Ну а дальше что? Полтергейст перестал кудахтать. Он посмотрел на неподвижное тело, потом на меня, опять на Северуса и во весь голос заорал:
– Детишки, радуйтесь, Снейпа жена прибила! Отсутствие мужа по ночам становилось систематическим. Часам к одиннадцати вечера я уже и не ожидала его увидеть, но меня стало терзать... Не знаю, что уж там меня терзало, но было не очень приятно. В конце концов, я и обидеться могу. Я думала, что Северус хотя бы попытается ко мне приставать, а он? Ну хоть посмотрел бы на меня с... с... с вожделением. Ну, пусть не вожделением, но хоть с интересом. Если бы не его связь с Беллой, я бы его точно в педики записала. Кстати, о Белле, а не у неё ли он? Меня мысль об этом бесила. Вы не подумайте, что я ревную, нет, но любая женщина станет чувствовать себя ущербной, если её муж будет проводить ночи (да что уж там – первую брачную ночь) с любовницей старше не только жены, но и себя на добрый десяток лет. Вот я лежала и чувствовала себя ущербной. И вообще – куда смотрит Родольфус? Ему что, всё равно? Я повертелась в постели, пытаясь приноровиться к сорочке, а мысли тем временем текли по явно депрессивному руслу: чем я хуже Беллы? Почему этот козёл ни разу ко мне не приставал? Я что, такая страшная? И вообще, засунули меня в эту дыру, где одни психи. С этими невесёлыми мыслями, глотая солёные слёзы, я уснула. Вот, опять он меня довёл – надо будет ему за это что-нибудь гадкое сделать.
Утром я проснулась и поняла, что не одна: в ванной комнате текла вода. Я достала палочку из-под подушки (с таким мужем её надо поближе держать), накинула халат и осторожно заглянула внутрь: Северус лежал в ванне. Он повернулся ко мне и командно рявкнул:
– Дверь закрой, дует!
Так бы я просто ушла, но сейчас у меня была палочка, а вчера вечером я на него сильно обиделась, поэтому приказ его выполнила, только вот дверь изнутри закрыла. Он недовольно уставился на меня своей наглой, невыспавшейся, уставшей мордой, да с таким угрожающим выражением, что я позабыла всё, что собиралась ему сказать и вымелась оттуда вон.
Сам он вышел минут через сорок полностью запакованный в свои чёрные одежды, а я ждала его тоже уже одетая и молча последовала за ним в обеденный зал (уж лучше с ним, чем самой дорогу искать).
И потянулись тоскливые серые будни. Точнее – будень (ой, люблю я над словами поиздеваться). Если так и дальше продолжаться будет, то я точно свихнусь: я не могу постоянно читать – это очень надоедает. Что делать в Хогвартсе, если ты не студент и не преподаватель? Правильно: если не читать, то умирать со скуки. Я полазила по библиотеке (Туда меня Амбридж проводила), нашла несколько не особенно нудных книжек (художественной литературы тут практически нет, так что пришлось довольствоваться имеющейся подборкой), но особого оптимизма это всё не вызывало. Мне от одной мысли о жизни здесь становилось тошно, а каково тут жить? После обеда (за школьниками до залы увязалась) я развлеклась прогулкой по замку в поисках моих комнат (завидев меня, Кровавый барон трусливо смылся сквозь стену) и с удивлением обнаружила в них спящего Северуса. Как было бы здорово, если бы он всегда был таким спокойным и умиротворённым. Я прикрыла дверь и принялась за чтение.
Минут в двадцать восьмого он чёрной тенью выскользнул из спальни и, даже не взглянув на меня, стремительно покинул комнату. Я, откровенно говоря, просто офигела. Пару секунд мне потребовалось на то, что бы надеть свои пушистые тапочки и последовать за ним. Чуть позже я сообразила, что делаю это потому, что мне Воландеморт велел за ним следить. Честное слово из-за этого! Я не ревную, правда! И это даже не любопытство! Мне на него плевать!.. И кому я это говорю?
"Себе", – ехидно намекнул второй голос.
Я выглянула в коридор и успела заметить, в какой стороне скрылся Северус. Я тут же ломанулась за ним; хорошо, что тапочки на мягкой подошве, правда, ноги о камень больно стукаются. Я как охотник бесшумно следовала за ним, осторожно выглядывая из-за поворотов. Возможно, я просто создана для слежки. Моё тело гибкой тенью скользило вдоль стен, укрываясь в нишах от пытливого взора моей жертвы. Нет, Северус не мог обнаружить меня, я слишком ловко всё делала! Мы долго шли куда-то, азарт захватил меня, я чувствовала себя гением. Вот я стремительно присела и выглянула из-за угла: Северус стоял напротив стены, он повернул один из факелов и вошёл в тайный ход. Я встрепенулась, бросилась за ним, и вот уже стояла перед заветным факелом (он тут один на ближайшие метров десять). Я подождала, чтобы муженёк отошёл от входа подальше, и привела механизм в действие. Тьма встретила меня, я сглотнула и с бешено стучащим сердцем, увлеченная жаром погони, совершенно не думая (впрочем, как всегда) шагнула внутрь... навстречу крепким рукам, довольно грубо прижавшим меня к стене – я едва голову успела в бок повернуть, а то бы носом припечаталась. Дверь за мной закрылась, и всё погрузилось во мрак. Я не на шутку испугалась, тело словно парализовало, а голос не подавал признаков жизни. Из оцепенения меня вывел жгучий шлепок по заднице. Да такой болезненный, что я вскрикнула!
– Если ещё раз попытаешься за мной проследить, – в самое ухо тихо, но очень внушительно предупредил меня Северус. – То одним шлепком не отделаешься. Поняла?
– Угу, – сдавленно ответила я, для надёжности ещё и кивнув, хотя вокруг было очень темно, и ничего не видно.
Муженёк отпустил меня. Я отодвинулась от ледяной стены и обиженно потёрла наказанное место (может, и правда оно виновато было, потому что я явно не головой обычно думаю). Так-с, пережили очередной приступ идиотизма: великая белая охотница вышла на тропу войны. Н-да, не очень хорошо у меня получилось. Ладно, в следующий раз буду осторожнее. Молчание Северуса начало меня беспокоить. Я темноты боюсь, а тут – темно.
– Эй, ты где? – жалобно позвала я.
Тишина.
– Северус, – ещё более жалобно простонала я.
– Ты здесь? – мой голос предательски задрожал.
Вот уже и чудища всякие мерещиться начали. Мне казалось, что из темноты на меня смотрят, что ко мне подбираются. Я прижалась к стене, встала на цыпочки, словно это могло помочь. Почему-то при наличии огромного количества волшебных монстров я более всего боюсь обыкновенных насекомых и крыс. Я в ужасе сжалась, представив, что на меня сейчас заползёт паучок. А вот когда всех этих ужасов ждёшь, начинают и звуки мерещиться, и ощущения на коже появляться, словно кто-то лёгкий её касается. Я ежесекундно проводила по волосам руками, боясь нащупать там что-то живое, с лапками. В таких местах обязательно водятся насекомые, паучки всякие.
Я – дурра: я палочку не взяла. Паника становилась всё сильнее, мне уже начало казаться, что стены давят на меня.
– С-северус, – без особой надежды в голосе пролепетала я и стала биться о дверь. Никакого результата это не принесло, разве что страх стал сильнее. Я попыталась успокоиться, не думать ни о чём страшном, думать о цветочках, о пирожках, о... о фруктах, а не о пауках, не о крысах... Северус вернулся в комнаты после очередного практически бесполезного (разве что о жизни Поттера младшего он узнал ещё больше подробностей, которыми совершенно не интересовался) урока окклюменции. Катрин не было, чем он оказался вполне доволен. В этот вечер подтвердилось подозрение о том, что она за ним следит, а это не улучшало его настроения. Его и так раздражала эта особа, а теперь – особенно: неприятно жить со своим соглядатаем. Северус просмотрел принесённые ею книги, взял одну и сел перед камином почитать немного на сон грядущий. Не знаю, через сколько времени я выбралась из этой ловушки, но мне показалось, что прошла целая вечность. Я чувствовала, что лицо моё опухло от слёз. Я точно этого гада убью, вот доберусь до своей палочки – и убью!
Два часа спустя:
Ладно, не убью, просто покалечу, только бы до комнат добраться, а то одной, да без палочки, совсем страшно.
Я присмотрелась и увидела довольно облезлую кошку пепельного цвета. Да это же кошка завхоза! А ведь животные могут находить дорогу!
– Кис-кис-кис, – приветливо позвала я.
Кошка насторожилась. Она замерла, приподняв переднюю лапку, и с сомнением уставилась на меня.
– Киса, солнышко, иди ко мне, – попросила я, делая к ней несколько медленных шагов.
Кошка отступила.
– Не бойся, я не причиню тебе зла, – пообещала я.
Ой, зря я это сделала: при этих словах кошка развернулась и побежала. Я – за ней.
– Киса, постой! – кричала я.
Кошка обернулась посмотреть на меня и припустила ещё быстрее. Я старалась не отставать, хотя каждый шаг отзывался болью в стопах (подошва у тапочек совсем тонкая). Зверюга совсем ошалела и стремительным прыжком нырнула за поворот. Я – за ней, и со всего хода налетела на завхоза. Я не очень большая, но инерция из-за скорости была приличная, так что мы очень красиво упали на пол. Я соскочила со старикана, а он ещё долго барахтался на полу, под жалобный мяв своей кошки.
– Простите, – выдавила я, переводя дыхание.
Завхоз уже отряхивался, а кошка обтиралась вокруг его ног, зло косясь на меня.
– Бегать по коридорам запрещено, – буркнул он.
– Проводите меня до комнаты, – попросилась я, молитвенно сложив руки. – Пожалуйста, я вас очень прошу.
– У меня есть более важные дела, – сообщил завхоз, принимая гордый и независимый вид.
– Я вас умоляю, – заплакала я (работает в 99% случаев).
Увидев мои слёзы, завхоз растерялся.
– Хорошо, – согласился он. – Пойдёмте.
– Спасибо большое, – поблагодарила я, вытирая слёзы рукавом и пытаясь пригладить торчащие во все стороны волосы.
Идти было больно (отшибла всё-таки свои ножки), но я стоически терпела это всё целых пятнадцать минут быстрой ходьбы до моих комнат.
– Спасибо, – поблагодарила я завхоза и попыталась войти.
– Не за что, – ответил он, поглядывая на меня с подозрением.
Я улыбнулась, делая вид, что только положила руку на ручку, но не пыталась открыть дверь.
Так мы стояли и смотрели друг на друга.
– Спасибо, – повторила я, намекая на то, что ему пора отчаливать.
Завхоз ушёл, постоянно оглядываясь на меня, а я тупо улыбалась ему вслед. Когда он скрылся за поворотом, я постучалась (пинать было никак) в дверь и, обречённо вздохнув, улеглась на пол. Северус сидел возле камина, поглядывая то на запертую дверь, то на палочку Катрин, лежащую возле книг. На лице его застыло мрачное выражение: он не должен идти её искать, он зол, она следила за ним, ему плевать на её судьбу, она – враг, она – шпион, он не должен о ней беспокоиться. Северус тяжело вздохнул: Катрин – девушка, оказавшаяся в незнакомом и иногда опасном месте без палочки. Он решительно подошёл к двери и замер. Какого Гриффиндора ему нужно сейчас куда-то идти? Северус оглянулся на палочку Катрин и, обреченно вздохнув, достал свою и снял защитные чары. Я лежала на полу, чувствуя как холод, идущий от камней, пробирает до костей (мне бы сюда мою мантию тёплую!): если я проведу так ночь, то точно заболею. В тот самый момент когда я практически собралась встать и отправиться на поиски более уютного места ночёвки (пусть уж меня лучше вся школа обсмеёт, чем тут мёрзнуть), открылась дверь, и Северус замер на пороге.
– Хватит притворяться, – велел он. – Я знаю, что вы не спите.
А я уж было решила, что он моим несчастным видом прочувствовался. Я открыла глаза и самым жалобным образом посмотрела на него. Судя по лицу, от моей слежки он ещё не отошёл.
– Зачем ты за мной следила? – грозно спросил Северус.
Так-с, я влипла. Нужно срочно что-то экстраординарное. Я вспомнила все ужасы заточения в том тайном ходе (слёзы наполнили мои глаза), подумала о том, как я несчастная, всеми брошенная и покинутая, вынужденная жить здесь (теперь слёзы покатились по щекам, а глаза у Северуса стали расширяться от удивления), сколько несчастий выпало мне: и болгарский для учёбы в Дурмсланге учить, и замуж за придурка отдали, и жить в этом дурдоме оставили, и страшно в этой жуткой темноте было очень (слёзы лились нескончаемыми потоками). Тут и идейка подходящая в голову пришла:
– Я-я... я думала, что ты пошёл к Белле, – выдала я и закрыла лицо руками (а то я скоро буду совсем ужасно выглядеть – прикрываться надо вовремя в таких случаях).
Северус молчал, я стала рыдать ещё сильнее (на всякий случай). Тут ведь главное – ошеломить, показать свою слабость и отчаяние. Думаю всё, угомонился. И тут Северус спросил:
– А тебе-то какая разница, если бы я даже к Белле пошёл?
– Ты – мой муж, – напомнила я.
– Ну и что?
– Я ревную.
Опять повисло молчание, прерываемое моими всхлипываниями. Он может соображать быстрей? а то пол холодный, а слёзы – не бесконечны.
– А причём тут ревность? – судя по голосу, искренне изумился Северус.
Так: он ещё и тупой.
– Потому что ты мой муж!
– А это как-то взаимосвязано?
От неожиданности я посмотрела на него. Он стоял, заложив руки за спину, а на лице было написано вежливое удивление. Этот козёл что, издевается надо мной? Я ещё громче зарыдала, судорожно соображая, что бы ему такое ответить. И что самое паршивое – Северус этого ответа ждал. Стоял и молчал. Нет бы меня успокаивать начать, а то ведь слёзы скоро иссякнут, сколько ж можно над своими злоключениями рыда... А это идея!
– Я-я жила с-себе спокойно, никого не трогала, а меня притащили сюда, – всхлипывая на каждом слове, начала я. – Я же здесь ничего не знаю, постоянно путаюсь... мне тяжело, одиноко... мне здесь плохо... ты, ты м-меня оставил там, а я темноты боюсь... м-мне было так страшно, я звала на помощь, а никто не открывал... я-я... темноты очень боюсь... мне казалось, что там крысы и пауки... мне страшно было, а... т-ты мне ещё изменяешь с женщиной, которая старше тебя на десять лет!
То ли он туго соображает, то ли его мои причитания не разжалобили, но я уже разошлась:
– Т-ты обо мне хоть когда-нибудь думаешь? О том, что я чувствую? Мне там так страшно было, я выбраться никак не могла... и темно... и словно стены на меня давят...
Я так увлеклась, что не заметила тот момент, когда Северус внял моим жалобам.
– Пойдём в комнату, – мягко предложил он.
– Я тут вынуждена всех просить меня провожать... и мне вечерами очень одиноко, страшно...
– Пойдём, – более настойчиво сказал он.
– Ты же мой муж, должен помогать мне, защищать... а ты мне изменяешь...
Насчёт помогать, Северус, очевидно, понял меня буквально, потому что я почувствовала, как он поднимает меня на ноги и вталкивает в комнату.
– Я себе все ноги отбила, – пожаловалась я, вцепляясь в него и начиная орошать слезами его грудь. Не знаю, как он к этому отнёсся, но стоял смирно и не дёргался. Вот таким Северус мне нравится намного больше. Я ещё поплакала немного для приличия, но уже молча, только иногда повторяя, что мне было страшно (потому что именно воспоминание о пережитом страхе давало мне силы так долго реветь). К середине процесса Северус слегка обнял меня за плечи, а напоследок даже по голове погладил.
– Тебе лучше в ванну сходить, – заметил он, когда у меня закончились слёзы.
Я кивнула и, пряча лицо, последовала его совету. Северус смотрел вслед Катрин; его взгляд остановился на её тапочках в виде зайчиков, ушки которых при каждом шаге забавно трепыхались. Когда дверь за ней закрылась, он потряс головой и стал переодеваться ко сну. Я стояла перед зеркалом, разглядывая своё опухшее лицо, и вдруг с ужасом поняла, что НАМ ПРИДЁТЬСЯ СЕЙЧАС СПАТЬ ВМЕСТЕ! Так, а после разговоров о ревности что он может подумать? И вообще – ОН МОЙ МУЖ, А ЕСТЬ СУПРУЖЕСКИЙ ДОЛГ! Я пришла к выводу, что лучше пока из ванны не вылезать: может, он уснёт и не будет меня трогать? Я открыла кран с водой и приготовилась к длительному купанию.
Вы думаете, он меня ждал? Или хотя бы попросил быстрее из ванны выходить? Как же. Разбежалась, потом ещё раз разбежалась и ещё, и ещё. Дрых мой муженёк бессовестно, обрядившись в сорочку и развалившись на всю кровать. Я плюхнулась с краю, намеренно сунув ему в лицо свои волосы. Этот паразит не проснулся, просто перевернулся на другой бок. Я тяжело вздохнула, натянула на себя край одеяла и попыталась уснуть.
Если честно, то до этого мне как-то не приходилось ни с кем спать в одной постели, и я впервые поняла, как это, оказывается, неудобно. Ещё хуже, чем спать в сорочке. Я долго вертелась, прежде чем долбанный Морфей сжалился надо мной. Утром Северус проснулся рано, оделся, сел в кресло и стал наблюдать за спящей Катрин. Так прошло десять минут, двадцать, полчаса, а он никак не мог придти к какому-либо выводу. Из задумчивости его вывело жжение в метке.
– Ну что опять? – чуть слышно пробормотал Северус и отправился к Дамблдору, чтобы предупредить о вызове.
Когда он явился к Воландеморту, то в первый момент просто застыл от удивления: в зале собрались все Упивающиеся. Они сидели за партами по четыре человека, у каждого было перо и лист пергамента, а у противоположной стены стоял Тёмный Лорд. Он поманил Северуса пальцем и указал на первый к себе стол, за которым сидели Белла, Родольфус и Долохов. Мастер зелий, идя к своему месту, судорожно пытался сообразить, что происходит. Догадок у него не было, нормальных догадок, только извращения всякие. Его тесть зло глянул на него (ну, конечно, Северус же его от какой-то цыганки оттащил). Мастер зелий сел с краю, рядом с Долоховым, который мстительно на него посмотрел, хотя рога у него уже отвалились (п/а – Сева водочки вдохнул, так что заклятия у него были немного… необычные… иногда).
– Теперь, когда все вы здесь собрались, – начал свою речь Воландеморт. – Я хочу вам объявить, что отныне в нашей организации объявляется сухой закон.
Вздох прокатился по залу, но быстро стих под грозным взором Тёмного Лорда.
– Отныне употребление алкоголя на вечеринках только по моему письменному разрешению!
Упивающиеся заметно сникли (п/а – не то что бы они все алкоголики, просто представили, как стоят в очереди за письменным разрешением).
– И в оговорённых мною количествах. А чтобы вы поняли, что это ради вашего же блага, записывайте лекцию. Записывайте подробно, потому что завтра вы мне её по памяти отвечать будете. Каждый! Я проснулась и обнаружила, что этот свинтус оставил меня одну. Я же ему говорила, что путаюсь во всех этих коридорах!
– Ну, ладно, я тебе ещё покажу! – в очередной раз пообещала я.
Всю дорогу до большого зала (хороший всё-таки мальчик Драко, не бросил меня и в этот раз) меня мучила навязчивая мысль, что нужно что-то сделать.
– Ну и как тебе Хогвартс, – поинтересовался Драко. – Меня отец тоже хотел в Дурмсланг отправить. Там лучше, чем здесь?
– Там психов меньше, – призналась я.
Драко понимающе кивнул.
– Говорят, там изучают тёмные искусства, – ненавязчиво поинтересовался он.
– Да, есть такое дело, – согласилась я, пытаясь вспомнить что-то важное.
– Может, ты научишь меня паре-тройке тёмных заклятий посильнее, – попросил Драко.
– Издеваешься, – хмыкнула я. – Я же три года назад школу закончила, уже не помню ничего.
– Жаль, – вздохнул Драко.
Я посмотрела на него: кажется, он и вправду огорчился. – Как уже говорилось, алкоголь губительно действует на клетки головного мозга – в том числе и на клетки, регулирующие деятельность половой системы – и на половые центры, расположенные в спинном мозге. Установлено, что у мужчин, злоупотребляющих алкоголем, отмечается ослабление потенции, – вещал Воландеморт.
Упивающиеся покорно скрипели перьями с самым серьёзным видом. При последней фразе лица у многих стали задумчивыми. К концу завтрака я вспомнила, что мне нужно составить отчёт для Тёмного Лорда. Я похолодела: что мне писать? Я вернулась в комнату, достала из стола листок пергамента, перо и задумалась... Северус стоял на крыльце поместья, в котором дислоцировался Воландеморт, сжимая в руках пергамент с лекцией. Было довольно прохладно, так что мастер зелий плотнее запахнул зимнюю мантию. Из дверей вышло ещё несколько Упивающихся, полушепотом обсуждая новые правила и полученную информацию. Северус повертел в руках пергамент, пристально разглядывая его поверхность, слегка поморщился как от зубной боли и аппарировал.
Он оказался перед обшарпанной дверью дома Блэков, его рука застыла на мгновение, прежде чем позвонить. Северус потоптался на крыльце, приминая свежий снег; послышался скрежет замков, и дверь перед ним распахнулась.
– Я хотел у тебя спросить: как вы сделали карту мародеров?
Сириус удивлённо посмотрел на него:
– Ты что, решил так студентов по ночам вылавливать? – спросил он.
– Нет, – Северус снова поморщился. – Моя жена постоянно путается в переходах, не мешало бы ей иметь небольшой путеводитель по Хогвартсу.
Губы Сириуса расплылись в улыбке:
– Великий Мерлин, что я слышу: ты решил позаботиться о своей дорогой супруге?
– Ещё чего, – возмутился Северус. – Просто иначе мне самому придётся ей всё показывать.
– Да, да, – согласился Сириус, пытаясь скрыть усмешку. – Конечно, ничего личного. Заходи. Я отправила письмо со скудным отчётом господину Тёмному Лорду и теперь задумчиво брела в сторону своих комнат (или мне просто казалось, что в их сторону, может, совсем в другую). Тяжкие мысли бродили в моей глупой голове. Как бы плохо я не относилась к своему так называемому мужу, шпионить за ним было немного неприятно. Всё-таки хорошо, что я научилась окклюменции, а то этот тип, насколько мне известно, неплохой легилимент. Мой мыслительный процесс был грубейшим образом прерван вылившейся мне на голову водой. Я остановилась, пытаясь осознать случившееся. Тут в поле моего зрения возник небольшой человечек в колпаке с бубенчиками и захохотал.
– Мокрая курица! Мокрая курица! – загоготал он.
– Заткнись, урод! – заорала я в ответ.
Но нахал упорно продолжал ржать.
– Уродина! – крикнул он в ответ. – Глупая, тупая, мокрая уродина!
– Козёл!
Он сложил губы в трубочку и издал неприличный звук. Я закипала, нет, я уже закипела. Тем временем пакостное создание достало из кармана горсть орешков и стало меня ими обкидывать.
– А у тебя муж – сальноволосый придурок!
– Без тебя знаю, кретин! – рыкнула я, пытаясь увернуться от орешков и доставая из кармана палочку.
– Ути-пуси, мы будем защищаться, – засмеялся полтергейст.
Я стала обкидывать его всеми приходящими на ум заклинаниями от Alohomora до тёмной магии, изученной мною в школе и домашней библиотеке. Возможно, некоторые из них могли его остановить, но он упорно не желал под них подставляться. Я палила заклятиями во все стороны, изрядно портя стены коридора, а мерзкая тварь то ныряла в них, то начинала вертеться вокруг меня, обшвыривая орешками. Я даже удивилась: откуда у него их столько? При этом полтергейст ухмылялся во всю свою наглую рожу.
Не знаю, кто бы из нас победил (ладно, знаю, что не я), но Северус выбрал весьма неудачный момент для появления. Ну просто очень неудачный момент. Он вышел из-за поворота, и прежде чем я успела хоть что-то понять, моё проклятие, пущенное в изворотливого полтергейста, угодило муженьку в грудь. Северус отлетел назад, ударился о стену и медленно сполз на пол. Полтергейст перестал кудахтать. Он посмотрел на неподвижное тело, потом на меня, опять на Северуса и во весь голос заорал:
– Детишки, радуйтесь, Снейпа жена прибила!
Он повторял это снова и снова, стремительно летя по коридору и стукая по доспехам. Я стояла как громом поражённая. Неужели я и вправду его убила? Меня же Азкабан за это ждёт! Я с опаской подошла к супругу. Северус не шевелился. Я склонилась ниже, но дыхания не почувствовала. Во рту у меня пересохло, я осторожно взяла его тёплую (возникла предательская мысль – пока тёплую) руку и попыталась нащупать пульс дрожащими пальцами. НИЧЕГО! Я стояла и держала его за запястье. Через некоторое время я вспомнила, что даже у себя пульс нащупать не могу – этот факт меня немного утешил. Я включила ревелку. Обычно это помогает избежать многих неприятностей. Если очнётся Северус, то увидит, что я раскаиваюсь, и, может быть, не убьёт сразу; если нас обнаружит кто-то посторонний – пусть видит, что я расстроена, потом на суде это поможет моей защите.
– Северус, – осторожно позвала я и потрогала его за плечо.
Затем потрясла, но его голова безжизненно болталась. Я заревела ещё громче, теперь уже от страха. Я же даже не помнила, чем в него попала!
Я сидела и ревела, уткнувшись в ладони, не зная, что делать дальше. Тут послышались торопливые шаги: к нам спешил Дамблдор. Он выглядел встревоженным и с невероятной прытью подскочил к телу Северуса.
– Я-я, с-случайно, – с трудом выдавила я.
– Он жив, – с облегчением в голосе сказал Дамблдор
До меня не сразу дошёл смысл сказанного. В это время директор наколдовал носилки и левитировал на них Северуса. Я была искренне тронута столь трепетным отношением Дамблдора к преподавателям и их здоровью. Хотя, если по правде, Северус был этого недостоин: мало того, что у него характер отвратительный, так он ещё и Упивающийся Смертью. Бедный добрый Дамблдор и не знает, какую змею на груди пригрел. Обо всём этом я думала, сопровождая его и носилки, как потом выяснилось, в больничное крыло.
– Ну и чем вы его так? – осведомилась мадам Помфри, разглядывая перенесённого на кровать Северуса.
– Не помню, – призналась я.
Целительница и директор удивлённо посмотрели на меня.
– Там был полтергейст, я в него пыталась разными заклинаниями попасть, а тут Северус появился.
Теперь я чувствовала себя намного лучше: похоже, Азкабан мне не грозит.
– Вы совсем не помните? – с сомнением поинтересовалась мадам Помфри.
– Совсем, – вздохнула я.
Целительница, возведя глаза к потолку, что-то пробормотала себе под нос, потом снова склонилась над Северусом.
– Я попробую что-нибудь сделать, – пообещала она.
– Поппи, мне он нужен здоровый как можно быстрее, – сказал Дамблдор.
– Сделаю всё, что смогу, – раздражённо пообещала целительница, потом добавила, обращаясь ко мне: – Если так и дальше будет продолжаться, то я у вас стану семейным доктором.
Дамблдор продолжал обеспокоено смотреть на Северуса. Я была поражена тем, насколько добр этот человек. Так беспокоиться об этой хмурой поганке? Увольте, я этого просто не понимаю. Тем временем мадам Помфри вытащила из руки Северуса лист пергамента и, не поинтересовавшись его содержанием, положила на тумбочку. Я уставилась на гладкую поверхность, похожую на план какого-то здания. Посередине стояла точка, подписанная как "Катрин", она находилась в прямоугольнике, обозначенном надписью "больничное крыло". Мне показалось это несколько странным, но тут вмешался Дамблдор, тоже разглядывающий пергамент:
– О, как оригинально.
Я вопросительно посмотрела на него.
– Думаю, вам стоит забрать эту вещь. Теперь вы всегда сможете найти дорогу в замке.
Он взял пергамент с тумбочки и протянул его мне:
– Я видел подобную карту и раньше. Точка обозначает ваше местоположение, план вычерчивается сам.
Я с вожделением смотрела на кусочек пергамента, способный подарить мне свободу. Когда я появилась в большом зале на ужине, многие уставились на меня с любопытством, некоторые – с восторгом. Пара рыженьких парней с Гриффиндорского стола показали поднятые вверх большие пальцы и задорно подмигнули мне. Преподаватели смотрели на меня с... одобрением. Флитвик ехидно так улыбнулся, увидев меня. Я чего-то не понимаю, или Северус всех так достал? Этому вопросу я посвятила почти весь вечер.
Проснулась я от того, что кто-то провёл рукой мне по бедру. Я открыла глаза, увидела над собой Северуса и со всей дури залепила ему пощёчину, запоздало сообразив, что он, вообще-то, мой муж и имеет полное право склоняться надо мной среди ночи, и гладить по бедру – тоже.
– Ты что, рехнулась? – процедил Северус.
Я убрала растерянно-виноватое выражение с лица и сдвинула брови (это чтобы я просто так признала, что неправа – да ни за что в жизни).
– Нечего было меня лапать, – грозно изрекла я, поворачиваясь на другой бок и с трудом сдерживая смех.
Северус издавал какие-то нечленораздельные звуки, словно хотел что-то сказать, но по причине крайней взволнованности (а точнее – бешенства) просто не мог.
– Я же тебя как женщина не интересую, – коварно напомнила я.
– Не интересуешь, – зло подтвердил Северус.
– Тогда зачем меня трогаешь? – усмехалась я про себя.
– Ты моя жена, это был рефлекс.
– Вот и держи свои половые рефлексы под контролем, – буркнула я, ведь мне хотелось услышать нечто совсем иное.
Северус просидел рядом ещё несколько секунд и выскочил из комнаты. Вот гад – всё настроение мне испортил. Утешало одно: всё-таки он меня захотел! Северус был взбешён. Он нёсся по коридорам Хогвартса, не разбирая дороги. Обычно его успокаивало только одно... Через двадцать минут Северус был уже в своей лаборатории и, немного подумав, принялся за обещанное Родольфусу зелье, ведь больше ничего варить было не надо, а заниматься бесполезной работой он не любил.
|
Великобритания, 18.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
