«Дик! Мы её нашли! Высылаю текст. Тебе понравится, я уверена». Честно говоря, я уже не знаю…не то, чтобы я перестал надеяться, просто очень устал от неадекватной реакции. Потому что самое лучшее, на что я нарываюсь, это желание узнать, насколько правильно та или иная авторша описала папу в своем произведении. Насколько насколько, вот познакомились бы сами… Так ведь нет, стоит им сказать, что не вопрос – место вакантно, просто усилий придется приложить куда побольше, потому что поверить, будто у отца в сердце хоть что-то дрогнет при взгляде в «бездонные» глаза героини…увольте! Мой отец никогда в жизни нигде не потонет, он приложит все усилия чтоб выжить и остаться вменяемым даже если его специально с целью свести с ума посадят в психушку. Он победитель, а не подкаблучник. Поверить, что он будет за кем-то ходить как собачка на веревочке это получить жестокое разочарование сразу и навсегда. Честно говоря, когда я разворачивал бумагу, в которую были запакованы распечатки, я думал о том, что вряд ли мы получим что-то лучшее. Но надежда вернулась сразу же с прочтением названия: «Монета на ребре». «Когда на ребре монета замрет, конец твоего пути». Может…может все-таки… *** Мне это удалось. Боль утихла. Не прекратилась совсем, но по крайней мере от неё уже можно иной раз отвлечься. Да и он больше не лезет со своим мерзким заискивающим лицом. Не пытается обратить на себя внимание. Неглупый мальчик, знает, что я слов на ветер не бросаю. Ужасно обидно понимать, что все опять повторилось. На другом уровне, но все же. Я снова лишился того, что уже почти считал своим. Даже не почти. У меня было то Рождество. А теперь я должен смириться, что это только иллюзия. Должен заставить себя забыть о нем. Забыть о покое и счастье. Забыть о радости, которая сопровождала каждый его успех. Об уюте. О возможности позаботиться. О детских ладонях в своих руках. О машинках на автодроме. О том, как вытирал его перепачканное морожениым лицо. Об отражении пламени в блестящем боку серебряного чайника. О поцелуе в щеку. О том, как меня назвали отцом… Забыть. Забыть. Забыть… *** Она рыжая, и вышивает, и волосы у неё длинные, а фигура далека от ныне принятого совершенства. И она откуда-то знает, когда у отца день рождения. И никаких рассусоливания и романтических примочек, которые как бы должен делать влюбленный мужчина. Это действительно шанс. Я сегодня попробую. Не может же она быть совсем не похожа на свою героиню. Хотя, о чем мы говорим. Я даже на мужчин нарывался не один раз. *** Ну, вот он. Отчет. Когда я появился рядом с авторшей, она сидела под одеялом и вышивала. На компьютере в это время шел какой-то, как я машинально отметил, черно-белый фильм. Внешность уже подходит, точь в точь то, что она описала. Некоторое время я смотрел на неё молча, пока она спокойно не спросила, не отрываясь от пялец: - Ну, и долго будешь молчать, благолепный отрок? Голос звучал заинтересованно и немного насмешливо, непонятно только, с какой стати. Я несколько опешил от такого обращения. До сих пор с такой реакцией мне сталкиваться не приходилось. Скорее просто чтоб что-то сказать, чем из интереса, я спросил: - А почему благолепный? Она наконец соизволила повернуть голову и хмыкнула. Потом окинула меня с ног до головы внимательным взглядом. - Ну как же, худенький, глаза большие, волосы шапочкой, одет в какую-то хламиду до пят и светишься голубым сиянием. Только нимба не хватает, а так вылитый невинно убиенный в Угличе царевич Димитрий. Ты, случаем, лет четыреста назад Боре Годунову не мерещился? А то у него мальчики кровавые в глазах мелькали, если Пушкину верить, и все такое…А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, - добавила она вдруг странноватым голосом, который разом поменял тон и тембр и стал похож на мужской. Мгновением позже эти слова и тем же тоном повторил с экрана компьютера пожилой лысый мужчина в черной военной форме. Она выбралась из-под одеяла и поставила свое кино на паузу. - Чаю хочешь? Я покачал головой. Она кивнула и снова залезла под одеяло. - Я так и думала. Ну, так что тебе здесь понадобилось? Если мстить врагам, то я – пас. Не то, чтобы я была сторонником непротивления злу насилием, просто достаточно разозлиться и дать в ухо я могу только непосредственно в момент нанесения мне или кому-то еще вреда. Я, наконец решил, что пора приступить к делу. Честно говоря я все еще пребывал в некоторой растерянности, поскольку мой к тому моменту довольно богатый опыт общения с фикрайтерами был нахальнейшим образом отставлен в сторону. Все, к чему я привык, здесь не годилось. Единственным выходом для меня сейчас было идти напролом. - Вы написали роман о Северусе Снейпе, - решительно начал я. - Какой прокурорский тон! Это наказуемо? Ты что, агент мадам Роулинг? Мне вдруг стало смешно. Я фыркнул, улыбнулся и помотал головой. И понял, что с тех пор как папа очнулся, мне впервые настолько легко. Все это время внутри, оказывается, лежало что-то вроде завернутого в тряпку камня. Его тяжесть стала настолько привычной, а тряпка так хорошо маскировала его, что я почти перестал замечать этот лишний и неприятный груз. Сейчас тяжесть ушла. - Тогда в чем проблема, благолепный отрок? Я снова фыркнул, после чего решил представиться: - Меня зовут Дик. Дик Мелори. - Это конечно здорово меняет дело, - протянула она. - Зачем вы его написали? - Ты читал? - Читал. - А тебе тринадцать лет есть? – обеспокоилась вдруг она. – Это PG-13, знаешь ли. - Есть мне тринадцать, есть. И что с того? - Да ничего. Есть – и слава Аллаху. Раз читал, должен понимать. Там правда написана. - Ничего не правда. В прошлом году декан Снейп не преподавал в школе, он был вне закона и прятался от авроров. И в школу приходил всего один раз, причем здорово рисковал. Она вздохнула. - Экий ты непонятливый, Дик. Неважно, какие там описаны события. Я сейчас пишу еще один роман про Северуса Снейпа. Там другие события, но там он тоже встретит рыжую женщину, которая ему понравится. Ясно? Лицо у неё стало вдруг серьёзным и даже, пожалуй, печальным. Она снова вздохнула. - Это правда о том, чего я хочу. О чем мечтаю. Что мне иногда снится…И чему никогда не бывать! – закончила она совершенно другим тоном, который я в сочетании с оскалом, исказившим её лицо, определил бы как злопакостный. - А если у вас появится шанс, вы воспользуетесь им? Она поглядела на меня с интересом: - Что ты за это хочешь? - В смысле? - Ну, если верить умным книжкам, то такие соблазнительные предложения обычно поступают от Дьявола. А ему всегда что-то нужно. Имей в виду, душу я не отдам даже за профессора Снейпа. Просто потому что без души я перестану быть. А если меня нет, то зачем мне профессор? Но если тебе надо что-нибудь менее глобальное… - Всего лишь терпение. - Терпение? - У отца очень трудный характер и надо много терпения, чтоб приручить его. Она смотрела на меня в изумлении: - Ты сын Северуса Снейпа?! - Да. Приемный. У него еще дочь есть. Надеюсь это не делает для вас неприемлемым мое предложение? - А ты мне уже что-то предложил? - А разве нет? - Слушай, а тебе не кажется, что это профессор должен решать, нужна ему женщина, или не очень? Ты не слишком много на себя берешь? - В самый раз, – сухо откликнулся я. – Профессор уже решил для себя, что ему не нужен никто: ни друзья, ни жена, ни дети. Но… - Так чего ты лезешь взрослому человеку в душу? Он поди сам знает, что ему надо. - Знает! - Ну и? - Он знает, что ему требуется, но не видит, что ему это дают. Так уж случилось, что я точно знаю это. Профессор Снейп…мой отец, проклят заклятьем слепой души. Он нуждается в любви, но когда её проявляют по отношению к нему, он воспринимает это как изощренное издевательство над собой. Ему по-настоящему больно ощущать что ему лгут. - Так не надо ему лгать и все. В чем проблема-то?! - Проблема в том, что ему никто и не лжет! Просто любые эмоции в его адрес воспринимаются им строго наоборот. Профессор Флитвик сочувствует отцу, но папе кажется, что он полон презрения. Мадам Трелони его терпеть не может, но ему мерещится, что она к нему неровно дышит и его это бесит. Он считает, что его на Гриффиндоре полюбили. На Гриффиндоре! Представляете? А меня он теперь ненавидит, потому что моя любовь видится ему каким-то диким нагромождением лжи. К тому же после войны он перестал быть незаменимым, а быть нужным – это альфа и омега его существования. Он чахнет, не хочет жить, существует по привычке. Если с него не снять это проклятье, я не знаю, не знаю, сколько он еще протянет. Я сам не заметил, как все мое беспокойство, все страхи, в которых я не решался признаться даже себе самому, вылились наружу. Мне стало ужасно жалко себя, а еще больше папу, за которого я действительно серьезно боялся, но никому не говорил об этом. Мелани не хотел пугать, а больше было просто некому. Я не привык переваливать свои проблемы на окружающих. Единственным человеком, которому я мог бы сказать о них, был мой отец. Потому что это нормально, делиться своими трудностями с родителями. И сейчас у меня было такое же ощущение. Именно в этот момент мне вдруг стало окончательно ясно, что мы нашли её, нашу мать. И даже если она испугается, я должен быть столь же терпелив, как с отцом. Должен уговорить её. Это необходимо, потому что тут действительно конец моего пути. Когда эта женщина и отец станут супругами, отец наверняка избавится от проклятья, и я обрету наконец нормальную полную семью. И всем будет хорошо. - Почему ты думаешь, что без женщины это проклятье не снять? - Я не думаю, я знаю. Зря, что ли, я книжки читал? - Хорошо, выскажусь более конкретно, с чего ты взял, что это по плечу именно мне? Я далеко не единственная женщина, написавшая роман о Северусе Снейпе. - Это точно, - вздохнул я. Потом честно прикинул на пальцах и сообщил: - За последние три месяца я встретился с двумястами восьмьюдесятью шестью людьми, написавшими о моем отце литературный опус того или иного размера. Малоприятное оказалось занятие, можете мне поверить. Мало того, что кое-кто оказался вовсе мужчиной, ни одна из этих женщин не впечатлилась идеей потратить на слизеринского декана хоть немного физических и душевных сил. У меня создалось странное впечатление, что его рассматривают не как живого человека, а как удобный литературный персонаж, плюс некий способ отдохнуть от мужа. - То есть? - Ну, такой…виртуальный любовник. В реальной жизни муж редко смотрит на тебя «бездонными черными глазами полными невысказанного желания». А так, насочиняет моего отца, добавит себе романтических фантазий и прямолинейность мужа уже не выводит из себя. - Сколько тебе лет? - Спросила она вдруг. - Тринадцать. А что? - Да уж больно ты складно рассуждаешь. - Две полки книжек по психологии прочел в промежутках между изысканием способа обнаружения творческой энергии на расстоянии, - буркнул я. - Понятно. Ну, а я, стало быть, отличаюсь? - У меня такое чувство, что вы воспринимаете отца как живого человека. - И то сказать, я вообще не понимаю, как можно его по-другому воспринимать. Знал бы ты, как меня бесили ласковые пожелания «найти своего Северуса», поступающие от некоторых читателей моего шедевра. Ну сам посуди, какой может быть «свой Северус», если он всего один. Если он отличается от того, которого я описала, значит мне нужно то, что есть на самом деле, а иллюзии надо подложить под скорый поезд. Эта точка зрения меня полностью устраивала. Посему мне нужно было достичь четкого соглашения. - Итак, подведем итоги. Вы хотите замуж за Северуса Снейпа? Нет-нет, никаких вопросов и возражений. Да или нет? - Да, - решительно и четко выговорила она. – Но… - Спокойно! При условии терпения и настойчивости с вашей стороны вы станете миссис Снейп. Надеюсь, не позднее Рождества. На вашей стороне масса преимуществ. Во-первых, отец действительно хочет иметь семью. Это бесспорный факт, от которого он не может отмахнуться всю свою жизнь. Старается, иногда даже ему удается на какое-то время забыть об этой потребности, но стоит на горизонте замаячить шансу, и он тут же забывает о своих благих намерениях. Во-вторых, его представление об идеальной женщине соответствует вам не менее чем на восемьдесят процентов, а то и на все сто. Это касается и внешности и любимых занятий, и скорее всего характера. Те спорные двадцать процентов приходятся именно на характер, о коротом я не так много пока знаю, чтобы судить. - Никогда бы не подумала, что девушка мечты Северуса Снейпа должна любить рубиться в «Дьяблу» и «Князя тьмы», - фыркнула женщина. Я не очень понял, что она имела в виду, потому пожал плечами и продолжил: - В-третьих, биологию пока никто со счетов не сбрасывал, а отец далеко не старый мужчина и здоровье у него отменное, если уж до сих пор жив. Что против вас, так это его упрямство, проклятье, которое только женская любовь и в состоянии перебороть, и чувство вины, благодаря которому он искренне полагает, что любить его невозможно. Кстати насчет себя он тоже вечно сомневается. В смысле, периодически полагает, что разучился любить, если вообще когда-нибудь умел. Характер у него тяжелый, а все время учитывать, что слушать надо не то, что он периодически несет, а то, что он хочет сказать… это трудно. Иногда даже мне трудно. Почему я и говорю, что требуются ангельское терпение и огромная лояльность. - Ладно, договорились. Чего-чего, а этих качеств у меня много. Что от меня потребуется? - Сперва я хочу убедиться, что это не просто слова. Сейчас я пойду, а вы часа через четыре откройте окно и не закрывайте. Я вам пришлю сову с колдографией. Посмотрите на отца внимательно и результат отошлете с той же совой, она подождет ответа. Потом я приду снова. - Ладно. Договорились. Если ты явишься во всей совокупности, а не только как слепок с сознания, я не обижусь. Ты мне в сыновья набиваешься, а я тебя даже чаем напоить не могу. Неправильно это. - Я не набиваюсь… - Не цепляйся к словам, Дик. Просто я достаточно взрослая тетенька, чтоб понять, что если ты сын Северуса Снейпа и хочешь, чтоб я стала его женой, значит ты станешь сыном и мне тоже. Я тебя устраиваю не только как гипотетическая…подруга твоего отца, но и как мать. Я права? Оставалось только кивнуть. С интеллектом у неё точно все в порядке, да и три книжных шкафа говорили сами за себя. Она вдруг потянулась ко мне и поцеловала в щеку. Это было странное ощущение, тело, оставшееся в классе в восточном крыле Хогвартса, ощутило ласку и само коснулось щеки. Я четко ощущал, что за это движение отвечала не та часть меня, что стояла здесь в виде сгустка эктоплазмы, а часть телесная. Благо одна прекрасно помнила о другой. - До свидания, Дик, - сказала она. - До свидания, - ответил я и возвратился. *** Мне нужен хороший порт-ключ. Многоразовый и многоканальный. Теоретически таким ключом могла бы стать какая-нибудь маленькая карманная книга. Разные страницы можно настроить на разные места. Но практически я прекрасно понимаю, что изготовление порт-ключа мне не по зубам. Это не то, чтобы очень тяжело в магическом плане, и никаких особенных способностей это не требует. Просто для того, чтобы зачаровать нормальный порт-ключ, надо довольно долго практиковаться. Мне не нужны случайности и несчастные случаи на производстве. Но я прекрасно понимаю, что метла меня сейчас не спасет, потому как где я и где Санкт- Петербург. И еще у меня нет времени. Пришла пора пользоваться помощью. Мне нужен Альбус… Легок на помине. Он появился сразу, как я закончил предыдущую фразу. И теперь я записываю отчет о разговоре. - Здравствуй Дик. - Здравствуйте, Альбус. - Как твои занятия? - Я вышел на финишную прямую. Но мне теперь необходим хороший многоканальный порт-ключ. И соответственно разрешение периодически покидать школу. Я говорил с ним в открытую, поскольку помнил подслушанный разговор. Альбус знает, зачем мне это, и раз он чувствует вину перед папой, значит должен сделать все, чтоб мне помочь. Не так уж много мне и надо. В конце концов, нынешний директор бывший заместитель этого, и скорее всего Альбус сможет убедить мадам МакГонагалл в допустимости и целесообразности предоставления мне некоторой свободы. - Ты довольно много просишь, Дик. Дело не в том, что кто-то не хочет нарушать пустые правила. Дело в том, что пока ты здесь, за тебя отвечает директор. Если ты в нарушение правил будешь находиться за пределами школы и попадешь в беду, то возникнет закономерный вопрос, как ты там оказался, ведь сам сделать порт-ключ ты не мог. - Зря вы обо мне так плохо думаете, Альбус. Если у меня не останется другого выхода, я сделаю порт-ключ сам. Мне просто хочется сэкономить время и при этом обезопасить себя. Все-таки порт-ключ сделанный опытным волшебником значительно надежнее. Вы не первый год со мной знакомы и прекрасно знаете, что слизеринцы умело пекутся о своей шкуре, а я слизеринец, будьте уверены. Так что техника безопасности для меня не пустой звук. Призрак усмехнулся: - Да, пожалуй. Хотя твоя выходка с появлением на поле брани даже намеком не подходит под определение «осторожная». - Не надо путать понятия, Альбус. У меня имелось пророчество, - я ухмыльнулся. – Да вот представьте себе. Не все же Гарри Поттеру быть избранным. И мне предлагалось в день падения Темного Лорда защитить родного отца. Хотите, покажу вам свою медальку? И вам все сразу станет ясно. Не дожидаясь его согласия я извлек из шкатулки медаль и развернул её к призраку обратной стороной. - Сергиус Мелори… Первый раз в жизни я видел ошарашенное привидение. - И ты решился поднять руку на отца? Ранить его? - Поднимайте планки выше, Альбус. Я уничтожил Сергиуса Мелори. Не убил, нет. Он и так был мертвым мертвёхонек. Но я применил к нему патронус. Если бы я этого не сделал, мой отец погиб бы. - Так значит… - Да, Альбус. Я сделал выбор, я о нем не жалею, и я пойду до конца, чтоб мой отец был счастлив. Если для этого надо будет самому сделать порт-ключ, я его сделаю. - Да, я так и понял. Ты очень похож на Северуса. Во всяком случае, такой же максималист и упрямец. Но цели у тебя благородные, - я при этих словах поморщился. – Так что с Минервой я поговорю. Собственно кроме этого от него ничего и не требуется. Черт с ним, пусть несет всю эту лабуду про благородство, лишь бы помог, где надо. *** Минерва со мной сегодня зачем-то решила побеседовать. Чего ей надо? Я устал как собака. Мне бы в горячую ванну и спать, благо завтра выходной. Я ради такого праздника даже зелье сна без сновидений выпить собирался. - Садитесь, Северус. - Добрый вечер, Минерва. Зачем я вам понадобился? - Чаю? - Да, пожалуй. Вот что ценю в Минерве, так это то, что она всегда забывает про сахарницу. И никогда не спрашивает не надо ли мне молока в чай. Стоит сливочник на столе и слава Мерлину, надо будет, сам возьму. И вопроса про лимонную дольку я от неё ни разу не слышал. - Я хочу поговорить о вашем самочувствии, Северус. - Со мной все прекрасно, Минерва. - У вас должно быть темно в ванной комнате, или вы бреетесь наощупь по памяти. - Колдомедик в Мунго еще три месяца назад намекал, что я бледен. Я ему сказал и вам повторю, я всегда бледен. Минерва вы знаете меня со школьных лет, у меня хоть когда-нибудь был здоровый румянец? - Нет, Северус, здоровым цветом лица вы действительно никогда не отличались, но сейчас стало еще хуже. Вы мрачны… - Мерлин великий! Минерва, вы что, хотите сказать, что до того, как я попал в Мунго последний раз, я был весельчаком, душой вечеринки и каждый день во всеуслышанье травил веселые анекдоты?! - Северус, хорошо если вы хотите это услышать, то да, вы всегда были угрюмым, неухоженным, довольно стервозным и язвительным типом. Но сейчас это усугубилось чуть не вдвое, к тому же теперь я, да и некоторые другие преподаватели испытывают странное ощущение, что тогда это было естественным проявлением вашего угрюмого склонного к мизантропии характера, а теперь во всем этом появилось что-то больное. Словно вы ведете себя так нехотя. Раньше это было органично, а теперь каждый, кто присмотрится, видит, что вы всякий раз делаете над собой усилие, чтоб поступить по-старому. - Ну и что? Даже если это так, это не ваше дело. - Вы мой сотрудник, Северус. - Как ни странно, это не дает вам никакого права вмешиваться в мою личную жизнь. Со своими обязанностями я справляюсь, чего вам еще? - Северус, а вам не приходит в голову, что вы годитесь мне в сыновья, и я за вас попросту волнуюсь? У неё невозможно фальшивый голос, практически как у Мелори. Черт, опять вспомнил! Надо кончать с этим. - А вы не волнуйтесь. Потратьте свою заботу на тех, кто в ней нуждается. Я в их число не вхожу. Если это все, о чем вы хотели со мной поговорить, то спасибо за чай и доброй ночи. - Доброй ночи, Северус. Она скроила постно-печальную мину, проводила до двери и глядела мне вслед, пока я не оказался у самого подножия лестницы. *** Меня вызвала к себе мадам директор. Отчет о беседе прилагаю. - Здравствуйте, мистер Мелори. Присаживайтесь. - Спасибо, мадам МакГонагалл. Я сел на краешек стула. Было довольно странно сидеть в присутствии директора, хоть мне и предложили, чувствую себя хамом. - Садитесь как следует. Нам долго разговаривать. Я уселся плотнее - Зачем вам понадобился порт-ключ? - Чтоб снять проклятье с профессора Снейпа. - Вы хотите сказать, что знаете, чем он проклят? - Проклятье слепой души с осложнениями. - Так вот почему он даже не смотрит в вашу сторону, мистер Мелори, - догадалась она. - Именно поэтому. - А в чем на ваш взгляд заключаются осложнения? - Обычно, проклятому этим заклятьем мерещится лишь негативное отношение. А декану, если помните, кажется, что его внезапно полюбили гриффиндорские студенты. Она внезапно фыркнула, но в ответ на мой недоуменный взгляд лишь покачала головой. На секунду проникнув в её сознание я успел заметить лицо профессора Трелони. Все ясно. - Понятно. Способ снять проклятье, вы нашли, не так ли, мистер Мелори? - Я даже нашел женщину, которая это сделает. Поэтому мне нужен порт-ключ. Договориться с ней я и сейчас могу без проблем, но для подготовки мне нужны и нормальные контакты. - Что вы имеете в виду, когда говорите, что можете договориться? По камину? Тогда зачем вам порт-ключ? Разрешение пользоваться каминной сетью я для вас пока не отменяла. - Это маггла, мадам МакГонагалл. К тому же у неё нет камина, а даже если бы и был, я что-то пока не слышал, что каминная сеть бывает международной. Насколько я знаю, такой способ перемещения характерен лишь для британских волшебников. А она живет в Санкт-Петербурге. - Как же вы в таком случае наладили с ней контакт? - У меня есть литературное произведение, написанное этой женщиной. Я настроил свое сознание на творческую энергию этой женщины и позволил сознанию отыскать её. - Это невозможно! Откуда вы это взяли? - Это заклинание моего собственного изобретения. - Кошмар! Вы хоть понимаете, насколько это было опасно?! - Вообще-то, мадам МакГонагалл, я провел довольно серьезные испытания прежде чем вынес свое сознание за пределы Хогвартса. Сначала я отсылал его не далее факультета Равенкло. И с помощью этого недалекого путешествия выявлял недочеты в чарах. Они, кстати невозможны без предварительного принятия внутрь некоторых зелий. Без зелья сохранения формы тот сгусток эктоплазмы, в который превращается сознание для путешествия, имеет вид голубоватого облачка и только. По возвращении в тело я помнил, что видел, но не мог взаимодействовать с человеком, с которым хотел вступить в контакт, а ведь ради этого все и затевалось. После приема упомянутого мною зелья, сознание обретало мой облик сходный видом с привидением. Но это была опять-таки недвижимая молчащая кукла. Так что пришлось выпить заодно зелье памяти. После этого стало возможным полноценное общение. После Хогвартса я проверил действие на постороннем, но живущем сравнительно недалеко человеке, и лишь убедившись, что все в порядке, принялся искать ту, что могла бы снять проклятье. В настоящий момент можно с уверенностью говорить, что применение моего заклинания совершенно безопасно, поскольку я проделывал это уже около трехсот раз. Хотя разумеется, это заклинание можно использовать только с ассистентом, который при необходимости разбудит ваше тело. Это нормальная практика при использовании всех заклятий сопряженных с путешествием духа, и я отнюдь не пренебрегал этим правилом. - Вы после нашего разговора пойдете к профессору Флитвику, мистер Мелори, и покажете ему результаты своих исследований. Вполне вероятно, что вы совершили в области чар выдающееся открытие. Это не должно остаться только вашим достоянием. Ну а сейчас вернемся к нашему разговору. Почему бы вам было не рассказать о том, что вы обнаружили колдомедикам? - И колдомедики стали бы искать по всему свету женщину, которая полюбит моего отца? Я решил напомнить директору, какого рода отношения связывают меня с деканом. - Мне что-то не верится, мадам МакГонагалл. Я уж не говорю о том, что он тоже должен полюбить её. В отличие от колдомедиков я довольно хорошо знаю, какая женщина сможет понравиться отцу. Я просто видел. Я знаю его вкус, знаю его представление об уюте, могу рассказать ей как лучше себя вести с ним и чего точно делать не надо. - И вас не смущает даже то, что декан Снейп вас в упор не замечает? - Меня, мадам макГонагалл, не смущает даже то, что он наорал на меня и назвал вслух отродьем тупых гомика и шлюхи. И это уже не ложное воспоминание. Это правда. Я усмехнулся. Вспоминать об этом было больно, а сейчас придется еще и директрису успокаивать. Ну точно! - Как он мог! Такие слова недопустимы в любом общении тем более при ребенке. Я сейчас… - Мадам МакГонагалл, вы не забыли, что он проклят? Его слова равносильны бреду. Он произнес их только потому что видел перед собой человека, который причинил ему огромную, нестерпимую боль. Который заставил полюбить себя, а потом предал. Ему было больнее, когда он это говорил, чем мне, когда я это слушал. Если мне удастся избавить его от проклятья, он первый ужаснется собственным словам и мне же придется доказывать ему, что я не принял их близко к сердцу. - Тем не менее…Ладно, мистер Мелори, вы меня убедили. Что вы намерены сделать? - Для начала влюбить отца в героиню произведения. Если хотите, я оставлю вам копию романа. Но читать его надо с применением стоязыкого зелья, никакой перевод не дает полной передачи настроения, а оно там есть. Героиня написана автором как автопортрет. Могу сказать со знанием дела, автопортрет довольно точный. И так уж получилось, что это именно то, что декану может понравиться. И даже слова словно специально подобраны так, чтоб он обратил на героиню внимание. Я готов прозакладывать свою волшебную палочку, что словосочетание «лицо будто со старой итальянской картины» не оставит его равнодушным. Со мной бессмысленно спорить на эту тему, я просто знаю, что говорю. - Я не буду с вами спорить, мистер Мелори, но неужели вы считаете, что профессор Снейп настолько потеряет голову, что из-за стопки бумаги попытается аппарировать неведомо куда? - Поэтому мне и нужен порт-ключ. Это должна быть не просто стопка бумаги. Это должна быть волшебная книга. Героиня должна обрести лицо и голос. Моя сестра нарисует иллюстрации, для этого ей нужна натура. А сама героиня споет все те песни, что должны звучать. Тогда у отца будет меньше шансов бросить все это. Ему захочется получить остальные впечатления. Ну, в смысле от других органов чувств. - Но герой и автор, мистер Мелори… - В данном случае, мадам директор, герой и автор – одно лицо. Я же говорил, что встречался с ней. И еще – вот. Я протянул ей записку, которую Присцилла принесла мне всего пару часов назад. «Да, Дик, ты прав. Это не Алан Рикман, и сказать тебе не могу, как меня это радует. Если ты еще не передумал, и наше соглашение остается в силе, то целую. Мама. P.S. Если даже не получится приручить твоего отца, то имей в виду, что меня можно продолжать считать мамой. Правда, выбор в любом случае за тобой». - Я послал ей с совой колдографию отца. Он там довольно мрачный. Впрочем, последнее время он всегда мрачный. Видя её сочувственный взгляд, я вдруг признался: - Если бы вы только знали, мадам МакГонагалл, как я хочу снова услышать как он смеется Её брови встали домиком - А вы слышали, как смеется профессор Снейп? - Конечно. Я вообще, много слышал и видел. Я знаю, как он катается на каруселях, я катался с ним с горки на санках, я ходил с ним в кино и мы вместе ели бобовый пирог. Он выиграл. Стал бобовым королем. Я хочу, чтоб это вернулось, мадам МакГонагалл. - Знаете, мистер Мелори, - сказала вдруг директриса, и мне показалось, что её лицо стало на миг азартным. – Я пожалуй тоже хочу посмотреть на профессора Снейпа, катающегося с горки. Сейчас идите, завтра я вас вызову. ***
| 
Великобритания, 28.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
