Оправдание профессора Снейпа, философская концепция и памятная медаль Папа спит. В магической Британии крупные потрясения. Руфус Скримджер
вынужден был уйти в отставку. Новым министром магии стал Артур Уизли.
Прошли недельные гуляния по случаю победы над Волдемортом. Даже в
маггловской Британии объявлен внеочередной выходной день под каким-то
благовидным предлогом. … Папа спит. Сегодня начались занятия в Хогвартсе, пока еще через
пень колоду, но скоро все вернется в свою колею. Зелья пока преподает
профессор Слагхорн. … Папа спит. Всем, кто участвовал в сражении выдали медали, даже Мелани. Спросил про папу, молчат. … Папа спит. Уже месяц прошел. Никаких изменений. Я каждый день после
уроков прихожу сюда. Делаю домашнее задание, читаю папе новые журналы
по алхимии, разговариваю с ним. Он не реагирует, но это не то чтобы не
важно, но не принципиально, на мой взгляд. Я все равно думаю, что надо
продолжать. Сегодня пришел позже обычного, потому что началось, наконец,
дознание насчет него. То есть началось-то оно давно, но сегодня
добрались до меня. В аврорате очень забавно. Все эти летающие
самолетики… Мадам МакГонагалл сначала хотела непременно присутствовать
при допросе, поскольку я несовершеннолетний и к тому же сирота, типа на
меня могут давить, но я её убедил, что где сядут там и слезут. Так что
она вышла, а я спокойно уселся на стул напротив молодого аврора,
который вел дознание. - Итак, молодой человек. Ваше имя? - Ричард Реймонд, 109й лорд Мелори. На него это, кажется, не произвело впечатления. С одной стороны вроде, слава богу, а с другой – может и жаль, мало ли что. - Полных лет? - Двенадцать. - Профессия? - Какая может быть профессия в таком возрасте? - изумился я. - Какая-какая… В школе учишься? - Учусь. - Стало быть, студент. - А-ааа - Школа, курс и факультет? - А то вы сами не знаете? - Знаю, но во всем должен быть порядок. Я смирился. - Второй курс факультета Слизерин школы магии и волшебства
Хогвартс, - и не удержался от шпильки. – На мне, кстати, школьная
форма, так что видно все кроме курса. Он не прореагировал. - Северус Снейп являлся вашим деканом, не так ли? - Совершенно справедливо. - Как бы вы охарактеризовали его качества как преподавателя и декана. - Профессор Снейп несомненно очень знающий преподаватель и на его
уроках очень интересно. Я многому у него научился и меня его стиль
преподавания устраивает. При этом чтобы быть объективным скажу, что
человек он желчный и раздражительный, так что допускаю, что его манеры
нравятся не всем. Что касается того, какой он декан, то за ним любой
слизеринец мог чувствовать себя как за каменной стеной. Он защищал
своего ученика всеми доступными средствами, о каких бы неприятностях ни
шла речь. Однако он никогда при этом не потакал нам. Если тот, кого
декан защищал и отстаивал, скажем, на педсовете, действительно был
виновен, то этот ученик получал суровое наказание в стенах факультета. - Какого рода могло быть такое наказание? - Вообще-то на факультете правила вывешены, проще ознакомиться с
ними. Я могу долго перечислять. К тому же весь кодекс наизусть не
помню. Я же практически не получал взысканий. - Хорошо. Я читал правила. Были ли случаи, когда декан нарушал их? - Нет. Такого ни разу на моей памяти не случалось. Профессор всегда был предельно последователен. - Вы утверждаете, мистер Мелори, что не получали отработок и
взысканий у профессора Снейпа. Однако у меня есть показания Теренца
Терви, третьекурсника факультета Гриффиндор. Он утверждает, что
согласно вашим же словам, профессор Снейп назначил вам длительную
отработку за то, что вы оскорбили его крестника Драко Малфоя. - Я сказал Теренцу неправду. Накануне этого разговора я имел
неосторожность сильно задеть Малфоя. Декан Снейп очень выручил меня,
когда сделал вид, что взбешен и увел меня к себе в кабинет. Но на самом
деле он был озабочен этой стычкой. Малфой непременно отомстил бы за то,
что я выставил его дураком перед всем факультетом. Поэтому профессор
велел говорить всем, что назначил мне отработку, а на самом деле
занимался со мной по вечерам дуэльной магией. - Разве на Малфоя нельзя было повлиять другими средствами? - Не мог же профессор Снейп все свое время посвятить слежке за
Драко Малфоем. Ведь он мог отомстить в любой момент, к тому же не
обязательно сам. Научить меня постоять за себя, продержаться хоть
какое-то время, было самым правильным решением. - Летом прошлого года в Хогвартс проникли «упивающиеся смертью». Знаете ли вы, кто привел их в школу? - Это сделал Драко Малфой. - У вас нет в этом ни малейших сомнений? - Ни малейших. Я видел, как это происходило. - Это случилось ночью, когда согласно школьному распорядку вы должны были спать! - Я вместо этого сидел за гобеленом на седьмом этаже восточного крыла школы. - Почему вы не находились в своей спальне? - Я следил за Драко Малфоем. - Что побудило вас делать это? И когда вы начали слежку? - Что побудило? – Я задумался, честно припоминая, когда принял
решение присматривать за блондином. – Вообще говоря, он никогда мне не
нравился… Он прервал меня: - Что заставляло вас плохо думать об однокашнике? - Его спесь и наглость. Это бросилось мне в глаза в первый же день
в школе. На почве его чистокровного гонора произошла и наша, скажем
так, размолвка. Затем я понял, что он ленив. Наконец, он дурно
относился к декану, мои же чувства к нему были и остаются очень
теплыми. При этих словах он пристально посмотрел на меня, но я спокойно
выдержал этот взгляд. Он не стал комментировать мое высказывание, но,
кажется, сделал себе пометку в памяти, о чем-то спросить меня позднее. - Мне вернуться к детальному ответу на предыдущий вопрос, - осведомился я, взяв себе его реакцию на заметку. - Несомненно. - Решение приглядывать за ним я принял на прошлое Рождество. Я
нечаянно услышал разговор декана и Малфоя, состоявшийся в кабинете
зельеварения. Я не возьмусь передать точные цитаты, это было давно, а я
был слишком озабочен тем, чтоб меня не обнаружили. Но из разговора мне
стало ясно, что, во-первых, Волдеморт дал Малфою какое-то неизвестное
декану Снейпу задание, - когда я произнес имя покойного Темного Лорда,
аврора передернуло. Я заметил, что его так и продолжают бояться
называть по имени. Мне это непонятно. С его смертью меня полностью
покинули неприятные ощущения от его имени. Остались только
воспоминания, так что я не стремлюсь произносить это имя часто, но силы
оно больше не имеет. Я продолжил: - Профессор пытался выведать у Драко, что ему поручено, даже пытался применить легилименцию, но не преуспел. Аврор при слове «легилименция» опять что-то для себя пометил. Затем он спросил меня: - Предлагал ли профессор Снейп мистеру Малфою свою помощь в выполнении его задания? Что на это ответить? Да, предлагал, аргументируя это все той же
клятвой, но это может произвести плохое впечатление. Но и врать,
учитывая, что мне может быть предложено ответить на все те же вопросы
под веритасерумом… Ладно. - Он говорил, что дал нерушимую клятву матери Драко, что будет
помогать своему крестнику. Я тогда очень испугался, потому что Драко
заявил, что придется декану клятву нарушить, потому что он, Малфой, в
его помощи не нуждается. - Вы испугались? - Конечно! Ведь нарушивший нерушимую клятву умирает. А для меня уже тогда не было во всем мире человека ближе профессора Снейпа. - Даже так? – удивился аврор. - Так же сильно как профессора Снейпа я люблю только свою названную сестру Мелани Смит. Она из того же приюта, что и я. - Давайте продолжим о том разговоре, что еще вы помните? - Профессор обвинял Драко в том, что это он наложил проклятье на
Кэти Белл, это девушка с гриффиндора. Она была страшно проклята
незадолго до этого. - Драко признался в том, что это сделал он? - Нет, он отказывался от своей причастности. Но я ему не верю. - Почему? Разве не может случиться так, что на сей раз он сказал правду? - Потому что утром того дня, когда это случилось, в слизеринской
гостиной Драко Малфой и Панси Паркинсон обменялись волосами, и Панси
сказала, что «пойдет к старухе и обеспечит Малфою алиби». Это я
практически цитирую. - И они вас не видели? - Я тренировал заклинание Confluere. Сначала применил его на
кресле, затем на себе. И специально ждал, когда кто-нибудь войдет, чтоб
проверить, слился я со стеной или нет. А когда вошли они, я,
разумеется, старался даже не дышать. - Понятно. То есть, для вас нет ни малейших сомнений в том, что мисс Паркинсон знала, что собирается делать Малфой? - Э нет! Я этого не говорил. Вполне возможно она всего лишь
избавляла своего возлюбленного от наказания у мадам МакГонагалл. В то
время как он, по её мнению, просто ходил в деревню поразвлечься. - Зачем вы выгораживаете мисс Паркинсон. Ведь сами сказали, что прозвучало слово «алиби»? - Я никого не выгораживаю, просто не хочу, чтоб мне приписывали то,
чего я не говорил. Я не знаю, была ли Панси в курсе того, что задумал
Малфой. - Тогда вы не можете быть уверены, что именно он это сделал? - Если бы это делал не он, то вряд ли он стал бы заслонять сознание
от своего крестного. Впрочем, вы правы. Считать мое мнение истиной в
последней инстанции не стоит. Но я ведь имею право на мнение. От того,
что я думаю, Малфоя в Азкабан не посадят. А факты я изложил верно. - Хорошо. Подведем итоги. Как я понимаю, вы решили следить за мистером Малфоем после услышанного разговора, так? - Да. - Почему вы сочли, что это ваше дело? Не проще ли было предоставить этим людям самим выяснить отношения? - Я и не пытался мешать им выяснять отношения. Но Драко мог
повредить декану, а этого я допустить не мог. Впрочем, поначалу я
практически не следил за ним, у меня просто не было времени. - Потом его стало больше? - Потом у меня появился помощник. - Кто это? - Мой домашний эльф, Деметриус. - Откуда у вас домашний эльф? - Из дома. - Вы же сами сказали, мистер Мелори, что воспитывались в приюте. - Это не отменяет наличия у меня родового дома. - Имущество семьи Мелори было конфисковано десять лет назад, после
гибели Сергиуса Николаса, 108го лорда Мелори, и его жены Люсинды. - Оно не все было конфисковано. - Все домашние эльфы были вызваны… - Не все, - перебил я аврора. - Мистер Мелори, это не маггловская повестка в суд, это магия… - Правильно. И вызваны были все, находящиеся в личной зависимости
от рода Мелори. Но вызвать куда-либо домового эльфа, служащего на
контрактной добровольной основе… - То есть, у этого эльфа есть одежда? - С самого его рождения. И у всех представителей его семьи тоже. - Хорошо, мы вернемся к этому вопросу позднее. Итак… - Деметриус по моей просьбе следил за Драко Малфоем и выяснил, что
тот что-то делает на седьмом этаже в исчезающей комнате. Он также
узнал, что за Малфоем следят еще два домовика. Информацию они
передавали Гарри Поттеру… - Вы кому-нибудь сказали о своих наблюдениях? - Нет. - Почему? - Во всем этом не было никакого состава преступления. Мало ли кто
куда ходит. Я понятия не имел, что в конце концов раскопаю. У меня
вообще была только одна цель, убедиться, что декану Снейпу ничего не
грозит. Мне продолжать? - Да. - После того как были обнаружены другие наблюдатели Деми… то есть, Деметриус установил наблюдение за Гарри Поттером. - Для чего? - Это было стратегически выгоднее. Во-первых, Добби и Скричер (так
звали эльфов мистера Поттера) так и так следили за Малфоем. Во-вторых,
Гарри Поттер тоже подозревал Малфоя в связи с Волдемортом. В-третьих,
хотя против Малфоя он мог бы быть мне союзником, он очень не любил
профессора Снейпа, поэтому с моей точки зрения за мистером Поттером
тоже лучше было присматривать. Помимо прочего, ненависть между ним и
деканом плохо влияла на профессора Снейпа. Я хотел понять причины этой
ненависти, чтобы попытаться впоследствии устранить их. Он усмехнулся: - И как? Поняли? - Понял. Правда, отнюдь не в результате наблюдения за мистером
Поттером. Причины, к сожалению, неустранимы. Но думаю, профессор
все-таки не безнадежен, хотя закадычными друзьями им не быть никогда. Аврор поглядел на меня с интересом: - Вы полагаете, мистер Мелори, что в этой ненависти виноват профессор Снейп? Несмотря на декларацию вашей к нему симпатии. - Это больше чем просто симпатия, но мое теплое к профессору
отношение не делает меня необъективным. В любой вендетте нет правых и
виноватых. Оба хороши. Дальше конкретизировать я не стал, незачем. - Ну, вернемся к нашим баранам. Вы так и не объяснили, почему
вместо того, чтобы спокойно спать в своей постели, находились на
седьмом этаже восточного крыла. - Дело в том, что ко мне поступили сведения о том, что Драко
закончил то, чем занимался в той исчезающей комнате. Это означало
возможное выполнение им задания и, соответственно, было опасным,
поэтому я решил подежурить сам. И увидел, как он привел в школу
«упивающихся». - Ваши дальнейшие действия? - Я спустился в подземелья и рассказал декану. - Вас видели? - Ну, если я до сих пор жив, значит, не видели, - усмехнулся я. Про зелье невидимости я решил не распространяться. - Почему вы не пошли к директору? - Потому что я слизеринец. В начале года нам было велено обо всем,
что покажется нам опасным, докладывать своим деканам. Я поступил по
инструкции. - Но на сей раз опасность была отнюдь не кажущейся. К тому же у
меня есть детальные показания, касающиеся того рождественского
разговора между профессором Снейпом и мистером Малфоем, его не только
вы подслушивали. Вы не могли не сделать хотя бы предположения, что
профессор Снейп мог быть шпионом темных сил. - Допустим, - осторожно согласился я. – И что? - Ваши действия можно в этом случае определить как вредительство. - Мои предположения не являются фактами. Фактом на тот момент было
то, что профессор Снейп являлся моим деканом и по инструкции я обязан
был сообщить о происшествии именно ему. К слову сказать, тогда же я
получил от профессора бесспорное доказательство того, что он борется
против Волдеморта. - Что это за доказательство? - Клятва Алого Мага. - Почему профессор дал вам такую клятву? - Потому что я того требовал. - Профессор Снейп не тот человек, у которого можно что-нибудь
потребовать без риска для здоровья, - неожиданно развеселился аврор. –
Я не так давно закончил Хогвартс, так что прекрасно помню его мерзкий
характер и сальные патлы. И что они все к папиным волосам прицепились? - У вас вряд ли было право на его откровенность. - А у вас? - У меня было. И есть сейчас. - И что же это за право? – его тон стал пренебрежительным, словно
он знал ответ, и в этом ответе было нечто непристойное. Того и гляди,
мы доберемся до моего ложного воспоминания. Тем не менее, я спокойно
ответил: - Это право любви, сэр. Я уже говорил, что люблю профессора Снейпа так же сильно как свою сестру. И знаю, что это взаимно. - Я так понимаю, мы добрались до сути. В чем поклялся декан Снейп? - Профессор поклялся мне клятвой Алого Мага в том, что борется
против Волдеморта. Потом он заставил поклясться меня. Я поклялся
магической клятвой, что никогда не примкну к Волдеморту. Профессор
Снейп хотел от меня только этого, но я успел добавить, что обещаю
помогать ему в борьбе всем, чем смогу. - Потом? - Потом я забрался в шкаф и сидел там до тех пор, пока не настало утро. Так велел мой декан. - Прекрасно. Теперь перейдем к тому моменту, когда авроры принялись
выяснять, куда мог деться преступник. Вы заявили, что не имеете об этом
ни малейшего понятия, и дознаватель прочел в вашем сознании
воспоминание о том, как ваш декан насилует вас. - Совершенно верно. Я приложил много усилий к созданию этого «воспоминания». - Вы говорите, что владеете окклюменцией… - И легилименцией тоже. Не очень хорошо, все-таки опыта мало, но я стараюсь регулярно практиковаться. - Кто обучал вас? - Профессор Снейп. - С какого времени и зачем? - Мы начали заниматься сразу после прошлого Рождества. Зачем? Декан
Снейп показал мне мой дом, и я предложил ему постоянное гостеприимство.
Мы начали заниматься окклюменцией, чтоб об этом никто не узнал. В
противном случае ему пришлось бы стирать мне память об этом дне. А это
было бы очень печально. Это был один из самых счастливых дней в моей
жизни. - Давайте уточним, Северус Снейп никогда не использовал вас как сексуального партнера? - Никогда. - Тем не менее, что-то вы там упоминали про взаимную любовь. - Я люблю профессора Снейпа как отца. Он относится ко мне как к сыну. - Снейп как к сыну?.. Он не верил мне. Для меня это было не слишком принципиально. Пусть
не верит, лишь бы занес в протокол. Однако это восклицание требовало
реакции собеседника. Игнорировать его было бы неправильно. - Разве профессор Снейп не человек? Почему бы ему не привязаться к кому-либо? - Хотя бы потому, что раньше с ним этого не случалось. - Во-первых, все когда-нибудь случается первый раз, во-вторых,
никто раньше просто не стремился заслужить его симпатию и не выказывал
симпатии к нему. Так я полагаю. Он пожал плечами. С точки зрения здравого смысла мое суждение
нареканий не вызывало, а то, что по его мнению на фиг кому-то нужна
симпатия профессора Снейпа, было ясно с самого начала. - Встречались ли вы с профессором после его бегства из Хогвартса? - Да. - Где? Пришлось рассказывать про папины раны, про то, как я оказался в
штаб-квартире ордена Феникса, про наше катание на каруселях… Про
Последнюю Битву. Потом было путешествие по моему сознанию, было
неприятно, но я показал им почти весь процесс создания мною ложного
воспоминания и папино возмущение, когда он первый раз на это напоролся…
В заключение я раз двадцать повторил, что готов повторить все это под
веритасерумом и буду добиваться того, чтоб меня выслушали на суде. Он
только отмахнулся. Записываю сейчас все это и не могу понять, что же
будет дальше. *** Снова вызывали в аврорат, задавали те же самые вопросы, но в другом
порядке. Не понимаю, они что, надеются, что что-то изменится? Или
думают, что я вру? Так дали бы веритасерум и дело с концом. Спросил
мадам МакГонагалл, она в ответ посоветовала почитать магическое
законодательство. Ага! Почитать! Заглянул я в библиотеку, эти кодексы
два шкафа занимают! Пожаловался папе, но он как всегда не
прореагировал. Через полчаса сидения возле его постели с книжкой
осенило. Вышел в коридор и спросил дежурного аврора. Папу продолжают
стеречь, так что аврор всегда под рукой. Оказывается, допрашивать под
веритасерумом можно только в особых случаях, со специальной процедурой.
Как правило, это применяется к подозреваемым, а не к свидетелям, и
только в особо трудных случаях. А со мной вообще затык, я
несовершеннолетний и даже если буду настаивать на допросе под
веритасерумом, сделать это можно будет только с разрешения родителей
или опекунов. А самый писк заключается в том, что моим официальным
опекуном в магическом мире является мой декан. Вот хохма. Правда,
сейчас это профессор Слагхорн, но он только исполняющий обязанности,
потому что профессора Снейпа никто не увольнял. И заставить это сделать
мадам МакГонагалл никто не может. Тоска. Скорее бы папа выздоровел. *** Писать совершенно нечего. Уже апрель кончается, а папа все спит.
Хорошо хоть, что магическая медицина не позволяет его мышцам
атрофироваться, так что он, когда придет в себя, просто встанет и
пойдет. А то я слышал, магглы, которые так долго пролежали, должны
потом заново учиться ходить и вообще двигаться, потому что мускулы
напрочь отвыкают работать. А еще Мелани в каком-то кино видела, что
через какое-то время у того, кто лежит в коме, начинает умирать мозг.
Кошмар какой-то. Хорошо, что это все-таки не настоящая кома, а
проклятье. Так что неизвестно чем все закончится. Шанс какой-то есть,
по крайней мере, что все будет нормально. *** Хожу в этот дурацкий аврорат, как на работу. Как минимум раз в неделю, и все вопросы одни и те же. Когда им надоест? *** Ура! Мадам МакГонагалл сказала, что дознание закончено. Закрытым
заседанием Уизенгамота папа признан полностью невиновным! Его
оправдали! Ввиду его нерушимой клятвы ему даже убийство директора
списали. Жаль, что сам он себя вряд ли когда-нибудь простит. Я попросил
у неё копию решения, чтоб зачитать папе. А она сама поехала со мной в
Сент-Мунго и прочитала вслух лично. Сказала, что хоть папа (Ну, она
сказала профессор Снейп.) и не реагирует, но все равно так положено, и
она рада. Но копию она мне все равно дала, просто для моего
спокойствия. Опять же, каникулы не за горами, Мелани покажу. *** Договорился с Дибби Гроу, он живет в Эдинбурге, что на каникулах
буду пользоваться его камином. Сегодня экзамены закончились. Я со всеми
этими сложностями и профессором Слагхорном впридачу зельеделие совсем
запустил. Получил всего лишь Отлично, а ради папы я хочу, чтоб было
Великолепно. В будущем году придется нагонять. Хорошо бы под папиным
руководством. А так все в порядке. В этом году я расслабился, но оно и
понятно, с этими сражениями все чуть ли не месяц дурью маялись, пока
оно все в нормальное русло вошло. Так что до результатов прошлого года
мне далеко. Но вообще-то я прикинул, оно и правильно. На фига мне
Великолепно по всем предметам? Я так думаю: Чары, Зельеделие, Руны и
Арифмантика. А все остальное и на простое Отлично вполне сойдет. А что
касается Прорицания, так это вообще, как Бог даст. Зависит-то от
способностей, а не от потраченного времени и сил. Но по прорицанию у
меня пока Великолепно. Наверное, это потому, что методика Фиренце мне
понятна. Мадам Трелони я послушал тогда в поезде и понял, что у неё мне
больше Посредственно не светило бы. А у Фиренце все прозрачно: слушай
себя, слушай природу, не забывай, что под ногами у тебя Земля, а над
головой – Небо. И все. Мне казалось, когда я слушал первый раз, что это
и так понятно. Разве можно жить как-то иначе? Я когда в школу попал был
счастлив прежде всего оттого, что здесь много неба видно. Поглядел
вверх – и над тобой купол. Никаких домов. И звезд раза в четыре больше,
чем над Эдинбургом. А потом я посмотрел на других, не только на
магглов, на волшебников тоже, и поразился, насколько часто люди
умудряются существовать не внутри себя и не в окружающем мире, а в
каком-то странноватом условном пространстве, расположенном, на мой
взгляд, рядом с человеком. Это пространство постоянно меняется, потому
что должно соприкасаться с окружающими. И оно грязное и шумное это
пространство, как дешевый и к тому же слегка неисправный радиоприемник,
который на какую волну не настрой, всегда звучит с помехами. Я не вижу
это пространство, это вообще скорее фигура речи такая. Есть у нас один
третьекурсник с Равенкло, тот ауры видит и биополя. Я – нет. Я скорее
воспринимаю это как философскую концепцию и ощущение. *** Начались каникулы. Вернулся в сопровождении профессора Слагхорна в
приют. Грустно, если и в следующем году он меня экипировать будет.
Опять деньги будут впустую потрачены на побитые молью мантии. Не то,
чтобы мне было не все равно в чем ходить, лишь бы чистое. Просто потом
папа рассердится. Что бы он тогда ни говорил, а только я-то точно знаю,
что он вкладывал свои деньги. *** Мы с Мелани сегодня вдвоем к папе в больницу ходили. Он все также
спит. Господи всемогущий, пожалуйста, сделай так, чтобы он очнулся.
Мелани так даже разревелась. Ну, я-то когда первый раз его там увидел,
тоже плакал, я помню. Грустно. *** Сегодня ходили к подружке Мелани Саре в гости. Прихватили с собой
Дибби. Это было смешно. Он первый раз был в настоящем маггловском доме.
И первый раз смотрел кино. Мы «Матрицу» смотрели. Мне не понравилось.
Хотя общая идея очень даже ничего. Примерно это я и имею в виду, когда
думаю о том условном пространстве, которое окружает каждого человека.
Люди видят мир будто сквозь грязное и кривое зеркало. Не все, но
многие. Мелани, к примеру, не такая. Она видит красоту в каждом
предмете. И Сара тоже. Мы гуляем по городу и радуемся тому, насколько
мир красив и совершенен, а много людей вокруг нас идут с недовольными
лицами или фальшивыми, будто нарисованными улыбками. Мы видим одно и то
же, но наверное по-разному смотрим. Конечно, у людей бывают
неприятности, но ведь они происходят не прямо в тот момент, когда они
идут по улице и вокруг них этот прекрасный мир? У нас с Мелани тоже,
если разобраться, неприятности. Мы утратили отца, едва найдя его. Он
уже полгода лежит в Сент-Мунго и ни на что не реагирует. И что нам
теперь? Не видеть, как солнце отражается в каплях дождя, оставшихся на
листьях старого каштана во дворе приюта? Не замечать, что мимо
пробежала маленькая черная собака? У неё хвост колечком, висячие уши и
белые новые зубы. Она молодая и веселая. Она дает лапу, если попросить.
Дибби назвал её Мусти, а когда мы спросили, что это значит, то ответил,
что по-фински это Черныш. У Дибби мать финская колдунья, так что он
знает некоторые вещи, которых у нас в школе совсем не проходят. Но,
надо правду сказать, здесь они плохо работают. Это потому, Дибби
говорит, что в каждой земле своя магия. У него родители всегда ездят в
отпуск в Финляндию, чтобы мама могла хоть иногда побыть круче папы.
Вообще-то в Европе единое магическое пространство, но Финляндия стоит
особняком. И вообще, чем дальше на восток, тем больше отличий, и возле
России уже совсем другая магия. Ну и в самой России тоже, естественно.
Наша там не то, чтобы работать не будет, но будет куда слабее, и
говорят, может сбои давать. Ну, типа нашим приворотным зельем там
никого не приворожишь, а то еще и отравишь, не дай Бог. Но и наоборот
тоже. Было бы интересно посмотреть на это. Ну, не на приворотное зелье,
а просто на чужую магию. А насчет неприятностей… Я так понимаю,
большинство людей живет не в данный момент. Они вечно то вспоминают о
прошлом, то строят планы на будущее. И они живут не сами собой, а
постоянно соотнося себя с тем, как их видят окружающие. Причем
ориентируются не на близких, а наоборот, на посторонних людей. От
этого-то и появляется это грязное размытое поле вокруг. Наверное
поэтому у меня не так уж много друзей или хотя бы хороших приятелей.
Мне неприятно находиться рядом с этим полем, которое навязчиво противно
шуршит, словно телевизор из которого выдернули антенну. А вот эта наша
компания: я Мелани, Сара и Дибби, очень шорошо спелась между собой.
Дибби честно старается не упоминать про то, что мы с ним волшебники при
Саре. Хотя иногда получаются всякие глупости. Он тут предложил
девчонкам покататься на метлах. Если бы нам было хотя бы лет по восемь
можно было бы выкрутиться поскакав верхом на метлах по земле. Но в
двенадцать-то лет… В общем, замяли. Но Сара теперь иногда смотрит на
него как на идиота. Хорошо хоть, что мы не всегда вчетвером ходим. А
при Мелани можно не стесняться. Память ей стирать не стали, просто
убрали страх и как-то все так подкорректировали, чтоб она не помнила,
как все это выглядело. Так что кошмары ей не снятся, а полученная
медаль «За победу над Волдемортом», которую вручили всем участникам
сражения, исключительно греет душу. На медали каждого участника сзади
выгравированы имена тех, кто был побежден этим человеком. У Мелани там
только одна фамилия. У меня – полторы дюжины. Это не только убитые,
просто выведенные из строя или взятые в плен тоже считаются. Но я свою
медаль не надеваю. Потому что самым первым там стоит имя Сергиус
Мелори. Я просил не включать его в список моих побед, но это оказалось
невозможно. Жаль. Я проследил, чтоб тело моего биологического отца было
возвращено в фамильный склеп. Были проведены все надлежащие церемонии.
Я по-прежнему благодарен этим двум людям за то, что они произвели меня
на свет. Но мертвые должны лежать в своих могилах и не пытаться вредить
живым. И я не могу назвать папой никого кроме Северуса Снейпа.
| 
Великобритания, 28.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
