- Ну что ж, Северус, - Дамблдор улыбнулся и поднялся из-за стола. - Ученики прибудут только через две недели, так что у вас будет достаточно времени, чтобы обустроиться в подземельях… Кстати, вы уверены, что хотите жить именно там? На втором этаже есть чудесные комнаты: великолепный вид из окна, да ещё и сторона южная, солнышко…
- Нет, благодарю, - стоявший у окна мужчина повернулся; на бледном худом лице змеилась холодная вежливая улыбка. – Подземелья как раз подойдут.
- Ну что ж, - директор снова улыбнулся, но уже как-то неловко, даже, как будто, избегая смотреть в глаза своему гостю. – Я провожу вас, если хотите…
- Спасибо, директор, но я сам найду дорогу, - он снова улыбнулся, и от этой улыбки Альбус Дамблдор невольно вздрогнул. Было в ней что-то… мёртвое. Когда дверь за новым преподавателем Зельеварения бесшумно захлопнулась, директор Хогвартца тихо вздохнул и тяжело опустился в своё любимое мягкое кресло. Чувство беспокойства ни на минуту не покидало его с тех пор, как он принял решение помочь этому молодому человеку спасти его душу. «Быть может, и спасать уже нечего», - в который раз подумал директор и устало покачал головой. ***
Выйдя из кабинета директора, Северус на минуту остановился в раздумьях.
«Пойти в подземелья или…»
Это «или» не давало ему покоя с того момента, как он переступил порог Хогвартса
Желание броситься тот час же наверх, в заброшенный коридор на втором этаже, боролось в нём с желанием немедленно скрыться ото всех в подземельях, запереться и уж до самого начала учебного года не показываться никому на глаза, не видеть этих презрительных осуждающих взглядов, что бросали на него коллеги и все те, кто знал… знал о том, кем он был и что делал.
«Но ведь она не знает…» - мелькнуло вдруг.
И тут же всё так болезненно сжалось, и что-то ядовитое, скользкое и омерзительное внутри него прошипело:
«Да как ты смеешь…»
И правда, как он смел… как смел он думать о ней всё это время, мечтать о встрече, вспоминать те вечера, что он провёл у её картины, когда весь он, сама душа его - всё было в крови?..
Его передёрнуло, и, поморщившись, он развернулся в направлении подземелий.
«К чёрту! Всё к чёрту! Пусть помнит таким, каким запомнила. И точка», - крутилось в голове, пока он спешил туда, вниз, в сырость и холод, чтобы закрыться, запереться и там истерзать себя остатками совести.
Но у самых дверей в свои комнаты он вдруг остановился, замер, а потом тяжело опёрся рукой о сырую стену. Непонятная, страшная слабость накатила на него, словно заставляя одуматься, повернуть назад, исправить то, что натворил, из-за чего так мучился всё это время.
«Дьявол!», - процедил он сквозь стиснутые зубы и ринулся вон из этих подвалов.
Коридоры и лестницы мелькали перед глазами, дыхание сбилось и в боку непривычно кололо. Уже у самого поворота в ТОТ коридор он остановился, чтобы отдышаться.
Сердце бешено колотилось, но не от быстрого бега, а от осознания того, что вот сейчас, он, как только повернёт, увидит её.
Что говорить? Оправдываться? О нет, нет! Он просто поздоровается, поздоровается и… Нет, ну как же глупо! Как глупо было срываться с места, бежать сюда… когда ещё ничего не было обдумано, решено… И если кто-нибудь видел? Ведь он же теперь преподаватель, чёрт возьми…
Со злости он саданул кулаком по стене. Боль в разбитых костяшках немного отрезвила.
«В конце концов, не уходить же теперь», - решил он и пригладил волосы.
Несколько раз глубоко вздохнув и внимательно оглядев себя с головы до ног, он медленно, не спеша повернул за угол… и замер в немом ужасе.
Голые стены – вот первое, что бросилось ему в глаза.
Заново отделанный потолок, чистый пол, никакой паутины… и голые стены.
Чувствуя, что в глазах всё меркнет и качается, он опёрся о подоконник.
«То самое окно, которое она так любила, и которого так жестоко не видно было с её картины…»
От этого простого, тихого воспоминания по коже пробежал озноб, и он отшатнулся от подоконника.
Руки дрожали от собственного бессилия и… боли. Боли, которая шла изнутри, сворачивала, сжимала сердце, кромсала его на кусочки…
Он хотел вдохнуть, но не мог. Перед глазами опять поплыло. - Эй, сэр! Что с вами? – раздалось над самым ухом.
Северус вздрогнул, будто очнувшись, и не видящими глазами уставился на человека, стоявшего перед ним.
Это был юноша лет восемнадцати в широком белом комбинезоне, перепачканном краской; в руках он держал ведро с мутной белой водой; из кармана комбинезона небрежно торчала заляпанная белилами волшебная палочка.
Всё это он заметил как бы вскользь и уже спустя секунду даже забыл о присутствии парня, вернувшись к своей потере.
- Сэр? – снова неуверенно позвал маляр и осторожно дотронулся рукой до его плеча.
- Где все картины? – хрипло спросил Снейп поднимая взгляд.
Парень отшатнулся.
Ужасные чёрные глаза горели дьявольским огнём, прожигая насквозь. Что-то ледяное, страшное, будто сама смерть, плескалось в самой их глубине.
- К-к-какие картины?.. - пролепетал парнишка, пятясь к стене.
- Здесь висели картины, - мягко с расстановкой повторил мужчина. И от этого густого, обманчиво мягкого голоса по спине побежали мурашки.
- Я… я… я не знаю, сэр, - с трудом выдавил он. – Я здесь недавно, всего неделю… картин уже не было.
- Кто работал здесь до тебя? - холодно спросил Северус.
- Барни, сэр, но... - он запнулся, решая: сказать или нет.
- Но? – повторил человек в чёрной мантии и медленно приподнял левую бровь.
- Здесь уже давно ремонтируют – с прошлого года. Их, наверное, тогда ещё сняли, - выпалил маляр и уткнулся спиной в стену. Бежать было некуда.
- Уходи, - коротко бросил мужчина и отвернулся к окну.
Повторять дважды не пришлось. Парень быстро подхватил своё ведро и, спотыкаясь и расплёскивая воду, кинулся прочь – подальше от этого ужасного тёмного человека. А он продолжал стоять там, у окна, пустым бездумным взглядом разглядывая подоконник.
«Что теперь делать? Куда идти?»
И в этот момент, как никогда раньше, он ощутил своё страшное, безысходное одиночество.
Глядя на эти чистые, голые стены, он думал:
«И внутри меня теперь так же голо и пусто. Без тебя, Грэйс… без тебя…»
Последний раз окинув взглядом коридор, в который столько раз мечтал вернуться и так жестоко разочаровался, вернувшись, он резко развернулся и вышел прочь.
Дерзкая и в то же время ужасная в своей простоте мысль на секунду мелькнула в его сознании.
«О да… и как я раньше не додумался до этого?» - странная улыбка искривила его лицо, жалкая, печальная, слабая улыбка, улыбка отчаяния. – «Я как никто достоин и могу. Быть может, потом так и встретимся».
Он снова улыбнулся и повернул к подземельям.
|
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
