правило, состоит из нескольких частей (papers), неудивительно, что выпускные экзамены в школе продолжаются два месяца: май и июнь.
*** Мюзикл, написанный английским композитором Э.Л. Вебером в 1986 г. по мотивам романа Гастона Леру. Поставлен в окт. 1986 г. и идет до сих пор в «Театре Её Величества
**** Ildefonso , или Alfons**** (исп.) Идельфонсо, Альфонс. Часто исп-ся в нарицательном смысле (мужчина, живущий на деньги женщин)
**** еl bailador de pago. (исп) – платный танцор (жигало). (т.е. не подразумевается ничего дурного).
|
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
