Из которой совершенно непонятно, кто пытался убить профессора Флитвика И лампа не горит,
И врут календари…
А. Васильев В субботу ко мне подбежала бледная и взволнованная МакГонагалл: — Северус! Я знаю, с вашей студенткой был несчастный случай во время полета на метле? Вы проверяли метлы? Что-то нашли? — она сыпала вопросами с такой скоростью, что я не успевал их запомнить. — Вы узнали причину? У вас есть какие-то предположения? Понятно, что Минерва не стала бы поднимать панику из-за одной студентки, не справившейся с метлой. — Что произошло? — Моя команда, — она задыхалась от волнения. — На тренировке сразу три метлы потеряли управление! Хорошо, ребята опытные, почти не пострадали… Что же это творится?! — Не знаю. Профессор Флитвик по моей просьбе проверил школьные метлы, но ничего не обнаружил… Я не знаю, Минерва… Следом подошла мадам Хуч, и мне пришлось повторить сказанное еще раз. Я мысленно перебрал все изменения в составе профессоров и методике преподавания, произошедшие в школе за последний год, — что могло вызвать такие последствия? Шут его знает, ничего особенного не происходило… Вечером все преподаватели собрались в кабинете директора. — Коллеги, я собрал вас для того, чтобы обсудить сложившееся положение. Меньше чем за неделю в школе травмированы четыре человека… — Я думаю, до выяснения причин все полеты нужно запретить, — высказал я наконец витавшее в воздухе предложение. — Но Северус, квиддичный сезон только начался! Тогда придется отменять игры! — в один голос воскликнули МакГонагалл и Хуч. — Зато будет кому играть в следующем году, — мрачно ответил я, и решение было принято единогласно. — Коллеги, я попрошу вас быть осторожными в использовании сильных заклинаний, особенно на уроках. Пока мы еще не поняли, с чем имеем дело, — развел руками Дамблдор. — Ну почему же не поняли? — отозвалась Стоун. — Дело пахнет использованием темной магии, кто специализируется в этой области? — она в упор посмотрела на Ковалевски. Вероника явно нервничала, возможно — боялась неизвестно откуда взявшихся неприятностей. — Что вы имеете в виду? Я, к примеру, вполне в состоянии проклясть пару метел. И, да простит меня профессор Дамблдор, он тоже, — я взглянул на директора, но он понял меня правильно. — Я совсем не это хотела сказать, — Вероника справилась с собой и немного успокоилась. — Просто, раз у нас есть специалист по защите, ему и карты в руки… — Мне показалось, — вмешался Флитвик, — что здесь задействована необычная магия. Я еще не совсем разобрался, что это такое, но, думаю, мне удастся… Совещание на том закончилось, а я подкараулил Ковалевски у дверей: — Профессор, я хотел бы прояснить некоторые моменты… — Вы тоже считаете меня причиной неприятностей? — Видите ли, у нас в Хогвартсе есть такая многолетняя традиция: все беды начинаются с преподавателя защиты от темных сил. И так уж случалось, что почти всегда я первым замечал странности таких профессоров. Мне очень хотелось бы, чтобы вы оказались исключением — не люблю однообразия… — Если вы собираетесь меня в чем-то подозревать — вам к профессору Стоун, она как раз ищет единомышленников! — Ковалевски резко развернулась, задев меня взметнувшимся подолом платья, и ушла. Усмехнувшись, я последовал ее совету — пошел к Веронике. А в понедельник … Третий урок только начинался, когда в класс вбежала Уизли и, не успел я открыть рот, затараторила: — Профессор Снейп, вас срочно вызывает профессор Дамблдор! Он ждет вас в кабинете профессора Флитвика! Профессор Флитвик… Постоянно повторяющееся «профессор» делало ее речь путаной, но главное я уловил: Дамблдор ждет у Флитвика. Я повернулся, чтобы дать задание студентам, но она тихо добавила: — Профессор Дамблдор сказал магию без крайней необходимости не использовать… Велев повторять материал, я пошел за Уизли. Она пыталась, но не могла забыть, в чьих рядах я был когда-то, а потому старалась держаться дальше от меня. Никакие заслуги не могли затмить в ее глазах тот факт, что я — бывший соратник убийц ее братьев. В кабинете Флитвика собрались почти все профессора. В центре всеобщего внимания был хозяин кабинета, лежащий на полу. Около него хлопотала мадам Помфри. Вокруг были разбросаны книги, опрокинутые стулья, а массивный стол профессора был перевернут. В другом конце аудитории жалась группа семикурсников-гриффиндорцев. С ними-то и разговаривал Дамблдор. — Мы повторяли старые темы… Профессор решил напомнить нам одно из наших первых заклинаний — Wingardium Leviosa… — Он хотел левитировать перо, но оно не поднималось… Профессор еще удивился и повторил заклинание… — изумление в голосе Криви можно было понять: Флитвик не справился с левитацией! — …И тут его стол зашевелился… Встал на две ножки… И пошел на профессора… — студенты передернулись, вероятно, прогоняя стоящую перед глазами картину. — Стол бы его задавил, но книги, на которых профессор стоял, рассыпались, и профессор отлетел в сторону… — Поппи?.. — обернулся Дамблдор. — Без сознания, — ответила она. — Надо бы ко мне, состояние тяжелое… Хагрид бережно взял маленького профессора на руки и затопал в больничное крыло вслед за мадам Помфри. Ковалевски пришла позже остальных и стояла у дверей, недовольно качая головой. Встретив мой взгляд, она повернулась и почти поспешила прочь. Вероника прижалась ко мне, не обращая внимание на столпившихся студентов: — Мне страшно… Я слегка встряхнул ее за плечи: — Не стоит при детях, они и так напуганы… До вечера всем ученикам было запрещено использование какой бы то ни было магии, а профессора с осторожностью проверяли, как действуют различные чары. Никакой логики в смене заклинаний мы не нашли. Разве что более сильные заклинания грозили более серьезными разрушительными последствиями. Призывное заклинание то било посуду, то зажигало свет, то отбрасывало предмет вместо того, чтобы приблизить его. А заклинания трансфигурации переломали изрядно мебели и чуть не оглушили Спраут. Выяснилось и еще одно: почти безупречно работала магия домашних эльфов — голодная смерть обитателям замка не грозила. За ужином Дамблдор объявил, что использование магии в замке временно запрещено. Пожалуй, тяжелее всех эту новость восприняли мои: дети из древних чистокровных родов понятия не имели, как это можно не колдовать совсем хотя бы полдня. На других факультетах полукровки и магглорожденные стали пользоваться большим авторитетом: они знали, как жить в таких условиях. МакГонагалл, закусив губу, все же держалась. В глазах Спраут сквозил страх и тоска по пострадавшему коллеге. Фиренз, по своему обыкновению, не появлялся нигде, кроме учебной аудитории. Говорили, что он только все повторял что-то про Луну в доме Плутона — и как это Дамблдор доверил ему преподавание? Ковалевски я видел мельком, она прихватила со стола пару бутербродов и ушла, утянув за собой Хагрида. А Веронику я нашел сидящей у холодного камина и допытывающейся у Уизли, как разжигают огонь без магии. Нашла у кого спрашивать! В доме Уизли, говорят, со второго этажа на первый аппарируют, а не по лестнице спускаются! Занятия на следующий день продолжались, но почти все профессора перешли на повторение теории: какая, скажите, к примеру, трансфигурация без применения магии? Флитвика пришлось заменять самому Дамблдору. Впрочем, он, как и многие другие, просто сидел и смотрел на погруженных в чтение учеников, отвечая на изредка раздающиеся вопросы по поводу прочитанного. Я же решил поучить со студентами зелья, приготовленные без помощи магии. Мои статьи были уже близки к завершению, и это оказалось очень удачным в сложившейся ситуации. Замок казался нежилым зданием, в которое совершенно случайно забрело так много людей. Вот сейчас они поймут, что ошиблись дорогой, — и уйдут… Впрочем, разговоры о том, чтобы пока распустить учеников по домам, возникали все чаще и все настойчивее. Вероника совсем потерялась. Жить в маггловском мире оказалось куда сложнее, чем рассказывать о нем. Она печально смотрела на пустые кофейные чашки, на камин, который так и не научилась разжигать, на зачарованные безделушки… Вдруг выяснилось, что даже теплая вода из крана без колдовства не течет, и роскошные волосы мадам Стоун на глазах теряли свою красоту. Она напомнила мне Артура Уизли, столь же беспомощно глядящего на штепселя и батарейки при всей его любви к этим маггловским предметам. Во второй половине дня студентов-старшекурсников отпустили в Хогсмид, но практически никто этому не радовался. Равенкловцы толпой стояли возле дверей в больничное крыло, накидываясь с вопросами на всех выходящих оттуда профессоров. Да и студенты с других факультетов время от времени забегали узнать о состоянии своего преподавателя. Маленького доброго профессора любили в школе. Наибольшие проблемы возникли у мадам Помфри: бесчувственный Флитвик нуждался во врачебном вмешательстве, а она могла использовать только остатки ранее приготовленных зелий. Я зашел предложить ей то, что еще сохранилось у меня: — Как он, мадам Помфри? — Плохо, а использовать чары я не могу… Придется отправлять в госпиталь… Вечером Хагрид с профессором на руках шел в Хогсмид — пользоваться каминной сетью во взбунтовавшемся Хогвартсе никто не решался. Их сопровождали многие профессора — волнение за коллегу все усиливалось. Вся группа вернулась грустная и притихшая. Атмосфера всеобщего раздражения и беспокойства нарастала. Даже Филч чувствовал себя не в своей тарелке: не владея магией сам, он все же привык пользоваться ее результатами, в чьих бы руках не оказывалась палочка. Идя по коридору мимо кабинета маггловедения, я заметил Стоун с большой стопкой книг в руках. Вокруг столпились третьекурсники. — Северус! Я просто не в состоянии принести все необходимые мне книги за раз. Сходите в библиотеку и принесите остальные! Какая-то пружина сорвалась и распрямилась внутри. Сдерживая рвущуюся наружу злость, я дошел до библиотеки, принес стопку бестолковой макулатуры и, почти швырнув ее на стол, отозвал Стоун в сторону: — Мадам, запомните раз и навсегда: последнее, что вы можете сделать в разговоре со мной — что-либо приказать. На этом разговор заканчивается. — Северус, я… — она захлопала глазами, изображая беспомощность и испуг, но на этот раз ее поведение не произвело должного эффекта. — Я бы на вашем месте сказал «спасибо» за то, что рассказываю это не при учениках, мадам. Уходя, я слышал тихий всхлип в сторону моей спины, в котором угадывалось «спасибо». Я не отношу себя к любителям громко хлопнуть дверью и «уйти навсегда». Увольте от этих театральных красивостей. Просто я считаю, что в некоторых случаях злость служит добрую службу: люди надолго запоминают, чего им не стоит делать впредь.
| 
Великобритания, 28.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
