Пути, которыми мы идем, брюнеты которые нас выбирают. Честь доставить разгадку всех тайн в липкие лапки старого манипулятора выпала Хмури. Он конечно о свалившийся на него радости не знал, а потому доставил меня к школе с тихим ворчаньем, мол, и чего тебе магла неуемная дома не садиться.
Как всегда бывает, а таких случаях, стоило мне явиться не к ненаглядному, именно на него я в холе и налетела. Полюбовавшись минутку на идеально неправильный лик моего персонального черта, как на зло облаченного не в мешковатую мантию, а в строгий сюртук…. - Боже как хорош он был в своей замкнутой отрешенности, сжимая в руках древний фолиант…. Любовалась я ровно секунду, затем, памятуя о стратегии и тактике, гордо вздернула нос и поплыла по направлению к лестнице гордая своей решимостью игнорировать объект уже не слишком тайного для окружающих вожделения. И все было идеально, я чувствовала себя гордой и решительной, когда в спину мне ударил насмешливый вопрос.
- Куда то торопитесь мисс Шеппард.
Я внутренне чертыхнулась, но обернулась с невозмутимым видом.
- Мистер Снейп если это попытка шантажа то вы опоздали, я как раз иду к директору с повинной. А вот как вы объясните тот факт, что не сразу обнародовали то, что меня узнали.
Он улыбнулся краешками губ.
- Хотел лично устроить вам допрос с пытками… Возможно?
- Да? И что включали в себя пытки? При моей натуре, которую вы считаете порочной, я ведь могу и повременить с походом к директору.
- Неужели, может вы мне, что-то посоветуете? Боюсь в рамках вашей фантазии даже допросы у «Пожирателей смерти» покажутся вам не впечатляющими.
- Что гурманы от некромантов столь не изобретательны?
Неожиданно в коротком броске он уже привычно впечатал меня в стенку.
- Девочка, ты не понимаешь, куда влезла, это не забавно, это грязно, больно и очень опасно. Ты хочешь, кому-то, что-то доказать? Тебя пережуют, выжмут все соки, а потом выкинут за ненадобностью. И ты останешься в одиночестве, моральной развалиной. В этой войне нет красоты и героизма, на какой бы стороне ты не сражалась. Малфой выпотрошит тебя вилкой для десерта, если хоть на секунду заподозрит, что у тебя есть что-то, что ему нужно, неважно, что информация или вещь.
Боже, о каком здравомыслии можно говорить, когда к нему взывают самые желанные на свете губы? Да, я дура, наверное, поэтому немного растерянно спросила.
- Ревнуешь?
Он усмехнулся, но скорее горько, чем весело.
- Ты не хочешь меня слушать? Неужели ты думаешь, что Дамблдор оградит тебя от неприятностей? Нет. Он будет долго говорить о долге и обязанностях, а потом сунет тебя в самое пекло, что бы впоследствии начертать на твоей могиле «здесь лежит достойнейшая из достойных». Скажи, это то чего ты хочешь?
- Нет.
- Тогда какого Мерлина ты поперлась в Азкабан? Ради чего весь этот цирк? Так не нужно жить.
Я заглянула ему в глаза.
- А как нужно Северус?
- Проще. Без племянника, которому каждую минуту грозит опасность, а он делает все, что бы она возросла троекратно. Без мира, в котором за твою жизнь не дадут не кната.
Черт он действительно очень талантливо меня ломал, театр абсурда в котором я крутилась, последние дни вдруг превратился в театр теней, в котором смеяться было таким же святотатством как распевать рождественские гимны на кладбище. Для него было важно то, что, но говорил, для меня было важнее иное.
- Я могла бы прожить без этого мира, не хотела бы но смогла.
-Тогда…
Я прижала палец, к его губам заставляя замолчать.
- И я не могу без тебя, иногда хочу, что бы было иначе, но не могу.
Я опустила голову, быть откровение не возможно, когда кладешь голову на плаху становиться плевать, когда именно палач нанесет удар главное что это в принципе неизбежно. Как легко трагедия превращается в фарс и обратно. Я ожидала чего угодно, кроме того, что он тихо скажет.
- Я этого не стою.
Все еще боясь взглянуть на него, я засмеялась.
- Если бы каждый из нас получал, то, что заслуживает этот мир, был бы чертовски серым местом. Мне кажется, что всего происходящего не заслуживаю я. Если подумать то как я жила до сих пор? Зарабатывала деньги тратила их, окружала себя толпой знакомых, среди которых еще больше чувствовала себя одинокой, мечтала о невероятном, что завтра случиться, что то и тогда я открою глаза и начну жить по настоявшему. Мне для этого был нужен другой свой собственный мир, и я его получила. Чужие люди иные ценности, в этом мире у меня есть родные, есть, что-то, что я могу делать быть такой, какой я всегда мечтала быть, пусть даже это складывается в образ нелогичной бесшабашной дуры. Да я была опьянена собственной свободой, но я всегда понимала, отними у меня магию и я переживу, потоскую недельку, но переживу, отними у меня, тебя…. Я не знаю, что будет Северус. Но я и не хочу знать. Ты можешь говорить, что я тебе совершенно безразлична и это будет ложью. Будь это так мы не говорили бы сейчас, ты не переживал бы из-за решений которые я приму. Мне кажется, со мною ты тоже позволил себе быть собой. И тебе нравились наши ссоры, как и наши мирные разговоры, вопрос в том готов ли ты признать это?
Пауза затянулась, и я уже собиралась уйти, когда он сказал.
- Да, если это то чего ты хочешь. Да, если это то что может оградить тебя от опрометчивых поступков.
Я готова была заорать на него от злости, но сдержалась.
- Не говори об этом, так как будто делаешь мне одолжение. К черту Северус, не важно чего хочу я, важно чего хочешь ты сам.
Он взял меня за руку,
- Пойдем, я не привык вести серьезные разговоры в коридоре.
Я последовала за ним в подземелья, что ж, по крайней мере, он счел эту тему достойной обсуждения. Пока я устраивалась в кресле, он заказал чай и, подождав пока домовые эльфы нас обслужат, занял место напротив.
- Ты задала вопрос, чего я сам хочу, – он сделал глоток из тонкой фарфоровой чашки предсказуемо зелено – серебристой. - Поверь мне, о своих желаниях я осведомлен лучше чем кто бы то ни было вопрос в том, какие из них я могу позволить осуществить себе, а какие нет.
- И видимо общение со мной относиться к тем, что в данный момент неуместны?
Он кивнул.
- Северус, я тоже хотела бы встретить тебя летом, на одном из курортов Италии. И чтобы не было этих дурацких войн ни в твоем, ни в моем мире. Что бы мы могли, не торопясь, узнать друг друга поближе, и возможно все получилось бы само собой, без взаимных упреков и нервных потрясений, хотя в силу наших характеров я в этом сомневаюсь. Но обстоятельства сложились иначе. Для меня главное, что я все-таки смогла тебя узнать.
Он устало откинулся на спинку кресла.
- У тебя все выходит слишком просто, - в его голосе было, что-то такое от чего мое сердце забилось совсем отчаянно. – Я не буду врать, что всю жизнь просидел в подземельях. В моей жизни были женщины, и когда я служил темному лорду и после, некоторые были мне дороже, чем другие, но это всегда были интрижки, а не попытки строить с кем-то отношения, как тебе объяснить? Если я уходил мне, всегда было все, равно вернусь я к этому человеку или нет, но я точно так же был уверен и в ее ответном безразличии, но ты…. Я знаю, что даже если ты скажешь, что согласна на подобные отношения это будет ложью. Ты возьмешься за ниточку только для того, что бы распутать весь клубок.
- Что в этом плохого – привязаться к кому-то? Позволить любить себя?
- Боль, вот что плохо.
- Но какой боли ты боишься?
- Не быть отвергнутым или брошенным, это легко пережить, при всеобщем заблуждении относительно моей болезненной гордыне я прагматик и прекрасно отдою себе отчет не только в чужих, но и в собственных недостатках. Опасно другое, - привязанности и потери. Проще не иметь, чем иметь и потерять, ты не находишь?
Я покачала головой.
- Нет Северус, я думаю иначе. Я не могу заглядывать в будущее, возможно, я проживу долгую жизнь, а может меня грохнет Воландеморт через неделю, или завтра собьет машина. Кто знает, сколько мне отпущено? Или сколько протянешь в этой мясорубке ты? Я не знаю, что у нас получиться, если мы будем вмести, возможно, один из нас погибнет и это причинит другому боль, может быть, мы проживем долго, или разбежимся через неделю, перебив всю посуду в Хогвордсе и окрестностях. Но если не попробовать мы никогда этого не узнаем?
С этими словами я поднялась из кресла и опустилась на ковер у его ног, положив руки на его колени, я опустила на них голову, заглядывая в его глаза, которые казались мне сейчас такими теплыми и печальными. Кто сказал, что черный холодный цвет.
- Настырная магла, - прошептал он очень нежно со своей фирменной полуулыбкой и запустил палацы в мои волосы. Я замурлыкала как кошка, потершись щекой о его колено.
- Но я тебе нравлюсь, - это прозвучало как утверждение.
- Нравишься, - как-то уж слишком легко согласился он. – Мы ведь с тобой чем-то похожи, ты меня восхищаешь.
Я не удержалась и хихикнула.
- Чем именно врожденной наглостью или непроходимой тупостью.
- Лицемерием, - он ущипнул меня за мочку уха.- Ты далеко не дура, но тебе очень нравиться, когда люди так считают, потому что это позволяет тебе манипулировать ими. Нет мисс Эванс, я категорически отказываюсь недооценивать вас и ваши так сказать бредовые идеи.
- Ну, в этом то мы похожи, - в наказание за вандализм над моим ухом я несильно укусила его за колено. – Вам мистер Снейп нравиться внушать страх, потому что это не менее полезный рычаг в манипулировании людьми, но при этом вы злодей скорее опереточный, и это позволяет многим не до оценивать вашу угрозу.
- Ах, какие мы проницательные, но мы, кажется, отвлеклись от основной темы нашего разговора. Ты не пойдешь к Дамблдору.
Я кивнула.
- Пока не пойду.
Он угрожающе приподнял бровь.
- И что означает это «пока»?
- Ну, оно означает, что я отложу разговор с директором, пока мы не решим, что он должен состояться, на тех условиях, которые нас устроят.
Он нахмурился.
- По-моему ты забегаешь вперед.
Я счастливо улыбнулась,
- Северус, ты никогда не сидел бы здесь и не вел со мной эти проникновенные беседы, если бы уже все для себя не решил.
С логикой данного утверждения он не стал спорить, хотя по лицу было видно, что ему очень хотелось. Вместо этого он рывком поднял меня с ковра и усадил к себе на колени.
- Мы теряем время.
Поскольку после этих слов он меня поцеловал, то Воландеморт, Дамблдор, угроза глобального потепления и прочие катастрофы вселенского масштаба напрочь вылетели у меня из головы. Что нам террор и войны когда узкие, но гладкие как шелк губы с жарким напором ласкают мой рот, когда тонкие ладони с удивительной ловкостью освобождают меня от совершенно ненужной в такой ситуации одежды. Здесь не место даже магии когда в силу вступает действо древнее как сам этот мир, действо, растворяясь в котором без остатка уже не двое, но одно целое сознает себя сильным и могущественным существам, сплетенным из рук ног и стонов. Это самое честное, что ты можешь сделать в этом мире для того, кто в этот миг весь этот мир в себя вбирает, тот, кто говорит, что между сексом ради самого секса и сексом как составляющем, той самой, которую зовут любовью, и которая у каждого своя нет разницы, живет иллюзией. В наготе душ и тел есть нечто большее, чем просто наслажденье, это даже больно так без остатка растворяться в ком-то, отдавать все, не требуя но, принимая взамен, но подобное стирает последние грани. Лежа головой на не слишком мягком плече Северуса, я впитывала в себя каждую черточку его расслабленного, совершенного в своей уязвимости сейчас лица, открытого для меня одной и понимала саму суть того, о чем мы с ним говорили сегодня. Я безоговорочно умру, за него отдам всю свою жизнь до капли, и это будет просто, куда сложнее будет выжить ради него, жить с ним, оберегая, сохраняя его жизнь и покой. Но даже если для этого мне придется оставить его, я уйду, переживу потому что могу жить, только если жив он, и быть счастливой, только если он счастлив. Как я заблуждалась, считая, что такой любви, не существует, что всегда и во всем есть место просвещенному эгоизму, но ведь нас всегда настигает именно то, во что мы не верим. Я поцеловала его шею, и он еще крепче прижал меня к себе. И это было хорошо, потому что я люблю его.
|
Великобритания, 07.02.25.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
