Судьба - Затейница.
И ей не терпится.
Волшебным пенделем,
Причем, немедленным,
Придать ускоренный
По траектории
Характер плановый
Пути туманному. Профессор зельеварения Северус Снейп сидел в учительской и по третьему разу читал последний номер Ежедневного пророка. Он уже несколько раз просматривал подшивку за новый год и не смог зацепиться взглядом ни за одну статью. Отчаявшись, он отложил нудное чтиво, потянулся, было к столу за Вестником Зельеварения, и… рассыпал аккуратную горку свитков, любовно сложенную профессором Флитвиком. Северус чертыхнулся, руки его бессильно упали. «Воистину, безделье – страшнее болезни! Мозги превращаются в студень. В липкую, клейкую массу, которая тянет голову, заставляя ее клониться ко сну. Стоит только окунуться в эту тягомотину министерских заказных статеек, светскую и полусветскую информационную мякину, моментально тупеешь. Да так, что забываешь, где находишься и зачем! Нюниус! И где только носит Заменителя Директора?» Северус глянул на часы и поморщился. С момента его заточения в учительской прошло только сорок минут, а он уже чувствует себя пугалом, торчащим посреди фермерского поля. «И ни одна скотина не вспомнит заглянуть в учительскую!» Нет, он, конечно, не хотел, чтобы за время отсутствия МакГонагалл, ему бы пришлось всерьёз ее замещать. Но… Хоть бы кто-нибудь заглянул и выказал потребность в его участи, присутствии. Только бы не сидеть здесь, среди газет, свитков и равнодушной тишины.
МакГонагалл обещала вернуться скоро. Но время, словно кипящий кисель, чавкало, булькало, вяло и раскачно, и затягивало, затягивало…. в сонную давящую дремоту. Северус тряхнул головой, чтобы не начать клевать носом и взял в руки толстенную подшивку ежедневного пророка за декабрь прошлого года. Это хотя бы давало надежду, что вероятный посетитель учительской не примет декана, зама зама ….. за профессора Биннса.
***
Ежедневный пророк 23/12/1988 «… состоялся ежегодный Рождественский благотворительный прием под патронажем Совета попечителей школы чародейства и волшебства Хогвартс. По уже сложившейся хорошей традиции для гостей открыл свои роскошные ворота Малфой Менор…
…Г-жа Министр Магии поблагодарила Попечительский Совет и особо отметила выдающийся вклад Мистера Малфоя…
…Директор Хогвартса от лица преподавательского состава школы…
…в этот раз был представлен деканами всех четырех факультетов…
…профессор Филиус Флитвик в коротком, но очень содержательном остроумном выступлении выразил уверенность…
… Миссис Люциус Малфой как всегда была безупречна…образец… вкуса, красоты и достоинства…».
***
Северус болезненно поморщился и привычным жестом потер переносицу. Он прикрыл глаза и тут же представил себе этот «… образец…».
***
…Первое время после исчезновения Того, кому вообще лучше было не появляться, Нарцисса забрасывала Снейпа письмами, записками, посланиями. Вся корреспонденция с гербом Малфоев немедленно отправлялась в камин, сперва - со злостью, некоторое время спустя – просто с раздражением, а затем и вовсе равнодушно. Северус попросту вымарал из своего сознания затейливый вензель M, и это устроилось на удивление легко. Правда, за последние полтора года письма, подписанные N продолжавшие приходить раз в полтора два месяца, заставляли его досадливо хмуриться и испытывать нечто в роде угрызений совести. Один раз сова кинула ему на колени свиток прямо в большом зале, и он вынужден был, вяло улыбнувшись дурацким подмигиваньям Мадам Хуч, сделать вид, что он читает послание. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы выхватить «Дорогой…», «…неужели до сих пор…», «….Люциус…», «…пожалуйста….», «…Драко так…». Отчего-то Снейп моментально вспомнил сероглазого белобрысого карапуза, который норовил ухватиться за прядь его волос, или протянуть ему полурастаявшую шоколадку на пухлой перемазанной ладошке. А недели через две после злосчастного послания он столкнулся с Малфоями на Диагенн аллее. Все трое взрослых едва кивнули друг другу. Юный Малфой сильно изменился. Он уже ничем не напоминал карапуза и выглядел совершенно как отец. Разве только черты малфоевские были сильно смягчены юным возрастом и удивительным, едва ли поддающимся явному определению, но неоспоримым сходством с матерью. «Игрушечный Люциус» внимательно, пожалуй, даже с опаской, вперился взглядом в Снейпа. Время, вполне приличествовавшее для спокойно-дистанцированного приветствия, уже истекло, и молчание становилось просто неприличным. Ситуация грозила перевалить в разряд нелепых. Краем взгляда, тренированного в суровых военно-педогогических школьных условиях, Северус заметил, как Нарцисса, едва приметно сжала пальцы на плече сына. Неловкость разорвал уверенный детский голос с абсолютно малфоевскими интонациями: «Здравствуй, Крестный». Снейпу ничего не оставалось, как ответить: «Добрый день, Драко», резко кивнуть всем Малфоям сразу, стремительно развернуться и заспешить прочь. Но, каким бы стремительным не был его фирменный разворот на каблуках и взмах полами мантии, заметить мягкую, простую и очень знакомую улыбку на губах матери и сына он успел.
***
Рождественского приема Северусу всегда удавалось успешно избегать. Всегда находился предлог, повод, причина. Но на этот раз ничего не вышло, а Дамблдор был непреклонен. Он, как всегда в убедительно-ультимативной форме изложил свои пожелания, и все четверо деканов Хогвартса с благодарностью приняли приглашения на рождественский благотворительный прием в Малфой Мэноре.
***
Профессор Снейп старательно избегал внимания к своей персоне, но все же подробно и максимально доброжелательно отвечал на вопросы кудахчущих, чопорных и всяких других прочих породистых мамаш, которые атаковали его вопросами о своих чадах на его факультете. Родители тех малолетних бестолочей, которым он только преподавал зельеваренье опасливо, или намеренно неприязненно отворачивались, вопросов не задавали, интереса не проявляли. Разодетые для престижного приема матроны и отцы семейств, чиновники и прочий случайный люд важно расхаживали по роскошному, вызывающе украшенному залу малфоевского поместья, сплетничали, таращили глаза, строили козни, короче, тянули необременительную лямку светской жизни. А Северус Снейп проклинал про себя свой парадный наряд, Альбуса Дамблдора и особенно ехидную улыбку МакГонагалл. Еще он прятался за спасительным родительским интересом от внимательных глаз Нарциссы, а сам старался, совершенно, впрочем, без успеха, не следить украдкой глазами за Люциусом…
***
«Пропассссттть!» - свистело и раскатывалось в голове у Малфоя навязчивое словцо, а губы растягивались в снисходительную хозяйскую светскую улыбку. «Что Вы говорите?!», «Я чрезвычайно рад…», «…Неужели??». Голова отваливалась от кивков и поклонов, спина ныла, и отец благородного семейства проклинал пресловутую «малфоевскую осанку». Язык было впору вывалить «на плечо», вполне в духе нарциссиного кузена в его пёсьем образе.
Как же утомительны все эти мероприятия. Когда-то давно он еще получал удовольствие от того, что именуется «положением в обществе». Говорят, что тщеславие насытить невозможно. «Тщеславные люди вызывают презрение мудрых, восторг у глупцов, являются идолами для паразитов и рабами собственных страстей»*. Юный Люциус Малфой никогда пренебрежительно не относился к любого рода знаниям. С детства его научили самому главному – выпячивать нижнюю губу, делать значительное лицо и считать себя лучшим. С последним у маленького Люца сразу начались проблемы. Свою исключительность нелегко было принять как данность, когда отец на любой промах говорит только одно слово – бесссстолочь, а многочисленные приживалки, всегда оказывающиеся родственницами, поджимают ротики куриной гузкой и огорченно качают набукленными головками. Его сразу и навсегда стало подташнивать при виде этаких особ средних, и более чем, лет, худющих, или круглых, с немыслимыми прическами, дурно одетых и пахнущих нафталином и дешевыми маггловскими духами. Про парфюм он понял значительно позже, когда в доме появилась единственная настоящая, стоящая родственница Дэниз. Она была из французской родни и попала в дом случайно. Привезла с оказией письмо от другого (очень богатого, а потому и почитаемого) парижского кузена отца. Помимо письма было еще кое-что, чего не доверили почте. А Дэниз, потерявшая мужа и дочь, просто пришлась, кстати, так как собиралась покинуть страну и сбежать от своего горя. Мать Люца, строго соблюдавшая не только родственные, но и светские традиции не могла отпустить гостью без чаю и беседы. Так, слово за слово они разговорились, и растрогавшаяся хозяйка, впечатленная сдержанным и достойным рассказом дальней родственницы, пригласила ее переночевать в поместье. А ночью (это уже предположила Дэниз, когда они с Люцем стали добрыми приятелями) испросила у мужа позволения оставить родственницу в доме. На первое время, разумеется. Решено было, что она может позаниматься с мальчиком французским. Дэниз осталась и, слава Мерлину, надолго. Вот она-то и помогла английскому отпрыску благородной крови понять, что считать себя лучшим гораздо проще и естественней, когда стараешься еще и быть самым лучшим. И Люц стал стараться. Многие поколения разных благородных семей видимо не зря вступали в браки и связи, рожая наследников. Словно выводя и поддерживая породу, выбирая лучших, красивейших, способнейших, богатейших. И Люциус Малфой получился. Это признавали все: и родственники и знакомые. Он был умен, смышлен, способен. Он был абсолютным Малфоем – презрительным, высокомерным, самодовольным. Только Дэниз знала, что наряду со всеми замечательно волшебно малфоевскими достоинствами у него было еще одно: он был просто мальчиком: умным, чутким, тонким, пытливым и очень сильным. Она читала ему сказки, басни Ла Фонтэна, пересказывала трех мушкетером, рассказывала о Фигаро, Скопене, Журдене. К одиннадцати годам Люц знал французских писателей больше, чем любой английский школьник отечественных. О сверстниках-магах и говорить не приходилось. Когда отец, увидев их в саду с маггловской книгой закатил скандал и дело шло к выдворению Дэниз из Малфой мэнора, Люциус с рассудительностью и манерностью истинного Малфоя, без подобострастья, но с достоинством посмел возразить отцу. Он сказал, что мадам Дэниз убедила его в необходимости ознакомления с маггловским миром посредством именно литературы. Магглы – это грязь под ногами. Но это враждебная почва. А врага надо знать. Forewarned is forearmed**. Отец опешил сперва от такой наглости, но затем вздернул костлявый подбородок и ушел в дом. Больше этого вопроса не поднимали, зато Дэниз потом рассказывала, как за карточным столом он с довольной ухмылкой хвастался партнерам по игре, каков у него сын: сметлив, бесстрашен, логичен. Люц тогда тоже ухмыльнулся, а Дэниз устремила на него тревожный взгляд. Мальчик смутился, и она, успокоившись, объяснила: «Постарайся не истратить все силы на то, чтобы казаться, мой мальчик. Казаться тем, кого хотят видеть, тем, кем сам хочешь выглядеть. А то не останется сил вспомнить, какой ты на самом деле. А это значит – потерять себя. Страшеннее этого, я ничего не знаю». Он тогда не все понял, но слова Дэниз запомнил. А потом он уехал в Хогвартс и Дэниз «попросили» из дома. Она съехала, где-то поселилась. Люциус даже переписывался с ней. Но потом письма перестали приходить сразу и вдруг. А еще через год, когда он все-таки нашел ее соседку, та поведала, что миссис Дэнис, так она ее называла, ушла, да и сгинула где-то.
***
Люциус стряхнул с себя печальные мысли и снова растянул губы в улыбке в ответ на очередной вопрос, которого он не расслышал. Кроме Дэниз он не подпускал к себе так близко никого. Разве что Нарциссу. И еще…. Люциус чуть повернул голову и встретил взгляд черных глаз Снейпа, как всегда чуть склонившего голову и смотрящего через свисавшие на лицо черные пряди волос. Они глядели друг на друга не больше минуты. Северус вздернул подбородок, откинув завесы волос, нахально и вызывающе изогнул бровь и скривил губы «светской» улыбкой. Малфой расправил плечи, скривил рот привычной снисходительной гримасой и наградил Снейпа высокомерным кивком.
…Вот и поговорили…
***
Северус с яростью отшвырнул подшивку. Она с мягким «шмяком» отлетела на пол и распласталась на нем, беспомощно вздыбив помятые, а где и разодранные листы. Звук ли падения, вид ли несчастных газетенок заставил Снейпа быстро справиться со злостью, удивиться и даже обрадоваться. Удивился он тому, что странные отношения с Малфоями его настолько задевают. А обрадовался он тому, что МакГонагал задерживается, а в Хогвартсе не случилось ничего, что привело бы в учительскую непрошенных свидетелей его несдержанности. Профессор Снейп взял себя в руки и уже через минуту снова невозмутимо восседал на стуле с непроницаемым выражением лица. Теперь он решил заняться расписанием и, прищурившись, стал внимательно вчитываться в столбцы и строки висевшего на стене графика дежурств деканов, в перечень своих сдвоенных уроков и в список проштрафившихся бедолаг, которые в выходные не пойдут в Хогсмит. Изучение расписания ему совсем не помогло. После нескольких минут созерцания на него снова навалилась досада за сорванный урок и медленно закипая, запенилась волна бешенства на Минерву за то, что по ее милости он сидит в учительской. А ведь день начался вполне сносно, если бы не прерванный урок….
***
Северус буквально летел по коридору, ведущему в учительскую. Филч, долговязый и всегда шустро передвигавшийся, казалось, семенил рядом с ним, едва поспевая. Следом за завхозом, мелко перебирая лапками, умудрялась не отставать Миссис Норрис. «Странная мы, наверное, процессия», - мелькнула у Северуса забавная мысль, но тут, же уступила место привычным раздраженным: «Какого Мерлина! Свору собак - на эту гриффиндорскую кошку! Небо на землю рухнуло? Астрономическая башня обвалилась? Что могло заставить Минерву сорвать мне урок? Вроде не март на дворе, чтобы заместитель директора совсем голову потеряла! Ну, ничего!» - мстительно думал профессор зельеварения, - «Явится директор, я не просто спрошу! Я рапорт подам! И пусть МакГонагалл письменно изложит соображения, которые побудили ее сорвать мой урок!»
Северус действительно был не просто раздражен и зол. Он был расстроен. К этим урокам он готовился тщательно и мучительно дотошно. Класс был очень тяжелый, но достаточно перспективный. С трудом удалось добиться согласия директора на объединение уроков зельеварения у пятого курса ровенкло и слизерина. Снейп гордился студентами, так как в параллели были целых четыре способных, и один – почти талантливый. С той самой минуты, как осторожный стук в дверь прервал его объяснения, он с трудом сдерживался, чтобы не сорвать обиду и досаду на завхозе.
Хотя с самого первого дня работы в Хогвартсе Северус постарался взять за правило с сослуживцами держаться ровно, спокойно и бесконфликтно, срывы все-таки имели место быть. Одному Мерлину, да еще, может быть, бабушке Принс и домовику Свинни было известно, чего стоила Северусу его невозмутимость, бесстрастность и демонстрационное спокойное достоинство. Но Мерлину там, под холмами снились, видимо, другие, более приятные сны, в которых не было проблем Северуса Снейпа. Августе Принс, иногда принимавшей действенное участие в его жизни, Северус никогда бы не посмел докучать жалобами сетованиями и вопросами. А Свинни… «Коридоры Хогвартса извилисты и длинны, но к счастью не настолько, чтобы мне успела прийти в голову мысль – вести душеспасительные беседы с домовиком», - мрачно усмехнулся про себя Снейп и уже подходя к учительской, с удивлением обнаружил, что вполне спокоен и готов ко встрече.
- Войдите! – властно приказала Минерва, которая, судя по скорости реакции на его стук в дверь, ждала визита, нервно барабаня пальцами по столу.
- Профессор МакГонагалл? – приветствие прозвучало в меру уважительно, со сдержанным невысказанным недоумением. Он слегка склонил голову и по привычке сквозь завесу волос стал наблюдать за нервно теребившей пергамент ведьмой.
- Сядьте! – раздраженно бросила она, но все-таки, пересиливая себя, добавила, - Коллега.
Снейп устроился на предложенном стуле и устремил на заместительницу директора вопросительный взгляд. МакГонагалл еще некоторое время повертела свиток, затем резким щелчком пальцев отбросила его к краю стола.
- Директора не будет до конца следующей недели. Это, в случае, если сессия Визенгамота не затянется из-за каких-нибудь чудовищных процедур. – с места в карьер сурово выпалила Минерва, а Снейп с неожиданным сочувствием подумал, что гриффиндорская деканша зла не менее его самого. – Мне пришло неожиданное послание, - брезгливо указала она тонким пальцем на злосчастный свиток. - Так уж выходит, что мне придется ненадолго покинуть пределы школы и, хотя я отлучусь всего на пару часов и лишь до Хогсмита…. Одним словам, Вам коллега, предстоит в мое отсутствие принять мои полномочия и … И нечего на меня так смотреть! Я считаю, что Вам без особого труда удастся справиться с этой морокой, - уже волне мирно подытожила МакГонагалл. – А материал Вы быстро нагоните, ведь у Вас пропадет только одно занятие с пятым курсом, в то время как у остальных деканов пропало бы по нескольку. Я не стала бы прерывать Вашего урока, Северус, если бы у меня был другой выход.
А он и не сомневался в этом. Уж в чем другом, а в намеренном коварстве МакГонагалл трудно было бы заподозрить. Скорее, Северус бы предположил, что это тонкая, детально продуманная многоходовая комбинация Дамблдора. Но делать предположения о его вероятный мотивах, Снейп считал делом еще более никчемным, чем беседы с домовыми эльфами. Мысли о домовиках вызвали некое подобие улыбки на его губах. Он улыбнулся причудливости сознания, которое связало одной ниткой прерванный урок, директора, его заместительницу, его самого и домовое безобразие, называемое Свинни. МакГонагалл видимо неверно истолковала его мимику и угрожающе нахмурила брови. Ей, скорее всего, представилось, что бросить несносному зельевару извинительную фразу о сожалениях по поводу прерванного урока, было сродни рассыпанию жемчугов перед блякоклешнями, или чтению Свифта хогвартскому лесничему. Снейп поморщился от этой догадки, словно от зубной боли и только коротко кивнул Минерве в знак повиновения.
- Какие еще будут указания?
- Никаких особых. – ответила МакГонагалл. – Ничего сверх того, что Вы делаете обычно. Разве что, в случае чего, решение будете принимать Вы.
Северус вновь молча склонил голову, принимая объяснения МакГонагалл, а она встала, давая понять, что инструктаж закончен, и потянулась за теплой мантией.
***
«Вот и поговорили…» - подумал профессор Снейп, снова устраиваясь в кресле. Северус ненавидел учительскую еще со времен студенчества. Что бы стоило ему спуститься в подземелья и в своем, не очень гостеприимном, но удобном ему кабинете, коротать время, исполняя обязанности зама зама. МакГонагалл именно так и поступала бы. А вот Северус Снейп, профессор зельеварения, декан Слизерина торчит, как метла в кладовке, в учительской. Ведь знает же завхоз, где его искать в тех случаях, когда он обычно ищет МакГонагалл или директора. Нашел бы он и Снейпа. «Нюниус!» - вынес себе вердикт зам зама и в наказание себе опять уткнулся в скучнейшую и пустейшую из газет «Ежедневный пророк».
***
«Вот и поговорили!» - в раздражении впечатывая каблуки в рыхлый снег, бурчала профессор МакГонагалл. Она закуталась в плед по самые поля шляпы, прячась от внезапного, совсем нехарактерного для января ветра. Топая в Хогсмит, она сердилась вовсе не на Снейпа. Нечего ждать хорошего от пергамента с переплетенными A и R на сургуче. Минерва всегда это знала. Если бы боггарты принимали облик «раздражителя» а не «страха», Минерва не сомневалась, что ее бы преследовал образ Абигайль Ризергам. Пожалуй, слизеринский декан, на которого она с удовольствием сорвалась только недавно, все же раздражал ее меньше, чем бывшая сокурсница. Настроение ничуть не улучшилось, а предстоящая встреча не просто раздражала Минерву. Она ее пугала. Вот ведь семейка! Ничего они не могут сделать нормально, все – только с подвыподвертом. Мало того, что в школе снова появится Ризергам так еще и не просто так. Ну что бы Абигайль стоило просто отдать девочку в школу, как все, так - нет! Прислать ее в середине года, перед СОВ. Тогда давно Минерва не придала значения визиту давней знакомицы. Правда, тогда не до того было! Да и постаралась Минерва изрядно, чтобы выкинуть из головы поскорее этот неприятный визит. И ведь получилось. Но, все хорошее заканчивается. Вот вам подарочек – новая Ризергам на ее голову! Причем на нее, в прямом и в переносном смысле.
***
Когда сова принесла послание с вензелями, Минерва глубоко вздохнула, сосчитала до трех и … прочла:
Дорогая Минерва!
…..
К сожалению, обстоятельства складываются так, что я вынуждена поместить Регину в школу именно сейчас. Я уверена, что девочка в достаточной степени подготовлена, чтобы легко вписаться в учебный процесс, что, кстати, возможно, во многом благодаря твоей личной помощи и содействию. Я сожалею, что обустройство Регины в школе пройдет не по установленным для Хогвартса правилам, но, повторюсь, это продиктовано исключительными обстоятельствами.
Разумеется, если девочка, по мнению хотя бы одного из преподавателей, будет выказывать недостаточно знаний и умений, я приму меры в соответствии с ситуацией.
….
Мне также крайне неловко, что все хлопоты по устройству Регины лягут на твои плечи, так как профессор Дамблдор занят на сессии Визенгамота. По его словам отсутствовать он будет до окончания следующей недели.
…
Заранее признательна… С наилучшими пожеланиями,
AT
***
Не успела Минерва назлиться вдосталь, как появилась другая, министерская сова, принесшая коротенькую скупую записку от Альбуса.
***
Я в курсе. Действуй по обстоятельствам. Спасибо.
Альбус
***
Можно ли было придумать что-то более невозможное? Едва ли! Ведьма с силой стукнула кулаком по столу, отбив пребольно сустав мизинца. Эти двое, не каждый по отдельности, а на этот раз оба вместе решили свести ее с ума. Минерва потерла зудящий болью мизинец и решительно встала. Ризергам она, или нет – девчонка не при чем. Пока…
МакГонагалл позвала завхоза и велела ему попросить Снейпа в учительскую.
- Но у профессора Снейпа урок!?
- Немедленно! – рявкнула она и топнула ногой.
Филч попятился и задом открыв дверь, вышел в коридор.
***
- Так, так, так…. Мисс Ризергам…. – нараспев протянула строгая дама, представившаяся Минервой МакГонагалл, деканом факультете Гриффиндор и заместительницей директора. – Значит, Вы приехали сюда одна?
- Да, Мэм. – спокойно кивнула Регина, глядя прямо в глаза собеседнице. Вообще-то мисс Прайс говорила ей, что молодой барышне не должно дерзко смотреть на взрослую даму. Тем более, если она начальствуюет, а, напротив, надо опустить голову и говорить кротко. Рина улыбнулась, представив себя кроткой. Нет, она не дерзит, а опускать голову, следует, когда виновата или согласна. Ей пока ничего не предлагали, с чем стоило соглашаться, а вины за ней никакой не было. Пока… Она чувствовала, что не нравится МакГонагалл и решила, что стоит в этом разобраться. Деканша тоже видимо решила не затягивать почему-то неприятный ей разговор и коротко и отрывисто сказала: «Если вы не очень устали, мисс и еще не совсем распаковали свои вещи, я предлагаю отправиться в Хогвартс прямо сейчас. Тогда у вас будет время разместиться, поужинать в замке. А у нас – решить, что с Вами делать». Регина вскинула недоуменный, почти уже дерзкий взгляд на волшебницу, но ответила также коротко и скупо: «Да, Мэм», - резко развернувшись, вскинула палочку, чтобы упаковать мелочи, которые успела достать из чемодана.
***
Багаж профессор МакГонагалл отправила в Хогвартс и теперь быстро шагала чуть впереди Регины, не заботясь оглянуться, как поспевает девочка. А девочка поспевала. Откуда было знать этой суровой особе, что Рина умеет и любит быстро и долго ходить. И сейчас, дорога до видневшегося вдалеке замка совершенно не была ей в тягость. Ее гнало вперед любопытство, особый подъем, который бывает у всех детей, да и у многих взрослых в предвкушении нового, интересного, тайного. В зимних сумерках, силуэт замка в снежной пыли, поднятой порывами ветра, казался Рине не просто волшебным, а сказочным. «Замок, где живут призраки», - подумала она. «А может быть и мой призрак….???» - внезапно вспыхнула в голове шальная мысль, такая яркая, что Регина остановилась и заставила себя прогнать ее, чтобы не думать лишнего….
***
Когда они подошли к воротам замка, профессор МакГонагалл вынула палочку из складок мантии и коснулась ею ворот. Затем она повернулась к своей спутнице и тем же отрывистым и строгим голосом дала необходимые разъяснения. Ее слова звенели в морозном сумеречном воздухе, как сосульки на карнизах лондонских крыш при сильных порывах ветра.
- Ваш багаж, мисс, уже в школе. Сейчас Вы пройдете в комнату для гостей и подождете.
-Да, Мэм. – ответила Регина.
Тяжелый засов лязгнул, и в воротах открылась дверь. В приоткрывшуюся щель Рина увидела свет, вероятно от фонаря. МакГонагалл отступила в сторону, давая ей возможность войти первой, и затем вошла сама. Они оказались на большом, мощеном каменными плитами дворе, почти площади перед широкой лестницей, ведущей в замок. Человек, открывший им дверь, держал фонарь, был тощ, жилист, странно одет и сердит на весь мир.
- Филч, - обратилась к нему профессор МакГонагалл, - проводите мисс Ризергам в комнату для гостей. Затем, пригласите всех деканов в учительскую. Потом Вы можете вернуться к мисс Ризергам и позаботься, чтобы у нее было все необходимое. Уверена, ей не придется долго ждать. Как только мы решим все вопросы, Вы приведете мисс Рирергам в учительскую. – Она закончила с указаниями и направилась через двор по ступенькам прямиком в замок.
«Вот ведьма!» - коротко хмыкнула Рина, - «даже не удосужилась представить нас. Уверена, что с манерами у нее все в порядке. Я ей и двух слов не сказала, а она так себя ведет, будто ненавидела меня всю свою жизнь. Что-то тут не так. Интересно только что?». Она повернулась к человеку, которого назвали Филчем и, улыбнувшись ему, спросила: «Мистер Филч, я не затрудню Вас, если попрошу чашечку чая, когда мы придем в эту самую гостевую комнату? Я замерзла немного» - скромно потупив глаза, снова улыбнулась девочка, постаравшись придать физиономии максимальную доброжелательность и смущение. Лицо же Мистера Филча отразило такую гамму, такую палитру эмоций, что Регина совсем низко опустила голову, чтобы не расхохотаться. Мужчина сначала выглядел сварливо возмущенным, затем удивленно растерянным, а под конец и вовсе растроганно сочувствующим. «Пойдемте, мисс. Я провожу Вас. Я завхоз в Хогвартсе. А в комнате для гостей тепло, мисс. Дааа…. А чаю, конечно, чаю дааа, обязательно».
Они шли по слабо освещенным коридорам, долго поворачивая направо, налево, снова шли прямо. Комната для гостей нашлась вдруг. Филч резко остановился, и Регина почти уперлась в него носом, так как идя по коридору, вертела головой в разные стороны, разглядывая картины, доспехи, факелы. Здесь все было так знакомо, привычно: перешептывающиеся, таращащие глаза портреты, коридоры, гулкие шаги – как дома в Ризергаме. Но…. Это явно был не дом. То есть не ее дом. Она чувствовала себя незваной гостьей.
- Вот! – Филч открыл дверь, пропуская ее вперед, - располагайтесь, мисс. А чай… Я распоряжусь. – он смутился, потоптался на пороге и ушел, прикрыв за собой дверь. Не прошло и пяти минут, как в комнате возник домовик и поставил на столик у дивана поднос с чайником, чашкой, молочником и блюдечком с сухими бисквитами. Рина кивнула, и, скинув мантию, присела на диван. Она долго грела пальцы на чашке, прихлебывая горячий, замечательно ароматный чай. Согревшись, Регина поставила чашку и задумалась. «Интересно, о чем они там совещаются и чем меня сегодня еще порадуют?»
|
Великобритания, 28.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
