Четверг 19 ноября день. Аверс В четверг профессор зельеделия школы чародейства и волшебства Хогвартс, Северус Александр Снейп, сказавшись больным, не пошел на занятия. Это был с его стороны более чем обдуманный шаг. Он конечно мог взять себя в руки, сжать зубы, нацепить на себя привычную маску холодного презрения и идти проводить уроки. Это было не смертельно, он мог. Но не захотел. В душе Мастера Зелий явно назрел бунт против осточертевшего чувства долга. Вернее это самое чувство категорически заявило ему, что кроме долга перед студентами Хогвартса вообще и Слизерина в частности, покойным Дамблдором, ныне здравствующей Минервой МакГонагалл, Орденом Феникса и миром во всем мире у него, профессора Снейпа, есть ещё долг перед самим собой. И оно, чувство, больше не желает этим долгом поступаться. То есть ради последних двух пунктов в списке, оно ещё сделает поблажку, но все остальные могут умыться. Он обязан сегодня остаться дома, да дома! и спокойно обдумать все происшедшее. Вечером он сходит к Минерве и задаст ей пару вопросов. И пусть только попробует не отве-тить. А пока с утра он спокойно и вежливо послал ее из-за двери, когда она пыталась выяснить, что с ним приключилось, и рекомендовала отправиться в больничное крыло к Помфри. Сейчас, уже побежал! Размечтались. Он старательно и вдумчиво наплевал также на студентов, для которых его неявка на занятия наверняка оказалась манной небесной. Он устроит им разбор полетов на следующем уроке, и они пять раз успеют пожалеть, что сегодня болтались без дела. Снейп зажег в камине огонь, сварил себе кофе, от души плеснул в густой душистый напиток коньяка и принялся последовательно осмыслять то, что произошло с ним ночью. В одной руке у него была чашка, пальцы другой сжимали обнаруженный на подушке по возвращении от Гриффиндорской башни клочок пергамента. Всего несколько слов: "Простите, Северус, мне очень жаль!"
Ночью, когда он несся по коридорам, и потом, когда, никого не найдя, вернулся, он не мог думать. Только переживать. Странно вспомнить, он, Северус Снейп, не мог думать. Когда он вернулся, то увидел, что постель накрыта одеялом, и нашел на подушке эту записку. Он рассердился на себя, за недогадливость, и глупо умилился ее заботе о нем. Но боль потери все равно была так сильна, что он мог только упасть на постель и лежать, глядя в стену сухими глазами. Сон пришел ещё очень нескоро и слава Мерлину, ему ничего не снилось. А вот теперь, он уже может думать. Может пытаться понять...
У него был всего один вопрос, почему она ушла?
Ответов было слишком много, а это все равно, что ни одного. С присущей ему само-критичностью, переходящей частенько в банальное самоедство (это свое качество Мастер Зелий ухитрялся скрывать особенно тщательно, никто о нем и не подозревал), Снейп начал с того, что принялся раздумывать о том, что же он сделал не так. Но, мерлинова задница, от него с самого начала исходили всего две инициативы! А именно: он настоял на том, чтоб погово-рить и предложил ей сесть на край его постели. И он поклянется чем угодно, что думал в этот момент только о том, чтоб ей было удобно разговаривать. Все! Больше он ничего сам не на-чинал. Это она взяла его за руку, и он честно сдерживал себя, хотя одному Мерлину известно, как ему было трудно делать это. Это она поцеловала его. Да, он ответил, разве это преступ-ление? Она что, хотела, чтоб он вел себя как целомудренный отрок из маггловских легенд про аскетические подвиги? В свете того, как она сама же прижалась к нему... вряд ли. Он вспомнил, как его грудь даже сквозь ткань платья и плаща ощутила твердость ее напряженных сосков. Вспомнил маленькие теплые ладони, ласково проводящие по его спине. В тот момент он был счастлив. И не имело значения даже то, что его собственным ладоням так и не довелось ис-пытать удовольствие прикоснуться к ее коже. Он обнял ее, но опять-таки обнял в ответ. Так может он, по ее мнению, был наоборот слишком робок? Может, надо было схватить палочку? Пара заклинаний и ничего бы на ней не было, и была бы она в его постели? Снейп представил себе эту возможность. Нет, так он бы не смог. После оргий времен своей бурной молодости, он пять раз спросит у женщины, действительно ли она хочет разделить постель именно с ним. И если такое однажды произойдет, то он, Северус Снейп, в лепешку разобьется, но ей будет с ним хорошо. Он сделает все, чтоб это даже намеком не напоминало то, чего он насмотрелся и в чем участвовал когда-то в Малфой-мэнор.
Она оставила записку. Пока он, как последний недоумок, носился по коридорам, она вернулась, поправила постель... опять позаботилась, чтоб не остыла. И она извинилась. Из-винилась перед ним. Так может, он все делал как надо, а она решила, что в чем-то ошибается? Что в какой-то момент поцелуя она почувствовала к нему отвращение? Поняла, что он не тот, кого она всегда ждала? Что ж, это логично, этого следовало ожидать. Это как раз никак не выходит за рамки его представлений о том, чего ему следует ждать от жизни. В комнате по-темнело, откуда-то потянуло вдруг холодом, от которого сидящий в кресле мужчина успел уже отвыкнуть. К хорошему быстро привыкаешь, горько подумалось ему. Он поставил чашку на стол, кофе внезапно расхотелось, словно напиток разом потерял и вкус и запах. Снейпа за-знобило. Он хотел было встать за плащом, но взгляд упал на аккуратно сложенный на под-локотнике темно-зеленый плед. Теперь он, наверное, не имел на него права, ведь эта вещь делалась для того Северуса Снейпа, к которому не чувствовали отвращения. Мягкая ткань так и манила прикоснуться. Может быть все-таки... Она ведь могла ночью забрать его с собой, если не хотела оставить. И в любом случае, что бы тогда ни произошло, она не хотела его обидеть. Уж это-то он понимал. Искушение было слишком сильным, Снейп сбросил ботинки, поджал под себя ноги и плотно закутался в ласковую ткань. Стало теплее, появилось ощущение, что его обняли теплые ласковые руки, где-то в груди зародилась надежда, что может быть, он все-таки ошибается, и все не так плохо. Он говорил себе, повторил раз двадцать, что лучше выбросить это из головы, что потом сделать это будет куда больнее, но недавно напомнившее о себе сердце нахально наплевало на доводы рассудка, а согретое пледом тело его решительно поддержало. Разум остался в меньшинстве и вынужден был отступить, пожимая плечами и бурча что-то типа: "Потом будет поздно, я вас предупредил".
К кофе вернулся запах, но Снейпу решительно не хотелось вытаскивать из-под пледа руку и впускать холод в свое уютное убежище. И вообще, ему захотелось спать. Он и не про-тестовал, черные глаза закрылись, длинные ресницы отбросили на бледные щеки тени в виде полумесяца, и профессор заснул, спокойно и крепко. И не слышал, как тихонько открылась дверь, кто-то невидимый неслышно подошел и тихонько вздохнул. И ему разве что присни-лось, как маленькая теплая ладонь погладила его по черноволосой голове, и мягкие губы по-целовали в макушку. *** Снейп проснулся перед обедом и подивился собственному позитивному настрою и более чем приличному самочувствию, учитывая, что он провел в жутко скрюченном состоянии по-следние четыре часа. Профессор был полон решимости выяснить подоплёку произошедшего ночью. Проще говоря, он окончательно утвердился в своих предыдущих намерениях и заста-вил себя считать, что поспешное бегство его Гостьи не было результатом внезапного отвра-щения к его персоне. Это далось профессору нелегко, поскольку у него накопилось немало негативного опыта, а вот с позитивным был категорический напряг. Но он все-таки преуспел в самоубеждении. Против своего обыкновения он пришел к дверям Большого Зала одним из первых, и успел занять место за столом рядом с директором. И сумел шепотом, не привлекая к себе внимания, договориться о разговоре сразу после обеда. Минерва была несколько оша-рашена его напором, но вынуждена была согласиться, что они уйдут с обеда вместе и пого-ворят сразу же. Он уже ученый, никаких отсрочек не будет. Стоит допустить это, и они с Дамблдором успеют прикинуть, что ему сказать, а что придержать в запасе непонятно на какой крайний случай. Сколько раз они уже припирали его таким образом к стенке. Нет уж, господа директора, больше у вас не получится! Уж он об этом позаботится. "Тролль с вами, вы жонг-лируете мной, когда требуется в очередной раз прикрыть задницу этого безбашенного недо-умка Поттера, но это моя личная персональная жизнь, никакой Поттер и прочее спасение мира к ней не имеют отношения", - раздраженно думал Северус, энергично пережевывая жаркое. Мерлинова задница, и когда это он успел так проголодаться? Хотя, чему удивляться, на зав-трак он не ходил, а ланч проспал. Однако поглощение пищи ничуть не мешало ему наблюдать за директором. Пусть она даже не пытается улизнуть. Минерва все-таки попыталась, сразу после того, как подали десерт. Однако профессор зельеварения не дал себя одурачить. Он мгновенно проглотил все, что на данный момент держал во рту, встал и галантно отодвинул даме стул, помогая подняться. На робкое напоминание о том, что он же любит кофе, Снейп в ответ напомнил, что уважаемая госпожа директор в курсе, что он готовит кофе в три с поло-виной раза лучше любого домового эльфа, которого нелегкая заносила на кухню этой школы со времён её основания. И может это доказать практически немедленно, сразу, как они дойдут до ее кабинета и поговорят, как только что договаривались. Ей не оставалось ничего другого, кроме как пройти вперед галантно пропускающего её непреклонного профессора Снейпа.
В кабинете она любезно предложила ему сесть в одно из кресел перед камином, что он и проделал сразу же как уселась она сама. Была ли это вежливость или желание проконтроли-ровать, чтоб она не пыталась воспользоваться камином, Минерва МакГонагалл сказать за-труднялась. Усевшись, она внимательно посмотрела на своего бывшего студента. Странно, но ей показалось, что Северус помолодел. В нем было сейчас куда больше от того застенчивого замкнутого юноши, каким он был на последнем курсе школы. Мрачный угрюмый мужчина с холодными, иногда пугающими её своей пустотой, черными глазами, каким Северус стал после своего возвращения в Хогвартс, похоже, медленно, но верно сдавал позиции. Это не было пока заметно посторонним, но директор МакГонагалл знала этого мужчину вот уже двадцать восемь лет и большую часть этого времени пристально за ним наблюдала. Снейп молчал, собираясь с мыслями, и она не торопила его. Наконец, он решил с чего начнет:
- Минерва, вы в курсе, что по Хогвартсу разгуливает маггла?
- Северус, я не была бы директором, если бы не знала об этом.
- Очень хорошо, тогда хочу поставить вас в известность, что она постоянно вмешивается в мою жизнь, и я хочу это пресечь. Поскольку она довольно изобретательно уклоняется от разговора со мной, а я не желаю делать из себя посмешище для студентов, обыскивая все за-коулки этого троллева замка, я хочу, чтоб вы дали мне возможность поговорить с ней. Раз уж она здесь с вашего ведома, то я полагаю, вам известно и как её зовут, и где она скрывается. - Он постарался говорить своим самым холодным и решительным тоном, и лицо у него наверняка было, как и положено в таких случаях, умеренно спокойным, умеренно презрительным, уме-ренно (то есть в данном случае едва заметно) раздраженным. Однако на Минерву это заявле-ние не произвело никакого впечатления.
- Северус, вам, судя по всему, не так уж неприятно это вмешательство. В противном случае вы пришли бы ко мне со своим протестом гораздо раньше. Если бы вы это сделали после первого или максимум второго вторжения в вашу жизнь, я поняла бы ваше возмущение. Но это уже далеко не так, судя по вами же употребленному слову "постоянно". Сколько это продолжается?
- Полтора месяца, - просветил её профессор тем же холодным тоном, в который добавил ещё пару стальных ноток, чтоб показать, что он не шутит и намерен настаивать.
- Вот видите, Северус. Полтора месяца, это уже довольно долго.
- До сих пор я рассчитывал справиться своими силами, - сказал он, надеясь, что хоть признание в слабости и неудаче её проймет, но нет. Директор МакГонагалл держалась крепко.
- Северус, мальчик мой, - он поморщился, терпеть не мог фамильярности. - За полтора месяца некоторые пары успевают познакомиться, пожениться и развестись, не скажу, что это похвально. За это время несанкционированное вмешательство в твою личную жизнь, приоб-рело статус личностных взаимоотношений. И прости меня, я не буду в это вмешиваться.
- Замечательно, тогда не вмешивайтесь и тогда, когда я поставлю в своей гостиной не-видимый капкан.
- Не думаю, что ты будешь настолько неблагодарен и так ответишь на её искреннюю заботу.
- А с чего вы взяли, Минерва, что обо мне заботятся? - Снейп немедленно воспользовался промашкой директора. - Разве я рассказал вам, в чем заключается это регулярное вмешатель-ство?
- Северус, не смеши меня. Ты достаточно решительный мужчина, чтоб даже Пивз не рисковал делать тебе пакости на мелко-бытовом уровне, – парировала директор. - Я ни за что не поверю, что ты не смог бы приструнить кого-то, кто пытается тебе насолить. Если вы по-ссорились, то сами и миритесь.
- Мы не ссорились, - буркнул Снейп, понимая, что проиграл. - Я её ещё ни разу не видел, Минерва. Мы переписывались, обменивались подарками, разговаривали. Мерлин великий, ладно! Мы даже целовались этой ночью! Но она сразу после этого сбежала, и я не знаю, где её искать! И повторяю, я её ещё ни разу не видел! И не знаю её имени. Помогите мне, Минерва, я не знаю, что мне делать. Она успела меня вылечить от последствий Круцио, одним наложе-нием рук, а я её так и не могу найти!
Старая волшебница вздохнула:
- Северус, но это действительно твоя жизнь, и ты сам должен в ней разобраться. Я не могу помочь тебе. Могу только немного успокоить. Ты ведь наверняка с самого утра грызешь себя, что она ушла, потому что почувствовала отвращение, что прозрела, что ты недостоин любви и все такое, - она немного печально улыбнулась, наклонилась вперед и положила сухую теплую ладонь мужчине на колено. - Скажи, она тебе рассказала, как оказалась здесь?
- Нет! И хотел бы я знать, кто её сюда притащил!
- Надеюсь, к тому времени, как она тебе это расскажет, ты уже переменишь мнение, Северус. Но кое-что и я тебе скажу, просто, чтоб ты не считал наш разговор совершенно бесполезным. Она оказалась тут полностью по собственной воле, просто сумела прицепиться к волшебнику, аппарировавшему в Хогсмит. Когда она пришла сюда, в мой кабинет, она заявила, что сделала это для того, чтобы хоть один раз взглянуть на тебя. А когда мы с директором Дамблдором спросили её, знает ли она, что могла прибыть сюда по кускам, она спокойно кивнула и сказала одну фразу. Если до этого я ещё раздумывала, не стоит ли изменить ей па-мять и вернуть её обратно, то после этих слов, я не смогла бы этого сделать. Эта девочка го-дится мне во внучки, но мы обе женщины, и я не могла не дать ей шанс. Да и тебе тоже.
- Что она сказала? - Снейп поразился, насколько напряженно прозвучал его вопрос.
- Она сказала: "Знала. Но это был мой единственный шанс. Есть вещи, которые стоят риска. Например, улыбка Северуса Снейпа". Надеюсь, я тебя успокоила, Северус. Лови свою мечту сам. Главное не сомневайся в успехе. Все, иди уже, прогульщик. Мне ещё работать надо. - Директор МакГонагалл тихонько засмеялась, с удовольствием наблюдая за нерешительной улыбкой, появившейся на лице сурового Мастера Зелий. И шутливо махнула рукой, выгоняя его из кабинета.
В этот день студенты могли бесплатно наблюдать шоу, которого никому из них ранее видеть не доводилось. Профессор Снейп продефилировал через весь Хогвартс от кабинета директора до своих подземелий с радостной улыбкой во все лицо. По пути он ни разу ни с кого не снял баллы, а некоторые, оказавшиеся особенно близко к траектории движения профессора, клялись всем святым, что он что-то напевал себе под нос. Им не верили. Пара особо впечат-лительных первокурсников упала в обморок. Лучшая ученица профессора Трелони, Лаванда Браун, предрекла скорый конец света, поскольку начали разрушаться незыблемые основы Вселенной. Дескать, если уж Снейп улыбается, то и смещение планет с орбит не за горами. Сам профессор зельеделия школы чародейства и волшебства Хогвартс, Северус Александр Снейп, всего этого ажиотажа просто не заметил. Он впервые в жизни был уверен в ком-то сильнее чем в Дамблдоре и больше его ничего не волновало.
|
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
