Недавний покойник, право любви и начало конца Слава богу, что у меня есть Деми. Он позаботился обо всем. Когда меня
принесли в больничное крыло, он забрал мои плавки, и как только я
вернулся в свою лабораторию, Деми тут же вручил мне кольцо. Вот был бы
кошмар, если бы оно потерялось снова! К тому же он догадался слетать в
Бредли и принести от отца зелье, необходимое для моего выздоровления.
Что бы я без него делал? Папа мне, наверное, в бреду примерещился, хотя
я очень четко помню его склонившееся надо мной бледное лицо. Черные
волосы свисали вниз по бокам и почти касались моих щек. И эта странная
фраза про недавних покойников. Не вяжется с папиным характером. Ничего.
Главное, я снова здоров и готов к новым свершениям. Но к Кимберли я
снова поплыву нескоро, хотя раковину мне Поттер вернул, она не
потерялась. Мне интересно, но второй раз тонуть совершенно не хочется,
так что я подожду, пожалуй, когда вода потеплеет. С Поттером у нас теперь нечто вроде общей тайны, поэтому он ведет
себя со мной не так сдержанно как раньше. Про коробочку он меня не
спрашивал, но Деми, который все еще за ним следит, сообщил мне, что он
обшарил в её поисках весь тот класс, где все это происходило. Наверное, потеплению наших взаимоотношений способствует еще и то,
что Невилл ко мне неплохо относится, а Поттер не дурак и понимает, что
Невилл человек довольно проницательный. Пока я не знаю, как убедить
Поттера лучше относиться к моему отцу. Боюсь, даже скажи я ему правду о
ложном воспоминании это не пойдет ему на пользу. Он скорее всего
попытается захватить папу и передать в руки авроров. А я не хочу, чтоб
мой отец сидел в Азкабане, как у некоторых, по ком тот Азкабан плачет.
Не будем показывать пальцем. Деми пару раз подслушивал разговоры Поттера с директором
МакГонагалл. (Это не Дамблдор, поэтому он периодически рискует делать
это, и надо сказать, ни разу не попался). Так вот из этих разговоров
становится понятно, что папа продолжает доставлять им информацию.
Теперь у него даже лучше получается, потому что в том лагере он доказал
свою полную лояльность. Но Поттер все равно считает, что отца надо
арестовать и судить за убийство и совращение. Господи, только бы мне
дали возможность выступить на суде! Если он когда-нибудь состоится. *** Со второй попытки смог упереть эту картину. То-то Блек бы
порадовался! Как представлю себе его наглую усмешку и издевательским
тоном высказанную благодарность, так внутри в узел все завязывается.
Сунул эту стерву в звуконепроницаемый подвал, теперь думаю, как
заставить её поделиться вещичками. Хорошо бы еще кляп ей в рот
вставить. Но пока я не придумал даже как проникнуть в картину. *** Сколько же можно?! Чего я только на этой заразе не перепробовал.
Как её распатронить?! А тут еще маньяк этот. Ненавижу его награды. Это
еще хуже, чем наказание. Почему я всякий раз должен испытывать чувство
ненависти к себе и стыд за то, что приходится делать? Неужели нельзя
хоть один раз наградить не женщиной?! И ведь знает, что не хочу…
Мерзавец!!! Мерлин всевеликий, самое ужасное, что я сам в этом виноват!
Сам, пенять не на кого. Если бы не то, что он прочел тогда в моем
сознании… О, он нашел беспроигрышный способ заставить меня ненавидеть и
презирать себя. И награда, и наказание одинаково постыдны и
отвратительны. И когда-то я сам хотел такой награды. Нет, неправда, не
хотел. Думал, что хочу. Неужели за одну единственную ошибку надо
платить так долго?! Когда я, наконец, перестану платить?! Когда конец
этому долгу?! Скоро Рождество. В этом году оно будет совсем не такое, как
последние восемнадцать лет. Не будет ни глупых студентов, ни ёлки в
Большом зале, ни пакета сластей от Дамблдора. Странно, меня всегда
бесил этот кулек с конфетами, а сейчас кажется, что без него хоть
вешайся. Нет, хоть травись. Я все-таки Мастер Зелий. И Дика не будет. В
прошлом году я получил настоящие подарки, чуть ли не первое Рождество
за всю мою жизнь было с подарками специально для меня. Я переживу без
них, разумеется, переживу, столько лет обходился без этого. Посижу до
полуночи с книгой, выпью стакан глинтвейна, мне будет покойно. Чем не
праздник, если подумать. *** Скоро Рождество. Надо отпраздновать его как следует. Во-первых,
надо уехать на каникулы из школы. Во-вторых, посажу Мелани на метлу и
свожу в Бредли. Деми говорит, папа там живет, никуда не уехал. Уходит
редко и, как правило, ненадолго. У нас будет семейное Рождество. В этом
году еще без мамы, но уже втроем. Кольцо положил на самое дно ладанки,
чтоб всегда было под рукой. Но папе о нем говорить не буду. Рано еще.
Вот найду маму, тогда и отдам, пусть ей подарит. Регулярно упражняюсь в
легилименции. Папа мне говорил, что можно так подсмотреть, что человек
почти ничего не почувствует. Этому надо научиться, а то не видать мне
сознания Поттера как уха от селедки. Пока получается не очень-то. Но
поскольку дел у меня меньше, чем в прошлом году, я могу отдавать этим
тренировкам и колдомедицине больше времени. Чую я, мне это понадобится. *** Вот теперь я сомневаюсь, что отец привиделся мне в бреду, потому
что эта странная фраза про покойников, похоже, имеет смысл. Сегодня я
обнаружил в своей лаборатории призрак директора Дамблдора. Чем не
недавний покойник? А значит, доверять ему не следует. На всякий случай
разговор с ним запишу сюда. Чтоб ничего не забыть. Я по-прежнему не
думаю, что директор Дамблдор был плохим человеком. Но мне кажется, его
отношения с отцом были далеки от безоблачных. Обнаружил я его зависшим
над моим рабочим столом. - Здравствуй, Дик. - Здравствуйте, сэр. - Называй меня Альбус, мальчик. Оно мне привычнее. А я тебе уже не директор. - Хорошо, Альбус. - Ты неплохо здесь устроился. Когда-то у Северуса тоже была своя
тайная комната, где он все свободное время проводил за исследованиями. Я промолчал, потому что помнил о предостережении. Надо говорить
поменьше. Так оно безопаснее. К тому же, на мой взгляд, это замечание
не требовало ответа. - Это он тебя надоумил? - Я всегда думаю сам…Альбус. Все-таки мне трудно называть призрак директора просто по имени. - Как ты относишься к Северусу? Сложно было решить, что ответить на такой вопрос. В конечном счете, я решил просто пожать плечами. - Ты сказал сортировочной шляпе, что он тебе нравится. - Может, и сказал. - Почему же не хочешь повторить это вслух? - Зачем? Призрак выглядел озадаченным, а я, чувствуя, что перехватил инициативу, развил свою мысль: - Мои симпатии и антипатии не касаются никого, кроме меня и тех, на
кого направлены мои чувства. Моя симпатия к профессору Снейпу касается
только меня и профессора Снейпа. Вам не должно быть до этого дела. - Это я отправил Северуса передать тебе письмо. И надеялся я именно на то, что он понравится тебе. - Ну и что? У вас не было никакой гарантии, что что-либо
произойдет. А если бы и были, межличностные взаимоотношения все равно
касаются только тех, кого они касаются. А вас вообще ничего касаться
уже не должно, потому что вы умерли. - Сурово, - усмехнулся призрак. – Ну, уж во всяком случае, моя
смерть меня касается, с этим ты не станешь спорить, не так ли? А
учитывая, что убил меня Северус, я хотел бы знать, как ты относишься к
этому его поступку. - У декана не было выбора. Уверен, ему тоже жаль, что пришлось так поступить. - Выбор всегда есть, мальчик. Иногда его очень трудно сделать, и человек идет по пути наименьшего сопротивления. - Только не профессор Снейп. - Ты так полагаешь? - Он выбрал более трудный путь. Из того, что мне известно, я делаю
вывод, что умереть ему было значительно проще. Вместо этого он ценой
одной жизни спас две, а ценой тотальной ненависти к себе продолжает
поставлять информацию о планах Волдеморта. Между прочим, вы прожили жизнь долгую и весьма богатую как
событиями, так и радостью. А Малфой младший жить еще, в общем, и не
начинал. Хотя я его не люблю, и ради него вряд ли почесался бы. Что
касается профессора Снейпа, то его жизнь была настолько безрадостной,
что грешно, на мой взгляд, обрывать её просто потому, что человек
толком и не жил. Одно сплошное выживание. Должен же у человека быть
шанс на счастье. - Ты полагаешь, Северусу он еще не выпадал? - Не знаю, знаю только, что он несчастен. - Будь он более дружелюбен, все могло бы сложиться по иному. - Если бы да кабы, да во рту росли грибы, это был бы не рот, а был
бы целый огород, Альбус, - меня начинало все это раздражать. – Если бы
его родители о нем больше заботились, если бы его не бил смертным боем
отец, если бы покойные Сириус Блек и Джеймс Поттер не унизили его на
глазах у всей школы… Все случилось так как случилось. Сослагательное
наклонение уместно только в беспредметных философических дискуссиях.
Меня не интересуют бесполезные логические построения. Меня интересуют
факты. Факты говорят мне, что профессор Снейп нашел в себе силы и
смелость уйти оттуда и вернуться к вам. А его за совершенный подвиг не
только на руках не носят, а еще и нос воротят все, кому не лень, вплоть
до этой вашей дряхлой сортировочной шляпы. Я в прошлом году не
поленился поднять в библиотеке все подшивки «Ежедневного пророка» за
последние двадцать лет и сделать выписки из статей, касающихся
Волдеморта. Он не принимает прошений об отставке. Либо с ним, либо в
гроб. Но это почему-то никто не счел важным. Я не заметил, как разгорячился, даже голос повысил. Призрак, слушая
мою оправдательную речь, качал головой и чему-то улыбался. Опомнился я
только после того, как он тихонько рассмеялся. - Хорошо, что у Северуса появился защитник. Я не склонен снимать с
себя ответственность за то, что мало внимания уделил этой школьной
войне. Мне казалось, что у Северуса хватит великодушия… Я понял, почему ему нельзя доверять. Он не был злым ни при жизни,
ни после смерти. Он даже был очень сильным магом и умным человеком. Его
знания превосходили всяческое разумение. Но его иллюзии относительно
окружающих его людей были таковы, что он не мог бы дать на их счет
никакого дельного совета. Он мог узнать, чего ждать от человека, только
проверив это на практике. Когда мне это открылось, я осознал смысл
предостережения. Соответственно этому я и буду строить свою линию
общения с новым хогвартским привидением. Буду брать от него факты и
старательно отсеивать его мнение о них, потому что его мнение
однозначно необъективно. Взять хоть это высказывание про великодушие.
Откуда ему взяться у профессора Снейпа? Я решил поделиться своим
мнением на это счет, а потом разговор свернуть, мне заниматься надо
было. - Великодушие, Альбус, могут позволить себе те, кто знает, что это
такое. Человек, который никогда этого не видел, не может это проявить.
Тот, кого не прощали, никогда не научится прощать сам. И вряд ли будет
ласков тот, кого никогда не ласкали. А теперь простите, я пришел сюда
заниматься, а не разговаривать о том, что может быть, могло бы быть.
Буду признателен, если в следующий раз, когда вам придет охота
пообщаться, вы попросите разрешения войти. Призрак директора тихонько хмыкнул, улыбнулся и покачал головой. - Я с удовольствием поговорю с тобой еще, Ричард. А насчет разрешения, не обессудь, я привидение, мне даже стены нипочем. С этими словами, словно демонстрируя мне их весомость, он
просочился сквозь восточную стену помещения и оставил меня в покое.
Забавно. Поймал себя сейчас на мысли, что автоматически всякий раз
определяю в любом помещении стороны света. Это у меня от обилия
китайской литературы. *** Не нравится мне все это. Лорд что-то затевает. Скорее всего,
нападение на школу. С одной стороны, вроде бы логично напасть в
Рождество, когда почти все ученики и половина преподавателей
разъедется. С другой – зная этого ненормального, я бы скорее
предположил, что он сделает это на вручении аттестатов о полном среднем
магическом образовании. Так оно будет показательнее и страшнее, чтоб
толпа школьников, и полчища магглов-родителей, которым позволяется
приехать в школу поддержать детей. Родители-волшебники, естественно
тоже будут и даже дадут какой-никакой отпор, но вряд ли сильный и хоть
сколько-то организованный. Разве что его цель только Поттер. Но я бы на
это не очень надеялся. У меня такое ощущение, что Лорд окончательно
съехал с катушек. Когда-то я называл его маньяком исключительно от
раздражения и прекрасно понимал, что все, что он делает, продиктовано
разумом. Холодным, жестоким, беспощадным, но, несомненно, ясным
рассудком. Теперь я всё чаще ловлю себя на мысли, что он безумен. Слово
«маньяк» теперь всего лишь отражает действительное положение вещей. Он
не только одержим жаждой власти, он не в состоянии правильно оценить
ситуацию. Так или иначе, я предупрежу их о том, что что-то затевается. *** Очень многие с нашего факультета, кто раньше собирался остаться в
школе на Рождество, теперь говорят, что уедут. Мне все это не нравится.
Это не может быть совпадением. В конце концов, учителя все время
говорят, что в Слизерине много детей «упивающихся». Некоторые вовсе не
приехали в этом году в школу, но не надо быть провидцем или иметь семь
пядей во лбу, чтобы догадаться, что у них тут остались друзья, а
значит, обмен информацией не просто возможен, он обязателен. Что-то
затевается, наверняка опасное. А эта информация не выходит за пределы
Слизерина. Это неправильно. Надо, чтоб шансы спастись в случае
опасности были у всех. Поэтому сегодня я рассказал об этих настроениях
Невиллу. Он не стал отмахиваться, отвел меня к директору и я повторил
ей все, что сказал Невиллу, все, что знал. По правде говоря, знал я
немного, просто привычка наблюдать за царящими на факультете
настроениями и делать выводы из случайно услышанных обрывков
разговоров. Мадам МакГонагалл тоже не стала отмахиваться. Но не сказала
мне, что собирается делать с полученной информацией. Я со своей стороны
выговорил себе возможность отъезда на каникулы в свой приют, меня
отвезет мадам Трелони, потому что больше будет некому. Тревожно мне. *** Черт, эти типы нашли все хоркруксы, а я все еще не знаю, что
делать. Не знаю, я уже даже поделился проблемой с Мелори старшим. Он
попробовал её разговорить, но отступился. Мы сидим в гостиной и пьем
вино. Я пью Божоле, которое принес из погреба Бенджамен, а сэр Николас
ходит за вином на соседний натюрморт. Недавно он жаловался мне, что ему
смертельно надоело токайское, которое там нарисовано. Я хотел купить
какую-нибудь другую картину с выпивкой, но пока не попалось ничего
подходящего. Так или иначе, мы вот уже час обсуждаем эту проблему. Сэр
Николас отпил еще немного из высокого венецианского бокала, взятого с
того же натюрморта. - Я вот тут подумал, профессор, а вам вообще нужна эта картина? - В смысле? - Ну, вы собираетесь вернуть её туда, откуда взяли или можете выкинуть? - Я её с наслаждением уничтожу. Надеюсь, я не слишком вас шокировал? - Не слишком. Я был при жизни довольно сдержанным человеком, и
галантным с дамами, так уж меня воспитали. Но это кошмарное создание
будит во мне все кровожадные инстинкты, какие в человеке остались со
времен каменного века. Будь мы с ней оба живы, я, возможно, придушил бы
её, если бы не удалось избавиться каким-нибудь другим способом. - Полностью с вами солидарен. - Тогда в чем проблема, молодой человек? Сдается мне, вы
перемудрили. Я не знал, что вы будете рады от неё избавиться, иначе
сказал бы раньше. Почему бы вам не уничтожить её? При этом искомая вещь
либо также будет уничтожена, а в этом, как я понимаю, ваша главная
цель, либо обретет материальность, что также вас вполне устроит. Я застыл с бокалом в руке. Да, определенно мои умственные
способности переживают не лучшие времена. Это же надо столько времени
выискивать самые изощренные чары, раз за разом выслушивать оскорбления,
которым у этой сумасшедшей стервы нет перевода. И такое простое решение
не пришло в голову. - Спасибо, сэр Николас! Это действительно прекрасный способ. Не понимаю, почему я до этого не додумался? - Знаете, молодой человек, по-моему, это из-за того, что вы не
концентрировались полностью на этой проблеме. Она для вас теперь не
единственная. Хотя раньше, надо думать была основной. Я посмотрел на лорда Мелори с удивлением. Все-таки мне всегда
казалось, что я умею следить за своим поведением и выражением лица. Что
же он во мне такого углядел? - Скажите, профессор, как вы относитесь к моему внуку? - Это один из лучших моих студентов, сэр Николас. - Я не об этом, хотя мне тоже показалось, что мальчик далеко не
глуп, в отличие, кстати, от Сергиуса. Я о том, как вы отреагировали на
известие о том, что он при смерти. Надо сказать честно, я очень
признателен вам. Вы спасли жизнь последнему из рода Мелори. Благодаря
вам наш род не прервется. Но мне показалось, что вами двигала не только
благодарность за предоставленное укрытие. Что мне ему сказать? Как мне признаться, что я про себя никак не
могу перестать называть последнего из рода Мелори своим сыном. Ненавижу
сентиментальность и розовые сопли, но если называть вещи своими
именами, приходится признать, что Дик Мелори заставил меня полюбить
себя. Как мне признаться в том, на что я считал себя полностью
неспособным. Я сам в себе сомневаюсь. Какие уж тут признания. Старик с
портрета смотрит на меня почти так же, как смотрел Дамблдор, когда я
прибежал к нему каяться. Нет, об Альбусе лучше не вспоминать… - Я вам немного помогу, молодой человек. Забавно. Он все время называет меня молодым человеком. Нет, я
понимаю, что ему на портрете вдвое больше, чем мне сейчас, но все-таки. - Почему вы называете меня молодым человеком, сэр Николас? - Потому что вы куда моложе меня, это во-первых. А во-вторых, кто
такие неженатые короли? Это всего-навсего состарившиеся принцы. Когда
женитесь и примете на себя ответственность за собственную семью, тогда
и станете зрелым мужем, как говаривали мои далекие предки. Так вот, что
касается помощи… Вы очень беспокойно спали в ночь перед тем, как
посещали моего внука в больничном крыле. Вы так сильно волновались за
его судьбу, что разговаривали во сне. Признаюсь, я подслушивал. Мне не
так уж много осталось радостей в том странном существовании, которое я
веду. Вы называли Дика во сне своим сыном. Вы действительно так его
воспринимаете? Черт! Ну, надо же так попасть! Только я так могу. И что теперь
делать? Что я ему скажу? Что да, я Северус Снейп, полукровка, думаю о
109-м лорде Мелори как о своем ребенке? Может мне ему еще признаться,
что я далеко не один раз спал с его невесткой? Так это все равно не
играет роли, потому что я прекратил с ней спать за пять лет до рождения
Дика. Дик Мелори мне не сын! Теперь мне об этом напомнили вслух, что бы
там Бренда ни говорила. Он мне не сын! Что же ему ответить?! - Не смущайтесь, профессор. Разве я сказал, что имею что-то против?
Откровенно говоря, с тех пор, как я с вами познакомился, я не раз
пожалел, что моим сыном был Сергиус, а не вы. С другой стороны, у вас
тоже есть эта отметина. Я думал, что согласиться на это мог бы только
такой туповатый и недобрый человек, каким к моему немалому удивлению и
огорчению вырос мой сын. Я решительно не могу понять, что движет
людьми, которые вступают в это сообщество. Раньше я думал, что это
глупость, но, познакомившись с вами, я стал в этом сомневаться. Вы
далеко не глупы, а вот же… Впрочем, как я понимаю, вы стремитесь если
не избавиться от неё, то уничтожить того, кто вам её поставил. Как это странно, слышать, что кто-то жалеет, что я не его сын. У
моего отца никаких более лестных определений чем «мерзкий ублюдок» и
«ведьмино отродье» для меня не находилось. Странно. У меня мог бы быть
нормальный отец. Если бы он у меня был, пошел бы я туда? Что толку
говорить о прошлом в сослагательном наклонении. Но все-таки я
благодарен старому лорду за эти слова. И это лучше сказать вслух. Если
я отвечу ему правду на его вопрос, это будет что-то вроде благодарности
за теплоту. - Если бы моим отцом были вы, сэр Николас, я бы вряд ли принял этот
знак рабства. Я сделал это когда-то от одиночества и обиды на весь
свет. От того, что я никому не был нужен. И не просто безразличен, а
мной, как мне тогда казалось, демонстративно пренебрегали. - Вы тоже сирота, как мой внук? - Хуже. Мой отец меня боялся и ненавидел. И мою мать тоже. Это
плохо для неё кончилось. Я мало хорошего могу вспомнить о своем
детстве. Впрочем, у меня вообще мало хороших воспоминаний. Ваш внук
одно из них. Он действительно стал для меня больше, чем просто
учеником. Но я понимаю, что он не может быть мне сыном. - Почему? Он, конечно, останется Мелори по крови и духу. Но по
праву любви…почему бы ему не быть Снейпом? Я так понимаю, он вас тоже
любит. Любит как отца. Если два человека нашли друг друга, им следует
быть вместе. Я не заменю ему живого человека, как бы ни старался. Я не
могу прокатиться с ним на метле, сводить его в зоопарк, даже обнять не
могу. А это важно. Иногда простое прикосновение к плечу важнее, чем
самый мудрый совет. Вы можете прикоснуться к нему, дать ощущение
поддержки и тепла, а я могу только поговорить. И не надо думать, что вы
чего-то лишите его, если назовете сыном. Он не перестанет от этого быть
109-м лордом Мелори. Он просто будет счастливее. И вы, кажется, тоже. Оно, пожалуй, хорошо, что я давно разучился плакать. Потому что
очень хочется, но напрочь не согласуется с моими представлениями о том,
что пристало и что не пристало мужчине. Впрочем, когда-то я считал, что
и любить разучился. Может, еще и заплачу? Особенно, если напьюсь.
Хватит! Надо спуститься в подвал и полить эту дрянь растворителем. И
вся недолга. Я его два ведра сварил. Самый лучший, патентованный.
Личного моего изобретения. Строго говоря, с этого растворителя медальон
как раз останется цел. Я же его только на краску настроил. Нет, в
самом-то деле, затмение какое-то на меня нашло, не иначе. *** Отправил Деми в Бредли с просьбой подготовить все к Рождеству. Это
должен быть настоящий праздник, и мы втроем плюс портрет дедушки
оттянемся как следует. Здорово, что у меня есть семья. Вот только еще
бы маму найти. Но пока с этим придется подождать. Сейчас надо тихонько
предупредить всех, кого могу, чтоб разъезжались на каникулы. Собственно
это несложно, у меня репутация человека, который просто так не
треплется. Что бы такое папе подарить? Мелани я купил волшебные краски.
Не знаю, будут они в её руках действовать или нет, но вдруг? А папе не
знаю. Надо подумать. По идее его порадует какая-нибудь подложенная Поттеру свинья, но
мне не хочется поощрять в нем такие непохвальные мысли. Родителей надо
воспитывать. *** Вот он! Настоящий хоркрукс. Теперь его требуется уничтожить.
Склонен думать, что это не так уж просто. Это предмет из тех, которые
надо кидать куда-нибудь в жерло вулкана, как рекомендовано в одной
знаменитой маггловской книге. Вопрос: куда его запузырить. До Ородруина
мне как-то далековато. Определенно что-то со мной происходит. Если уж я
про себя шутить начал… Почитаю-ка я то, что недавно нашла Женевьева.
Она не только толковый колдомедик, она еще и очень неплохой
библиотекарь. А библиотека здесь огромная. *** Вернулся в приют. Профессор Трелони всю дорогу завывала, что у неё
дурные предчувствия на мой счет. Не меньше трех раз предрекла мне
мучительную гибель из-за некоего черного человека. Тоже мне, нашла
Моцарта. Невилл мне как-то рассказал, что Рон с Гарри пару лет назад на
уроках прорицания каждый раз придумывали себе смерти одна другой
страшнее. Иногда им приходилось помирать согласно своим предсказаниям
по три раза в неделю, причем между этими смертями на них обычно
сваливалось всякое разное неземное счастье, но мадам Трелони ни разу не
заметила ни одной несостыковки. «Ей чем страшнее и кровавее, тем лучше», - сказал тогда Невилл.
Сейчас я убедился, что он был прав. Хорошо, что в нашем классе
прорицание преподает Фиренце. Кстати, интересно будет как-нибудь наладить контакт с кентаврами.
Фиренце, правда, изгнан из их сообщества именно за то, что считал
возможным налаживание контактов с людьми… Но, в конце концов, смог же я
договориться с русалкой. На самом деле, мне начинает казаться, что
расизм во всех видах пронизывает это волшебное сообщество. На словах
они против Волдеморта, который призывает к порабощению и чуть ли не
полному уничтожению магглов, а по факту веками относятся ко всем, кто
не волшебник, с презрением и плохо скрытым недоверием. И учебник
магической истории, наполненный сведениями о восстаниях гоблинов и
войнах с кентаврами, говорит о том же. Я не понимаю. У магглов ведь то же самое. На словах все равны, а по факту все
стараются обозвать Лейлу Керим черномазой. Я недавно читал об этом, это
называется ксенофобия. Не понимаю, откуда она берется. Мне, к примеру,
интересно поговорить с теми, кто не такой как я. Лейла попала к нам
через месяц после того, как родители привезли её из Алжира. Они умерли,
а она осталась одна. Ей в Англии все чужое, она привыкла к другому. Мне
было интересно, когда она рассказывала о своей родине. Мне кажется, что
страх и презрение к чужим обратно пропорциональны интеллекту. Чем
человек умнее, тем он лояльнее. Тем меньше подвержен предрассудкам.
Хотя, папа очень умный человек, но попал ведь к Волдеморту?
Договорились с Мелани о том, как сбежать из приюта на два дня. Типа нас
пригласила в гости её подружка Сара. Мы на хорошем счету, так что нас
отпустили. А на самом деле мы просто ночью 23-го числа заберемся на
чердак, оденемся потеплее и полетим на метле в Бредли.
|
Великобритания, 28.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
