— Северус, почему эта палочка меня не слушается?..
(хороший вопрос, но для меня, похоже, последний)
Убей!
Первое, что он почувствовал после дикой боли и провала в черноту — что руки-ноги его онемели, и боль из дикой и пронзительной стала тупой и ноющей. Так. Я скорее жив, чем мертв, но вряд ли надолго. А вот и Поттер. О Поттере он подумал уже как-то отстраненно, что окончательно утвердило Снейпа в мысли, что он скоро умрет...
— Посмотри на меня...
Затем опять провал в черноту. И вновь он вынырнул из этой бездонной пропасти, боль снова вернулась и с наслаждением принялась грызть многострадальное тело профессора. «Это уже переходит всякие границы!» — раздраженно подумал Снейп: «Мало того, что жизни не было никакой, так еще и помереть по-человечески не получается!» В этот момент он хотел только одного — покоя. Как будто с укусом Нагини все его дела на этом свете закончились и все долги раздались сами собой. Снаружи раздавались звуки битвы. При всем желании, Снейп не мог ничем помочь Поттеру. «А что мне мешает обрести покой, только живому?» — подумал вдруг Снейп. Сведенные судорогой пальцы никак не хотели разжиматься и что-то там доставать еще из кармана, но мозг был настойчив, и пальцам пришлось подчиниться своему владельцу. Еще одна борьба с собственным телом — и противоядие (универсальное действие, уникальный состав, кто знал, что придется опробовать на себе! «знать не знал, но догадывался» — вмешался внутренний голос). Прошло три месяца. Профессор обжился в тупике Прядильщиков, полностью отстранившись от магического мира. Совершенно справедливо рассудив, что все его считают мертвым, а поэтому искать не станут, он вернулся то место, которое и любил и ненавидел одновременно. Ну, и которое всегда давало ему надежное убежище — домой.
Снейп прикупил компьютер, подписался на магловские газеты и журналы. Открыл аптеку в тупике Прядильщиков и стал жить как обычный магл, прервав все контакты с магическим миром (имею же я право на отдых). Шрам, конечно побаливал, но жизнь, похоже (тьфу-тьфу-тьфу) налаживалась.
Профессора обуревала ностальгия и как-то раз, ради интереса (будь проклят тот день), Снейп набрал в поисковике сакраментальные слова «Гарри Поттер». Так он узнал о существовании фандома. Этот день стал очередным поворотным днем всей его жизни. Насладившись враками про Поттера, профессор стал читать, что пишут конкретно про него. От некоторых опусов у него волосы становились дыбом, от некоторых профессора тошнило, и все без исключения «творения» вызывали у Снейпа дикое раздражение и злобу.
Чтобы не изойти желчью, Снейп стал читать анекдоты про себя и остальную Хогвартскую братию, анекдоты профессора не раздражали, потому что в них он почему-то больше был похож на себя, чем в фиках. Не поленился профессор ознакомиться и с каноном. На все семь книг времени ушло всего ничего, после прочтения у Снейпа возникло маниакальное желание убить Роулинг и всех ее последователей. Особенно его раздражали и, одновременно, настораживали фики, где он — профессор — якобы выжил после укуса Нагини. (Вся конспирация к чертям из-за чьих-то идиотских фантазий!)
Как человек мыслящий, Снейп не мог не задаться вопросом, а почему, собственно он не умер? (...Профессор, вы живы? А за Вас отомстил — Нагиню убил. Хрен бы ты ее убил, если бы я ее не отравил. ...Змея вцепилась в горло Снейпа — яд медленно разливался по ее телу.) В то, что змея отравилась, отведав его ядовитой крови, профессор не верил. Значит должно быть другое объяснение. Оно скоро нашлось.
Покупатели и соседи и раньше выводили профессора из себя, особенно молоденькие тупые хихикающие девицы, которые табунами ходили в его аптеку, но редко что-нибудь покупали. А уж после одного случая, нервозность Снейпа возросла в геометрической прогрессии. Ведь на тупицу с неразборчиво написанным рецептом и собственным мнением о фармакологии Снейп зашипел на пресланге!
Этот день тоже стал открытием. Профессор моментально забыл про фандомные глупости. Магический мир снова обрел своего героя — профессору необходимо легализоваться среди волшебников — только магия спасет профессора! («все-таки магия сильно меняет человека», - подумал Поттер и почесал щупальцем хобот). Профессор заметил за собой дурную привычку к месту и не к месту вспоминать глупые анекдоты, но отмахнулся от этого пустяка - бороться с подсознанием у него больше не было ни сил, ни желания. А зря — это были еще цветочки. Итак, Северус Снейп снова вынужден сражаться с Воландемортом, на этот раз — за свою душу. Первым, лицезреть Снейпа в магическом мире, удостоился чести Невил Лонгоботом. (Приятный сюрприз). Все-таки Лонгоботом теперь преподавал зелья. Узнав эту новость, Снейп хохотал не меньше пяти минут. А теперь придется идти к бездарному мальчишке на поклон — хогвартские лаборатории до сих пор считаются самыми лучшими в магическом мире.
«Ничего» — , думал профессор: «напугаю его до судорог». Невил встретил Снейпа почти как в анекдоте. То есть фраза была из анекдота (он их тоже читает, что ли?), а вид у него был не испуганный и тон панибратский. Грозного профессора это рассердило. Мало того, что теперь все в курсе интимных подробностей его жизни, они себе еще и сочувствие позволяют! Но каких-то три с половиной минуты унижения — и его бывшая лаборатория, а заодно и личная библиотека профессора зельеварения в полном снейповском распоряжении.
Долго профессору не пришлось искать — Воландеморт мало того, что сделал из Снейпа кресстраж (активизируется, между прочим, через год после наложения заклятия), этот гад наложил на него проклятие боязни одиночества, усугубленное побочным действием - правдивостью. В отместку, надо полагать. Чтобы, так сказать, не обмануться в Снейпе второй раз. Теперь на прямо поставленный вопрос Снейп не мог солгать! Так ври, сколько хочешь, но на прямой вопрос — правда, правда и ничего, кроме правды. (Хорошо, хоть Лонгоботому не пришло в голову задавать вопросы.) Снейп надеялся, что ни у кого не хватит на это смелости, и проклятие коснется только его и Воландеморта. А если нет? Ужас! Кроме того, стало понятным, почему это его так пробило на ностальгию — он просто не мог оставаться один! И с кем-то вместе находиться тоже не мог — все его раздражали в силу характера профессора, но его тянуло к людям в силу проклятия, наложенного Воландемортом. За этим последовала сцена ярости.
— Профессор. Я вынужден буду попросить вас покинуть МОЮ лабораторию, если Вы не прекратите крушить ценные экспонаты. Которые, Вы, кстати, и собирали!
— Я их собирал именно для этого. Вы все так же тупы, Лонгоботом, раз не можете отличить ценных экспонатов от заспиртованного мусора.
Но ярость уже утихла. Теперь осталось только выяснить как снять проклятие, и сколько у него на это времени. Оказалось времени у Снейпа был всего год, три месяца из которого он уже потратил. Негусто. А снять проклятие наитемнейшего мага может только любовь. Ну, что же, логично. На штудирование библиотеки Хогвартса ушло еще семь месяцев. Естественно, пришлось официально воскреснуть. Зря воскресал — ничего путного не нашел, и в интернете ничего, вообще ничего (что стакан наполовину полон, что стакан наполовину пуст, без разницы, если там яд). Когда ностальгирующий Снейп вернулся в магическое сообщество, то понял, что сильно погорячился. Но профессора просто распирало желание наказать Скитер за ее свинскую интерпретацию жизни Снейпа. Он почти сразу вычислил, кто стоит за псевдонимом Дж. Роулинг. Да и по телику эту букашку всепролазную Снейп лицезрел. Надо признаться, это зрелище вызвало у него отвращение. Зато истинное наслаждение он получил, нанеся визит наглой писаке. Тем более, что накануне визита в тупике Прядильщиков произошел досадный инцидент. Две девицы ввалились в его аптеку и, уставившись на него как на заспиртованного скуччервя, принялись перешептываться и хихикать. Снейп сохранял на лице маску индейского вождя, игнорируя, сколько возможно дурочек.
— Да нет же, говорю тебе, это точно он!
— Ну похож, но это не он!
— Похож?! Да он вылитый Снейп! — донеслось до слуха профессора.
Маска индейца на миг дрогнула. Профессор довольно глупо моргнул и уставился на девиц. Те тоже смотрели на него, приоткрыв рты.
А— птека закрыта, попрошу вас уйти, — вернув самообладание, сказал Снейп максимально вежливо.
— Но... Мы тут хотели...
— Вон! — рявкнул Снейп. Девиц сдуло. Радуясь, что еще не потерял форму, Снейп закрыл аптеку и аппарировал прямо в редакцию Пророка. Там он прошел прямо в кабинет Скитер. Его монолог был леденяще-вежливым, в меру злым, остроумно-саркастичным и, безусловно, пугающим. Насладится в полной мере выражением лица Скитер профессору мешало именно выражение лица упомянутой особы. Что-то в этом выражении было, кроме испуга. Но вдаваться в тонкости у Снейпа не было времени — нужно искать способ снять проклятие Воландеморта. Поэтому он ограничился непреложным обетом, данным Ритой — выполнить любое желание профессора, когда он таковое изъявит, ну и обелить его в фандоме, естественно..
Следующие три недели Снейп просто по инерции посещал библиотеку, серьезно подумывая о самоубийстве.
Даже ходил консультироваться с Пивзом — не стать ли профессору полтергейстом — будет ли таким образом нейтрализован Воландеморт?
Жизнь в очередной раз сделалась беспросветной. Да еще и шрам болел так, что в глазах темнело. Снейп искал, читал, работал, и снова – искал, читал, работал.
А ведь, если бы не доход от аптеки, протянул бы ноги. Он не мог забыть, что через месяц (три недели, две недели — времени все меньше и меньше!) случиться страшное. Снейп старался больше времени проводить все-таки в Хогвартсе, потому что в тупике Прядильщиков ему совсем не стало житья.
Девицы всех видов и расцветок просто осаждали его аптеку. Благо, Снейп там редко бывал. Но настырные девки просто дежурили у аптеки, ожидая появления хозяина. И их стало больше, чем две! Они ходили за ним то по одной, то группами. Кошмар. Теперь, если ему удавалось отвязаться от длинноногой блондинки в гламурном платье, то вслед за ней приходила маленькая полненькая шатенка в мешковатом сарафане. Сбежав от шатенки, Снейп попадал в осаду к брюнетке в джинсах и рыжей дылде в камуфляже. Все эти девушки просто ходили за ним и хихикали, ну еще сверлили его напряженную прямую спину взглядами, от которых профессору становилось нехорошо. Таких дур Снейп насчитал на своей улице целых семь штук, одну даже на велосипеде! Эта была хуже всех— никто из ее товарок не мог догнать длинноногого профессора, когда тот в своей летящей манере улепетывал от девиц, — а велосипедистка легко покрывала любые расстояния, от нее приходилось прятаться там, где не проедет велосипед. Снейп чувствовал себя загнанным оленем. Мерзавка даже как-то раз догнала его и завела разговор о погоде, который Снейп, увы, не поддержал. Взметнув полами пальто, он развернулся и помчался противоположную сторону, а мелкая негодяйка успела выкрикнуть ему в спину
— Приятно было поболтать! Еще встретимся (это прозвучало зловеще). Меня зовут Диана! (Какое мне дело, как тебя зовут, дура ты эдакая!) А ведь он до сих пор не знает, как снять проклятие! Время уходит, а тут эти дуры! Помогла ему, как ни странно, мадам Помфри.
— Северус, мне Альбус оставил одну книжку почитать про любовь. Сказал, что тебе тоже когда-нибудь может пригодиться. Я вспомнила и вот... принесла тебе.
— Спасибо, Поппи, вряд ли у меня будет время читать книжки, тем более про любовь. — Но книжку взял и даже с тоски начал читать. На второй же странице Снейп нашел ответ на вопрос как снять проклятие Воландеморта! Тут последовала еще одна сцена ярости. На этот раз никто не делал профессору дурацких замечаний, потому что бушевал он в собственном доме. У Снейпа осталось всего семь дней для того, чтобы в него влюбилась женщина, при этом он не может использовать ни заклинания, ни зелья! А усугубленное правдивостью проклятие превратило профессора из не очень приятного человека просто в монстра.
Раньше он хоть избегал человеческого общества. А теперь... Когда он работал в Хогвартсе, его тянуло то в обеденный зал, то в библиотеку, а то и вовсе в гостиную Слизирена (последнее очень пугало учащихся), А когда он работал дома, то старался чаще выходить из дому — за продуктами (девицы отсвечивали слева, справа и сзади), ингредиентами (Господи, будет ли мне когда покой), книгами (вся моя жизнь состоит из экстрима, даже после смерти!), а один раз даже сходил в кино (лучше бы не ходил — проклятые дуры пошли, конечно же за ним). Ужас! Благодаря своей вынужденной публичности, Снейп стал обладателем кучи ненужной ему информации. Например, прогуливаясь у фонтана, он был свидетелем диалога заучки Грейнджер и младшего Уизли:
— Гермиона, я так страдаю от нашего развода, ля-ля-ля, ля-ля-ля...
— Рон, мы всегда будем друзьями, но мне необходимо сейчас побыть одной, ля-ля-ля, ля-ля-ля...
И все в таком духе. Снейп стал замечать, что люди, его окружающие, связаны сложными взаимоотношениями, что у всех есть личная жизнь. Снейпа, у которого на личную жизнь не было никаких ни планов, ни надежд, это безумно раздражало. Усилием воли Снейп заставил себя запереться дома в тупике Прядильщиков. Всю ночь он посвятил неблагодарному занятию — составлял список дам, которые теоретически могли бы в него влюбиться. Список был впечатляюще коротким:
1. Поппи, потому что они вместе работали
2. Трелони, потому что она не от мира сего
3. Грейнджер-Уизли. Он включил ее в этот список, вспомнив сцену у фонтана. Грейнджер жалеет и рвется спасать всех, кого можно, а укушенного Воландемортовой змеей героя просто грех не пожалеть. А от жалости до любви один шаг.
4. Скитер, потому что он ей прикажет.
Вот, пожалуй и все пока. («Пока?» — саркастически вмешался внутренний голос: «Это вообще все и даже больше, чем ты можешь рассчитывать».)
Теперь остается семь дней, чтобы с каждой поговорить и обаять.
Начать Снейп решил с Поппи. Остаток ночи он посвятил варке парочки редких зелий, необходимых в больничном крыле. Утром с подарочной коробкой под мышкой и букетом в руках Снейп аппарировал к Хогватскому озеру. Мадам Помфри удивилась милому Снейпу с цветами настолько, что забыла о вежливости
— Северус, по какому поводу такие подарки?
— Повод есть, — уклончиво ответил Снейп. (Ура, может обойдется как-нибудь!)
— Ты даришь цветы мне? — зарделась Поппи. — Так приятно.
— Давай прогуляемся вокруг озера, поговорим, — предложил коварный профессор. (Интересно, а кто останется в больничном крыле, замещать нас с Поппи, пока мы будем гулять?). (И побыстрее соглашайся на ужин, у меня времени шесть дней)
— Давай, а о чем мы будем говорить? — («Это-то фигня, а вот что ты с ней будешь делать и о чем говорить через шесть дней?» — спросил внутренний голос Снейпа).
— Мы будем говорить о любви, — бухнул профессор. Мадам Помфри показалось, что она или спит или ослышалась.
— Ну хорошо, — нерешительно сказала она, — давай о любви поговорим.
— Вот я и думаю,. что слишком долго был одинок... — закинул удочку Снейп...
Четыре часа прошли в разговорах. За это время они пару раз обогнули озеро. Поппи оказалась интересной собеседницей, но через чур сентиментальной. Приглашение на ужин она конечно же приняла с милой смущенной улыбкой. Расставаясь «до вечера» — бархатным шепотом шепнул Снейп (время, время! - стучало у него в голове. Внутренний голос, слава Богу, молчал), — Поппи не удержалась:
— Северус, почему ты сегодня пришел?
— Потому что мне нужно, чтобы ты меня полюбила и, желательно, не позже, чем через шесть дней! У меня мало времени... — не успев даже подумать над ответом, брякнул Снейп.
— Почему же ты выбрал меня? — оторопела мадам Помфри.
— Потому что ты уже не девочка, и твои шансы найти пару равны моим шансам найти пару («неправда, у нее шансов гораздо больше», — заявил внутренний голос). Потому что мы вместе работали и хорошо друг друга знаем, ты сентиментальна и легко внушаема, к тому же не такая уж и красавица...
Розы оказались ужасно колючими (больше никому роз не дарить — отметил Снейп), а редкие зелья вовсе не предназначенными для СВЕЖЕВЫМЫТЫХ волос! В тупике его уже ждала оглобля в камуфляже. У ее ног сидела здоровенная овчарка. Овчарка вид имела инфантильный, а оглобля — мечтательный. Снейп, который опасался собак после встречи с Хагридовым Пушком, шарахнулся от собственной двери и больно навернулся с крыльца. Пытаясь сгруппироваться, он перевернулся в падении и... ударился глазом о фонарь.
— Ах, профессор, извините, это из-за меня Вы упали! — воскликнуло рыжее чудовище и бросилось поднимать ушибленного Снейпа.
— Ах, какая неприятность, Меня, кстати, зовут Роза (профессор содрогнулся), а собачку Мимоза. Прикольно, правда? — продолжала верещать она, отряхивая исцарапанного розами и облитого зельями профессора.
— Я знаю прекрасное средство от ушибов! Нужно приложить кусок сырого мяса! Вот тут у меня в рюкзаке как раз есть бифштекс. Раз вы испугались моей собачки, кстати, зря — она добрая, то я Вам отдам ее мясо. И не надо благодарности! — вскричала она, пресекая попытку Снейпа прекратить это безобразие.
Девица всучила деморализованному Снейпу кусок мяса, придержала его под ручку, пока он поднимался на крыльцо и уже намылилась войти за профессором в дом (первую помощь оказать, не иначе), как очухавшийся Снейп просто-напросто захлопнул перед ее носом дверь. Общением с людьми на сегодня он был сыт по горло!
Одной рукой соскребая с волос мерзкую жижу, а второй прикладывая бифштекс к глазу (ну и наглая девица), профессор мысленно готовил атаку на Сивилу. Внутренний голос по-прежнему молчал.
Эх, жаль потерянного времени! «Теперь никаких прогулок, это слишком большая роскошь для меня» — , думал Снейп, раскидывая пасьянс. Старательно высосав кофе из чашки, профессор художественно вытряхнул гущу на блюдечко. Хорошо, что Сивила без царя в голове и не откажется пойти ночью к мужчине в гости. — Сивила, у меня к тебе очень важное дело! Очень странное пророчество! Загадочные знаки! Я в шоке! Ты же знаешь мой интерес к тайнам и загадкам, помоги мне.
— Да, помню, как ты под дверью подслушивал.
— Кто старое помянет...
— Ладно-ладно. Мой долг как медиума и профессионала помочь тебе. Дар, он знаешь ли абы кому не дается!
— Да-да, я так и понял, — (нельзя ли без разглагольствований!) схватил ее за руку Снейп. — Боже мой, да здесь творились ужасные вещи! — воскликнула Сивила.
— А что твориться в спальне, ты вообще не представляешь! — вообще-то там дожидалась Сивилу коробочка с ооочень дорогими духами, но она же медиум — пусть сама догадается.
— Сейчас я войду в транс и поговорю с духами. — (Боже мой, она читает мысли, - ужаснулся Снейп)
— Некогда входить в транс! Вот кофейная гуща, смотри, что это за знак? — («Что же ты молчал, внутренний голос», - подумал Снейп, - «похоже я зря ее внес в список.»)
— Ах, Северус, да это же Тот-кого-нельзя-называть! От него тебе грозит страшная опасность! Да грядет...
— Стоп-стоп, — оборвал ее пораженный Снейп, всего что угодно он ожидал, но не этого. — Воландеморт пал. Поттер угробил его раз и навсегда, ты что не в курсе?
— Мое внутренне око подсказывает мне...
— Может оно еще чего тебе подсказывает?
— Подсказывает, что ты позвал меня с какой-то целью... (духи подарить дорогущие — сказал внутренний голос.)... Какое-то тайное задание... (ну конечно, времени-то все меньше.)...Я чувствую тьму... (блин!)... Северус, что-то темное я ощущаю в твоем доме. («Да неужели?», - сказал внутренний голос: «выкручивайся теперь»). Что это? Северус, откуда эта тьма?
— Это я, — сказал профессор, проклиная про себя всех на свете, — Я стал последним кресстражем Воландеморта.
«Эх, безнадега»,— думал профессор, стирая память Сивиле.
Нужно было сразу к Грейнджер идти. Осталось пять дней. Пол ночи Снейп придумывал жалостливую речь для Гермионы. («Запомни, называй ее по имени!» — подсказал внутренний голос. «А ты заткнись, не до тебя», — вяло отмахнулся Снейп).
Утром у дверей его дома стояла вчерашняя дылда Роза. Она по идиотки заулыбалась, когда профессор появился на пороге. Снейп уже хотел снова захлопнуть дверь, но не успел.
— Как вы себя чувствуете? — нахалка подлетела к нему как птичка порхнула на ветку — быстро и мягко. (Однако, для такой лошади, у нее неплохая пластика, — подумал Снейп
— Все в порядке, благодарю, — бросил профессор и аппарировал.
|
Великобритания, 06.05.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
