Это вовсе не забава.
И не детская игра.
В споре, левых нет и правых,
Между Завтра и Вчера На маленький, лондонский дом, крадучись наступало Рождество. Все домочадцы что-то тихо затевали, с мечтательным или озабоченным выражением лица раздумывали над подарками, прятали глаза от цепких и люботыствующих взглядов окружающих. Только Юсси да Мэб, которую в этот раз вызвали из Ризергама раньше обычного, смотрели на волшебников и мисс Прайс c ехидцей. Они хитро блестели глазками и весело хрюкали, жеманно прикрывая рот ладошками. Ланс радостно по щенячьи повизгивал и бестолково подпрыгивал на всех четырех лапах, когда видел хозяев, торопливо прячущих подарки. Когда Эрик пыхтя и отдуваясь, заталкивал клавесин – сюрприз для мисс Прайс - под лестницу, даже мистер Люпин, последние несколько месяцев улыбавшийся реже, чем лондонская погода, весело включился в такелажные работы. Потом он старательно бормотал сложные заклинания, трансфигурируя старинный инструмент в затейливый гибрид комода и школьной парты.
На бледных щечках мисс Прайс почти всегда розовели отголоски того, что принято называть здоровым румянцем. Она то и дело шумно и внезапно собиралась, исчезала ненадолго и возвращалась, тихонько скребясь в дверь. Это было условным сигналом для верного Ланселота. Пес неизменно чинно вставал и брел, будто и не по делу вовсе, а просто так – пройтись. Затем он вышныривал в коридор и мчался искать Юсси. Если пес настигал домовика, то принимался молча подталкивать его носом под любую доступную часть тела, гоня в направлении двери. Сначала Юсси верещал, затем привык и даже перестал ворчать. Регине, когда она наблюдала эти погонялки, даже начало казаться, что пес и эльф на ходу подмигивают друг другу, а может и переговариваются на своем, только им понятном языке. Юсси впускал скребущуюся на пороге даму, и в передней начиналась возня, сопровождаемая сопением и приглушенным шепотом.
Унылые елки с растопыренными колючими лапами в витринах магазинов не казались даже зловещими. У них был жалкий ощетинившийся вид затравленных дикий зверей, которые попали в страшное место и никак не могут собраться с духом, чтобы принять гордый и достойный вид и сохранить лицо.
Регина вяло перебирала подарки, приготовленные для близких и друзей, готовясь к самому главному и самому неприятному делу.
***
Давным-давно, ее первый год в школе чуть не стал последним. Там устраивали Рождественское представление по сказке «Снежная королева». Когда раздавали роли, всем первоклашкам сказали, чтобы они готовили костюмы цветочков, зверушек, снежинок и прочей толпы. Дети тут же принялись голосить, наперебой сообщая молоденькой учительнице, кем они нарядятся. Только Регина молча, без слез, без криков собрала вещи, встала и вышла из класса, провожаемая удивленными взглядами примолкших детей и преподавательницы. Молоденькая неопытная женщина даже не сообразила, что малышка может одна, без сопровождения отправиться домой. Опомнилась педагогиня только когда через час, обезумевшая от ужаса мисс Прайс, обычно забиравшая девочку, начала метаться по вестибюлю колледжа с криками: «Рина! Детка! Боже мой, где она? Где моя девочка???». Рыдающую особу попытались успокоить, пригласили в кабинет директора, позвонили в полицию. Рину нашел Эрик поздним вечером в Риджентс Парке. Она сидела на скамейке и смотрела на черную рябь пруда. Эрик, обычно не утруждавший себя тщательным контролированием эмоций в отношении сестры, умудрился сдержаться. То-ли был очень напуган ее исчезновением, то-ли просто повзрослел, наконец. Он осторожно присел рядом и первым делом легонько приобнял сестру. Убедившись, что Регина не дрожит от холода и вполне себе нормально сидит, молодой человек облегченно вздохнул и крепче прижал к себе девочку. Они так еще чуток посидели, и Эрик предложил отправиться домой: «Пойдем, глупая белка. Время пить чай. Нас уже ждут дома».
О ее демарше дома никто не упомянул. Даже мисс Прайс не задала Рине ни одного вопроса, не произнесла ни единого упрека, обошлась без причитаний и украдочных слез. Видимо ее не только успокоили, но и провели с ней беседу. На следующий день бабушка зашла в комнату к внучке.
- Я хочу предложить тебе одну интересную игру, дорогая. – сказала пожилая дама, удобно устраиваясь в кресле. – Ты не против?
- Зачем? – мрачно спросила девочка, хмуро глянув на бабушку.
- Зачем? Хммм…. Хороший вопрос! - улыбнулась Абигайль. – Затем, что играть – более полезное и интересное занятие, чем дуться, как мышь на крупу.
Регина непонимающе уставилась на бабушку, и долго буравила ее колючим синим взглядом. – А если мне не хочется играть? – спросила она.
- Значит, тебе хочется сидеть и расстраиваться? Странное желание. - пожала плечами бабушка. – Знаешь, иногда бывает, что что-то не получается сделать, придумать или понять с первого раза. Как будто на стену натыкаешься, и никак ее не прошибить. Так вот, скажу тебе по секрету – есть много способов решить проблему. – улыбнулась она. – Во-первых – можно биться в кровь головой об стену. В этом случае решение может и найдется. Можно же и стену головой пробить, верно? Это больно, долго. Можно так наколотиться, что забудешь не только о проблеме, но и обо всем. Добро еще, насовсем! А вдруг потом она опять вернется? – подмигнула Абигайль внучке.
- А во-вторых? – заинтересованно спросила девочка.
- Можно попытаться обойти стену.
- А если она длинная?
- Если длинная, ты можешь всю жизнь прожить, топчась вдоль одной стены, - засмеялась Абигайль.
- Тогда, - разочарованно спросила Регина, - как же быть? Я не хочу топтаться…. всю жизнь.
- Вот и славно! – обрадовалась бабушка. – Поэтому, давай займемся приятным делом – поиграем! Это очень интересно и полезно! А там, глядишь, и найдется что-нибудь, что поможет тебе справиться со стеной.
- С одной? – серьезно спросила Рина.
- Вооот! Совсем другое дело! Умница! – похвалила Абигайль. – Проблем – множество, и они разные. Поэтому надо найти правило, по которому стоит всегда решать проблемы! Итак, запоминай: прежде всего, не злись, не жалей себя, не ной! Успокойся, отвлекись, а затем – подумай. Уверена, что у тебя все получится. Может не с первого раза, но обязательно получится!
Регина долго сидела молча, сосредоточенно хмуря брови, и переваривая все сказанное. Потом она медленно кивнула головой, принимая совет.
- Можешь считать, что с одной стеной ты уже справилась. – улыбнулась бабушка и поднявшись, направилась к двери.
- Ба!? – окликнула ее девочка, и миссис Тоттенхэм круто развернулась. Она придирчиво вглядывалась в глаза внучки, стараясь предугадать вопрос. Во взгляде волшебницы было и недоумение и досада.
– А играаа??? – растягивая слово, ехидно спросила Регина.
- Ах, игра! – Лицо бабушки осветила довольная улыбка. – Собственно, это и не игра вовсе, просто забавное занятие. Близится Рождество. Это совершенно волшебный праздник! Чаще всего именно в это время совершаются настоящие чудеса. Так вот, чтобы не мешать чудесам совершаться, перед Рождеством нужно избавиться ото всех обид, долгов, ото всего ненужного. Если подумать, что мешает чудесам, можно от этого избавиться. Сядь и подумай, мысленно собери все в кучку – да и выброси! И все будет расчудесно!
Рина снова задумалась и недоверчиво спросила: - Дааа, я вот выбросила неделю назад Тедди, у которого носа нет, и глаз выскакивает. Выбросила, потому, что разозлилась. Он на полу валялся, а я на нем в темноте споткнулась. А потом, - девочка насупилась и шмыгнула носом, - ревела всю ночь. Мне его вдруг так жалко стало. Я вылезла, пошла искать, а его уже мусорка увезла. Если бы не мистер Люпин, ни за что бы его не нашли.
- Все верно! Все сходится, дорогая! Подумай! – серьезно сказала бабушка. – Правило такое: села, успокоилась, подумала. А ты что сделала? Хвать – и в помойку. Злость – это почти глупость! Даже хуже, потому, что она сознательная! И еще: определять «ненужное-нужное» - очень осторожно надо. Думай, соображай! И все…
- получиться?! – радостно закончила девочка.
- Вот это уже говорит Regina, а не Глупая белка, - хмыкнула Абигайль и вышла из комнаты.
***
«Да уж! Хороша забава!» - мысленно ворчала Рина. «Затейница-бабушка. Игра на всю оставшуюся жизнь». Хотя, если честно, жаловаться ей было – грех. Игра – не игра, а жить и решать проблемы действительно помогала. Взять хотя бы семейку! С одним Эриком проблем всегда выше крыши. Если обижаться всерьез – либо рехнешься, либо до смертоубийства дообижаешься. Даже тишайший и спокойнейший мистер Люпин, друг, учитель, тихий добрый человек. Но… Тихие воды глубокииииии…* Вообще-то отношения у них с самого начала сложились дружеские, но осторожные. Регина хмыкнула, вспомнив знакомство с Римусом. Бедняга так «сложно» выглядел, когда она, как ей казалось, задала вполне невинный вопрос: «Мистер Люпин, Вы – оборотень?». Она мечтательно прикрыла глаза, улыбнулась и записала в тетрадке: «Рассказать Римусу, как она догадалась». Рина представила, как он будет смущен и расстроен, и сделала приписку: (попросить Эрика). Если просить брата не о себе и не для себя, результата можно достичь вернее. Ко всему - это еще и гуманнее. Одно дело, когда она будет улыбаясь рассказывать, (ведь она не сможет не расхихикаться), и совсем другое – если Эрик. Он друг, в чем-то собрат, как говорится - это тебе не «хомо – хоммини…»**. «Видимо Эрик прав! Я гадкая! Надо было Римусу давно объяснить, что никакого чуда не было. Просто Ланс, а особенно Пилат почуяли. А я просто по их поведению догадалась», – констатировала она, без всякого, впрочем, раскаяния. В последнее время Регина, не смотря на существенную разницу в возрасте, все чаще видела в мистере Люпине скорее приятеля, чем учителя. Даже члена семьи, в какой-то степени…
***
Когда ей исполнилось тринадцать лет, бабушка, согласно семейным законам, добавила еще один предмет в ее расписание - «Родовую магию». По большей части, конечно, магию Ризергамов. Это занимало в ее графике больше пяти часов в неделю. Ризергамы со всем их умением и знанием, амбициями и традициями, очевидно, вознамерились создать свой мир. Хорошо ли, плохо ли, но они его создали. Вся история семьи с самого ее начала, то есть с первых реальных упоминаний в летописях и документах, в наследуемых ценностях и полезностях разного рода, и составляла суть нового предмета.
Эрик, как всегда, был против. Он всегда бывал против, когда Глупую белку приобщали ко взрослой жизни, но бабушка была непреклонна. Сначала Рина подозревала брата в банальной зависти. Потом это прошло, но это было потом, совсем потом, а сначала…
Оооо! Ей не раз бывало так стыдно за все те случаи, когда она, движимая любопытством и детской злостью, шпионила за братом и бабушкой, стараясь не упустить «тайного сговора», секретов. Однажды это и привело ее ночью в башню Ризергама …
***
Двое мужчин и дама привычным маршрутом спускались по крутым ступенькам в подвалы дома. Всегда ядовито комментирующий «прогулки» Эрик, шел молча. Сложившийся ритуал, отработанная схема. По ней начинались, проходили и заканчивались тревожные ночи, окрашенные тусклым белёсым ядом полной луны. Тяжело и неуверенно ступавший, впереди всегда шел Римус. Следом за ним осторожно, но легко для своих лет шествовала Абигайль Тоттенхэм. Замыкал маленький отряд Эрик. Все трое шли, зная, что им предстоит общаться с безжалостным, известным, но непобедимым пока «врагом». Небольшая дверь, куда они всегда входили, закрывалась за ними, но вовсе не по волшебству. Абигайль запирала ее на ключ, а Эрик задвигал тяжелые засовы. Римус привычно, обреченно волоча ноги, проходил в самую дальнюю комнатенку, почти пещерку, где горели на стенах факелы, а на дубовом тяжелом столе – лампа.
Миссис Тоттенхэм устраивалась в старинном дубовом кресле с высокой спинкой, приступкой для ног и подлокотниками, напоминавшими разрезанные пополам трубы. Перед креслом ставилась высокая подставка для книг. Пока Римус устраивался, Абигайль неторопливо раскрывала книгу. Сделав все как должно, пожилая дама подзывала внука, молча стоявшего около двери, и что-то тихонько ему говорила. Эрик кивал и удалялся в другую смежную комнатенку, прикрыв за собой дверь. Абигайль сверялась с часами и, бросив взгляд на Римуса, начинала нараспев читать свои книги…
Откуда они взялись в Ризергаме, какой магией усмиряла безжалостную природу оборотня Regina рода Ризергамов? Как умудрялась немолодая уже ведьма справляться с дикой стихией полнолуния, превращавшей милого человека в безжалостного монстра? Возможно и были ответы на эти вопросы, но Абигайль Тоттенхэм – Reginе Ризергамов, вопросы задавать не осмеливались. Кроме нее и Эрика никто толком и не знал, что происходит в каменных комнатах-пещерах…
***
Абигайль потянулась к графину, в горле от постоянного бормотания пересохло так, что каждый вздох давался с трудом. Однако пальцы ее ощутили не прохладное стекло графина, а нагретую теплым питьем кружку. Ведьма медленно повернулась, не прерывая чтения, и увидела свою внучку. Девочка стояла в нескольких шагах от двери, готовая повиноваться любому знаку бабушки. В ее глазах пожилая дама не прочла ни страха, ни раскаяния, ни овечьей покорности, ни мольбы. Перед ней стояла маленькая ведьма, сознательно пришедшая и вполне представляющая то, что ее здесь может ожидать и что может за этим последовать. Абигайль кивнула, и, взяв кружку, стала отхлебывать питье, в паузах чтения. Отвар спасительным теплом напитал пересохшие губы, оросил нёбо и горло, разодранные словами и напевами заклинаний. Спустя какое-то время Абигайль закрыла книгу и облегченно вздохнула.
Регина молча и настороженно наблюдала за бабушкой и громадным существом на лежанке в углу комнатки. Она конечно имела некоторое представление о том, как выглядят оборотни, но видеть живого и настоящего ей не доводилось. Абигайль, сквозь прикрытые ресницы тоже наблюдала за внучкой.
- Как ты вошла сюда? – наконец прервала молчание бабушка. Голос у нее был хриплый и жесткий.
- Я знала, куда шла, Ба. – ответила Регина. Она чувствовала - врать нельзя. Я сидела под дверью и когда поняла, что настала спокойная фаза, колданула немного. В тетради пра-пра.., то есть Ровены Ризергам, с домашними заклинаниями, я кое-что нашла. Там правда это было про пчел, вообще-то… Но я подумала, что если чуть подправить, для Эрика будет в самый раз и … Ну он же не любит, как герань пахнет… ну… я … и…
- Изволь отвечать! – тихо, но властно приказала бабушка.
- Я устроила ароматную атаку. Сильную. Эрик вынужден был дверь открыть, чтобы не заалергиниться. А потом его чуть-чуть сморило. То есть я еще кое-чего добавила. Ну, и еще кое-чего, чтобы он меня не особо видел. – поспешила объяснить Рина на одном дыхании.
- Ясно. Потом все сама расскажешь Эрику и убедишь его пойти к врачу. А рецепт «этого» покажешь мне. Я сама еще проверю. – устало прошептала миссис Тоттенхэм. – Устала я. Раз ты здесь, садись на мое место. Ты будешь говорить, рассказывать, петь. Что хочешь. Ты не должна умолкать. И голос твой должен быть домашним, привычным. Ты должна говорить три часа. Затем снова наступит активная фаза. За это время я успею отдохнуть. Ты не боишься? – уже в дверях спросила бабушка.
Регина лишь замотала головой в ответ, впрочем, Абигайль и не ждала ответа от своей внучки.
Ровно через три часа рука бабушки легла ей на плечо, и она подняла голову, не прерывая своего рассказа. Язык, как пестик колокола, тяжело касался губ, зубов, неба. Рине казалось, что он разбух и издает такие же как колокол гулкие звуки.
- Остановись уже. – это сказал Эрик, встрепанный и ворчливый. Видимо бабушка успела его «обработать» и брат не выглядел, как человек, который собирается ее прибить в первый же удобный момент. – Недурной выбор. Я только советую тебе в следующий раз взять первоисточник. Сомневаюсь, что Диккенс радуется, когда с его романами знакомятся через посредство глупого хвостатого зверька. Рекомендую – Нашего общего друга.
- Довольно, острословы. Видите, он просыпается. Дальше мы справимся без тебя, Рина. Иди наверх. – велела бабушка и Регина даже не подумала ослушаться или задать вопрос.
***
Подвал покидали тем же порядком: впереди шел Римус, следом за ним – миссис Тоттенхэм. Последним поднимался Эрик. Он ступал осторожно, чутко и внимательно следя за каждым шагом бабушки.
В Ризергаме привычно и неспешно начинался новый отрезок времени до следующего полнолуния.
***
Что-то не получалось у Регины в это Рождество с избавлением от ненужного. Странная складывалась картина: все то, что она хотела бы сохранить и не менять – как раз надлежало оставить; то, о чем бы она хотела забыть и вовсе вычеркнуть навсегда из списка проблем - по определению никак не могло исчезнуть или решиться. А суматошный год заканчивался суматошным Рождеством. Все это время она вкалывала, вдалбливалась в образование, читала, зубрила, запоминала, опять читала. А Эрик, отвечавший за ее маггловское обучение, все время был недоволен. Даже когда ей что-нибудь удавалось, похвалы его были настолько двусмысленны, что даже зануда мисс Прайс, и строгий мистер Люпин укоризненно качали головами. Однажды Регине даже довелось услышать, как Римус выговаривал кузену за то, что Эрик своими едкими комментариями развивает в ней комплексы. Однако, это великодушие и сочувствие, вызванное тиранством Эрика, не сподвигало самого Люпина к снисходительности в отношении своих дисциплин. Он мягко и старательно драл с нее три шкуры, заставляя отрабатывать все новые и новые заклинания, и постоянно гонял по пройденному материалу. Однажды Регина разозлилась, и трансфигурировала все вазочки, подсвечники, рамочки с фотографиями с каминной полки в стадо мышей, кишащий клубок червей и банку, наполненную мотыльками. С обратной трансфигурацией у нее, особенно со зла, получилось «не очень», и по коридору засновали ежики в фиолетовых, извивающихся как волосы Горгоны, иголках и белый кролик в яблоках (бывший чайник из роскошного столового сервиза). Устроив все это сумасшествие, предусмотрительная ведьма тихо смылась, уговорив чувствительную и доверчивую мисс Прайс, прогуляться по вечернему Лондону.
Они вернулись поздно строго к вечернему чаю и нашли за столом строго молчавшую бабушку и измотанного сердитого мистера Люпина. Ни единым звуком не обмолвились эти двое, какой ценой и за какое время удалось им восстановить все, как было. Чаепитие прошло в полной тишине, и даже восторженная Присцилла прекратила тщетные попытки оживить компанию. Только в самом конце вечера миссис Тоттенхэм обменялась взглядами с мистером Люпиным и обратилась к внучке.
- Мисс Ризергам! – властно сказала Абигайль и Регина приготовилась к бою, так как это обращение не сулило ничего хорошего. – Я бы хотела прояснить для себя некоторые вопросы. Сейчас мы отправимся спать, а завтра Вы после колледжа зайдете ко мне в кабинет. В зависимости от Ваших ответов, мы продолжим либо разговор, либо занятия. Я доходчиво все объяснила? Повторите, пожалуйста, чтобы я была уверена, что мы все понимаем одинаково!
В этот момент в гостиную ввалился Эрик, вполне веселый, хоть и усталый и, бросив всем «общий привет», заверил семейство, что присоединится к обществу через пару минут. Когда брат скрылся за дверью, Регина подняла глаза на Абигайль, зная, что сказанное таким тоном требует ответа, и монотонно забубнила: «Завтра, после колледжа я пройду к Вам в кабинет. Мэм. Я на свежую голову отвечу на Ваши вопросы и получу оценку своим ответам или своим действиям. Мэм?» Ответа на ее бубнеж не последовало. Вместо этого последовал разъяренный вопль дикого зверя и в гостиную снова влетел Эрик. Одну руку он держал высоко поднятой, указательный и средний палец были серьезно атакованы. Очевидно, было, что атакованы они тем, кого он тащил в клетке в другой руке. На железных прутьях была прикреплена табличка «Глупая Белка». Внутри бесновалось громадное лохматое нечто, походившее на белку чудовищных (с хорошую лайку) размеров. Звереныш был дик и агрессивен. По гостиной прокатился коллективный «Охххх». Миссис Тоттенхэм была возмущена, мистер Люпин ошарашен, мисс Прайс близка к обмороку. Бледный от ярости Эрик давился возмущением, явно силясь подобрать ругательства. У бабушки возмущение и негодование отступило перед потребностью защитить и спасать, и пожилая дама потянулась за палочкой. Но Регина ее опередила. Вскочив, она резко и уверенно взмахнула палочкой и…
- Прости брат! – просто сказала она. – Я не думала, что Джесси так разнервничается, если я сделаю из нее Глупую Белку. – Она сосредоточенно и внимательно оглядывала кошку, которая, ощетинившись, сидела в клетке. Кошка прижала уши, вздыбив шерсть, и яростно таращила глаза, шипя и скалясь. – А!! - вспомнила девочка, подскочила к Эрику, пошептала что-то и коснулась палочкой пальцев. Эрик, все еще не решивший, что сказать, резко отдернул вполне здоровую на вид руку и потряс ею, будто обжегшись. Рина с любопытством наблюдала за ним, силясь понять, что же сделала не так. Удовлетворившись, она снова подняла глаза на молодого человека и тихо и с достоинством объяснила: «Джесси не могла тебе причинить серьезного вреда, не тревожься. Может, подергает немного, но, думаю, через часок совсем пройдет». Она взяла у молчавшего брата клетку и вытащила из нее растопырившую когтистые лапы кошку.
- Ты была вполне славной Стьюпи***, Джесс. Жаль только, никто этого не оценил. Простите меня все. Я не хотела вас огорчить. – расстроено закончила она. – Я могу идти, Мэм? - обратилась она к бабушке.
- Иди, Регина. Спокойной ночи. – отпустила ее миссис Тоттенхэм. – Только потрудись, пожалуйста, отменить сюрприз, который наверняка дожидается мистера Люпина. Ты ведь привлекла для этого мероприятия Ланселота, я права? – догнал ее у двери голос бабушки. Девочка резко развернулась, и уперлась упрямым синим взглядом в глаза Абигайль. Наконец, широкая улыбка расплылась по ее напряженному лицу, и она радостно кивнув, сказала: «Конечно, ба!».
Когда Регина вылетела из гостиной, Эрик устало плюхнулся на стул, потирая зудящие пальцы, а Римус незаметно отер ладонью внезапно вспотевший лоб.
- Ну что же, джентльмены, если у вас остались вопросы к мисс Ризергам, завтра мы все вместе ей эти вопросы зададим, а теперь мы с Присциллой отправимся спать. День сегодня был уж больно хлопотливый. – хмыкнула Абигайль, взглянув на смущенного Римуса и покинула гостиную, кивком приглашая за собой мисс Прайс.
Пол-ночи Юсси шепотом взахлеб рассказывал Регине, как Римус чертыхаясь и злясь, гонял по дому наколдованных тварей, пытаясь собрать их в кучу. Потом на помощь ему пришла бабушка, молча и сосредоточенно орудуя палочкой. Римус и Юсси гнали тварюшек на нее, а она, возвращала им прежние формы. Все шло славно, пока мисси Тоттенхэм не устала, и не разбила пару вазочек и рамок для фотографий. Тогда сдерживаемая ухмылка пропала с ее лица, уступив место глубокой складке между бровями и поджатым губам.
Регина все ждала, когда бабушка выбранит ее за безобразия. Но репрессий не последовало. Она только принесла в комнату девочке разбитые вещи и велела восстановить. А, уходя, добавила, что не расстроится и поймет, если над восстановлением поработает коллективный разум. Рина фыркнула и, собрав в кучу осколки, потащила их к учителю. Она молча вывалила все на стол и смиренно заглянула в глаза мистеру Люпину.
- Мистер Люпин! Я подумала, что еще не вполне сильна в простейшем Reparo, а тут бабушкин коллекционный китайский фарфор. – она ковырнула ковер носком башмака, и, не поднимая глаз, спросила, - Поможете? Сэр…
- Садись, и смотри внимательно! - ответил он и усмехнулся.
***
Вообще-то наступающий год не сулил Регине ничего хорошего. Обычно, предрождественская суета представлялась ей как веселое и немного волнительное топтание перед закрытой дверью. Что там за ней – новый пролет лестницы, «дверь в садик»? Отчего-то именно в этом году она ощущала себя так, будто не весело взбежала по ступенькам к этому новому Рождеству, а еле-еле, выбиваясь из сил, ползком добралась до верхней ступеньки. Себе она теперь представлялась, сидящей на лестничной площадке, привалившись к перилам и переводящей дух от подъема. И не было никакого желания подниматься, браться за ручку двери и … вступать в это новое незнакомое, но вполне определенное Завтра.
Рина получила довольно приличный результат GCSE на целый год раньше положенного. Кузен, правда, ворчал, что своими махинациями они с Абигайль обманули Ея Величество и всю Британию, коварно воспользовавшись деньгами добрых налогоплательщиков, и выпустили в свет аттестованного неуча. Эрик возмущался почти все лето, чем страшно попортил ей недолгие каникулы. Он редко показывался в Ризергаме, почти не разговаривал с сестрой, очень сдержан был с бабушкой и общался только с мистером Люпином, мисс Прайс и домовиками. За общим столом появлялся неохотно и быстро сбегал в библиотеку, где, завалившись книгами, бубнил что-то о диссертации. Миссис Тоттенхэм хмурилась, мисс Прайс расстраивалась, а мистер Люпин грустно улыбался и искусно уходил от любых попыток своей ученицы выпустить пар. В конце концов, юная леди не выдержала и решила подкараулить братца, чтобы вызвать его на разговор. Однако когда она короткими перебежками пробралась к гроту, она увидела там не только Эрика, но и бабушку. Рина готова была уже отказаться от своей затеи, но брат говорил так громко…
***
- Ба, я абсолютно спокоен! Но она же еще совсем глупая белка! Мозгов у девчонки – кот наплакал, умения и знаний – еще меньше! А вы с Римусом, вместо того чтобы помочь ей как-то определиться, поставили ее между двумя охапками сена, как буриданову ослицу. Она уже маггла-недоучка! А вы собираетесь ее еще и ведьмой - неумехой сделать. Ты только посмотри, она же ни одного предмета толком не знает! Выезжает только за счет цепкой памяти и чутья. Ну, еще обаяние и непомерное самомнение! – зло выплюнул последнюю фразу молодой человек.
- Ты закончил? – спокойно спросила миссис Тоттенхэм. Эрик раздраженно дернул плечом, но промолчал. На что Абигайль удовлетворенно кивнула и невозмутимо продолжила: - Тогда давай разбираться по порядку. Ты считаешь Рину недоучкой? Прекрасно. И это говоришь ты, сеятель высшей математики в Оксфорде, ты, который свою бестолковую сестричку мучаешь заданиями для студентов-первокурсников. Ты недоволен ее познаниями в естественных науках, в литературе, истории? Конечно, она не станет ни Шарлоттой Бронте, ни в Марии Кюри. Боюсь, она не получит Нобелевской премии. Но разве Рина хуже подготовлена к высшей ступени маггловского образования, чем твои студенты? Я скажу тебе, в чем дело! Дело в том, что она Ризергам, а в твоем понимании это планка, которой надо соответствовать либо абсолютно, либо никак! Ты в свое время посчитал, что девочке нужно заниматься логикой и философией. Я согласилась с тобой и приняла меры. А теперь выходит, дорогой, что заниматься надо было не ей одной. Прошу Вас, мистер Ризергам, выстройте мне простейшую логическую цепочку нашей ситуации. – Миссис Тоттенхэм с удовольствием наблюдала за тем, как возмущение выходит из ее внука, как воздух из воздушного шарика. Теперь горящие праведным гневом глаза Эрика тихо мерцали, как далекие зарницы прошедшей грозы и только крылья тонкого носа шумно втягивали воздух. Абигайль усмехнулась и спросила: - Не кажется ли тебе, что вся причина кроется в твоей личной несколько завышенной самооценке, которая в просторечии и у магглов и у волшебников называется гордыней?
- Ба?!!! – удивленно и обиженно воскликнул внук, никак не ожидавший такой резкой отповеди. – При чем тут моя гордыня? Ведь она же Regina!!! Разве ты сама,…
- Конечно не только твоя гордыня, мой милый! - рассмеялась Абигайль и ласково глянула на внука. – Я и не сомневалась, что тобой движет привязанность к малышке. Ну а если и гордыня, то исключительно клановая! – лукаво подмигнула она все еще возмущенно сопевшему Эрику. - Все правильно, Эрик Ризергам! Так и должно быть, - вставая и подходя к нему, сказала бабушка. – Понимаешь, друг мой, хорошо это, или плохо, но наша фамильная дурь уходит глубоко в прошлое и корни всего этого – под холмами самого Мерлина! Веришь - не веришь, хочешь – не хочешь, а отказываться от своей истории, от своего прошлого – самое последнее дело! Каким бы оно ни было, его уже не изменить. И каждое поколение Ризергамов, помня о прошлом, учится на его ошибках…
- И совершает свои, - сердито пробубнил Эрик.
- Не только, дорогой, не только! Учится - не совершать прежних ошибок и не плодить новых. Я бы так сказала. У кого-то получается хуже, у кого-то лучше. Только и всего! А совершенство – это … Это скучно, мой милый! – тихо сказала пожилая дама и, взяв внука под руку, добавила, - Пожалуй, тебе стоит помириться с Риной. Она очень расстроена, а ей предстоят какие-никакие, а экзамены. И поверь мне, найдется немало желающих поразглагольствовать о гордыне Ризергамов. Неужели ты хочешь, чтобы девочка не была к этому готова?
Эрик вздернул бровь, и глаза его гневно сверкнули. – Вы не считаете меня Ризергамом, Моя Леди? – тихо произнес он.
- Ну вот! Совсем другое дело! – довольно улыбнулась Абигайль. – Пойдемте, мистер Ризергам, становится свежо, да и утомили меня наши дебаты! – совершенно серьезно заявила она, а потом, фыркнув, щелкнула внука по лбу. – Тоже мне, стратег!
Струи водопадика размывали, делали нечеткими силуэты брата и бабушки, шум воды заглушал все остальные звуки, но Регина была уверена, что выходящие из грота в коридор тихо смеялись.
***
Регина в который раз оглядела подарки, лежавшие на кровати и, вздохнув, направилась к столу. Тетрадь – подарок бабушки немым укором лежала, раскрытая разворотом страниц, и в начале листа синело жирное и безжалостное двоеточие.
:
- Бабушка; Хогвартс; факультет; экзамены. – вывела она первую цепочку проблем.
- Бабушка; Эрик; Мистер Люпин. – вторая цепочка была едва-ли радостнее первой.
Обе строчки сказочными ремнями стягивали ей душу, удавками затягивались на шее, карябали голову, как терновый убор. «Страдалица, holy cow!”**** – злобно скривилась Регина. «Вот она - старость! Не успела еще насладиться «трепетной юностью», и уже готова сникнуть, увянуть от бурь и тревог взрослой жизни! И где же, позвольте спросить девичья беспечность, наивная восторженность? Попав в маггловскую школу, я мечтала о том, как оказаться в школе для волшебников. Теперь же перспектива отправиться в Хогвартс, как дементор высасывает душу. А что будет, когда я действительно туда попаду?» - невесело размышляла юная фаталистка. «Нет! Так не годится! Так я не проблем своих не решу, но и до Рождества не дотяну. Откуда паника, собственно?» - Регина решительно перечеркнула написанные строчки, немного подумала и быстро застрочила пером.
***** 1. «But that the dread of something after… - страх перед неизвестным – обычное явление, нормальное состояние (в любом возрасте!!!!)
2. The undiscovered country from whose bourn No traveller returns, - тут-то как раз все замечательно. Вполне себе известные границы известного места. И оттуда, кстати, возвращаются.
3. puzzles the will? - Да щассс! Во-первых – воля не моя! Но раз надо, значит – сделаем! И безо всяких там …. Не придумали еще тот паззл, чтобы Мою Волю … озадачить!
4. And makes us rather bear those ills we have Than fly to others that we know not of? – И даже вопроса нет! Вздор, Ваше высочество!!! Вы конечно неглупый молодой человек, но рассуждения Ваши – упаднические. Зло, знакомое оно, или неизвестное, в догонялки с ним играть – не барское дело! Придет время – разберемся! Этак и правда, все «…enterprises of great pitch and moment with this regard their currents turn awry»??? Чтобы «conscience does make cowards» из меня? Не дождетесь! Дожидаться пока «native hue of resolution Is sicklied o’er with the pale cast of thought» Это вам может для Вашего датского королевства и подходит, а мне – нет! «…And lose the name of action… » - не бывать этому!
Регина с удовольствием оглядела все написанное и с удовольствием подвела подо всем этим жирную круглую скобку. Чуть ниже фигурных завитушек она, высунув язык, старательно вывела:
«Подарки. Рождество. Школа. Regina!» Восклицательный знак у последнего слова она обвела несколько раз, полюбовалась на запись и захлопнула тетрадь.
- Юсссииии! – крикнула она, повернувшись к двери.
Тотчас дверь приоткрылась, и в узкой щелочке показался длинный, похожий на вялый огурчик, нос домовика. Он смотрел на Регину веселыми круглыми глазками, ожидая распоряжений.
- Юсси! Пожалуйста, вот эту кучку отправь в мою комнату в Ризергаме. И главное – осторожней с Эриком. Он все время пытался подглядеть, так как сам для бабушки подарок не купил и хочет к моему примазаться.
Эльф радостно закивал и кинулся к кровати возиться с отправкой подарков.
***
Абигайль неторопливо шла по дорожке парка, старательно обходя лужи. Последний визит к Гордону расстроил ее до крайности. Больше двух часов она бродила по Лондону, выбирая проторенные иностранными туристами тропы. Среди этих организованных кучек людей, таращащих глаза в соответствии с командами экскурсоводов (посмотрите направо, посмотрите налево) легко можно было раствориться и не привлекать к себе внимания. Кто, скажите на милость, заметит затейливо одетую и необычно выглядевшую даму, когда вокруг вертятся в немыслимом вихре: Тауэрский мост, London eye, Big Ben, Yeomen и вороны. Легче всего затеряться в глазеющей по сторонам толпе. Но уйти от досужих взглядов – не значит успокоиться, привести мысли в порядок. «Как он там говорил?» - попыталась припомнить Абигайль, - «Истощение, необратимые процессы… Одно другого лучше, и имя им – легион. Профессор Блэкмор, дорогой Гордон! Нет, он, конечно очень хороший мальчик! Способный врач, заслуженный, почетный, «чего-то там» член, и прочая, и в том же духе….. Но он ничего не смыслит в магии. Нет, не так! В Магии! Спасибо, хоть перестал вздрагивать всякий раз, когда я появляюсь из камина». – усмехнулась миссис Тоттенхэм. Этот Гордон - внук, или внучатый племянник ее университетской подруги. Она была первой магглой, с которой Аби не таилась быть ведьмой. «Но ее давно нет, а этот родственник пророчит ужасные вещи. При всем уважении к его маггловским регалиям… Да что он понимает, в конце концов! Мальчишка! Нет, он конечно замечательный врач! Он много сделал для семьи, он буквально вернул Эрика с того света! Он сделал все, что мог, и даже чуть больше. Этого было более чем достаточно для обычного ребенка. Но ведь внук не был обычным мальчиком! Естественно, я тоже постаралась сделать все, что могла! И я делала! А теперь, когда осталось совсем чуть-чуть, совсем немного, этот профессор пытается убедить меня, что я могу не успеть! Куда мне теперь с этим замечательным прогнозом? Мерлину жаловаться? Не дождетесь!» - сердито топнула ногой пожилая дама, чем привлекла внимание стайки азиатов, открывших рты перед Собором Святого Павла. Абигайль состроила для иностранцев невозмутимое английское недоумение в лице, приветливо кивнула экскурсоводу, получив от него столь же приветливый и понимающий кивок, и спокойно повернула в сторону дома.
|
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
