Я по-прежнему сидела за столом, не решаясь развернуть ткань. Что если этот странный мальчик написал нечто такое, с чем я не сумею справиться? Позор и поношение на мою голову. Вот тоска-то… Я осторожно развернула ткань и стала рассматривать надпись на небольшой деревянной щепочке. Руны аккуратные - уже хорошо. Старался, мерзавец. Деревяшка, правда, отвратительная: вся в мелких трещинах, никакая каллиграфия не поможет. Ну, и что тут у нас написано?
Mannaz, Ehwaz, Laguz, Isa, две Sowilo, Ansuz. «Мелисса». Как трогательно! Дальше Laguz, Ansuz, Perth и Uruz. «Призывание», больше подходит для проклятий, чем для приворота. Такая гадость приклеит намертво все, что угодно: хоть любовь, хоть болезнь.
И последнее слово: Ansuz, Eihwaz, Teiwaz.
А это еще что такое? Такой комбинации я не знаю… Откуда он это взял?
Я открыла проклятый «Дар любви» и стала внимательно читать страницу, посвященную привороту. «На талисмане вы можете вырезать древнескандинавское слово «любовь» - это усилит энергию вашего заклинания». Редактор заслуживает, как минимум, Crucio за «древнескандинавское слово». Ну, да это неважно. Вот! Комбинация Ansuz, Eihwaz, Teiwaz - чуть ниже.
Я громко и грязно выругалась и отшвырнула книгу. Будь они прокляты. И их предки, и их потомки. Все, кто поучаствовал в создании этой книги. Будь они прокляты!
Любовь. Ast на древнеисландском. Ansuz, Sowilo, Teiwaz. Ast, а не Aæt. Они перепутали молнию Sowilo с ядовитой змеей Eihwaz. Eihwaz. Защита и нападение. Преображение и смерть. Смерть. Всего лишь опечатка в дешевой книжонке.
Я сидела, закрыв лицо руками, и думала о руне Eihwaz. О том, что мне предстоит вступить в бой с магией, древней, как корни земли. О том, что мне нужно выиграть, иначе Мелисса Стоун погибнет – тут я не солгала ни Лилии, ни Стивену. О том, что мне понадобится вся моя удача, потому что сил у меня немного. Нейтрализации рунической магии практически никто не учит, да и какой смысл защищаться от того, чем никто не пользуется? Хвала моим нидам, я кое-что знаю об этом. Но как же мне страшно… Я говорила, что очень не люблю проблемы? Я их просто ненавижу.
Но делать было нечего. Я завернула дощечку в ткань и отправилась с отчетом к МакГонагалл.
* * *
Минерва МакГонагалл конечно была довольна, но меня ее радость мало касалась. Оправдание Лилии, чистота риз Гриффиндора – все это меня не волновало. А радость по поводу поимки «злоумышленника» и обнаружения заклятья я сама назвала бы преждевременной.
- Почему приворот так странно сработал? – вопрос теории ее, конечно, тоже интересовал.
- В книге опечатка. Они перепутали букву. Очень неудачно, - горько усмехнулась я.
- Вы можете… что-нибудь сделать? Исправить ошибку?
- Я попробую, - гордость и черный страх впились мне в сердце. Себе-то я могла признаться, что мне интересно. Интересно решить эту задачку. Вряд ли мне представится еще один шанс. Я не могу отказаться. Не хочу. – Я сделаю все, что в моих силах, – сказала я твердо, глядя в глаза декану.
***
Остаток дня я посвятила подготовке к ритуалу – проводить его имело смысл только на следующий день. Нужно было еще кое-что почитать, составить заклинание и самое главное – успокоиться. Перспектива резать руны трясущимися руками меня мало прельщала. Хотя днем раньше, днем позже – значения особого не имело. Канун Самайна – не самое подходящее время для целительства, если говорить откровенно. Зато для убийства – в самый раз. Жаль, что у меня другие планы. Для верности следовало бы, наверное, кинуть руны и погадать, но я уже очень давно не гадала самой себе и не давала мне гадать никому другому. Наверное, просто боялась. Когда мне было двенадцать, старуха-ведьма из деревни на побережье, с трудом говорившая по-английски, напророчила мне смерть от «любви, печали и холодного ветра». Впрочем, против «холодного ветра» я ничего не имела.
* * *
Новый день начался так же, как и все остальные: пробили часы, я проснулась, встала, приняла душ, оделась, спустилась в Большой зал к завтраку. Выпила чаю, обменялась ничего не значащими репликами с коллегами, пытаясь унять гнусную сосущую боль в животе. Страх. Да уж, в Гриффиндор бы меня не взяли.
Я поднялась к себе, наложила на дверь запирающее и заглушающее заклятья - гости мне сегодня ни к чему. Потом прошла в спальню и достала из шкафа небольшую деревянную шкатулку. Села на кровать, открыла. Вынула два куска небеленого льна, плоскую, идеально ровную деревянную дощечку и маленький нож с костяной рукояткой. Застелила льном столик в гостиной, положила дощечку и нож, принесла новое перо, достала из бара бутылку огневиски и стакан, зажгла камин, задернула шторы.
Пора было начинать. Я села на ковер, прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Ничего. Звонко и пусто, как в ржавой бочке. Ни энергии, ни магии, только липкий тягучий страх. «Может, ну его, пока не поздно? - промелькнула предательская мысль. – Заткнись. Начинай», - нагнала и сожрала ее новая.
Я вынула из кармана все еще завернутую в ткань дощечку Стивена Крейга, положила на стол, развернула. «Надо же, Eihwaz», - усмехнулась я про себя, взяла нож и начала соскребать руны.
Все было неправильно. Сознание отказывалось повиноваться. Я думала не об уничтожении проклятья, а о том, как бы не порезаться. О том, какое удовольствие может доставить такая примитивная операция, как уничтожение маленькой деревяшки. О мягкости дерева и твердости металла. Обо всякой ерунде, короче говоря, думала, пока дощечка не превратилась в кучку щепок.
Я собрала их и швырнула в огонь. Теперь самое трудное.
Я взяла пустую дощечку и начала резать. Руки, слава Богам, не тряслись. Все-таки опыт – великая вещь. Algiz – три «веточки» вверх, главное – аккуратно свести их в одну точку, Laguz – «ствол» сверху вниз, потом наискосок направо из верхней точки, хватит-хватит, а то «ветвь» выйдет слишком длинной, Berkana – «ствол» и два «уголка», кажется, не промахнулась, все правильно, и, наконец, молния Sowilo.
Все. Можно передохнуть. «Я действительно хочу, чтобы Мелисса Стоун поправилась», - мысль, конечно, запоздалая, но лучше поздно, чем никогда, правда ведь?
Перевернув дощечку, я вырезала Hagalaz, Ehwaz, Isa и две Laguz. Heill.
Ну вот и все. Проверить еще раз, все ли правильно, нет ли трещин, царапин, искажающих смысл…
Теперь… Мне снова стало как-то муторно и страшно – я не делала этого давно, все время обходилась краской. Уже доказано, что разницы нет – и все же… Что у магов, что у магглов – предрассудки очень живучи. Я взяла нож и, стиснув челюсти, с нажимом провела по ладони острым лезвием. Было почти не больно, но все равно довольно неприятно. Потекла кровь. Я нащупала перо и дощечку с рунами. Теперь надо окрасить их. Окунуть перо в «чернила» и аккуратно повторить контуры первой руны, потом второй и дальше… и еще… И уже совсем не страшно, и совсем не больно. Закончив, я прижала к порезу кусок льна, чтобы не испачкать мантию и ковер.
Минуту я сидела неподвижно, закрыв глаза и силясь очистить сознание. На этот раз, как ни странно, получилось. Я представила Мелиссу Стоун, смеющуюся, здоровую и счастливую, и произнесла:
Раздаватель снега длани,
Руны спутал, вырезая,
Не достиг любви обманом
Юной Фрейи ожерелий
Ведом Хильд богатства
Дар Отца сражений,
Море врана раны
Исцелит больную.
Мне бы, конечно, хотелось, чтобы это звучало грозно и торжественно, но в горле пересохло, поэтому получилось тихо, невнятно и уж точно не грозно. Получилось не совсем то, что я хотела, но лавры скальда меня никогда не прельщали.
Я плеснула огневиски в стакан, отняла ткань от пореза и подождала, пока несколько капель упадет в золотистую жидкость. Лучше, конечно, пиво, но сливочное вряд ли подошло бы.
Подойдя к камину, я прошептала:
- Всеотец, прими мою жертву и помоги мне, - и выплеснула огневиски в огонь. Пламя взвилось, зашипело, норовя ухватить меня за мантию, но быстро успокоилось.
Вот и все. Я налила в стакан еще огневиски и быстро выпила. Жидкость опалила мне горло, я закашлялась, из глаз брызнули слезы. Время вело себя странно. Вряд ли я потратила на всю эту процедуру больше часа, а ощущение, будто уже темнеет. Проклятый октябрь! Время сумрака и усталости. Я добрела до дивана, повалилась на него и сразу уснула.
* * *
Когда я проснулась, наступил уже настоящий вечер. Камин потух, в комнате было темно и довольно холодно. Я достала палочку и зажгла свет. Голова спросонья кружилась, порезанная рука болела. Можно, конечно, залечить, но черт его знает, что случится, если столкнуться две магии – древняя и молодая. Повторять все сначала мне точно не хотелось. А это, если вдуматься, самая маленькая неприятность, которая могла со мной случиться. Придется просто перебинтовать руку на пару дней, а там видно будет.
Я завернула вырезанные руны в чистый кусок льна, привела в порядок комнату и спустилась в Больничное крыло к мадам Помфри.
- Как Мелисса?
- Все так же, если не хуже, - вздохнула Поппи.
Я протянула ей сверток.
- Надеюсь, это поможет. Положите под подушку Мелиссе. Если что-то изменится – сразу известите меня, - честнее было бы сказать «если ей станет хуже», но гордость не позволила. Я все же надеялась, что мне повезет. Мне довольно часто везет.
***
После больничного крыла я зашла к МакГонагалл, рассказала о рунах и обряде, умолчав, правда, о своих надеждах и страхах и отправилась в Большой зал ужинать.
Говорить ни с кем не хотелось: я ковырялась в тарелке и думала о своем – обряд и усталость все еще не отпускали меня. Никто из коллег меня не тревожил и я, признаться, была им безмерно благодарна за это.
Впрочем, у любого везения есть пределы. Я потянулась за сахарницей, и тут преувеличенно бодрый голос мадам Хуч выдернул меня из размышлений:
- Рианнон, дорогая, что у вас с рукой?
Черт! Надо было схватить эту проклятую сахарницу левой рукой, забинтованной обычным маггловским бинтом.
- Я порезалась, - вот и все. И какое твое дело, откровенно говоря?
- Ну так это же очень просто лечится! Почему вы не пошли к Поппи? Давайте я помогу вам! – мадам Хуч уже достала палочку.
- Нет, спасибо, на меня не действует лечебная магия! – быстро солгала я.
Тебя забыли спросить, что мне делать! Слава Богу, директор и профессор Флитвик уже закончили ужинать и ушли, профессор Спраут что-то обсуждала с мадам Помфри, поэтому не обратила на нас внимания. Профессор МакГонагалл сделала вид, что ее безумно интересует происходящее за гриффиндорским столом – я уже сказала ей, что пока не буду лечить порез с помощью магии.
В итоге у этой сцены оказался всего один свидетель, но зато самый нежелательный из всех возможных – профессор Снейп. Он посмотрел на меня, на мою забинтованную руку, скривил тонкие губы в презрительной усмешке. Я уже почти слышала его голос, произносящий что-то вроде: «Неудивительно, что уровень знаний выпускников Хогвартса падает. Ведь их учат преподаватели, которые не способны воспользоваться простейшими заклинаниями». Я смотрела на него и ждала. Но он промолчал. Просто отвернулся.
* * *
На следующий день, после обеда ко мне подошла мадам Помфри. Сердце у меня сначала скакнуло в горло, потом куда-то вниз. Я была к этому готова, но все же надеялась, что… Сама не знаю, на что надеялась. На свои силы, наверное.
- Рианнон, Мелиссе лучше. Жар спал! – улыбаясь, сказала Поппи.
- Да? Я рада... Как хорошо! – я слабо улыбнулась в ответ и на негнущихся ногах поднялась к себе. Заперла дверь, упала в кресло и разрыдалась.
Вы спросите, отчего я плакала? Я не знала. От страха, от напряжения, от радости, наверное. Мне снова повезло. Безумно повезло. Уже в который раз. Моя магия, такая древняя, могущественная, темная - все-таки послушалась меня.
* * *
Через два дня Мелисса Браун окончательно поправилась и покинула Больничное крыло. В тот же день после уроков ко мне в кабинет ворвался растрепанный и взволнованный Стивен Крейг:
- Профессор О`Лири! Она выздоровела!
Я невольно улыбнулась перемене, произошедшей с ним за эти дни. Оказывается, совесть у него все-таки есть.
- Да, я знаю. Мелисса поправилась.
- Это вы сделали? Вы ее вылечили? – твердый испытующий взгляд.
- Да, я вырезала ей новые руны, - знал бы этот бедный мальчик, что мое лечение было почти такой же авантюрой, как и его приворот. На мгновение мне стало стыдно.
Но тут же отпустило – я ведь выиграла. А остальное неважно. – Только не привораживайте ее снова, мистер Крейг, прошу вас.
- Я… я не буду. Спасибо, что помогли ей, - пробормотал юноша, быстро поклонился и выскочил за дверь.
Если вдуматься, вся эта история имела для меня исключительно положительные последствия: я успешно попрактиковалась в довольно редкой и сложной области магии, мой авторитет у преподавателей и студентов заметно вырос, о предмете отныне тоже упоминали с уважением. Но я бы предпочла, чтобы ничего подобного со мной впредь не случалось.
Я, кажется, упоминала, что не люблю неприятности.
Великобритания, 29.04.24.
ДЫРЯВЫЙ КОТЕЛ
ПОДШИВКИ 
