***
Дни сменялись днями, часы и секунды смешались в бесконечный хоровод мгновений. Никогда ещё моя жизнь не была так наполнена событиями. Новые впечатления роились в голове, мелькали цветными картинками, и порой мне казалось, что я не я. Диана помогла мне устроиться на работу в какую-то фирму. Новые люди, новое место… только теперь я начала понимать, как сильно отстала от жизни за эти пять лет. Что-то пришлось вспоминать, чему-то учиться. Я находилась в состоянии полной прострации, и иногда совершенно не понимала, что происходит. Каждый день я приходила в офис, выполняла работу, смысла которой не понимала, возвращалась домой, переодевалась, красилась и ждала Диану. Утром я помнила только неоновые огни танцпола, вереницу коктейлей и горячие мужские руки на своей коже.
С Максом меня тоже познакомила Диана. Высокий, красивый брюнет с огромными голубыми глазами и нереально длинными ресницами. «Мальчик-мечта», кажется, так сказала Диана, кивая в его сторону. Возможно, но я мечтаю о другом мужчине. Когда он берёт меня за руку, я закрываю глаза и представляю себе длинные тонкие пальцы, сжимающие чайную чашку; когда он смеётся, в голове раздаётся тихий глубокий голос; когда он целует меня, я вспоминаю тонкие бледные губы, искривлённые холодной усмешкой. И тогда снова становится больно…
Я знаю, что мой вечерний гость жив. Я не знаю, где он и что с ним, но если бы что-нибудь случилось, я бы почувствовала. Потому что между нами связь. Настолько крепкая и прочная, что даже времени не под силу разорвать её. Ведь, наверное, я люблю его. Нет, это не то пламенное, сжигающее изнутри чувство, которое я раньше называла любовью, а маленький огонёк, покалывающий в груди. И как бы я не пыталась залить его виски и потушить чужими поцелуями, всё бесполезно…
Прошло больше месяца с тех пор, как он сказал, что не вернётся. Чашка с зелёной каёмочкой уже покрылась пылью, но всё равно каждый вечер, когда маленькая стрелка часов замирает на цифре восемь, я беру поднос с чаем и иду в комнату.
Пять минут…
Пятнадцать…
Я знаю, что он не придёт, но всё равно сижу, закутавшись в холодный плед, и разглядываю тоненькую книжечку в кожаном переплёте. Впрочем, тоненькая она только на первый взгляд. Полное собрание сочинений Шекспира… Ещё одна загадка тёмного человека.
Говорят, на все вопросы есть ответы, но у тебя, мой поздний гость, слишком много тайн, а у меня – слишком много вопросов.
Смешно, но я так и называю тебя – поздний гость. Для меня у тебя даже не нашлось имени.
Я жду его до девяти, а потом раздаётся звонок. И на какую-то долю секунды внутри всё переворачивается, и сердце начинает биться в агонии напрасной надежды. Но это всего лишь Диана…
А потом опять: алкоголь, музыка, цветное марево пред глазами и…
- Крошка, я зайду?
Его рука бесстыдно скользит вверх, касаясь разгорячённой кожи.
- Нет…извини, - я мягко отстраняюсь, отходя к подъезду. – Мне завтра на работу.
- Я слышу это каждый вечер! – в его глазах раздражение и злость, но я ничего не могу с собой поделать: тело рвётся и прости ласки, но пред глазами то и дело всплывают очертания бледных изящных рук... И внутри вдруг становится грязно и противно оттого, что я смею хотеть другого мужчину. Я поднималась по лестнице, копаясь в хороводе чувств, переполняющих моё уставшее сознание, и с ужасом понимала, что как никогда близка к помешательству.
Зачем ты появился в моей жизни?! Ты вытащил меня из одной бездны, чтобы столкнуть в другую… И я даже не знаю, что хуже: серое одиночество или бесконечное метание между прошлым и настоящим. Но я же не могу ждать тебя вечно! Господи, как глупо ждать того, кто обещал не вернуться...
Ступеньки плыли перед глазами от выступивших слёз, руки бездумно скользили по перилам.
Ещё немножко…ещё чуть-чуть…вот только дойду до кровати, и во всём разберусь…
Каблук за что-то зацепился, и я почувствовала холод ступеней под своими руками. В голове всё звенело, горло сдавило от подкатывающей тошноты.
- С вами всё в порядке? – раздалось сверху.
- Да, просто споткну…НЕТ! – от ужаса потемнело в глазах. Этот голос…
- Не прикасайтесь ко мне!
Эти руки…
Спина уткнулась в грязную стену подъезда. Бежать было некуда.
- Вы…вы…Господи…- слёзы, сдерживаемые столько дней, прорвались наружу, заливая лицо. Я сидела на ступеньках между четвёртым и пятым этажами и рыдала, трясясь от беззвучного смеха.
Я сошла с ума. Я знаю. Я ненормальная.
Я смеялась, размазывая по щекам слёзы, а внутри всё рвалось на части.
Когда же ты оставишь меня, моё безумие?!
- Мерлин великий! – прошипел кто-то над самым ухом, и чьи-то руки грубо поставили меня на ноги.
- Да вы пьяны! – в голосе – в ЕГО голосе!!! – отчётливо слышалось отвращение, но мне было всё равно. Главное, зарыться лицом в его чёрный свитер, вцепившись руками в складки плаща, и не отпускать…не отпускать, даже если это всего лишь вестник моего помешательства.
Я больше не отпущу тебя…
- Да отцепитесь же! – меня снова тряхнуло, но я лишь крепче сомкнула пальцы.
Я стояла, еле держась на ногах, и последние надрывные всхлипы тонули в мягком ворсе его свитера. На улице холодно. Он снова одел свитер. Как всегда чёрный…
- Мисс, прекратите это немедленно! – он опять попытался разжать мои пальца, но, удостоверившись, что это невозможно, тяжело вздохнул и привлёк меня к себе.
Я чувствовала, как сильно он напряжён, но лишь крепче прижималась к нему, впитывая тепло.
- Пойдёмте в квартиру, здесь холодно, - его голос был усталым и вымученным. Словно он ненавидел себя за то, что снова пришёл. Пришёл вопреки своим словам. Пришёл, чтобы остаться.
Я подняла голову и невидящим взглядом влажных глаз, уставилась в его лицо. Его глаза – две чёрные пропасти на бледном худом лице – в них не было ни капли из того океана, что плескался в моём сердце, но в этот раз я не чувствовала боли. Потому что теперь было не важно - есть любовь или нет – главное, он снова здесь.
Я забылась в его глазах, и он, воспользовавшись этим, легко разжал мои пальцы. Я не пыталась сомкнуть их снова. Просто стояла, ловя каждую частичку его образа, и глупо улыбалась сквозь слёзы, всё ещё бегущие из глаз.
Он молча взял меня за руку и повёл вверх по лестнице. Я покорно шла сзади. Выпустив мою руку, он порылся в кармане своего странного широкого плаща и достал ключ. Металл мягко провернулся. Раздался щелчок.
Моя пустая квартира встретила нас холодным воздухом, не поддающимся центральному отоплению, и темнотой коридора.
Включив свет, он снял ботинки и аккуратно повесил плащ на вешалку. Только тут я заметила, что его левая рука перевязана: бинт перехватывал кисть и запястье и уходил за белоснежный манжет рубашки.
Кинув на меня насмешливо-безразличный взгляд, он спокойно прошёл в комнату и сел в кресло. Сделав пару шагов, я остановилась в дверном проёме. Всё это было таким нереальным: моя маленькая тусклая комнатка и он в этом старом продавленном кресле…
Казалось, ещё чуть-чуть и всё вокруг разбежится серыми волнами, расплывётся на секунду, задрожит, как желе, и снова соберётся. Но его уже не будет…
- Вы так и будете стоять, или, как надлежит гостеприимной хозяйке, заварите чай? – он изящно приподнял правую бровь и криво усмехнулся.
Я кивнула и пошла на кухню.
Руки дрожали, и пальцы, разжавшись, выпустили ручку чашки. Звеня и перекатываясь, осколки разлетелись по кафелю. Я опустилась на колени и начала бездумно собирать белые стёклышки. Самые маленькие впивались в пальцы, проводя красные ниточки. На кафеле, где я прикасалась, оставались лиловые разводы, но я, не обращая внимания, продолжала машинально складывать осколки. Странно, но боль успокаивала, отрезвляла затуманенную голову. Рассыпавшиеся кирпичики осознания происходящего потихоньку вставали на свои места.
Я взяла самый большой осколок и сдавила в руке. Боль побежала по венам, согревая уставшее тело. Кровь хлестала из ладони, заливая кафель, и я с интересом разглядывала причудливый узор кровавого ручейка.
Словно через плотную пелену тумана я безучастно наблюдала, как чьи-то руки вытаскивают из моей ладони багровый осколок, прикладывают к ране мокрое полотенце, собирают останки чашки…
- Может, потрудитесь объяснить, зачем вам это понадобилось? – в реальный мир меня вернул его голос. Злой и раздражённый.
- Не знаю, - честно ответила я и в подтверждение пожала плечами.
Он тяжело вздохнул, усадил меня на стул и убрал полотенце. Только теперь я поняла, что натворила: осколок вошёл так глубоко, что чудом не повредил вену. Кровь всё ещё текла, но уже не так сильно. С минуту он молча рассматривал мою рану, а затем запустил руку в рукав свитера. На секунду я увидела кусочек деревянной палочки, но он, словно передумав, покачал головой и убрал палочку обратно. Сил удивляться и задавать вопросы уже не было. Кружилась голова.
Я устало прикрыла глаза и откинулась на спинку стула. Рука ныла и болела, но теперь боль не приносила успокоения. Хотелось сжаться в комок и навсегда уйти в себя.
- Где у вас аптечка? - наконец, поинтересовался он.
- Там, - я махнула рукой в сторону холодильника.
Он достал йод, пластырь, вату, зелёнку, бинты, какие-то таблетки… Потом долго рассматривал составляющие, хмурился, тихо ругался себе под нос и, наконец, занялся моей рукой. Я безучастно сидела на стуле, любуясь его длинными белыми пальцами, которые ловко перебинтовывали мою ладонь. Закончив, он убрал всё в холодильник и стал готовить чай. Всё у него получалось точно и быстро. Мне казалось, что я могу наблюдать за ним вечно.
- Пойдёмте в комнату, - он поставил передо мной чашку ароматного напитка и вышел из кухни. Спустя минуту я последовала за ним.
- Почему вы вернулись? – спросила я сразу, как только вошла в комнату.
Он сделал глоток, поставил чашку на стол и только потом ответил:
- Людям свойственно менять свои решения.
- Могли бы сказать, что просто соскучились, - я села на стул и подтянула колени к груи.
- Зачем же мне говорить неправду? – он усмехнулся и отвёл взгляд.
- Иногда лучше соврать, - я тоже отвернулась к окну. Внутри всё клокотало.
- А вам бы хотелось, чтобы я соскучился? – произнёс он спустя какое-то время.
- Может быть, - я пожала плечами и обхватила колени руками. Было холодно. – Наверное, тот человек просто приказал вам придти снова.
Он вздрогнул и на секунду обжёг меня взглядом.
- Этого человека больше нет.
Это прозвучало настолько равнодушно, что я искренне восхитилась его силе воли. Потому что, когда он взглянул на меня, я видела в его глазах и горечь, и боль. Кто бы ни был тот человек, ему его не хватает.
- Мне жаль, - машинально ответила я.
- А мне нет, - зло бросил он.
- Так почему же вы пришли? – не унималась я.
- Вы действительно хотите знать, почему?! – он так резко развернулся ко мне, что я невольно подалась назад. – А, может, мне просто больше некуда идти! – он легко откинулся на кресло и горько рассмеялся. Было в этом смехе что-то отчаянное…болезненное.
- То есть, - я взволновано сглотнула. – Вы совсем останетесь?
Он как-то странно взглянул на меня и тихо спросил:
- А вы бы хотели, чтобы я остался?
С огромным трудом я сдержала рвущееся наружу «Да!» и ответила6
- Не знаю.
Что-то в нём как будто угасло, и он снова отвернулся.
Больше всего на свете в этот момент мне хотелось взять его за руку, кожей ощутить тепло его ладони… Около часа мы провели в молчании. Но это была уже не та спокойная умиротворяющая тишина, а нечто тяжёлое и гнетущее, как будто мы оба хотели что-то сказать, но слова застряли в горле.
- Мой папа тоже был химиком, - вдруг сказала я.
- Ваш папа был великим химиком, - совершенно серьёзно поправил он.
Я улыбнулась и промолчала. Должно быть, с его стороны это была попытка пошутить.
- Пожалуй, мне пора, - он резко поднялся и направился в коридор.
- Эй, куда вы?! – от неожиданности я уронила на пол чайную ложечку. – Вы…вы же сказали, что останетесь!
Я недоумённо уставилась на него, беспомощно хлопая ресницами.
- Насколько я помню, ничего подобного я не говорил, - он замер в дверях, разглядывая ковёр под ногами.
«Сейчас, или будет поздно», - подумала я и, глубоко вздохнув, подошла к нему.
- Вы не можете уйти.
Уверенность в моём голосе заставила его улыбнуться. Улыбка получилась какой-то кривой и ненастоящей, но я была рада даже этому проявлению чувств на его лице.
- Почему? – наконец, спросил он.
- Потому что вас больше нигде не ждут, - слова вылетали сами собой, и я не пыталась их остановить.
- А здесь? – он спросил так тихо, что я скорее почувствовала, чем услышала его вопрос.
- Здесь вас готовы ждать вечно, - прошептала я, подходя совсем близко.
Сердце остановилось, когда я коснулась его губ своими. Это был кроткий вопросительный поцелуй. И я была готова к тому, что он оттолкнёт меня. И воображение уже рисовало хлопнувшую дверь, как вдруг…его губы приоткрылись навстречу.
Он целовал меня жёстко и грубо – впиваясь в губы. Словно хотел причинить боль, испугать. Но я лишь крепче прижималась к нему, стискивая пальцами чёрные пряди.
Его губы – горячие и влажные после поцелуя – скользнули вниз, лаская шею. Длинные ловкие пальцы быстро справлялись с мелкими пуговичками и застежками.
Желание тепла и ласки было так велико, что я, сгорая от нетерпения, рванула ворот его рубашки. Чёрные пуговицы, звеня, рассыпались по полу… Пружины дивана больно впивались в спину, но близость его тела заставляла забывать обо всём.
Я прикрыла глаза, полностью отдаваясь своему желанию. Кожа горела под его пальцами, ощущение его движения во мне сводило с ума, от чего тело выгибалось дугой… туда, навстречу – к Нему…
Я слышала музыку его сердца, видела его глаза – самую их бездонную глубину – так близко, как никогда не мечтала увидеть. И эти пальцы…казалось, они были нигде и всюду. Их прикосновения – то робкие и неуверенные, словно пёрышком по телу, то жёсткие и решительные, как раскалённым железом по сердцу. Когда огнённый шар внутри излился обжигающей волной, и наши тела, переплетённые страстью, последний раз содрогнувшись, разъединились, слова, которыми рыдало сердце, вырвались наружу:
- Я люблю тебя, - шептала я саднящими от поцелуев губами. И мои слова, разрезав тишину, тонули в темноте комнаты. Но лишь его сбившееся дыхание и бледная мужская рука на моей талии говорили о том, что он рядом. Врядли, когда-нибудь я увижу его любовь, услышу её музыку в трёх заветных словах…Всё равно я знаю правду. Он любит меня, хоть и никогда не признается в этом даже самому себе. Но я видела это в его глазах, там – в самой бездне – где холодную отчуждённость сменила кроткая нежность.
Я долго не могла заснуть. Перед глазами то и дело всплывали сладкие картины сегодняшнего вечера. Неужели он останется?! Господи, пусть это будет так…
Он тоже не спал и тоже знал, что я не сплю, но никто не решался начать разговор.
Я поёжилась – в комнате было холодно, а тонкий плед – единственное, что нас прикрывало – совсем не грел. Я перевернулась на другой бок и прижалась к тёплому мужскому телу, вдыхая такой знакомый аромат. Аромат одиночества…Лёгкий, чуть слышный, он вился клубился лёгкой дымкой, лаская обоняние. Но скоро и этот тонкий дымок испарится, оставив лишь горькие воспоминания о тех днях, когда у тебя был только ты сам…или жалкие остатки тебя. А сейчас всё будет по-другому, потому что теперь нас двое.
Он первый нарушил тишину.
- Как тебя зовут?
Впервые за эти бесконечный пять лет я по-настоящему рассмеялась. Сразу стало теплее.
Я не видела его улыбки, но чувствовала её: тонкая, едва заметная, но…настоящая.
- Надьен.
- Надьен…- повторил он, пробуя моё имя на вкус. – У странной девушки странное имя.
- А тебя?
Я приподнялась на локтях, чтобы видеть его глаза. Белый свет луны, льющийся из окна, мягко выхватывал из темноты его лицо, и длинные чёрные ресницы густой тенью ложились на неестественно бледную кожу.
- Северус.
Я улыбнулась:
- Уж кто бы говорил про странные имена…
Он тихо рассмеялся. Почти беззвучно…но эти глубокие хриплые нотки, что на долю секунды прозвучали в тишине, я буду помнить вечно.
- И откуда ты такая взялась?.. – он нежно коснулся пальцами моей щеки. Поддавшись ласке, я прижалась к его ладони, целуя кончики пальцев.
- Какая?
- Такая…- он на секунду запнулся, подбирая слово. – Неправильная.
Я удивлённо приподняла брови, и он пояснил:
- Почему ты пустила меня тогда – в первый раз?.. и потом тоже…Ведь ты ничего не знала обо мне.
- Да и сейчас не знаешь, - тихо прибавил он.
Прежде чем ответить, я аккуратно убрала длинные пряди чёрных волос с его лица и, наклонившись так близко, что на губах оставалось его дыхание, прошептала:
- Наверное, я просто всегда тебя ждала… The end!!!
|
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
