Минута шла за минутой, а Снейп сидел всё в той же позе и смотрел на свои пальцы, ни разу даже не взглянув ни в мою сторону, ни на мой плевок. Неужели не догадался? Неужели он поверил в мой спектакль? Или… ещё хуже… ему НАСТОЛЬКО наплевать? А может, он и правда умом поехал? Он ни с кем ни словом не перебросился за всё время своего пребывания здесь, ни на что не реагировал.
Нет. Это не про Снейпа. Это не его путь. Всё у него в порядке с головой. Просто он в гробу всех их видел. Чего я жду, ведь ясно, что он первый в мою сторону не посмотрит. Я должна убедить его, что могу предложить что-то интереснее, чем его руки. Пожалуй, пора собраться с духом и начать унижаться. Я откашлялась. Главное, чтобы первая фраза прозвучала правильно – уважительно, но не заискивающе.
– Профессор Снейп!
Ноль внимания.
– На полу около вашей ноги лежит капсула. Никакой реакции. Я секунду пообсасывала мысль обманом заставить его взять её, потом подумала, что он всё равно не возьмёт её, не зная, что это, так что нужно раскрывать карты.
– Это портключ. Он перенесёт вас отсюда, если вы коснётесь его сухой кожей.
Никакой реакции. Настало время унижаться.
– Пожалуйста, профессор, бегите отсюда. Пожалуйста.
Интересно, что я буду делать, если так и не добьюсь от него никакой реакции? Флитвик даже не узнает, как по-глупому я просадила его подарок.
– Пожалуйста, его было очень трудно сделать. Почему вы не хотите бежать? Или вы мне не верите? Вы злитесь?
Это уже чересчур, пожалуй. Однако он вдруг поднял – не на меня, но куда-то в мою сторону, вскользь – слегка усталые глаза, и я даже отсюда видела, какой насмешливый у них был взгляд. И в следующую секунду он заговорил.
– В Азкабан нельзя пронести портключ.
Сказал это тем же тоном, каким указывал на элементарные ошибки студентам. И снова отвернулся.
– Флитвик очень постарался. Несколько суток без перерыва работал.
– И всё для того, чтобы меня отсюда вытащить? – даже не недоверие, не вопрос, просто издевательская констатация. А это идея. Нельзя говорить ему, что портключ был предназначен для меня, а я его отдала ему, он таких мелодрам не выносит. Надо убедить его, что это был план по вызволению его, Снейпа, и что я сюда для этого и пришла. Слишком громко подумала! Снейп продолжал, хмыкнув:
– Сберегите эти захватывающие сюжеты для газетчиков.
Не может же быть, чтобы он и правда не хотел бежать. Просто ему неприятно принимать от меня помощь таким образом. Всё будет хорошо, поиздевается и примет. Чёрт… Я, конечно, и не воображала, что получу от него спасибо, я и не ради спасибо это сделала, но, по всей видимости, он собирается мучить меня до последнего. Он хочет, чтобы его уговаривали. Чтобы это выглядело, как одолжение с его стороны.
– Я же не могла знать, что окажусь напротив вас. Флитвик приготовил её для меня. Он сделает мне другую. Вам она нужнее.
– Я должен прослезиться и вознести хвалы вашему великодушию? Спокойно. Он специально меня злит. Неприятно говорить человеку гадости, когда он к тебе по-хорошему. А вот если я выйду из себя, тогда можно.
– Ну, вообще-то я такого требования не выдвигала, но если вам ОЧЕНЬ хочется…
Снейп поднимает, наконец, на меня взгляд.
– Если я вам скажу, чего мне ОЧЕНЬ хочется, вы от меня отцепитесь?
– Нет, – я широко улыбнулась. – Потому что вы скажете, что вам хочется, чтобы я от вас отцепилась, и я не буду знать, что ответить, чтобы это не звучало пафосно. Снейп хмыкнул – точь-в-точь так, как делал это всегда, когда хотел остаться ступенькой повыше, хотя на самом деле уже сдался.
– Если с вашей точки зрения всё, что вы наговорили до этого, пафосно не звучало, то я боюсь даже предположить, как будет звучать то, что вы сами признаете пафосным.
– Не нужно бояться пафоса, если он отражает истинное положение вещей.
Снейп снова хмыкнул.
– Вы уверены, что Шляпа была права, не распределив вас в Гриффиндор?
Я громко фыркнула.
– По-вашему, я бы сделала то же самое для любого другого? Не обольщайтесь, это ваше эксклюзивное право – наблюдать мои тщательно скрываемые добрые порывы и отчитывать меня за них. А вот Гриффиндорец поступил бы так для кого угодно. Ха, для кого угодно, кроме вас. Так что Шляпа, по-моему, была совершенно права.
– Эксклюзивное право? Большая честь, надо полагать, – он скрестил руки на груди, и это было таким хорошим знаком, что и сказать нельзя. Он всё же ввязался в эту словесную перепалку, отбросив равнодушное игнорирование. Это несомненный шаг навстречу с его стороны. Большего от него и ожидать было нельзя.
– Дамблдор так никогда её и не удостоился, – я не смогла себя удержать от этого замечания; впрочем, Снейп даже не вздрогнул. – Все свои добрые порывы и сердечные слабости я перед ним тщательно маскировала под хладнокровные логические расчёты. А он вздыхал и сетовал на то, что позволил талантливой девочке вырасти таким бездушным чудовищем. Не представляю, правда, какие меры он собирался принимать, появись у него возможность вернуть время назад… “Только вздумай меня о нём спросить”, – нахлынуло на меня агрессивное мысленное предупреждение.
Не волнуйтесь, профессор, я бы и сама не посмела. Если вы не сказали Аврорам ради спасения собственной жизни, то с какой стати стали бы говорить мне, правда?
– Зачем?
– Что? – я вынырнула из своих размышлений, пытаясь вернуться мыслью к своей последней фразе.
– Зачем маскировали?
– Чтобы ему было некуда давить, – серьёзно сказала я, глядя прямо на него. – И нечем шантажировать. Если бы не вы, он бы так и не догадался, как меня заставить. Наверняка ведь это была ваша собственная идея?
– Что за бред вы несёте?! – рассердился он.
– Вы пригрозили, что вам с профессором Флитвиком это дорого обойдётся. Вы знали, что на тот момент являлись двумя единственными людьми, к мнению которых я прислушиваюсь, и ради которых согласилась бы слезть с печки.
– Откуда мне было это знать? – растерянно рявкнул он. – Я просто язвил.
– Ага, вы ещё сейчас скажете, что правда думали, будто я рада буду видеть, как вас пытают. Вы будете брать портключ или нет? Я тут же прокляла себя за эту последнюю, сказанную на одном дыхании, без всякого перехода, фразу. Слишком поспешно и в лоб. Он так же поспешно и в лоб откажется.
– А что, если нет? – он вздёрнул подбородок. – Попробуете на меня… повлиять?
– На вас, пожалуй, повлияешь… – мрачно признала я. – Хорошо, тогда верните капсулу мне. Сама сбегу. Он снова скрестил опущенные было руки и бросил на меня насмешливый взгляд. Не отвечал ничего – ждал моей реакции.
Я прикрыла глаза и медитативно повторяла про себя: “он просто играет, он просто играет, он просто играет…”
– Вам жалко?
– А вам какое дело? Вы мне её подарили, то есть предоставили в полное моё распоряжение. Что хочу, то с ней и делаю. Могу вообще выбросить в окошко.
– А у вас нет окошка!
– Прогрызу специально для этой цели.
Это он в принципе может. Вот для себя бы не стал, а для этой цели – запросто.
– А возвращать не пригодившиеся подарки несовместимо с вашими моральными принципами?
– Это несовместимо с моими педагогическими принципами. Вы совершили безответственный поступок. Если я вам её верну, это вас ничему не научит. Тяжело это, с человеком, который тебя учил с одиннадцати лет.
– А если не вернёте, то учить меня будет уже незачем.
– Отчего же, учиться никогда не поздно, – он уже откровенно смеялся. – Я буду удовлетворён, если моими стараниями вы хотя бы перед смертью чему-то научитесь. Да, ведь он не знает, что казнь мне не грозит! Не должна грозить.
Что ж, нашим легче. Не лишит же он меня единственного шанса спастись! Поиздевается с часик в педагогических целях, чтоб в другой раз неповадно было, и отдаст.
А может, наоборот, как раз из-за этого он считает мой поступок особенно безответственным и немотивированным. И злится из-за того, что я его так обязываю. – Так вы тогда бегите отсюда, и будьте удовлетворены на воле.
– Не канючьте.
Вот ведь засранец.
– На будущее: когда вы хотите, чтобы человек сделал вам одолжение, не называйте его засранцем. Даже про себя.
– Про себя я как раз ничего такого не думала, это я про вас.
– Очень мило с вашей стороны. Я вздохнула. Мы зашли уже на четвёртый круг. Кажется, я рано радовалась проснувшемуся в моём бывшем преподавателе интересу к словесным дуэлям. – Вашему упорству мог бы позавидовать Хаффлпафф, – продолжал Снейп почти весело. – Вы уверены, что Шляпа была права, не разместив вас туда?
– Абсолютно. Там собраны добрые и отзывчивые люди, а я сейчас кого-нибудь, кажется, порву!
– Мне кого-нибудь позвать?
– Позовите пожарников. Единственный способ достать вас сейчас – это брандспойт. Буду гонять вас ледяной струёй из угла в угол. О сладкие картины, вам не суждено сбыться.
– А у вас садистские наклонности.
– Учителя хорошие были.
– Не надо так грубо льстить. Я всё равно вам портключ не отдам.
– И у кого после этого садистские наклонности?
– А у кого после этого Равенкловские мозги? Как, по-вашему, я должен вам её отдать? Телепортировать?
– Я же вам как-то отдала. Что вам мешает сделать то же самое, когда вас будут отсюда выводить?
– Рискованно.
– Сидеть в Азкабане в камере смертников вообще рискованно.
– Так не садились бы.
Ну не сволочь ли?
– Ну объясните, почему вы не хотите бежать?
– А почему вы не поинтересовались этим до того, как выбрасывать свой шанс на спасение? Я призвала на помощь всё своё хладнокровие и с тщательным спокойствием ответила:
– Может быть, потому, что вы в тот момент ни на что вокруг не реагировали?
– Откуда вы знаете, что я бы не среагировал, вы ведь даже не пытались? Уел. Не пыталась. Бесполезно теперь доказывать, что он бы всё равно из своей созерцательной комы не вышел. Я надулась и на время замолчала, пытаясь придумать, что ещё сказать. Он молча наблюдал за мной своими непроницаемо чёрными глазами, наглухо захлопнув от меня сознание. Я чувствовала себя как на экзамене, причём с неудачным билетом в руках. Интересно, догадается ли Флитвик, когда не получит от меня совы? И как скоро? И будет ли у него возможность передать мне другой портключ? – Вы хотите жить, – бесстрастно констатировал мой экзаменатор.
– Удивительно, правда? – саркастично огрызнулась я.
– Действительно.
Я шумно вздохнула.
– Меня не к казни приговорили. К пожизненному.
Он молчал.
– Жить я, как было верно подмечено, хочу. Ну, или умереть, на худой конец. Тоже было бы интересно. Но тут мне, кажется, ни того, ни другого не дадут…
Я почувствовала, что мой голос слегка дрожит, и скривилась. Ещё не хватало, чтобы он решил, что я пытаюсь его разжалобить.
– Вам здесь неинтересно?
– Пока ничего так, с вами не соскучишься. Но вас же сейчас уведут.
Он приподнял бровь.
– Да, я помню – сейчас вам для счастья не хватает только брандспойта.
– Да, без вас и без брандспойта мне будет здесь особенно плохо. Вам повезло больше.
– Почему?
– Вам везде одинаково, – с невесёлым смешком ответила я. Он нахмурился. Я видела это даже со своего места.
Я отползла к стене и прислонилась к ней.
– Почему меня посадили напротив вас? – негромко спросила я в пространство. – Здесь же уголок для смертников?
Он хмурился ещё больше, кажется, обдумывая что-то.
– Я отдам вам ваш портключ. Постарайтесь на сей раз Флитвика не подводить.
– Профессор, бегите лучше сами. Вам нужнее, у вас другого шанса не будет, а у меня ещё есть возможность и время, чтобы получить помощь от Флитвика. Снейп неожиданно уронил голову на руки и истерически заржал. Это было жутковато, я никогда раньше его таким не видела. Его смех отражался искажённым, гулким эхом в пустом коридоре, так что казалось, что смеются вместе с ним несколько разных голосов. От этого становилось ещё страшнее. – Почему вы не хотите бежать, вы можете мне объяснить? И что тут смешного?
– Я смеялся над вами, – с трудом выдавил Снейп между приступами неконтролируемого хохота.
– Ага, я просто прелесть как уморительна, когда думаю о ком-то, кроме себя. А когда пытаюсь помочь, так вообще смешна до спазмов.
– Вы полчаса умоляли меня хотя бы вернуть вам ваш портключ, когда поняли, что я им не воспользуюсь, – непривычно высоким голосом простонал Снейп, всё ещё вздрагивая от смеха. – А когда я наконец сдался, тут же перешли в наступление и выставили предыдущее требование! Вам нельзя уступать ни одного пальца, вы тут же попытаетесь оторвать всю руку. Честное слово, вас следовало бы отправить в Слизерин!
– Не, я слишком ленива и безынициативна, – беззаботно отмахнулась я, не заостряя его внимания на том, что это уже третий факультет, на который он меня пытается записать за последние двадцать минут.
– Да уж. Безынициативна… – прошептал Снейп, утирая слёзы.
– Да вы бы не потерпели меня на своём факультете, – предположила я со смешком.
– Не знаю… иногда я жалел, что вы не там, а иногда мне казалось, что там бы я вас собственноручно задушил.
– Мне тоже иногда туда очень хотелось, а иногда я благодарила всех богов, что я не в нём, – успокоила его я. – Шляпа меня спрашивала насчёт Слизерина. Я попросилась в Равенкло.
– Почему? – в его голосе зазвучал искренний интерес.
– Шляпа меня предупредила насчёт Слизерина и Гриффиндора, что у них типа миссия.
– Что?! – Снейп приподнялся.
– Они должны были сыграть важную роль в войне. Всё должно было крутиться вокруг них.
– Вокруг них всё и крутилось, – хмыкнул Снейп.
– Я не хотела иметь с этими играми ничего общего.
– С вашим честолюбием – и не желать славы? И не лезть на передовую?
– Фу, – скривилась я. – Это неправильная слава. И вообще, всё это вечное противостояние… даже кубок школы, и кубок по Квиддичу – всё это был только фарс, обёртка для противостояния всего двух домов. Нам не было смысла даже вмешиваться. Эти нелепые подтасовки Дамблдора в конце года… фу, мерзость. Политика. Бедные дети. Снейп молчал, сверля меня глазами – в темноте я особенно хорошо чувствовала его взгляд. – Я, конечно, с самого начала подозревала, что что-то в этом роде будет иметь место… но чтоб настолько… в общем, как я уже сказала, у меня бывали приступы сожалений о том, что я не в Слизерине. Но потом, когда я вдоволь насмотрелась на эти хогвартские штучки, моё терпение лопнуло, и я плюнула на всё, решив раз навсегда: “Да чума на оба ваши Дома, всё, я умываю руки.”
– Вы ухитрились процитировать сразу две маггловских книжки в одной фразе. Кажется, вы неплохо знакомы с маггловской литературой.
Может, мне и показалось, но как-то это с намёком прозвучало.
– Кажется, вы тоже, – бойко вернула “комплимент” я. – А про Пилата “книжка”, кстати, не маггловская.
Он не отвечал.
|
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
