Сквозь холод и боль, сквозь раскаянье и вину, к нему прорывались какие-то посторонние чувства.
Где-то на краю сознания возник слабый отблеск затаившегося там воспоминания. Он уцепился за тот лучик, как за спасительную соломинку, и осторожно потянул воспоминание к себе. Только бы не порвалась образовавшаяся нить. Дыхание (или только его подобие) свела судорога. Это было воспоминание из его детства. Не самое веселое. Но остановиться уже не было никакой возможности.
Большой зал Хогвардса. Посреди зала стоит маленький мальчишка – худой, бледный, даже какой-то болезненный. Одет в слишком короткую, и не слишком опрятную мантию. Стоит, понурив слишком коротко и не слишком аккуратно остриженную черную голову. Сквозь неравномерно выстриженные проплешины просвечивает бледная кожа. Видимо не справился с остригающим заклинанием. Он жалок. Рядом с ним, положив руку ему на плечо, стоит Макгонагалл. Этот мальчишка – он. И он знает, что сейчас произойдет. Макгонагалл объявит всему Хогвардсу, что у него умер отец: «Предлагаю всем оказать посильную помощь Северусу». Это означает, что он - нищий, и просит милостыни.
Потом он с остервенением жег за теплицами «помощь», которую оказали ему ученики Хогвартса: пять старых мантий, несколько комплектов потрепанных учебников и целую гору карточек от шоколадных лягушек.
И со стыдом и ужасом сжимал в кулаке двадцать пять галеонов, которые отдала ему Макгонагалл. Он презирал себя за то, что не смог сжечь и их. Трясся от беззвучных слез, а сам уже прикидывал, что сможет купить на эти деньги. И еще он ненавидел их всех, всех! Они думают, что он достоин только жалости – Сопля, изгой. Он не станет ничего им доказывать. Он-то знает…
Он с трудом заставил себя отодвинуть воспоминание, заливавшее его сознание стыдом и сожалением.
Зеленые глаза ненавидяще смотрели на него – убийцу и изгоя, Соплю, урода, проклятого.
Он не хотел этого. Он не хотел этой ненависти. Он не хотел верить, что достоин только презрения. Снейп сегодня превзошел сам себя. Перед райвенкловцами на зельях были гриффиндорцы со слизеринцами. По-видимому, они имели совершенно особое умение раздражать профессора. На уроке досталось всем: хафлпаффцы потеряли пятьдесят баллов, Райвенкло повезло больше, но и они лишились двадцати баллов из-за Кэт, которая умудрилась погасить огонь под их с Лили котлом именно в тот момент, когда было необходимо как раз усилить нагревание.
В умело созданной профессором нервной обстановке урока Лили почти совсем позабыла свои страхи: нет, она и не ждала, что Снейп остолбенеет от ее новой прически – много чести. Но, может быть, он все же забудет про испорченную мантию… Когда урок начался, и Снейп, по обыкновению влетел в класс, едва не разбив дверь (Лили даже подозревала, что открывает он ее точным ударом ноги), ей уже было не до его реакции. Хотя было заметно, что скользнув привычным взглядом по замершему классу, он слегка запнулся на ее остриженной голове.
Пару раз за урок он останавливался за ее спиной, и она со страхом прислушивалась к тихому дыханию учителя – ждала, что скажет что-нибудь особенно злое. Но Снейп, напротив, покритиковав ее манеру держать палочку над котлом при помешивании зелья, про прическу и субботний инцидент не сказал ни слова. Лили уже было решила, что ей на сегодня повезло – урок подошел к концу.
- Мисс-с Бринг-с-с, задержитесь.
«О! Только не это!»
- Да, профессор.
Провинившаяся сегодня Кэт даже и не подумала подождать подругу. Класс быстро пустел.
Лили встала у своей парты и посмотрела на профессора. Тот стоял рядом с кафедрой, чуть ссутулившись, и опираясь рукой на преподавательский стол. свет из небольшого окна подал сбоку на его фигуру, оставляя лицо в тени. От этого еще заметнее стало его недовольство и раздражение. Судя по его виду, ничего хорошего Лили не ждало – сейчас профессор недвусмысленно и навсегда откажется руководить ее работой.
- Профессор, я хочу попросить у Вас прощения за грубость… в Хогсмите. Я была очень расстроена и … Но я не имела права срываться. Простите меня, пожалуйста.
- Вы в наказание за это так себя изуродовали?
Лили задохнулась, от нахлынувших чувств. Она, конечно, не стала привлекательнее со стрижкой под мальчика, но назвать ее уродиной…
- Я… - Лили уже с трудом сдерживала вдруг подступившие к глазам слезы. Чтобы не расплакаться, пришлось тараторить:
- Я подстриглась, чтобы быть успешнее в зельях. Вы ведь сказали, что с волосами надо что-то делать, что такие они будут мешать. Я хотела… Я хочу, все-таки писать курсовую по зельям.
- Стоп. Молчите. Мне показалось, или Вы действительно меня обвиняете? Когда это я Вам велел отрезать волосы? – Снейп резко оттолкнулся от стола и стремительно подошел к Лили: – Вы хоть немного думаете, прежде чем говорить и действовать? Именно Ваша … неуравновешенность – причина, по которой, как я считаю, Вам не надо заниматься зельями.
Услышав это «не надо заниматься зельями», Лили не выдержала. Почему-то ей показалось, что он не с курсовой ее выгоняет, а просто рушит всю ее жизнь. Слезы побежали у нее по щекам, и она заревела горько и громко, словно пятилетняя. «Еще чего! Волосы отрезала, дура! А теперь ходи, стриженная, на трансфигурацию свою дурацкую!» - Лили опустилась за парту и, не заботясь уже о том, какое впечатление она производит на профессора, уронила голову на руки, продолжая рыдать.
Снейп молча возвышался над ней, как скала.
Через минуту-другую, когда слезы ее пошли на убыль, она, утираясь ладонями и рукавами, начала запихивать в сумку учебник, чернильницу, перо, собираясь сейчас же прямиком на «астрономку», чтобы благополучно сигануть с нее на черные камни хогвадского двора.
Неожиданно перед ней на парте возник белоснежный носовой платок.
- Возьмите, мисс Брингс-с, - Снейп и не думал менять тон, - и впредь, носите носовой платок с собой, иначе Вы рискуете перепачкать учебники и необходимые принадлежности. А для зельеварения нужна опрятность и чистота.
- Не нужно…
- Берите! Сейчас же! И прекратите истерику, - в голосе Снейпа появилась усталость, даже какая-то обреченность, - Вы думаете, что я не знаю ваших намерений – наверняка собираетесь броситься с Астрономической башни.
Лили удивленно подняла глаза на преподавателя:
- Откуда Вы знаете? Вы…- Лили вспоминала трудное слово, - легиллимент?
Снейп слегка поднял уголок рта, что видимо, обозначало у него улыбку.
- Для легиллименции нужно заклинание, неужели Вы не знаете этого? Кроме того, ваши мысли не представляют собой ничего в достаточной степени оригинального. Мне и не нужно их читать – вы не первая студентка, которая хочет всех, в том числе вредного профессора, заставить оплакивать ее после безвременной и трагической кончины.
Лили покраснела: Снейп, вне всякого сомнения, был прав. Чтобы ничего не говорить, она просто взяла поданный профессором платок и начала вытирать слезы.
- Знаете, мисс Брингс, я бы хотел, чтобы Вы раз и навсегда забыли и думать о зельях, - чувствуя, что она сейчас снова разревется, Снейп, быстро продолжил, - однако, я все-таки хотел бы знать, нашли ли Вы ошибку в своем проекте?
- Да, то есть, нет, - Лили теребила злополучный платок в руках, так как отдавать его профессору в таком виде ей было неудобно.
- Потрудитесь выразиться точнее, мисс Брингс.
- Я поняла, почему Вы считаете, что нельзя сделать оборотное зелье анимагическим, но…
- Я считаю? А это не так? Я ошибаюсь?
- Нет, то есть, да. Просто я подумала… Если подбирать индивидуальные компоненты…
- И какой в этом смысл? Анимагическая самотрансфигурация гораздо доступнее, и проще, если можно применить это слово к столь сложному процессу. Ваше зелье получится многовариантным по составу и с дискретным и совершенно непредсказуемым действием. И как Вы собирались готовить экспериментальную базу? Эксперименты Вы собирались проводить, надеюсь, не на мне?
Лили увидела, как профессор усмехнулся этой мысли.
- Вообще-то, нет. До экспериментов нужно все тщательно выверить в теории. И я могу сама. И, мне кажется, что можно попытаться создать некоторый усредненный состав.
- Чем пить неизвестные науке зелья, сваренные такими как Вы горе-экспериментаторами, лучше все-таки прыгайте с башни.
- О!
Неожиданно, Снейп вздохнул:
- Ну, хорошо. Признаться, мне казалось, что Вы, мисс Брингс, быстрее остынете – все-таки не Гриффиндор. Но раз вы так настойчиво стремитесь к тесному общению со мной, и, несмотря на Ваш, хм, непрезентабельный внешний вид, я беру Вас на курсовую работу.
- О! – Лили не знала обижаться ей или радоваться, она посмотрела на профессора. В его черных глазах она увидела всегдашнюю усталость, пополам с удивлением, как будто его собственное решение стало и для него неожиданностью. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, затем, Снейп снова устало вздохнул, и пошел к своему столу:
- Вот, мисс Брингс, возьмите. Здесь список литературы по вашей теме.
Лили подошла к столу и взглянула на довольно большой лист пергамента, почти полностью покрытый мелким почерком профессора:
- Ого! – вырвалось у Лили, но она тут же поправилась. - Спасибо, я все прочту.
- Обратите внимание на тридцатый и четырнадцатый номера. Это мои статьи в журнале «Вопросы зельеварения». Их нужно законспектировать.
- Да, сэр.
- Статья Олдмена в «Новостях прикладной и теоретической магии» содержит логические ошибки. Вам нужно их найти.
- Да, сэр.
- Я вижу, что стандартные учебники Вы уже проштудировали. В этом списке есть книги из Запретной секции. Завтра зайдите перед обедом, я подпишу Вам разрешение.
- Да, сэр.
- И я принимаю Ваши извинения по поводу моей испорченной мантии.
- Да, сэр. То есть, спасибо, сэр, профессор.
- Идите.
- До свиданья, сэр.
Лили взяла сумку и направилась к выходу из класса.
- Надеюсь, Вы сейчас пойдете в свою гостиную, а не на Астрономическую башню? Мне бы не хотелось проверять?
Лили обернулась в дверях:
- Я не буду прыгать с башни, профессор… Профессор, это не мое дело, но … зачем Вы ходили на башню ночью?
- Это действительно, не Ваше дело! …Возможно, за тем же, что и Вы, мисс: подумывал прыгнуть вниз.
- О! Я пойду, профессор, до свиданья. Школа бурлила: все с нетерпением ждали первого тура Турнира трех волшебников. Было ощущение, что любые шалости и невнимательное отношение к урокам в этом году если и не приветствуется учителями, то все же рассматривается ими как некоторое естественное дополнение к столь грандиозному событию. Большинство хогварцев болело за Седрика. Правда, значки с издевательской надписью носили немногие, в основном слизеринцы, но фан-клуб Поттера заметно поредел. Кэт даже обратила внимание Лили как-то за завтраком, что Рон Уизли отсел от Гарри с Гермионой – было похоже, что они повздорили.
Сама Кэт, которая познакомилась в «ту самую» субботу с каким-то студентом-французом, по большей части пропадала по укромным уголкам замка. Лили было одиноко. Снейп завалил ее работой так, что она и продохнуть не могла. Ей все чаще и чаще приходила мысль бросить все. Останавливало только то, что Снейп, это было по нему заметно, ждал этого. По-видимому, он решил сменить тактику, и заставить ее самой отказаться от столь утомительного способа коротать свободное время. Не столько в поисках уединения, сколько в желании посмаковать свое одиночество, Лили забрела туда, куда обычно ее было не заманить и калачами – на квидиччное поле.
Забравшись на высокую трибуну, он раскрыла принесенный с собой журнал «Зельеварение сегодня», где была опубликована очередная статья Снейпа. «Странно, что на этот раз он не потребовал ее законспектировать. Еще чего! - думала Лили. – Может в эту статью, как и в статью Олдмена, закрались логические ошибки, а профессор?!». Лили нравилось думать, что она может хоть в чем-то перещеголять Снейпа, хотя в глубине души она не была уверена, что это ей и в самом деле удастся.
Погруженная в чтение Лили не заметила, как на стадионе появился еще один любитель уединения.
Гарри Поттер взмыл над стадионом на своей знаменитой метле и принялся выделывать сложные пилотажные фигуры. Лили оторвала голову от страниц журнала только когда волна ветра от пронесшегося мимо Поттера ударила ей в лицо.
За полетом Гарри было интересно наблюдать. Вообще-то Лили не любила полеты на метле. И совсем не любила квидичч. Но сегодня за тем, что выделывал Поттер, было страшно и, вместе с тем, здорово смотреть.
- Это прекрасно, Поттер! – не выдержала она после особенно сложного финта.
- Э? – Гарри, как видно, был раздасадован не только неожиданной публикой, но и тем, что не помнил, как эту публику зовут.
- Я - Лили Брингс, Райвенкло, шестой курс.
- Привет, Лили. Что ты здесь делаешь?
- Читала… Пока ты не прилетел. Последнее, что ты сделал как-то называется, или ты это сам придумал?
- Ты что, правда, не знаешь? Это финт Вронского. Я видел, как Крам сделал его летом на турнире по квиддичу…
- Я там не была. Это еще когда было нападение на магллов? – в голосе Лили непроизвольно послышалось разочарование.
- А ты, что, не любишь магллов?
- Почему не люблю? Мне все равно. Можно подумать от моей любви или нелюбви им станет лучше или хуже.
Лили видела, что Гарри расстроен и подавлен. Сейчас ему очень хочется найти стороннюю причину свои неурядиц – Лили это знала по себе.
Под ее изучающим взглядом Гарри вновь забрался на метлу и взмыл ввысь. Там он разогнался посильнее и стал накручивать огромные круги по стадиону, всё увеличивая и увеличивая скорость. В конце концов, неумолимая сила инерции вытолкнула его с траектории полета, и он юзом проехался по деревянной трибуне.
Лили подбежала к упавшему с метлы Гарри.
- Ты как?
- Нормально, - Гарри, сморщившись, держался за ободранную правую руку.
- Тебе надо в боль…
- Никуда я не пойду!
Поттер упрямо уселся на ближайшую скамью. Лили постояла немного и села рядом с ним. Помолчали.
- Ты правда никогда не видела финт Вронского?
- Правда. Не всем, знаешь, нравятся квидичч и метлы. И я не очень люблю летать.
- Нет, ты что, это по-настоящему здорово. Хочешь, я тебя прокачу?
- Ну, во-первых, ты руку поранил…
- Когда летишь – ты свободен! Ты как одно существо с небом и ветром, как будто никого больше нет в этом мире!
- Ты так об этом говоришь… Ну, давай попробуем.
Лили решительно встала перед мальчиком. Гарри весело посмотрел на нее и уселся на метлу.
- Садись сзади, держись крепче, но не бойся!
Лили села и обхватила Гарри за талию. Они взмыли в темнеющее небо, покрытое тучами. Холодный ветер забил в лицо, заставляя слезится глаза и перехватывая дыхание. Когда Гарри направлял метлу ввысь, Лили видела небо, изредка проглядывавшее сквозь быстро бегущие низкие облака. Ей захотелось плакать и смеяться одновременно.
Когда полет закончился, Лили почти готова была расцеловать Поттера.
- Большое спасибо, Гарри. Теперь я обязательно попробую научиться так же летать. Ты здорово летаешь!
- Ну, вообще-то, Крам летает лучше меня.
- Не знаю, как летает Крам, но ты очень любишь летать. Это здорово, когда есть что-то, что очень любишь!
- Да. Только у меня определенность обычно с тем, что я не люблю. Например, слизеринцев и Снейпа.
Лили усмехнулась:
- Снейпа, конечно, не любить нетрудно. А слизеринцы-то тебе, что плохого сделали?
- Как что? Малфой вечно задирается, они ненавидят магллов и из них выходят только темные волшебники!
- Кто это тебе сказал такую чушь? Если хочешь знать, не любить скопом целый факультет из-за одного тупоумного сноба очень глупо. Так же, как скопом не любить всех магллов.
- Ну, ты-то ведь с Райвенкло, – примирительно подытожил Поттер. - Пойдем что ли, а то отбой скоро.
Они вместе пошли в замок, по дороге рассуждая об особенностях распределения студентов по факультетам. Лили была удивлена тем, что Гарри ничего не знал о свойствах волшебной шляпы – о том, что в первую очередь она руководствуется желанием ученика, ведь желания – это намерения, которые определяют характер. На прощанье Лили очень правдиво заверила Гарри, что большинство райвенкловцев будут болеть за него.
Полет ли, дружеская ли компания подняли ей настроение, только она мурлыкала песенки себе под нос до тех пор, пока не улеглась в постель.
Она уже почти засыпала, блаженно потягиваясь и предвкушая сладкий сон, когда внезапно ей в голову пришла ужасная мысль, что журнал, который она читала сегодня, и который ей дал сам ее строгий профессор зельеварения, доктор философии, член-корреспондент Всеевропейской ассоциации зельеваров Северус Снейп остался лежать на трибуне квиддичного стадиона. Сон ее разом пропал.
|
Великобритания, 03.05.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
