В которой профессор Снейп решает отравить мадам Ковалевски А я вам говорю, что хорошая война оправдывает всякое дело.
Ф. Ницше Прошло уже больше недели, а Фоукс так и не появился. Директор, кажется, начал справляться с потрясением, но все остальные все еще ходили под впечатлением от случившегося. Ученики же пока оставались в неведении. На сегодняшний вечер был назначен наш со Стоун очередной семинар. Готовясь к нему, Вероника бурно обсуждала прочитанную ею литературу и с возмущением говорила о том, что чуть ли не половина заклинаний, описанных в старых книгах, — суеверие и надувательство. Я спорить не стал — старинная магия никогда не была моим коньком. Мы по-прежнему встречались вечерами за чашкой кофе. И изредка я думал о том, что в Хогвартсе может появиться «вторая миссис» (ее уже начинали называть так за глаза). Первой, разумеется, была миссис Норрис. Студентов сегодня пришло больше, чем в прошлый раз. Профессор Стоун снова взяла на себя роль ведущей, но теперь быть экспертом предстояло, похоже, только мне: Ковалевски была предназначена в официальные оппоненты. После своего вступительного слова и ответной речи Ковалевски, Вероника пригласила к обсуждению учеников: — А некоторые старые приметы работают! — горячилась Уизли. — Ага, если дорогу перебежала кошка по имени миссис Норрис — жди беды! — усмехались хаффльпаффцы. — А как же тогда отличить, что работает, а что — нет? — обеспокоено интересовался мой первокурсник Найф, отличительной чертой которого всегда было стремление знать, что правильно, а что ложно. — Профессор Ковалевски, вы так увлекаетесь всеми этими «старинными» обрядами, действенность которых не подтверждена никем и ничем, — вы можете привести какие-нибудь доказательства в их защиту? — Целый ряд исследователей работает над описанием старых магических приемов, если хотите, я подготовлю для вас список литературы… А вот подтвердить их действенность на месте, боюсь, будет сложно — не с кем бороться, — профессор беспомощно усмехнулась и развела руками. И ошиблась. Прямо над ней завис Дрюзг, радостно сжимающий в руках приличных размеров бутыль с чернилами. Момент, когда он появился в аудитории, никто не заметил, но теперь зловредного полтергейста видели все. А он, похоже, раздумывал: вылить ли ему чернила на Ковалевски или скинуть вместе с бутылью? Несколько человек бросились было ей на помощь, но Стоун остановила их: — Ну что же вы молчите, профессор? Ковалевски оценивающе взглянула на Дрюзга, медленно сняла с шеи один из своих кулонов, зажала его в ладони, сделала кругообразное движение и, закрывшись скрещенными руками, крикнула: — Чур меня! Дрюзг испуганно отшатнулся, на его лице появилось обиженное выражение, он злобно потряс бутылью и скрылся за дверью. — Вот так и работают эти самые суеверия, — весело сообщила Ковалевски. Во мне проснулся неподдельный интерес, и я плюнул на наше со Стоун союзничество — переживет. — Как вы это делаете? — Приходите ко мне на уроки — узнаете. Можете даже туфли не снимать, — она фыркнула и добавила уже серьезно: — Дрюзг только что познакомился с моими пра-пра-пращурами. Ему не понравилось. Теперь счет был ничейный, и вечером за кофе я утешал жалобно и обиженно глядящую на меня Веронику. Ну стало мне интересно про Дрюзга — неужели стоит из-за этого так расстраиваться? Знал бы — не спрашивал бы при ней… Она наконец отвлеклась от сетований по поводу «проклятой ведьмы», под которой имелась в виду преподаватель защиты от темных сил и спросила: — Северус, а все-таки, что было в том письме? Мне ведь интересно! — Один журнал заказал мне цикл статей по зельеделию. Вот, пишу, потому-то мы и стали так часто встречаться в библиотеке. Тема была редкая и интересная: зелья на основе растительного сырья, приготовленные без использования магии. Но объяснять Веронике тонкости не стоило — они представляли интерес только для специалистов. А сказать, что очень рад этому заказу, мне не позволяла гордость. Хотя… В этой области я оказался одним из лучших специалистов во всей Британии. Это приятно грело душу. — Да? — восхищенно переспросила она. — Да, — подтвердил я и подумал, что она, возможно, и могла бы понять мою радость. Прощание в дверях, поцелуй в щеку — все было неизменно, как процент способных к зельеделию учеников. Только руку я теперь держал на ее талии. Возвращаясь к себе, я долго не мог открыть дверь — раз за разом заклинание не срабатывало. Я, конечно, могу предположить, что разговор с Вероникой нарушил мою обычную концентрацию, но какая, скажите, концентрация нужна для открывания двери? А назавтра меня поймал Хагрид: — Профессор, тут это, такое дело… Я вашим ребятишкам поручил корм для скучечервей приготовить, а у них ни одно заклинание не выходит… То разобьют что, то совсем что-то непонятное сотворят… Вы бы подумали, что делать-то… — Понятия не имею, о чем вы говорите. На моих занятиях никаких проблем не возникает. Полагаю, дело в том, чтобы внятно объяснять материал. Я оставил Хагрида беспомощно разводить руками и ушел. Чушь, конечно. Но что-то меня в этом беспокоило. Вспомнилась чашка, упавшая на колени к Веронике; котел, опрокинутый на хаффльпаффцев; не открывающаяся дверь в мою комнату… Да и спутать хахачары с красящим заклятием вообще-то трудно, даже если ты — гриффиндорец… Я отогнал от себя мысли о неработающих заклинаниях: пока нет достаточных оснований что-либо подозревать. И кого-либо — тоже. А еще пропавший Фоукс… Перед уроком ко мне подошла Ковалевски. Она смущенно спросила, могу ли я уделить ей некоторое время, и я завел ее в класс. — Видите ли, профессор Снейп, я — потомственная деревенская колдунья. В нашей семье девочек не отдают в школу, их учат старшие женщины дома. Моя подготовка в области защиты от темных сил сильно отличается от вашей, от того, что распространено в Британии. И я столкнулась с некоторыми трудностями в преподавании: я не могу достоверно предположить способы нападения. А потому не могу и дать ученикам верную стратегию защиты. — Ну так чего же вы хотите от меня? — Я знаю, что вы хороший специалист по защите от темных сил и, — она явно смутилась, — по самой темной магии… — Мадам, давайте не будем играть в эти игры. Вы прекрасно осведомлены о моей Метке и о том, откуда я знаю темную магию. Было странно говорить это ей — еле знакомой женщине-иностранке. Мне было девятнадцать, я знал, что меня ждут подвиги и свершения, слава и могущество, любовь прекрасной девушки и уважение друзей. Я знал, что за это нужно бороться, преодолевая все на своем пути, уничтожив свою слабость и набравшись силы. И только раз я услышал: «Иди за мной, если не побоишься, и я приведу тебя к твоей цели». Путь был труден, но я — достаточно силен для того, чтобы научиться не обращать внимания на стоны и мольбы, чтобы забыть о добре и зле как о глупых предрассудках, чтобы отдать свою судьбу — но сохранить свою гордость. Я приближался к первой вехе, отмечающей пройденное расстояние, благодарности за службу и признанию моих достижений — Знаку Мрака. И только достигнув этой высоты, я почувствовал себя обманутым: я получил не награду, а клеймо; не признание достоинств, а место в стаде; не знак отличия, а средство управления мной впредь. Но на той дороге, по которой я шел, не было ни поворотов, ни возможности остановиться. Что ей известно о Смертном Знаке — прочла несколько страниц в книжке? — Ну да, — как ни странно, она вздохнула с облегчением и продолжила уже более уверенно: — Мне нужна ваша помощь, профессор… — И как же это вы себе видите? Я должен составлять вам учебные планы? Или что? — у меня промелькнули сожаление и досада: так редко встречаются люди, спокойно реагирующие на Смертный Знак — и надо же после этого говорить глупости! — Нет, вы меня неправильно поняли. Я хочу предложить вам многоэтапную дуэль. Дня на три. Я хочу увидеть стратегию нападающей стороны на практике, — она заметила что-то в моем лице, замолчала и с надеждой посмотрела на меня. Пока я думал, что ей сказать, класс начал заполняться учениками. — Не думаю, что это хорошая идея, мадам Ковалевски, — я дал понять, что разговор окончен, и мне пора начинать урок. — Пожалуйста, подумайте о моей просьбе! Я не требую ответа немедленно, — она скрылась за дверью раньше, чем я успел повторить свой отказ. Что за бредовые мысли у этой польской куклы?! А ее реакция на Метку впечатляет. МакГонагалл, например, до сих пор нервно вздрагивает, когда ее взгляд падает на случайно завернувшийся рукав… Вечером я дописывал первую из заказанных мне статей. Мне в руки попал новый журнал, и один материал привлек внимание: большая переводная работа была посвящена использованию травяных сборов в лечении последствий психических травм. Самоуверенный автор утверждал, что подобные зелья не менее эффективны, чем традиционно используемые составы. А в сочетании с рядом заклинаний — и предпочтительны при таких состояниях. Что-то неуловимо знакомое было в этих фразах. Я быстро пролистнул страницы и нашел фамилию автора. Более невероятную вещь, казалось, трудно себе представить. «Проф. Анна Ковалевски», — издевалась надо мной подпись. Я отшвырнул журнал и задумался. Что я помню о многоэтапных дуэлях? Соперники оговаривают, в течение какого времени продолжается дуэль, в начале этого срока используются все средства, кроме открытого боя, заканчивается дуэль поединком. Перед дуэлью стороны принимают решение о том, какой уровень воздействия дозволительно использовать и что засчитывается как поражение… За завтраком я без лишних слов кивнул Ковалевски: — Ваши условия? И получил такой же короткий ответ: — Я зайду к вам вечером. Когда я открыл дверь на негромкий стук, она стояла на пороге, слегка побледневшая, и медлила. — Ну, что же вы? Передумали? — Конечно, нет, — она встряхнула головой, и ее распущенные волосы взметнулись. Вошла и, стараясь казаться уверенной, села в кресло рядом с журнальным столиком. — Так чего же конкретно вы хотите? — Я полагаю, стандартная дуэль: три дня, чары, зелья, магические существа — на ваше усмотрение. Если доберусь до третьего дня, — она невесело усмехнулась, — поединок. Думаю, ограничения на использование всего, что приводит к необратимым последствиям… Пожалуй, ставить в известность никого не будем? — Когда засчитываем поражение? — Когда я окажусь не в состоянии сопротивляться и вынуждена буду прибегнуть к вашей помощи. Ну, или наоборот. — Серьезные условия. Слушайте, а вы не боитесь? — А что, не видно? Понятное дело, боюсь, — ее взгляд украдкой скользнул по моей левой руке, — но отступать уже некуда. Разумеется, отступать ей было куда: я ни на чем не настаивал, и забрать свое предложение она могла в любой момент (хотя поквитаться с этой зельедельшей хотелось бы!), но раз уж она этого не делает… — Когда? — Сегодня суббота… Как насчет следующего четверга? Чтобы закончить на выходных? — Хорошо, в четверг с утра начинаем, — и зачем-то прибавил: — Удачи! — Спасибо, —дверь закрылась, и я так и не понял, благодарила ли профессор за согласие участвовать в ее затее или за пожелание. А всего через час я осознал первые последствия своего согласия: у нас с Ковалевски появился общий секрет. И, дабы отвлечься от этой мысли, я ушел пить кофе. Веронике про дуэль я решил не говорить: во-первых, обещал «не ставить в известность никого», а во-вторых — эта дуэль и не стоит того, чтобы о ней рассказывать. И вечерами, возвращаясь от Стоун, стал подбирать яды и прочие составы для предстоящей дуэли, а также противоядия — чтобы результаты не стали необратимыми. Использовать магических существ я не собирался — моя соперница в дружбе с Хагридом, и, уж конечно, знает его монстров лучше, чем я. Придется обходиться зельями и чарами. Насколько я понимаю, она будет по большей части защищаться, предоставляя мне возможность атаковать. По крайней мере, до поединка. Вопрос в том, насколько серьезно стоит готовиться? Вряд ли она окажется сильным противником… Но — на грех и грабли стреляют. Пожалуй, нужно не церемониться с дамочкой. Если что — вся эта затея просто закончится в первый же день. Уже почти ночью пытался разжечь камин — получилось только с третьего раза, притом разбил стоящий на столе графин. И как ухитрился? Неужели это все нервы? Впору просить у Ковалевски эту ее Tincturae Valerianae**. Совсем размяк, Лорда на меня нет! ** Tincturae Valerianae — настойка валерианы (лат.).
| 
Великобритания, 28.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
