И всё-таки, нам было чем гордиться. Новое зелье снискало нам новую славу и почести, а Собрание Равных – «высший свет» Лиги алхимиков – официально объявило Мастеру о том, что готово принять меня в свой узкий круг в любой момент и без каких бы то ни было вступительных испытаний. Но самое главное – лечение моих родителей сдвинулось с мёртвой точки и теперь уверенно продвигалось вперёд. Почти каждую неделю из больницы приходили вести о каком-нибудь улучшении. Папа и мама начали откликаться, когда их называли по именам… Я был в кои-то веки счастлив и спокоен. Преподавание снова начинало доставлять мне удовольствие, ученики больше не смотрели на меня волками, дисциплина в моём классе начала плавно сходить на нет, постепенно уступая место творческому поиску и оживлённым дискуссиям. На экзамене Генри МакФлай показал блестящий результат, я вздохнул с облегчением и, догнав мальчика в коридоре, вернул ему двести баллов. Подошло время нашего отпуска. Мастер, как обычно, был намерен остаться на лето в Хогвартсе, а я… Официально я собирался к бабушке. Впрочем, я действительно к ней собирался – заглянуть ненадолго. О прочих своих планах я предпочитал молчать, благо Мастер не был склонен расспрашивать меня о подробностях моей личной жизни… И вот, подошёл день моего отъезда. Накануне вечером мы с Мастером сидели в гостиной и пили вино – прощались. Прощались мы с ним всегда молча. Так было бы и на этот раз, если бы я не перехватил его случайный взгляд… - Мастер, - сказал я, решительно поставив бокал на столик, - если вы не зададите свой вопрос сейчас, то следующий шанс задать его представится вам только месяца через два… Подумайте, стоит ли так себя изводить?.. Мастер чуть не поперхнулся. Испуганно и сердито взглянув на меня поверх своего бокала, он тотчас отвёл глаза и, видимо, погрузился в тяжкие раздумья. Потом он допил вино, немного посомневался и вновь наполнил свой бокал доверху. Я с большим интересом наблюдал за его действиями, и моё любопытство возрастало с каждой секундой. Во имя Небес, что это может быть за вопрос, если мой бесстрашный Мастер никак не осмеливается задать его на трезвую голову?! Выпив в одиночестве почти две трети бутылки, Мастер наконец собрался с духом. - Мистер Лонгботтом, - промолвил он, глядя в пол, - простите меня, если мой вопрос покажется вам глупым, но… Вы не могли бы сказать мне… Вы случайно не знаете… У нас с той женщиной… что-то было?.. Что-о?! Любому нормальному человеку было впору истерически заржать и свалиться с кресла, но, к сожалению, никто не давал мне гарантии, что, совершив сей подвиг, я останусь в живых. Или, по крайней мере, сохраню свой естественный облик. Мастер, по его собственным словам, никогда не был силён в трансфигурации человека, но мало ли какие таланты могут открыться у мага в критический момент!.. Поэтому я, могучим усилием воли сдержав первый порыв, постарался ответить по возможности спокойно: - Простите, сэр, но откуда я могу это знать? Даже если и было, то я, как вы понимаете, при этом не присутствовал… Мастер опустил голову так низко, что волосы закрыли его лицо, но я всё же успел заметить пятно румянца на его скуле. - Да, разумеется, сэр, - проговорил он еле слышно, - я же говорил, глупый вопрос… Мерлин великий, ну что за ягнёнок! Можно подумать, это его, а не меня воспитывала моя бабуля! Мне стало его жалко, и я поспешил утешить несчастного ревнителя целомудрия. - Сэр, не переживайте так. Я, конечно, совершенно не в курсе, но со слов мадам Помфри можно сделать вывод, что ничего такого не было. Он вскинул голову и воззрился на меня, побледнев от ужаса. - М-мадам Помфри?! А она, что… она… видела?.. Чёрт, ну и язык у меня!.. Я ринулся исправлять положение: - Нет, сэр, просто, когда они с госпожой МакГонагалл… Мастер схватился за горло. - Что?!.. И Минерва… тоже?!.. Он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. - Невилл, у нас есть огневиски? – спросил Мастер через полминуты, когда я уже испугался, что он в обмороке. Я молча встал и принёс требуемое. Мне почему-то тоже захотелось напиться. Я уже и так был не очень трезв, и первая же порция этого жуткого пойла нанесла моему интеллекту сокрушительный удар. - Сэр, ну зачем вы так расстраиваетесь? – старательно выговаривая трудные слова, спросил я. – В конце концов, мадам Помфри – целитель, да и госпожа МакГонагалл… в смысле, они обе что, голого мужчину никогда не видели?.. Мастер судорожно запахнул мантию. - А я, разве… не был одет?.. - А вы не помните? – удивился я. – Совсем-совсем ничего?.. Он долго молчал, прежде чем всё-таки ответил: - Почему же ничего… Кое-что я прекрасно помню… Гнев и боль, отразившиеся на его побелевшем лице, едва не заставили меня немедленно протрезветь. Мастер залпом допил свой виски и с размаху запустил стакан в стену. Я зажмурился, потому что брызнувшие осколки разлетелись, казалось, по всей комнате. Через пять минут Мастер немного успокоился и, восстановив разбитый стакан, плеснул себе ещё. Я последовал его примеру. Примерно до полуночи наша холостяцкая попойка протекала при гробовом молчании. Потом Мастер, устремив затуманившийся взор в бесконечность, спросил: - Сэр… А у вас есть девушка? - Нет, сэр, - вздохнул я. - Мне странно это слышать, сэр, - проговорил Мастер, - чтобы при вашей внешности… А эти разноцветные совы, на которых любуется весь Большой зал, они приносят вам письма от вашей уважаемой бабушки? - Нет, сэр, - ответил я, - разноцветные совы – это от Луны… От Луны Лавгуд… Я мечтательно улыбнулся. - Ну вот, а вы говорите, что у вас нет девушки, - сказал Мастер. - В том то всё и дело, сэр, - я снова вздохнул, - девушка у меня, конечно, есть, но она… всё ещё девушка. Мастер пожал плечами. - Ещё не так давно, сэр, считалось правильным, чтобы девушка оставалась таковой до свадьбы… И если мисс Лавгуд… Постойте, это такая светленькая, из Райвенкло, да? Боже мой, как же это вас угораз…. Простите. Я хотел сказать, что мисс Лавгуд, возможно, придерживается старомодных взглядов… - Сэр, я сделал ей уже несколько сотен предложений! – воскликнул я. – Но она мне отказала!.. Понимаете, сэр, её чокнутый папаша, задери его горгулья, наплёл своей дочке, что приманить морщерогого кизляка может только девственница!.. В общем, Гарри, прими мой искренний совет: никогда не мешай эльфовское вино с огневиски!..
…………………………………… Каникулы прошли не так весело, как ожидалось. Я, как ты понимаешь, провёл большую часть времени в обществе Луны. К несчастью, наше романтическое уединение слишком часто нарушалось не в меру чадолюбивым Ксенофилиусом. А если быть точным, он как будто дал себе зарок не оставлять дочку одну даже на пять минут. И поэтому у меня не было решительно никакой возможности убедить возлюбленную в том, что я всё-таки лучше морщерогого кизляка. Занятый сердечными делами, я за весь отпуск написал от силы четыре письма: бабушке и Мастеру. Содержание было примерно одинаковым: я справлялся об их здоровье и в свою очередь извещал о том, что у меня также всё хорошо. Бабушка через день присылала мне пространные послания, повествующие о её одинокой старости и связанных с нею переживаниях. Мастер не утомлял меня корреспонденцией: два моих не слишком длинных письма удостоились такого же количества весьма кратких ответов. Но, когда вечером тридцать первого августа наши кареты остановились у главного крыльца Хогвартса, я увидел перед входом одинокую чёрную фигуру. Мастер стоял и ждал меня. Я выскочил под противный моросящий дождь и взлетел по ступеням так быстро, что малютка Сара Митчелл, развлекавшая меня разговорами практически всю дорогу от Лондона, совсем запыхалась, догоняя резвого профессора Лонгботтома. Я обнял Мастера и почувствовал, что его мантия отяжелела от влаги. - Давно ждёте? – спросил я. - Это всё профессор Трелони, - нехотя ответил Мастер, - спустилась два часа тому назад из своей башни и начала вопить, что-де «Хогвартс-экспресс» в пути постигнет страшная беда... - Беда имела место, - улыбнулся я, видя, как тень тревоги покидает его лицо. – Представьте себе, кто-то из студентов решил, что наша поездка станет гораздо веселее, если в поезде не останется ни одного незаколдованного, простите, - туалета… Мы вошли в Главный холл. У дверей Большого зала за нашими спинами раздался звонкий голос: - Добрый вечер, профессор Снейп! - Добрый вечер, мистер МакФлай, - Мастер обернулся и протянул пареньку руку, которую тот пожал с самым торжественным видом. - А я теперь на втором курсе, сэр! – Генри, судя по всему, отчаянно искал тему для беседы. - Я очень рад за вас, - Мастер старался сохранять невозмутимое выражение лица. - И я тоже на втором! – пискнул кто-то из-за моей спины. - И за вас я тоже рад, мисс Митчелл, - кивнул Мастер. - В таком случае, господа, позвольте нам удалиться, - покрасневший от смущения Генри дёрнул подружку за мантию, отвесил нам церемонный поклон, и парочка, взявшись за руки, поспешила к столу Гриффиндора; по дороге Сара обернулась и улыбнулась мне. - Способный молодой человек, - задумчиво проговорил Мастер. - Сара тоже очень способная, - поспешил добавить я. Мастер искоса взглянул на меня и многозначительно хмыкнул. На полпути к преподавательскому столу он оставил меня, чтобы побеседовать со старостами своего факультета, и рядом со мной, откуда ни возьмись, тотчас возникла мадам Помфри. - Невилл, нам нужно серьёзно поговорить! – произнесла она трагическим шёпотом. Она быстренько оттащила меня в помещение рядом с Большим залом, предназначенное для ожидающих распределения новичков; сейчас там ещё никого не было. - Невилл, я очень обеспокоена, - заговорила пожилая целительница, - у Северуса начались серьёзные проблемы со здоровьем. - Что такое? – испугался я. – Он ничего мне не… - Разумеется, он ничего вам не говорил, - сердито отвечала мадам, - вы как будто первый день его знаете! Он и мне ничего не говорил. И вообще никому. Но месяц назад Минерва нашла его в лаборатории – он был без сознания. Через две недели – та же история. Оба раза я его буквально с того света вытащила. Спрашиваю, что случилось – говорит, голова заболела, и отстаньте от меня. Что вы на это скажете? - Скажу, что я кретин, - ответил я, сокрушённо ударив себя кулаком по лбу. – Я не подумал, что это может случиться с ним снова, когда меня не будет рядом … - Так вы знали?! – поразилась мадам Помфри. - И молчали?! От немедленной расправы меня спасло появление промокшей и обалдевшей толпы будущих первокурсников. Поэтому мне пришлось быстренько поклясться, что отныне мадам Помфри будет осведомлена обо всех самомалейших изменениях в состоянии здоровья её любимого пациента, с чем я и был, наконец, отпущен восвояси. Клятву свою я, разумеется, не сдержал. В один из сентябрьских вечеров, отдыхая у камина, я заметил, что Мастер снова беседует со мной через силу и пытается отвернуться от света. Предложение помощи было встречено тихим, но решительным отказом, а попытка приближения – направленной мне в грудь волшебной палочкой. Мне пришлось отступить, ибо свою я опять оставил не то в спальне, не то в кабинете, не то в лаборатории. У Мастера ещё хватило сил прочесть мне краткую, но до крайности ехидную лекцию о некоторых полезных привычках, например – о похвальной предусмотрительности, заставляющей умного человека никогда не расставаться с оружием. Потом он заперся в спальне. Через два часа, когда мне, наконец, удалось взломать его охранные чары, Мастер уже не был способен к сопротивлению. Признаюсь честно, Гарри, мне было очень страшно при мысли, что Санни что-нибудь напутала, и омовение рук не поможет мне избежать той ужасной пытки, которую я уже пережил однажды... К счастью, всё обошлось. Мастер, придя в себя, минут двадцать отчаянно бранился, а я взирал на него с умилённым видом. Поняв, что со мной всё в порядке, он велел мне немедленно отправляться спать – видимо, забыв от волнения, что я уже взрослый мальчик и не нуждаюсь в подобных указаниях. Я решил не спорить, тем более что действительно очень устал. Уснул я без задних ног, но иногда мне казалось, будто я слышу сквозь сон, как кто-то подходит к изголовью кровати и, наклонившись, прислушивается к моему дыханию. В следующий раз – увы, он наступил слишком быстро – моя помощь была принята уже без возражений. А вскоре мне пришлось убедиться в том, что Мастер был прав насчёт зелья. Несколько раз целители сообщали нам, что мои родители вот-вот придут в сознание… Но этого всё не происходило. Мастер говорил – и не произойдёт. Нашему зелью не хватало одной составляющей. Последней и самой важной. Способной превратить мёртвую воду в живую. Способной изменить смысл нашей песни.
| 
Великобритания, 20.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
