Ты, спасибо, помогла чем могла,
Ты на феньки порвала удила…
Ветхой пылью рок-н-ролл на чердаках.
Я иглою на зрачках наколол
Маленький домик, с видом на небо, а в небе - апрель
Спасибо вам, дикие травушки, за липкую кровь.
Спасибо вам, камушки, за вещую вашу постель.
Золотоглазый Коперник, твори меня вновь…
«Проклятущая» Веня Д‘ркин Он остановился рядом с горгульей, вместо того чтобы пойти вверх по винтовой лестнице.
- Опять… - проскрипела каменная тварь и повернула свою уродливую морду к хозяину.
- Как долго? – спросил он, уставившись в мраморные глаза сторожа своим холодным взглядом. Горгулья была, пожалуй, единственным существом способным выдержать его взгляд.
- Часа два, не меньше. Просила не беспокоить и предупредить когда Вы придете.
- Ну, чего ждешь, предупреждай…
Тварь незаметно подобралась. Вроде бы и не изменилось положение ее тела в пространстве, но линии стали резче, такое впечатление, что все мышцы напряглись, а из полуоткрытого клюва полилась на удивление гармоничная мелодия. Он стоял, облокотившись на холодную каменную стену, и слушал. В этой мелодии переплетались шум дождя, нежный шепот ручья, ропот водопада, и, неожиданно что-то звериное, тоскливое. Как будто еле слышно поскуливал осиротевший волк, будто тоска еще грызет и душу и тело, а выть сил уже нет. Мелодия затихла, статуя отвернулась и застыла. Горгулья всегда пела хозяину одну и ту же песню. Он бесшумно и стремительно пошел вверх по лестнице.
Она сидела, поджав ноги под себя. Сидела на полу. У девушки было бесконечно усталое выражение лица, чуть удивленное. Она смотрела в лицо пожилого волшебника, который безмятежно улыбался. Озорно посверкивали голубые глаза за очками-половинками.
- И все-таки вы неправы, профессор, нос получился в самый раз. Вы же знаете, что я не имею права приукрашивать. Иначе…
- Мисс Астэл, великолепная работа.- профессор Снэйп вроде похвалил, но тон такой, каким обычно ругают. – Я смотрю, на этот раз – выделил слово этот презрительной интонацией – у Вас получилось.
- Несомненно у мисс Астэл получилось. Иначе и быть не могло, Вы сделали правильный выбор, Северус. – Дамблдор весело улыбнулся вошедшему – Но нос определенно должен быть чуть короче.
Девушка лишь раздраженно пожала плечами в ответ. Снейп не мог видеть выражения ее лица, она сидела спиной к двери, но был уверен, что похвалы Дамблдора ей безразличны, равно как и его реакция. Что сейчас её полностью захватило чувство уверенности в своих силах. Она обернулась, и профессор увидел в ее глазах слезы.
- Это все равно, что дать жизнь ребенку – тихо сказала она – Я и не надеялась что смогу… - беспомощный всхлип – после того, как видела его там, на похоронах.
- У вас талант, мисс Астэл. – скрепя зубы профессор выдавил комплимент. С художниками надо быть осторожней, дабы не нарушить тонкую ткань их дара. - Вы очень устали? Я сам доделаю, вы лишь подскажите мне цвет и форму, ладно?
- Пожалуй, старое золото, слегка потертое; не очень широкая, дюйма два; геометрический узор. Вот. – быстро набросала образец орнамента на кусочке бумаги тонким угольком. – Только я Вам все-таки помогу, можно? Отдохну потом.
Она не встала с пола, просто вытащила из-за пояса волшебную палочку, Снэйп подошел и встал рядом с ней. Одновременно они протянули руки в сторону Дамблдора, и из их палочек вырвался бледно золотистый газ, который постепенно сгустился вокруг холста. Потом Снэйп воспользовался заклятием левитации и повесил портрет на стену. Обошел вокруг стола и сел в кресло. Напряженный. Сумрачно уставился на темную макушку, торчавшую из-за стола.
- Потрудитесь сесть на стул мисс Астэл. Я устал разговаривать с Вашей спиной и не хочу общаться с Вашими волосами.
Она медленно поднялась, покачнулась. Затекшие колени не слушались. Села на стул и смело посмотрела в его глаза. Второй поединок взглядов за этот день. Если горгулья согласилась на ничью, то тут он явно проиграл… Её глаза притягивали, завораживали. Северус подумал о том, что инстинктивно сравнивает глаза с драгоценными камнями: Дамблдор – сапфиры, Мак Гонагал – ониксы, Гарри Поттер и Лили Эванс (всегда вместе!) счастливые обладатели изумрудов, а его собственные постоянно ассоциируют с морионом. Глаза мисс Астэл можно было сравнить с нежной зеленью листвы на фоне теплой коры дерева, с зацветшей водой в бочаге, с очищенным наполовину ореховым прутом. Сочетание зеленого и коричневого. Зеленые на свету, карие в темноте… Не камень. Живые…
Она смотрела в одну точку, где то на уровне переносицы. Внезапно сказала чужим ломким голосом.
- Скоро я буду рисовать Вас, профессор…
- Раз Вы так в этом уверены. – он не высказал удивления, наверное даже и не удивился. Просто стало немного обидно. Сейчас ему было зачем жить. Он хотел дожить до конца войны, и, если возможно, отомстить тому, кого ненавидел больше всех…
Астэл внезапно отвела глаза и спросила хриплым, уставшим, но, несомненно, своим голосом:
– Что Вы имеете в виду?
- Вы только что сказали, что хотите написать с меня портрет. – иронично, и неожиданно серьезно и тепло – Девочка, давно у Вас дар к пророчествам? Не слишком ли много талантов.
- Я… я не хотела – опять стоят слезы в глазах – я никогда не ошибаюсь – обреченно.
- Что ж, я готов. Хотите сделать наброски? На будущее?
- У вас хватает сил иронизировать?
- У меня сейчас одна мечта – продать жизнь как можно дороже! – внезапно подался вперед, уставившись ей в глаза, длинные волосы мазнули поверхность стола, жестко и хитро сощурился. – На иной исход я и не надеюсь, такие как я не могут жить долго и счастливо. Заскучаю, стану мучить окружающих. – раздраженно хлопнул ладонью по колену. Отвернулся, смотрит в окно.
- Сэр, я …я пожалуй пойду? Наброски начну делать на следующей неделе. Отдохнуть надо, хорошо?
Тихий шелест мантии, шагов не слышно, захлопнулась дверь. Он сидел, безвольно опустив плечи. Теперь можно. Как хочется жить! Рассчитаться, наконец, с этой страшной войной, с красноглазым маньяком и его одержимыми приспешниками, и с не менее одержимыми своими союзниками. Уехать! В Египет или Финляндию, какая разница? Арендовать маленький домик на берегу моря. Пить по вечерам на балконе виски, не боясь, что сейчас вызовет ненавистный хозяин, а ты не сможешь скрыть свои мысли. Алкоголь противопоказан шпионам… А еще можно завести собаку. И жениться. Не на волшебнице, ни в коем случае! На обычной женщине, маггле, лучше вдове. Тогда можно будет не говорить о любви, просто сидеть рядом на этом балкончике, увитом мелкими смешными цветочками. Вместе пить виски, делить боль пополам. Пусть думает, что муж – бывший ученый. Химик, пожалуй. Ведь не сможет он отказаться от зельеварения? Обязательно оборудует в подвале лабораторию, будет работать там бессонными ночами…
Запястье заболело, резко. Он легко вскрикнул – слишком глубоко погрузился в эти свои мечты. Вызывает Темный Лорд. Перед тем как отправиться на очередную пытку профессор достал каменную чашу, украшенную рунами. Еще одна запретная мысль серебристой струйкой перетекла в Мыслесбор. ***
Мисс Астэл ходила за ним тенью. Сидела на уроках, в кабинете, он чувствовал ее внимательный взгляд во время трапез в Большом Зале. Иногда Снэйпу хотелось убежать от нее. Или наговорить колкостей. Пол года его преследовал скрип карандаша по бумаге. Избавлений от этой муки не было даже во сне. Опытный окклюмент не мог выкинуть из сновидений внимательные, слегка усталые глаза, тихий шелест рабочей мантии, и ненавистный скрип грифеля. Когда его в очередной раз вызвал Волдеморт, Снэйп почти с радостью кинулся к камину.
- Профессор. Жаль что я не могу последовать за вами… Это было бы очень полезно для продвижения моей работы.
- Да что Вы, мисс Астэл, ни в коем случае не надо так рисковать собой! Даже мантия невидимка не спасла бы Вас от внимания Темного Лорда.
- Знаю. Но это помогло бы мне лучше раскрыть Ваш характер на холсте.
- Я позволю Вам посмотреть мои воспоминания.
- Хорошо. Если Вы вернетесь сегодня вечером, я хотела бы показать Вам результаты своей работы. Мне необходимо покинуть Хогвартс завтра вечером. Впрочем, если они Вас не устроят, я попробую выкроить пару дней на следующей неделе.
Снэйп решил, даже еще не видя набросков, что его устраивает все и сразу. Разумом он понимал, что это ее обязанность, но выдерживать постоянное присутствие другого человека было слишком мучительно. Он внезапно подумал, что никогда не жениться. Уж если эта тихоня вызывает в нем такую бурю эмоций, то что будет с нормальной, не одержимой искусством женщиной?
Вернулся вечером. Переместился в свой кабинет с помощью камина. Мисс Астэл, естественно была там. С эскизами. Кто же мог подумать, что за это время столько можно успеть сделать? Бумаги завалили почти весь директорский стол. К стене сиротливо прислонились холсты на подрамниках. И везде он. Все оттенки эмоций. Злость, раздражение, усталость, печаль, задумчивость. Вот он сплел пальцы, опустил на них подбородок и смотрит на класс тяжелым взглядом. Вот он посмотрел на пустое кресло Дамблдора в своем кабинете и лицо его беззащитно. А на этом наброске взгляд поверх пробирки. Мимолетное и торжество и легкая улыбка. На секунду Снэйпу стало страшно, неужели он разучился контролировать эмоции? Воротник сдавил горло, стало трудно дышать.
- Вам понравилось? – внимательные глаза художницы следили за его реакцией.
- Да, мисс Астэл. – хрипло, невнятно – я обещал показать Вам свои воспоминания, но сегодня слишком устал. Может через неделю?
- Конечно, для меня тоже, признаюсь, эта неделя была тяжелой…
Действительно, под глазами у нее залегли черные круги, волосы выглядели ломкими и больными, а глаза потухли.
- Вы можете воспользоваться камином. Хотите оказаться дома сегодня же?
- Спасибо, директор.
Он с удивлением отметил, что мисс Астэл впервые назвала его директором.
- Хотите чаю? – а сам подумал о том, что лишь сегодня днем мечтал избавиться от девчонки, а теперь вот чаем угощает, околдовала она его что ли?
- Нет, спасибо, хочется поскорее домой. Вы ведь не обидитесь? Давайте я приду ровно через неделю, в семь? И чаю обязательно попьем, хорошо?
Попрощались скомкано и судорожно. Она исчезла в камине. Он устало опустился в кресло. Лишь через пол часа Снэйп понял, чего не хватает. Он скучал по скрипу карандаша.
- Если выживу, впрочем, не буду ничего загадывать! – это воспоминание профессор не доверил старинной каменной чаше. *** Они не встретились через неделю. Война закончилась. Весь волшебный мир праздновал сквозь слезы. Слишком много жертв! Северус Снэйп был одним из погибших. Герои войны нашли покой на общем кладбище. Всех похоронили в один день. Каждая семья потеряла кого-то. Близкого человека, друга, соседа… Близкие люди собирались вместе. И вспоминали ушедших. Рассказывали такие дорогие мелочи, делились добрыми словами, молчали о тайнах.
Мисс Эмма Астэл сидела в маленькой ккомнатушке, на шатком стуле. Она была одета в растянутую полинявшую футболку и джинсы, которые выглядели так, словно о них вытирали кисти. Впрочем так оно и было. Босые ноги поджала по старой привычке под себя. Напротив нее стоял подрамник с натянутым холстом. С холста равнодушно смотрел Снэйп.
- Видите, директор, я пунктуальна. Сейчас ровно семь, я сижу напротив Вас и пью чай, как и обещала. Что Вы на это скажете?
Профессор цинично поднял бровь.
- Что-то мы упустили мистер Снэйп, мне действительно нужны Ваши воспоминания. Где они могут быть?
Снэйп ехидно улыбнулся, отвернулся, достал из-за спины газету, развернул ее и отчетливо подмигнул поверх листов. Мисс Астэл кинулась к стопке корреспонденции, которую не разбирала три дня. Со смерти Снэйпа. Тогда она судорожно начала писать, стараясь не упустить вдохновение. Ей казалось, что директор жив. И они обязательно встретятся в семь часов вечера в его кабинете. И будут пить в честь победы сначала чай, а потом виски. Ведь можно? Она не откажется, тем более в честь победы… Но вот прилетела школьная сова и принесла просьбу прийти на похороны героев войны. Мисс Астэл отказалась. Она лихорадочно писала, колдовала, сплавляла воедино профессора Снэйпа из набросков и свежих воспоминаний. Но не хватало самой малости. И портрет оставался нем. Он слышал, что ему говорит художница. Понимал ее, реагировал, но не говорил. Эмма лихорадочно рылась в газетах. Вот оно, интервью победителя Волдеморта! «Если бы не самоотверженность некоторых Упивающихся Смертью, мы бы все проиграли. Неоценимой была помощь Нарциссы Малфой. Но я не могу без слез горечи вспоминать о трагической смерти Северуса Снэйпа. Именно его сила духа, стойкость и…любовь помогли всем нам выжить в этот трудный час!» Тяжелый стиль Риты Скиттер узнавался сразу. Но, видимо, крупицы правды здесь есть. Мистер Поттер может помочь.
Ей открыли сразу же, как будто смешная полная женщина в растянутом свитере стояла под дверью и ждала ее появления.
- Здравствуйте, меня зовут Эмма Астэл. Я хотела бы видеть мистера Поттера по неотложному делу.
- Мисс Астэл, если Вы из Пророка…
- Она не из Пророка, мама. – рыжеволосая девушка внимательно разглядывала меня. – Я вас помню, вы зарисовали профессора Снэйпа. Мы еще тогда сме… издевались над ним. Говорили, что пост директора сделал его еще более тщеславным. И … другие глупости… Гарри!
Гарри Поттер бежал со второго этажа, перескакивая через две ступеньки.
- Мистер Поттер, здраствуйте, я…
- Она та самая художница, Гарри. Хочет поговорить с тобой!
- Здравствуйте миссис… - многозначительная пауза.
-Мисс Астэл. И я не художница. – немое удивление на лицах окружающих – я – художник! Я хотела бы поговорить с Вами наедине.
- Да, конечно… В саду можно.
Они вышли в запущенный сад. Во время войны Уизли не следили за гномами, грядками и прочими, милыми крестьянскому сердцу пустяками. Сад был перекопан вдоль и поперек. Идти приходилось с величайшей осторожностью. Гномьи норы угрожали целостности лодыжек. Но все равно сад был прекрасен.
- Мистер Поттер, я понимаю, как Вам сейчас тяжело, но, вынуждена задать Вам несколько вопросов.
- Я не против. – взъерошил волосы. Характерный жест? – Мисс Астэл, можно Вам тоже задать вопрос. Всего один.
- Я так полагаю, что во время нашей беседы их станет больше. Спрашивайте.
- Почему Вы сказали, что Вы художник? Ведь Вы женщина?
- В этом все и дело, Гарри. Художница, это порисовывающая дамочка. Я же, стараюсь стать настоящим художником. Впрочем, именно об этом и пойдет у нас речь. Я пишу портрет Северуса Снэйпа.
Гарри судорожно сглотнул, уставился на женщину исподлобья.
- Чем я могу Вам помочь? Я не разбираюсь в искусстве.
- Мистер Поттер, можно называть Вас Гарри?
- Да, конечно.
- Гарри дело в том что… Не умею я ходить вокруг да около! Гарри, мне очень нужно посмотреть воспоминания директора Снэйпа. Это необходимо для моей работы.
- Я… мне кажется, что я не имею права показывать их постороннему человеку. Я долгое время не любил профессора, но сейчас глубоко его уважаю. Это слишком личное.
- Он обещал мне показать свои воспоминания. Перед смертью. Это очень важно, Гарри.
- Зачем они вам? Вы ведь художник, а не биограф!
- Мистер Поттер! Вы знаете, чем отличается волшебный портрет от обычного или от колдографии?
- Гарри, мы ведь договорились. – смотрит укоризненно – Обычный портрет недвижим, колдография может двигаться, а магический портрет говорит, движется и может перемещаться между холстами.
- Вы никогда не задумывались, почему так происходит? Почему мы можем поговорить с давно ушедшими людьми? Каким образом они получили характер, манеры, воспоминания своего прототипа?
- Нет… Вы хотите сказать, что когда мы говорим с портретом мы обращаемся к… духу умершего и получаем ответ? – безумная надежда зажглась в изумрудных глазах. – А вы можете написать портрет по описанию, по колдографиям? Я заплачу, у меня есть деньги!
- Могу, обычно именно так я и делаю. Только ты не прав, к сожалению, или к счастью? На портрете отражены наши воспоминания о человеке. Его характер выписывается через призму чужих взглядов. Есть большая разница между тем, кого ты видишь, и тем, кем человек является на самом деле. То есть, получая ответ от портрета, ты слышишь не его подлинное мнение, а лишь то, что он мог бы сказать…
- Жаль…
- С другой стороны было бы жестоко привязывать навеки дух к изображению… Кстати, не обязательно показывать мне воспоминания профессора. Достаточно будет, если ты опишешь мне его, хорошо?
- Пожалуй, Вам я покажу его воспоминания. Это действительно важно для него и… для меня.
- Чей портрет ты хочешь заказать, Гарри? Лили и Джеймса Поттер?
- Да, и Сириуса Блэка. – смущенно потупился…
- Хммм, работаю я долго и беру много денег. Двести галеонов за портрет. Вас устраивает моя цена?
- Вполне. Как оптовый заказчик я могу рассчитывать на скидку? *** Мисс Астэл получила сокровище, на которое не могла рассчитывать. Теперь она понимала, почему Гарри так колебался прежде чем показать ей воспоминания. Она чувствовала себя обманщицей, ведь Снэйп обещал ей показать только события, связанные с Волдемортом. Но это был потрясающий шанс создать характер наиболее близкий к оригиналу. Впервые она работала с живой натурой и с настолько интимными воспоминаниями. Она лихорадочно писала. Больше месяца не выходила из студии. Очнулась в августе, когда лето почти прошло.
Девушка сидела, поджав ноги под себя. Сидела на полу. У нее было бесконечно усталое выражение лица, чуть удивленное. Она смотрела в лицо мрачного волшебника, цинично приподнявшего бровь.
- Сэр, завтра я отвезу Ваш холст в Хогвартс.
- Должен признать, я не был уверен в Ваших силах. Кстати, нос Вы мне могли бы сделать и покороче.
- Сэр! Я не имею права приукрашивать, иначе… - закатила глаза.
- Тогда, я обещал напоить Вас чаем, простите, что не смог сдержать слово.
- Я сейчас!
Метнулась на кухню, заварила чай прямо в кружке. Села напротив Снэйпа, пристально глядя в непроницаемые глаза, пила чай маленькими глоточками, судорожно отплевываясь от назойливых чаинок. И ощущала бесконечное счастье и свободу. Она почти физически чувствовала, как ее отпускает этот заказ, этот, без сомнения, интересный характер, этот необыкновенный человек. Истончалась незримая нить, что связывала творца и его шедевр. Профессор молчал. Они прощались без слов.
Завтра Северус Снэйп займет законное место среди прочих директоров Хогвартса. Эмма Астэл даст себе слово отдохнуть, как минимум пол года, но нарушит его через месяц. Мистер Гарри Поттер станет постоянным клиентом, заказав портреты крестного и родителей, а также Фрэда Уизли, Ремуса Люпина, Добби. Через год мисс Астэл бросит новый вызов искусству, она будет работать над портретом Нимфадоры Тонкс.
|
Великобритания, 01.05.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
