Белый конверт — Дура! — мне внуки на урне напишут. И повторяю, упрямо и слабо: Не успокоюсь, пока не увижу, Не успокоюсь, пока не услышу. М. Цветаева Мне стало страшно жизнь отжить —
И с дерева, как лист, отпрянуть,
И ничего не полюбить,
И безымянным камнем кануть… О. Мандельштам Северус Снейп сидел, откинув голову на спинку высокого обитого чёрным бархатом кресла. Тусклые черные волосы упали на лицо Узкие белые пальцы рассеянно поглаживали кожаный с позолотой переплёт древнего фолианта.
“Опять чертов Поттер!” Профессор не был уверен, что Джеймсов выродок не заметил его собеседницу. Что-то такое мелькнуло в глазах этого паршивца, когда он вывалился из-за деревьев… Хорошо хоть, что эти бараны шумели на весь лес, и он успел затоптать костер. Да, Поттер потерял бы дар речи, увидь он, как ненавистный учитель мило беседует с маглой. Снейп с сожалением посмотрел на испорченные ботинки. Какой же он кретин! Не подумал воспользоваться палочкой!
Снейп решил прекратить ночные встречи, удивляясь, как он вообще мог себе такое позволить… “А если Поттер кому-нибудь расскажет?.. Тогда… мало кто разбирается в ядах лучше меня. И всё будет выглядеть как воспаление лёгких или тяжёлая форма дизентерии. То-то Лорд обрадуется”. Профессор злорадно ухмыльнулся. “Хотя нет… не расскажет, разве что, Уизли и Грейнджер”. * * * На следующие сутки женщина напрасно прождала половину ночи. Назавтра она опять развела костёр на привычном месте, догадавшись уже, что колдун не придёт. Так и случилось. Женщина пустыми глазами следила за потухающим костром. Почему так холодно? Она сидела, съежившись, плотно завернувшись в куртку, но холод пробирал до костей. “Кажется, мой уик-энд чересчур затянулся”, — безразлично подумала она. Внутри было так же: холодно и пусто. “Как в пустом холодильнике”, — подумалось ей. Словно во сне, она поднялась и затоптала костёр. * * * Вернувшись в город, Джоан окунулась в привычные заботы. Ненужные мысли от себя гнала. Но ночью… О! Ночью они брали реванш. Каждую ночь ей снились длинная мантия цвета ночи, бледное узкое лицо, чёрные бездонные глаза, насмешливые губы и бархатный голос. Утром наваждение исчезало, и Джоан спешила на службу. На работе навязчивые мысли и желания вновь завладевали ей. Пытаясь как-то с ними бороться, Джоан придумывала себе миллион занятий, суетливо металась от одного дела к другому, хваталась за несколько сразу. В итоге всё получалось из рук вон плохо. Начальница ругалась, обед пригорал, пакет с покупками лопался на перекрестке, и она судорожно подбирала рассыпанные свёртки под истеричный вой автомобильных гудков.
Неделя пролетела, как в дыму. Джоан уже начала приходить к выводу, что всё случившееся было наваждением, когда обнаружила себя сидящей за кухонным столом перед листком бумаги и нервно грызущей кончик ручки. Удивлённо проведя взглядом по белой странице, Джоан прочла: “Не знаю, увидите ли Вы моё письмо. Но мне необходимо, чтобы Вы знали…” * * * Гарри и Рон решили ничего не рассказывать Гермионе о своей стычке со Снейпом, справедливо полагая, что она придёт в ярость. Чтоб от их лесной прогулки был хоть какой-то толк, они решили сами приготовить порошок по рецепту из книжки. Это оказалось несложно. Пришли в туалет Плаксы Миртл (она была счастлива увидеть Гарри). Там истолкли все ингредиенты и смешали в нужной пропорции. Гарри даже понравилась такая работа, может, потому, что преподаватель зельеварения не стоял над душой. * * *
Северус Снейп мерил шагами учительскую. С любовью начищенный трудолюбивыми эльфами паркет жалобно скрипел под его новыми ботинками. На столах возвышались горы скрученных пергаментов, исписанных разными почерками — сданные на проверку работы учеников. Уроки давно закончились, студенты вернулись с ужина, и в пустой учительской, кроме него, никого не было. В очередной раз проходя мимо окна, он заметил внизу какое-то движение. Две длинные неясные тени метнулись по траве и пропали во тьме. “Поттер и Уизли? Сейчас они у меня попляшут!” Снейп стрелой вылетел из замка и застыл, зорко выглядывая нарушителей, как коршун добычу. Струящаяся за спиной мантия хлопала на ветру и придавала ему сходство с огромной летучей мышью.
Со стороны Запретного Леса прозвучал надрывный протяжный вой. Ночь еще не настала, но было очень темно из-за плотных черных туч, затянувших небо. Снейп быстро зашагал к Запретному лесу. Ему показалось, что тени скрылись в той стороне. Снова раздался вой. В этот раз он звучал еще тоскливее и жутче. “Этим болванам, наверно, жить надоело!” Снейп вошел под лесные своды. “Люмос!” Внимательно озираясь, он последовал в чащу. * * * Возвратился он через пару часов, грязно ругаясь и злее черта. На мантии остались следы от чьих-то клыков. “Неужели из-за этого кретина Поттера я ночью шарюсь где попало?!” Скрипнув зубами от ярости, он пошел почему-то не в сторону замка, а к воротам. Снейп удивился, обнаружив, что ноги сами привели его на знакомую поляну. Огляделся. Ну, разумеется, никого. Пусто. Холодно. А когда-то очень давно, в другой жизни, здесь весело потрескивал костерок, женщина слушала мужчину, им было друг с другом тепло и интересно…Темные силуэты деревьев, ветер, воющий в кронах… Как пусто и холодно… Что они нашли в этом месте? Разве что друг друга… Нашли, чтобы потерять… Какие глупости! Он, Северус Снейп, и подобный бред? Никогда!
…Зачем он вернулся сюда? Нелепая причуда. Он сейчас уйдет. Навсегда. Только посмотрит еще раз. Последний. Чтобы запомнить.
На конце палочки зажегся огонек. Белое холодное сияние осветило поляну, и маг заметил бумажный конверт, каким пользуются маглы. В груди что-то предательски радостно подпрыгнуло. Он знал, от кого этот конверт. * * * “Не знаю, увидите ли Вы моё письмо. Но мне необходимо, чтобы Вы знали… Моя жизнь была такая серая… Я не могу припомнить и трёх хоть сколько-нибудь счастливых эпизодов. Родителей своих я давно потеряла. Друзей у меня никогда не было. Я всегда одна. Может, я одиночка, и всё так и должно быть? Не знаю. Знаю только, что мне без Вас пусто и холодно. Наверно, это прозвучит банально, но встреча с Вами — самое яркое и светлое, что у меня было. Когда мы встретились во второй раз — я нарочно ждала Вас — уже тогда Вы могли понять, что я Вас люблю. Каждый раз, когда мы с Вами прощались, моя душа замирала от тоски. Я боялась, что Вы не придете, и я никогда Вас больше не увижу. А потом Вы не пришли. И не пришли на другой день. Тогда я поняла, что Вы не придёте никогда. Раньше мне казалось, я знаю, что такое холод и пустота. Нет. Не знала. По-настоящему я узнала это только сейчас. Я даже не знаю Вашего имени. А Вы не знаете моего. Каждый день я буду стараться забыть… Впрочем, это не важно… Я вовсе не это хотела сказать… Вы, любимый мой… Знайте: в моей жизни не было ничего лучше Вас”. * * * “Это бред. Похоже, у девушки воспаление мозга…” Профессор сидел в глубоком мягком кресле, удобно вытянув длинные ноги. Письмо, брошенное, валялось на тёмно-красном, длинного ворса ковре. Пальцы потянулись к листку, глаза в десятый раз пробежали по строчкам. “Нет. Это просто глупая девчонка. Думает, что в ее жизни не хватает волшебства, и я ей могу его дать”. Он разозлился. “О! Она не там ищет! Локхарт — вот кто мог бы стать ее героем!” Профессор стремительно встал и подошел к окну. Черная непроглядная мгла. Один шаг — и угол зрения сместился, стекло отразило огонь, пляшущий в камине. Тьма с той стороны плотно облепила окно, тщетно пытаясь загасить огненный танец. Злость ушла, уступив место горечи. Никто, никогда, кроме давно умершей матери, не любил его. У Северуса Снейпа не было друзей. Он слыл неприятным человеком. Да что там, он и был им. В школе молодого Снейпа не один ученик не смог бы назвать своим другом. Неудивительно. Ведь он ко всем относился с презрением. Он и Упивающимся Смертью стал во многом от желания быть причастным к некой общности, слишком устав от изоляции и одиночества. И от насмешек. К тому же он пламенно ненавидел своих школьных врагов. Эта ненависть должна была выплеснуться. Она искала выхода. Он никогда не забудет унижений, которым подвергали его Поттер и Блэк. Подростком, в мыслях он сотни раз убивал их, мучил тысячью пыток. Это и их вина, что он стал Упивающимся. Обратный путь был заказан — только смерть. У Волдеморта нельзя было попросить отпуск или уволиться по собственному желанию. Регулус Блэк, брат Сириуса Блэка, пошел на попятный и был убит. Снейп был умнее. Он предал Темного Лорда, став шпионом Альбуса Дамблдора. Ему пришлось овладеть окклюменцией — наукой скрывать чувства и воспоминания. Отныне его путь вел по краю пропасти. Одна ничтожная ошибка — и смерть. Кто виноват, что он оказался в аду, кого благодарить за то, что нормальной жизни у него не было, нет и не будет? Четверку проклятых гриффиндорцев. Поттер, Блэк, Люпин, Петтигрю. Хотя последний — полное ничтожество. Он даже ненависти не заслужил, только презрение. Трех остальных Снейп продолжал истово ненавидеть до сих пор. Хоть прошло уже много лет. Хоть сражались они теперь на одной стороне. Хоть двое из них были уже мертвы.
Снейп подумал о Гарри, сыне Джеймса Поттера. Копия отца, словно судьба нарочно издевается над Северусом Снейпом. Уже шестой год он вынужден терпеть рядом с собой этого мальчишку. КАК все с ним носятся! О Мерлин! Делов-то, заклятье Темного Лорда, отразившись по неизвестной причине от чугунного лба мальчишки, ударило по нему самому. Зато Поттер теперь герой! Его отцу всё давалось легко, теперь же эта проклятая лёгкость у его сына. Он знаменит, окружен друзьями, при том легкомыслен и беспечен. Когда все вокруг пытаются хоть как-то защитить его никчемную жизнь, он постоянно ищет и находит приключения на свою задницу. Скорей бы уже Поттер закончил школу, чтобы никогда больше не мозолил глаза!
Отблеск пламени на стекле напоминал о другом огне, танцевавшем на лесной полянке. …А если бы они говорили не о ерунде? Что, если бы он рассказал ей, как его достала эта жизнь? Всё время рисковать шкурой и играть чью-то роль… Он ненавидит школу! Ненавидит свою работу! Он здесь только потому, что будучи преподавателем Хогвартса, может, не вызывая подозрений, быть под рукой у Дамблдора… Каждый год он подает заявку директору с просьбой предоставить ему место преподавателя защиты от темных сил. Единственно потому, что эта должность заколдована так, что никто не может на ней удержаться дольше года. Один, последний год, он бы еще как-нибудь вытерпел. Дамблдор с завидной регулярностью отказывает. “Еще бы! Ему ведь известны все мои мотивы!” …Вместо этого он мог бы полностью посвятить себя науке… Или просто жениться и обзавестись выводком детей, как Артур Уизли…
Последняя мысль показалась профессору настолько забавной и нелепой, что градус его настроения несколько повысился. * * *
Минуло еще несколько дней. Листья покинули свои ветки и бестолково жались к земле в тщетной надежде согреться. Северус Снейп всё чаще уличал себя в крамольных мыслях. Память упрямо возвращала его к потрескивающему костру, к добрым карим глазам, к чуть печальной улыбке розовых полных губ. Северус не помнил содержания бесед, но неожиданно перед его глазами возникало выражение лица, поворот головы, короткий жест. Всё это почему-то наполнялось светом и смыслом, становилось близким, своим, больше ничьим. Иногда накатывало, и посреди урока хотелось бежать туда, в лес, но он оставался на месте, внешне холодный и невозмутимый, и, как всегда, саркастичный.
…В который раз он уже перечитывает это письмо! Эта женщина может сделать его уязвимым. Надо перестать о ней думать. Контролировать свой мозг. Да, и она — магла. Когда-то это значило для Снейпа очень много, тогда это слово звучало как оскорбление, как ярлык для обитателей гетто. Но он изменился, во многом благодаря Дамблдору. В нем уже не было презрения к маглам, скорее интерес. Не такой примитивный, как у старшего Уизли. Северус Снейп отдавал должное (не вслух, конечно же) их изобретательности и умел пользоваться многими полезными магловскими штучками. Снейпу претила любая ограниченность. Он принимал всё, что приносило пользу, будь то сделано маглами, магами или самим Тёмным Лордом. Для нынешнего Снейпа “магла” означало только то, что он, будучи в глазах Волдеморта и его слуг Упивающимся, не может иметь с ней ничего общего. * * * Пронзительный женский крик захлебнулся и перешел в тихие всхлипы, заглушенные громким отвратительно грубым хохотом. Это Крэбб, Гойл и Малфой. Господи, они опять схватили ЕЁ! “Круцио!!!” И парни, корчась от боли, катаются по земле. Воздух сотрясается от их воплей, лица перекошены от нечеловеческой муки.
Северус подходит к бледной, дрожащей от потрясения девушке, и набрасывает ей на плечи свою мантию. Мягкая тяжелая ткань обнимает ее тело. Тонкие белые руки простираются к нему. Лунный свет струится из пальцев. Она закрывает лицо. Видны только глаза. Карие, широко открытые, они еще полны расширившего зрачки пережитого ужаса. Черные мокрые ресницы беспомощно трепещут, сверкая алмазами слёз. Эти глаза всё ближе и ближе. Они заслонили собой небо, вобрав в себя весь мир, всю жизнь, прошлое и будущее. Они стали настоящим, единственно реальным и уникальным в своей единственности. Бытие споткнулось и остановилось. Время перестало течь и разлилось бесконечной гладью, отразив ее глаза. Северус окунулся в них и перестал существовать. Отныне он мог только резонировать с ее чувствами. Страх, боль, отчаяние, надежда… любовь… Ее лицо было в дюйме от его лица. Его дыхание стало частым и горячим, она, казалось, совсем перестала дышать. Северус медленно, словно двигаясь под водой, протянул руки и бережно, едва касаясь ее тела подушечками пальцев, обнял за плечи. Ему казалось, что волшебство вот-вот рассеется, и девушка растворится в воздухе, как легкая дымка тумана. Но она не исчезла, только прерывисто вздохнула. Северус притянул её к себе. Боже, как холодно было её тело… Его сердце колотилось как безумное у горла, перебивая дыхание, в ушах шумело, он весь дрожал. Никого, никогда ТАК не желал. Никогда, никого ТАК не любил. Никого, никогда ТАК не боялся потерять. Он приблизил свои губы к её…
Видение исчезло. Северус Снейп раскрыл глаза и увидел темный бархат балдахина над своей кроватью. Это был сон.
|
Великобритания, 03.05.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
