15 октября 1996 года. Нет, пока решила кое-что писать в дневник. То, что не могу сказать никому из друзей. Я два дня уже окружена всеобщим вниманием. Гарри Поттер пока может отдохнуть от толпы своих поклонников, теперь они переключились на меня. Шутка, конечно же. Просто эту ситуацию не могу не рассматривать без юмора. А всё дело, как всегда, в профессоре Снейпе. Впервые за всё время Гриффиндор получил похвалу от пр. зелий, да ещё и пятнадцать очков. У всех слизеринцев глаза стали квадратными от удивления. Мы варили зелье скелероста по рецепту в учебнике, а слизеринцы решив подшутить над нами, в частности понаблюдать, как я буду в очередной раз злить профессора, подменили мне мой учебник на подобный, но за пятый курс. Раскрыли его на рецепте невидимости, а я, растяпа, и попалась. Когда почти уже всё приготовила и оставался последний ингредиент – кровь Скалистой Шахматки, то не найдя этот ингредиент, стала разыскивать его на других полках. (Не могла же я спрашивать о нём у преподавателя! Не хватало ещё привлекать лишнее внимание Снейпа к моей скромной персоне.) В итоге я его нашла. И даже не зародилось и тени сомнения в моей глупой голове, почему этот ингредиент находиться в числе себеподобных, но предназначенных для старшекурсников! Я добавила его в котёл так, как было описано: маленькими порциями ровно через каждые двадцать секунд. И только тогда заподозрила неладное, когда услышала смешки со стороны слизеринцев. Пока я помешивала зелье, оно попало мне на руку, и кисть стала невидимой. Я так и застыла на месте, тупо глядя на ложку, которую неизвестно что держало в воздухе. Ну и конечно этот шум привлёк внимание профессора, и он завис надо мной как коршун над добычей. — Мисс Монфри, Вы опять подбираете цвет зелья, основываясь на своих эстетических вкусах? Почему у Вас на столе колба с кровью Шахматки? — Кажется, мне надо срочно к мадам Помфри, — пролепетала я, все ещё глядя на отсутствующую руку и не понимая, что происходит. Профессор бросил взгляд в мой котёл, затем на ложку, висящую в воздухе и замер на месте. — Что Вы делаете? — спросил он. — Я не знаю, вроде бы то же, что и все, сер. То, что написано в книге. — Покажите, где это написано? Я протянула ему учебник. Его брови удивлённо поползли вверх, он перевернул книгу, и я отчётливо увидела надпись: «5 курс». — Вы что, до такой степени перезанимались, что не видите какой учебник перед Вами? Я, конечно, знаю, что внимательности в Вас ни капли. Но чтобы на столько? За своей спиной я услышала смешки слизеринцев. Наши удивлённо хлопали глазами. — Профессор, я не думала, что… а моя рука? А что, кровь Шахматки более ядовита, чем слизь василиска? Раз у меня даже руки не осталось… —Вы что, и правда не знали, что готовили? Видимо у меня было настолько шокированный вид, что он не стал даже язвить в мой адрес. — Что же, прошу обратить всех внимание на произошедшее. Мисс Монфри продемонстрировала нам, что если строго следовать всем указаниям рецепта, то, даже не зная предназначения зелья, всё же можно получить положительный результат. Зелье невидимости имеет свойство взрываться, если допущен хотя бы малейший промах. Пятнадцать баллов Гриффиндору за везучесть этой юной леди. Иначе полгруппы учащихся пришлось бы отсылать в больничное крыло. И вот уже два дня все ученики поздравляют меня с тем, что я умудрилась так удивить Снейпа, что он впервые за последние годы присудил очки Гриффиндору. Но что-то мне совсем не нравиться слава Девочки-Что–Удивила-Профессора-Снейпа. 30 октября 1996 года. Не знаю с чего и начать. Я наверно дикая идеалистка, но некоторые вещи не дают мне покоя. Почему ученики Слизерина не такие как все? Почему им доставляет удовольствие чужая боль? Трудно было конечно не заметить за два месяца особую их нелюбовь к нашему факультету, но к остальным? Да и то, как они ведут себя в последнее время, сильно настораживает. Сегодня Томи отправили в больничное крыло. Его нашли утром без чувств в одном из закоулков коридора. Преподаватели говорят, что пока ещё не известны причины произошедшего, но я его видела, и уверена, что его жестоко избили и применили как минимум пару запрещённых заклинаний. Я не нахожу себе места от беспокойства. Надо срочно что-то делать! 2 ноября 1996 года. Томи уже вышел из больничной палаты. Но никому ничего не хочет рассказывать. С ним беседовал сам директор, но не думаю, что и ему удалось хоть что-то разузнать. А вот у меня уже созрел план действий. Не зря же я все эти дни просидела в библиотеке! Как говорит наша староста. Не знаешь что делать – иди в библиотеку. Ну так вот, нам необходимо создать дежурную группу из учеников нашего факультета. Каждый день мы можем по очереди приглядывать за всеми нашими учениками и предотвратить если что очередное столкновение со слизеринцами. Правда, когда я предложила свою идею вечером в нашей гостиной, большая часть старшекурсников захихикала, будто я сказала глупость. Но Гарри меня поддержал, сказал, что в этом что-то есть. У меня конечно на уме ещё пара идей, но озвучивать их ещё рано. В этом году наш первый гриффиндорский курс самый малочисленный за последние годы. Но зато мы здорово сдружились, и действуем одной слаженной группой. Теперь нам надо попытаться сплотиться с первокурсниками Рейвенкло и Хафлпафф. С вторым факультетом дело обстоит проще – там наша Клара, и благодаря ей, мы уже дружим с четырьмя из их восьмёрки. 6 ноября 1996 года. Могу себя поздравить. Оказывается, разумные советы нашей старосты действенны даже там, где наши поступки можно расценить как нарушение уставных правил школы. Если бы Гермиона знала, как я использую её подсказки, то придушила бы меня своими собственными руками. Но ведь ей об этом никто не скажет? Я надеюсь. Так вот, мой план в действии. Хафлпаффцы все на нашей стороне. Рейвенкло тоже согласились нас поддержать. У нас образовалась негласная организация – «Первокурсники за наведение порядка в Хогвартсе». ПНП, если коротко. Я велела всем нашим молчать, чтобы старшекурсники ни о чём не догадались. Мы теперь зорко следим за учащимися всех 4 факультетов и пытаемся предотвратить нежелательные столкновения. Это может показаться смешным. Как малыши из первого круга обучения могут оберегать, скажем, 6 или 7 курс? Да очень просто. Выяснилось, что, во-первых, старшекурсники слизеринцы не воспринимают нас всерьёз, а потому даже и не думают прерывать обсуждение своих планов, когда кто-то из моих ребят садится в библиотеке неподалёку. Во-вторых, все преподаватели относятся к нам снисходительно, так как мы маленькие. Так что когда несколько слизеринцев в очередной раз после ужина зажали в угол двух второкурсников Хафлпаффа, мне стоило только попросить Филча проводить меня «несчастную напуганную первоклашку» в их направлении, как нахалам ничего не оставалось, как убраться восвоясие. Так что планы у меня прямо-таки Мерлиновские! 7 ноября 1996 года. На днях ещё 3 рейвенкожцев отбили и двух девочек второкурсниц из своего факультета подобным же образом. Только надо не забывать почаще чередовать использование Филча, Флитвика и МакГонагалл. А то наш декан стала сердиться, что мы часто в темноте по замку бродим. В нашей группе уже 18 человек. Двоих второкурсников взяли из Рейвенкло – они братья наших первошей. Заподозрили они нас в сговоре, вот и пришлось нам раскрыть свои карты. Но конечно все свои секреты мы не рассказали. Алекс и Джон были в восторге от нашей идеи. Но лишь потому, как я понимаю, что их любопытные натуры требуют развлечений по полной программе. Оказалось, Джон близко знаком с близнецами Уизли, так что у нас теперь привилегированный доступ к их научным изысканиям. Что же, вооружиться нам не помешает. 8 ноября 1996 года. Мы приобрели еще одного члена нашего общества – Аберкромби Эуэна. Это наш второкурсник. Ему проболтались Джон и Алекс, когда вытаскивали Эйвони из очередной передряги с Филчем. А меня это беспокоит. Если всё станет известно, сомневаюсь, что мы сможем так же эффективно действовать дальше. Учёба идёт полным ходом. А летать я научилась, братья Криви усердно сбивают из первокурсников группу болельщиков в поддержку нашей команды по квидичу. Я так увлеклась игрой, что совершенно забыла про страх. Оказывается, летать на большой скорости легче, чем медленно парить на дрожащей метле. Так что в моём лице наша команда приобрела еще одного болельщика! 20 ноября 1996 года. Какая для нас удача! Мы сдружились с двумя слизеринцами с первого курса. Получилось всё случайно. Наши дежурные прознали, что третьекурсники слизеринцы решили проучить своих же первогодок. Они это называют «посвящение в наши ряды». Мы еле успели отбить их от разозлённого гигантского паука. Как умудрились слизеринцы заманить это чудовище в подземелья? Или они их там специально выращивают? А чтобы не подставить Стивена и Люка (так зовут этих первокурсников), пришлось всё так разыграть, будто парни сами справились с этой проблемой. Сначала, конечно же, эти двое твердили, что им совершенно не нужна помощь от паршивых гриффиндорцев, но, познакомившись ближе с жуткими челюстями паука, тут же приняли эту самую помощь. В общем, они не плохие ребята, как оказалось, но всё ж стоит держать с ними ухо востро. 28 ноября 1996 года. Похоже, у нас всё налаживается. Даже Стивен и Люк с удовольствием прибегают по вечерам на наши посиделки. Они уже даже один раз отбили Юли от своих же однокурсников. Те всё ещё пытаются запугивать девчонку, разыгрывая из себя монстров под прикрытием вечерних сумерек. Юли уже научилась контролировать своих страхи, но ведь даже у взрослого сердце может зайтись, если за тобой в полутьме следит мрачная тень в подземельях. Два раза мы даже спасали свою знаменитую гриффиндорскую тройку от скандала. Только они этого не знают. В первый раз Гарри, Рона и Гермиону чуть не поймал смотритель на выходе поздним вечером из замка. Тогда Сью с Юли успели вовремя утащить смотрителя к нашей башне, жалуясь, что Пивз устраивает там снова беспорядок. А второй раз мне пришлось преградить дорогу к оружейной комнате профессору Снейпу, чтобы Рональд и Гарри успели улизнуть оттуда. Благо, что у меня всегда есть оправдание шляться поздно ночью по коридорам – даже директор знает о несносном характере моего Симки, и все смотрят сквозь пальцы на моё полуночное скитание по замку. Все, конечно, кроме Снейпа и Филча. Профессора Снейпа я, по-моему, этим довела до белого коленья. При моём виде у него лицо сводит судорогой, прями-таки! А десять снятых баллов с меня какая мелочь, по сравнению со 100 с наших прославленных нарушителей порядка! Только вот сегодня зельевар почему-то пригрозил вышвырнуть моего Симонку за стены замка, да и меня с ним в придачу. Видать подпортить настроение профессору Снейпу кто-то умудрился еще до меня. 12 декабря 1996 года. Скоро Рождество. Я люблю этот праздник. Но этот раз всем первокурсникам будет не до празднований. Все мы так вымотаны своими постоянными дежурствами, что главная мечта каждого - выспаться. Но зато уже месяц нет практически никаких столкновений среди факультетов, ну конечно гласных. И не считая постоянных стычек пятикурсников – Гриффиндора и Слизерина. Здесь уж все бессильны. Малфой и Поттер видать никогда не смогут мирно сосуществовать. Сегодня я приняла решение дать трёхдневный отдых всей моей шайке. Последним для меня было предостережением то, что наш Райен заснул от усталости прямо на зельях. Вот было крику-то от зельевара! Сегодня сообщу всем о принудительной передышке. Эх, как бы дотянуть до каникул… 14 декабря 1996 года. Стою перед жуткой дилеммой. Пока наша бригада передыхает, я в усиленном режиме пытаюсь всё контролировать. Нельзя же все совсем без присмотра бросать! Мне помогает Томми. Увязался за мной, так что не смогла отказать. Удивляюсь, как он еще и уроки умудряется учить? Я-то ладно, за 11 лет вынужденного безмагического бездействия научилась всё с одного прочтения запоминать, даже то, что потом не смогу применить на практике. Но он? Ох, надеюсь, что он не попадёт в больничное крыло от перенапряжения. Так вот, о дилемме. Я стала невольным свидетелем, как 4 курс Слизерина разрабатывал план мести своему декану. Я так поняла, что отец оного мальчишки точит зуб на зельевара, да еще и сынишка получил на днях такую взбучку от Снейпа, так что поводов предостаточно. Мне пришлось терпеливо минут двадцать стоять возле стеллажа, неподалеку от этих заговорщиков все в той же библиотеке, но что именно они хотят сделать, так и не поняла. Говорили о заклинании «Отамектт». А что это такое нигде так и не смогла узнать. Но действовать будут сегодня ночью. И что мне прикажете делать? Предупредить пр. Снейпа или нет? Ради него я своих ребят отрывать от отдыха не намерена.Сама не пойду ему рассказывать, не желаю прослыть ябедой. А оставить всё на самотек – совесть не позволяет. В принципе, я уверена, что столь опытный маг и сам справится с ситуацией. Но всё же… Может у Гермионы попросить совета? 14 декабря 1996 года, вечер. Я нашла решение, возможно, не самое лучшее. Я просто послала ему анонимку. Уж он-то должен знать, что это за «Отамкетт». А предупреждён, значит вооружен. Всё иду спать со спокойной совестью. 15 декабря 1996 года. Сегодня утром весь Хогвартс стоял на ушах. Когда мы спустились к завтраку, наши ребята из Слизерина поведали в красках, что сегодня в 4 утра трёх их сокурсников срочно переправили в больничное крыло. Прошёл слух, что эти неудачники попытались тайком использовать заклинания темной магии, но что-то перепутали, и оно ударило по ним же самим. Теперь они периодически покрываются болотной тиной, и от них несет за милю, да только вот сделать в ближайшие двое суток ничего нельзя. Даже мадам Помфри не выдерживает подобного зрелища и предпочитает почаще покидать больничные палаты. Долго еще стоял еле сдерживаемый смех в зале, и громче всех смеялась, кажется, я. Что сделала, кстати сказать, напрасно. Как-то уж очень подозрительно зыркнул на меня зельевар. Наверно о чем-то догадался. Эх, всё же жаль, что не спросила у Гермионы о заклинании, не позволяющем определить истинного владельца поддельного почерка. Будем надеяться, что Снейп не ищейка и не будет искать, кто выступил под псевдонимом «тот, кому не всё равно». 22 декабря 1996 года. Сегодня день сюрпризов. Во-первых, выяснилось, что директор в курсе дел нашей маленькой организации. Я чуть под землю не провалилась, вернее в подземелья замка, от смущения, когда Дамблдор похвалил наше усердие. Но откуда он узнал? И кто еще в курсе? Еще он дал мне много дельных советов и попросил приглядывать за О”Тулом. Это худенький тихий, незаметный слизеринец, тоже первокурсник. Директор намекнул, что у него неприятности, а ни он, ни декан Слизерина не могут вмешиваться. Надо разузнать о нём побольше. А вот к вечеру я будто сошла с ума и поступила абсолютно неосмотрительно. Томи пропал, никто не знал где он. Все уже спать ушли, а он всё никак не возвращался. Моё внутреннее чутье никогда меня не подводило, а тут оно прямо кричало, что случилась беда. А какая еще может быть с ним беда, если не слизеринцы? Теперь многие учащиеся знают, что он в нашей организации, а потому могут желать ему неприятностей. Мне надо было срочно переговорить с Люком. Поэтому на свой страх и риск я полезла в столь поздний час в подземелья. Факелы там конечно горят, но такое ощущение, что им запрещено освещать помещение, поэтому их огонек светит не дальше завитушек на канделябрах. Ох, в который раз убеждаюсь, что чего боишься, то непременно и произойдёт. Я нарвалась на старшекурсников, которые были не в лучшем настроении, и тут же решили, что я за ними шпионила. Не знаю, чего они там скрывали, но по их свирепым взглядам я поняла, что сегодня влипла основательно. Но видать, что-то постоянно помогает мне выкарабкиваться из самых наихудших ситуаций. Не знаю, что заставило зельевара в этот час пройти именно по этому коридору, но мне это сыграло на руку. В общем, я и опомниться не успела, как меня выцарапали из этой озлобленной компании и за шкирку как котёнка выставили за пределы подземелий. Ну, при этом, конечно же, сверкнули пару раз возмущенно глазами, да сняли очередную порцию баллов. Но со мной это обычное дело, наверное, даже пр. Снейп уже устал постоянно повторять «Двадцать балов с Гриффиндора». Но как только зельевар собрался убраться восвоясие, я опять кинулась к нему. — Профессор Снейп, Том О”Лейли пропал. Мы нигде не можем его найти. Помогите, прошу Вас! — Мисс Монфри, Вам не кажется, что с подобными просьбами следует обращаться к своему декану? — ответил он холодно, собираясь скрыться за дверью. — Извините… я… уверена, что он там, в подземельях. Его наверно схватили опять третьекурсники… Он возмущенно дёрнулся. — Они давно точили на него зуб… — выпалила я поспешно, но было поздно. — Что Вы себе позволяете? Не думаете же Вы что учащиеся моего факультета… Он что опять слонялся по нашим коридорам вечером? Зельевар сейчас был мрачнее тучи и нависал надо мной подобно коршуну. — Сер, но… откуда Вы знаете? — Ждите здесь! Снейп стремительно скрылся, бурча себе под нос что-то вроде «безмозглые малявки» и «идиоты, каких еще поискать». А я всё пыталась понять, как весь замок может быть в курсе наших делишек, если мы так старательно всё скрываем? Через минут 15 зельевар вернулся в сопровождении Томи, который был бледен и зол. — И чтобы вашего духу не было больше в подземельях никогда! Иначе в следующий раз лично сам сдеру с вас шкуру, мистер О’Лейли. И это касается обоих! Профессор перевёл взгляд на меня. — Вам очень повезло, что мне тоже не всё равно. А теперь прочь оба! Пока мы молча шли в свою башню, я думала только о том, каким образом зельевар догадался, что это я послала тогда анонимку? Но в любом случае, на этот раз нам это сыграло на руку. Интересно, как долго я смогу относительно безболезненно испытывать терпение мрачного зельевара? 23 декабря 1996 года Судя по всему, приближается что-то нехорошее. Все разговоры только о Том-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут. Директор уже так рьяно опекает Поттера, что тот стал до невозможности дёрганным. А то, что слизеринцы стали наглее обычного лишнее тому доказательство. Они конечно и раньше делали гадости, но чтобы захватить одного из гриффиндорских нападал накануне матча? Видать, они чувствуют себя совершенно безнаказанно. Парень не смотря ни на что, вышел на поле, но игра чуть не сорвалась. М-да. Что же будет дальше? Сегодня директор вызывал к себе тех старшекурсников Слизерина, что напали вчера на Томи. Не знаю, каким уж образом он прознал про это, но и с Томи беседовал накануне. Не думаю, что О’Лейли хоть в чём-то признался профессору Дамблдору, но тот и сам умеет прекрасно допытываться до сути вещей, и для этого ему совсем не нужны признания его собеседников. Убедилась сама, на собственной шкуре. А еще Люк сообщил, что и их декан устраивал тем же ученикам разборку, и, по его словам это было куда зрелищнее, чем беседа с директором Хогвартса. Хмм, а откуда Люк может знать, что творилось в кабинете директора, а? Теперь я боюсь за своих ребят. Не подставила ли я их под удар с этой своей идеей борьбы? 24 декабря 1996 года Сегодня почти все разъезжаются по домам на каникулы. Так что свои страхи я пока могу отложить на две недели. В замке почти никого не останется, так что и воевать будет некому. Я тоже уезжаю. Но не только чтобы повидать семью. У меня появилась одна идея, и мне срочно нужен совет старшего брата. Да, у меня появилась, кажется, одна проблема. Сначала я всё списала на усталость и недосып. Но после сегодняшнего я встревожилась не на шутку. Что-то не так со мной, вернее с моей магической силой. Временами она выходит у меня из-под контроля. Сначала это похоже на беспричинный приступ гнева, и тогда во время любого заклинания из моей палочки начинают сыпаться искры, да так, что я боюсь подпалить кабинет. Сегодня на уроке заклинаний вместо обычного парящего заклинания, с моей палочки сорвалось что-то такое, что прожгло здоровенную дырищу в столе. К счастью и у других предметы левитирования были разодраны на кусочки, так что я смогла сослаться на излишнюю нервозность и избежать лишних вопросов. Но профессор Флитвик забеспокоился. А мне стало страшно. Что мне делать? Со мной явно что-то не так. Есть и еще одно дело. Я не забыла о просьбе директора. Все эти дни наши лисы (так мы окрестили Люка и Стивена) пытались выяснить что за проблемы с О'Тулом. Оказалось, что у парня какие-то необычные умения. Что именно выяснить пока не удалось, но старшекурсники как-то уж очень рьяно опекают парнишку, а они без личной выгоды вряд ли это станут делать. Люк подозревает, что Джон О'Тул упёрто отказывается в чём-то подчиняться третьекурсникам и тем самым копает себе яму. Надо придумывать срочно, как ему помочь. Проблема еще в и том, что парень себе на уме и очень независим. И потом, ведь с этими слизеринцами не всё так просто. Напрямую с ними действовать – делать себе же хуже. А хитрить… Я не умею подстраиваться и искать ходы в лабиринте. Кстати, наши лисы не так и просты. Казалось бы, я знаю их уже полгода, но никак не могу их понять до конца. В целом они неплохие ребята, много нам помогают, и им нравится работать с нами, но… Они остаются при этом слизеринцами. А это значит, что они никогда не сделают ничего против своего факультета, пусть хоть трижды не правы их сокурсники. Потом, они что-то делают всегда и везде только с точки зрения собственной выгоды. Зато ум у них острый и хитрости столько, что хватит на всю нашу группу вместе взятую. Мне тоже что ли начать осваивать тонкости хитроумия? Иначе зачастую осознаю себя облапошенной нашими лисами. Так получилось, что как-то незаметно меня выдвинули в руководители нашей маленькой организации. Я не в особом восторге от этого. Но народ решил, что раз это была моя идея, значит, мне и рулить. Ох, как всё же не легко решать постоянные споры между факультетами! Иногда мне хочется их всех просто встряхнуть и закричать в голос: «Да очнитесь вы! Что вы делите себя на тех и других? Мы ведь все маги, сделаны из одного теста. Зачем же всё время что-то делить и конкурировать?» Но боюсь, меня так и не услышат. 10 января 1997 года Занятия начались пару дней назад. А у меня было столько дел, что только сейчас добралась до своего мыслесборника. Излагаю всё по порядку. Во-первых, выдохнула с облегчением, когда убедилась, что все мои неравнодушные вернулись в школу невредимыми. Тут в мире, оказывается, такое творится! Каждый в страхе за свою семью. Во-вторых, мы возобновили дежурства. Лисы сообщили, что большая часть их ребят вернулись возбуждёнными, и организовывают какую-то группу. Надо бы выяснить всё в подробностях. Так же я поручила Люку приглядывать за О'Тулом. Никак не придумаю, что с ним делать. В-третьих, я так ничего и не сказала родителям о своих проблемах с магией. Они были и без того напуганы тревожной обстановкой, так что волновать их еще больше было бы полнейшим троллизмом. Повезло, что дома ничего со мной подозрительного не произошло. Только один раз, когда читала статью в Пророке о якобы помешательстве Мальчика-Который-Выжил, невольно взорвала газету. Вы видали такое, чтобы можно было взорвать стопку бумаги? А вот я умудрилась. Бух! И газета разлетелась сотней мелких ошмётков по всей комнате. Пророк обратился в бумажную пыль. Хорошо, хоть все были в других комнатах, я даже почти успела убрать весь этот мусор незаметно. Только Симка прискакал на звук, и глазищи у него были такими дико вытаращенными… Да, теперь я знаю, что у меня БОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ! А так же, что злиться мне нельзя. Будем применять методику счета до десяти не только к зловредному языку, но и к чувствам. 13 января 1997 года Так… У меня точно проблемы! На уроке у пр. МакГонагалл я озадачила весь класс. Из одной крысы я умудрилась сделать пять чашек. Бедняжку пришлось потом сплавлять в одну общую составляющую, а уж потом трансфигурировать обратно. Мой Симонка наотрез отказывается подставляться под моё магическое воздействие. У всех питомцы, как питомцы, терпеливо сносят все опыты своих незадачливых хозяев, а мой нервно дёргает хвостом и ускользает в неизвестном направлении. Умный зверька, видать. Я бы на его месте тоже предпочитала держаться от моей палочки подальше, тем более в последнее время. Вот, и теперь мне приходится довольствоваться только лабораторными крысами. Но и им бедняжкам достаётся от меня! У меня такое чувство, что силы меня переполняют, и как только я прикасаюсь к палочке, тут же норовят вырваться на волю. На уроке зелий я взорвала котел. В этот раз никто не удивился, здесь это обычное дело. Всё закончилось скривившимся профессором и снятием пятнадцати балов. Сам он был занят своими измышлениями, и ему было не до оплошностей учащихся. Но когда под конец занятия у меня и второй котёл разлетелся на сотню кусочков, профессор всё же отвлёкся от мрачных дум и выплеснул на меня всё скопившееся за последнее время раздражение. Ему повезло, что со взрывом второго котла я чувствовала полное опустошение и не было сил даже возмутиться, а то кто знает… Может я могу и профессоров взрывать? Наверное, всё же стоит поговорить со своим деканом о моих проблемах. 17 января 1997 года Как я благодарна случаю, который подворачивается весьма кстати! Сегодня на уроке мадам Хуч я сдружилась с О’Тулом! Конечно, пришлось при этом разыграть сценку «Ох, спасите, я щас свалюсь с метлы!», но дело того стоило. Кроме О’Тула никого рядом не было и ему пришлось меня спасать. Я набила пару шишек, но зато смогла заявить со всей возможной наглостью, что теперь я его должница, и обязана спасти жизнь и ему. Бедняга скривился так, будто я сломала ему как минимум пару рёбер. Они что, учатся гримасничать у своего декана, все эти слизеринцы? Полчаса ушло на то, чтобы убедить парня, что теперь я его должница и так просто от него не отстану. В итоге он обреченно задал вопрос, который его видать волновал давно. Каким образом я умудрилась из одной крысы сделать пять чашек? Да уж, нашел кого спрашивать… С таким же успехом он бы пытал ту самую крысу. Когда он сообразил, что я сама не очень-то в курсе, странно улыбнулся и посоветовал чаще в этом тренироваться, дескать, практика многое объясняет. Вскользь упомянул, что бывает и сам порою вытворяет нечто невообразимое. Я, ясное дело, тут же ухватилась за эту ниточку. Нет, определённо, во мне умирает актриса: глаза выражали невероятный интерес, руки удивленно вцепились в его рукав, а голос пытался излить всю боль и отчаянье перепуганной девчонки. Джону ничего не оставалось, как согласиться мне помочь экспериментировать. И я, конечно же, тут же назначила первое занятие на сегодняшний вечер! 17 января 1997 года, поздний вечер О, что я узнала! Джон, оказывается, может управлять животными. Причем любыми, начиная от мыши, заканчивая драконами. Выяснилось, что в начале года именно он заманил того гигантского никромантула в подземелья, когда устраивали показательное выступление нашим будущим лисам. Правда, как он любезно соизволил объяснить, что полностью контролировал того монстра, и не дошло бы никогда до телесных повреждений. Успокоил тоже мне… В своих заверениях, что все животные прекрасны и абсолютно неагрессивны, он мне напомнил нашего профессора по уходу за магическими существами. Когда я намекнула, что этим своим талантом Джон мог бы запросто проложить себе дорогу в первые круги слизеринского общества, парень сразу замкнулся и больше не издавал ни звука. Может, его запугали? Но всё же наша встреча была продуктивной. Я попробовала трансфигурировать учебник в две тетради, и у меня почти вышло, только в последний момент они с жутким хлопком слепились в одну целую. 21 января 1997 года Итак, что я имею? У меня проблемы… Очень большие проблемы. Я не только не контролирую свои силы, но что хуже всего, об этом уже знают и другие. Мало того, что сегодня я на всех занятиях не справилась с заданиями преподавателей, так ещё и схлопотала отработку у Филча, разнеся в дребезги статую горгульи у входа на второй этаж! Спешила я, видите ли, в свою гостиную, чтобы побыстрее написать домашнее задание, ведь вечером моё дежурство! Простейшее заклинание проложения свободного пути обернулось катастрофой. Теперь вот и не представляю, как умудрюсь за один вечер написать эссе и по истории, и зельям, да еще и перебрать несколько папок старинных записей завхоза. Вместо меня на дежурство выйдет Нора. Было бы, несомненно, проще, если бы эта невыносимая горгулья склеилась обычным «Репаро», так нет, на мою голову валится худшее – даже пр. МакГонаггал не сумела её восстановить. Так и осталась эта статуя лежать осколками до приезда директора. Я уж и не говорю о серьёзной беседе со своим деканом. Наш трансфигуратор сосредоточенно и как-то уж слишком обеспокоено глядела на меня всё то время, пока я силилась заверить ее, что мои проблемы вовсе не такие уж и серьезные, ведь с магией я познакомилась совсем недавно. Потом она дала мне совет пытаться держать себя в руках, пока не станет известна причина моих аномалий. Совет хороший, только как вот им воспользоваться? Я и опомниться не успеваю, как из моей палочки выскакивают неконтролируемые заклинания. Стоит только меня разозлить, и они сыплются подобно дождю. Что мне делать? 22 января 1997 года До сих пор не могу понять радоваться мне или начинать паниковать. Что, в конце концов, происходит? Или мне проблем в жизни не хватает? Впервые пожалела, что во мне проснулась магия еще год назад. И с какой стати я должна знать все подробности своей родословной? «Мисс Монфри, Фредерик Колтон приходится Вам родственником?». Ну, приходится, кажется, какой-то троюродный дядя со стороны мамы, ну и что? В ответ – долгий и возмущенный взгляд профессора зелий. Тоже мне новость, таких взглядов мне и каждый день хватает. - Разве Ромалдина Монфри не занималась лично Вашим воспитанием? Вы что, даже элементарных вещей не знаете о своей знаменитой семье? Это уж точно! Бабушка не упускала случая лишний раз похвастаться, насколько «благородны» все её предки и потомки. Два «позорных» пятна в общей семейной картине родословной - я и мой отец, её младший сын. Я по причине предполагаемого сквибства, папа – как бесспорный попиратель семейных устоев, что предпочел самостоятельно выбирать свою дорогу в жизни. Зря всё же профессор зельеделия затронул эту тему. Мало того, что озадачил завхоза и меня тем, что забрал меня с законной отработки и с совершенно непроницаемым видом уволок меня в кабинет зелий для беседы, так еще и задал настолько несуразный вопрос. Я размышляла лишь пару мгновений над правом зельевара интересоваться делами нашей семьи, а потом была вынуждена сдастся и рассказать всё, что я слышала о своем странном дядюшке. - Советую в первом же письме вашей дрожащей бабушке потребовать расписать Вам все доселе умалчиваемые подробности по этому поводу. Это в Ваших же интересах, - велел пр. Снейп и недвусмысленно дал понять, что моя столь неожиданная аудиенция подошла к концу. И что я должна думать? Пр. Снейп ни с того, ни с сего сует нос в мои личные дела, самым странным образом уделяет мне свое драгоценное время, настоятельно советует пойти умышленно на конфликт с такой высокомерной бабушкой, как моя, и как мне кажется, он проделывает всё это отнюдь не по причине большой симпатии ко мне. Скорее уж, наоборот. Может его терпение, наконец, лопнуло и он таким способом мстит мне? Что он может знать о секретах нашей семьи, Фредерика Колтона и Ромалдины Монфри? И какое отношение ко всему этому имею я? 27 января 1997 года Странно, но впервые бабушка проигнорировала моё письмо. Прошло 3 дня, а она словно и не получала письма с моей странной просьбой. Может вместо бабушки потребовать ответ от зельевара? Ведь это он предложил мне задуматься над подозрительным молчанием членов нашей большой семьи о моём дальнем родственнике, о котором уже не слышно ничего вот уже лет десять. Единственное что я знаю, так что он в юности подавал большие надежды в плане магических возможностей и что потом он стал каким-то до странности замкнутым, избегал общества, а потом и вовсе пропал. Знает ли хотя бы бабушка, где он сейчас?
И всё-таки, при чем тут я? 2 февраля 1997 года Так, ответ мне бабушка всё же написала, но ни слова о Колтоне. А родители прислали тут же пропитанное странным беспокойством письмо, где на перебой расспрашивают, не происходит ли со мной что-то странное, что могло бы меня напугать. Ох, всё происходящее не очень-то меня радует... Дежурства у нас идут своим чередом, но сейчас как-то тихо, почти не бывает инциндентов. Старшекурсники-слизеринцы странно притихли, как сообщают наши лисы, те сбиваются в группки и подолгу что-то обсуждают, а первокурсников к себе и близко не подпускают. Что будет дальше? Как ни странно, но с Джоном у нас быстро налаживаются дружеские отношения. Он с чего-то решил, что меня надо опекать и прилагает уйму усилий для этого, не устает мне напоминать о важности наших тренировок. Пока ничего ему не рассказываю о последних событиях, но он, как и многие другие, и так прекрасно видит, что все у меня валится из рук. Томи взвалил на себя всю мою работу по организации нашей уже далеко немаленькой компании, но что-то он последнее время какой-то дёрганый, часто дуется на меня и невпопад делает глупые замечания. А Кора в этот момент как-то странно улыбается. Это что, весь мир сходит с ума, или это я так неадекватно на всё реагирую? 4 февраля 1997 года Вот уж точно! Хуже просто не бывает! Это я не о своих проблемах относительно неконтролируемости заклинаний, нет, сейчас вроде с этим полегче, почти научилась справляться с ними. Даже пр. МакГонаггал теперь успокоилась, а то ведь даже обещала обратиться к директору с этим вопросом. Я о другом. Пр. Снейп каждый раз с опаской следит за каждым моим движением на его занятиях, будто так и ждет очередной «неожиданности от этой странной гриффиндорки». Чего ему надо? Что не дает ему покоя? Хорошо хоть мой Симонка перестал наведываться в кабинет зелий по вечерам, а то не знаю, что и делала бы. Одна радость во всей этой кутерьме - мой лазиль утихомирился, его почти не видать, полностью самостоятельной личностью становится. 4 февраля 1997 года О, неужели всё налаживается? Профессора позабыли о моих проблемах, теперь я уже не в числе отстающих. Пр. Флитвик сегодня даже меня похвалил, поставил предварительный зачет по своему предмету, теперь мне не придётся защищать заклинания в следующий вторник, через неделю, когда назначен официальный зачет. На пару свободных дней стало теперь у меня больше. И это как раз вовремя, а то Томи совсем выдохся, пора бы брать всё в свои руки. Сегодня предложила своим неравнодушным принять Джона в наш коллектив. Все были за и лишь негласный наш лидер, Томи, наотрез отказался. Чего это с ним? Заявил, что слизеринец ненадёжен и неадекватен, а потому не стоит рисковать. И это при наших-то лисах такое ляпнуть! Я ожидала незамедлительной потасовки между ребятам, но слизеринцы как ни странно промолчали, только лишь усмехнулись. Надо бы поговорить серьезно с Томом. Что-то он меня в последнее время беспокоит. Если и говорить о неадекватности, так только относительно самого Томи.
|
Великобритания, 30.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
